Александр. Продолжение похода 4

Так считали многие, но только не сам Диофант. Прибыв в Мараканд, он первым делом отправил посольство в Хорезм, бывшее вассальное персам государство, находящееся при впадении реки Окс в Оксианское озеро. Во время борьбы Александра со Спитаменом, правитель Хорезма Фарасаман принял сторону македонского царя, признал себя его вассалом, а также предложил совместный поход в страну албанцев и колхов.

Тогда Александр отказался от этого предложения. Теперь же настала пора подкрепить слова вассальной верности делом, и царь царей хотел получить от правителя Хорезма воинов. Диофант лично отправился на переговоры к Фарасману и сумел договориться о численности и разновидности хорезмийского отряда поступающего в распоряжение македонского царя.

При общении с Фарасманом, Диофант говорил как равный с равным и делал ставку не на военную силу своего царя, а на выгоды от торговли, являвшейся главным источником доходов Хорезма.

Вместе с известием о благополучных переговорах с дальним вассалом, хитрый Диофант прибавил описание земель Хорезма, устья реки Окс и южного побережья Оксианского озера, чем очень обрадовал царя. Александр всегда хотел знать, как далеко простирается Ойкумена. Ради этого отправил специальную экспедицию во главе с навархом Патроклом в Гирканское море, который пришел к выводу, что море соединяется с Оксианским озером и вместе являются огромным океанским заливом.

Другим удачным делом было налаживание дружественных отношений с саками тиграхаудами, что занимали земли от Александрии Дальней до устья Яксарта, также впадавшего в Оксианское озеро. Действуя больше уговорами, чем силой, Диофант сумел навести относительный мир и порядок на границах македонской державы, за что получил новую благодарность от своего государя.

Обрадованный успехом, сатрап на свой страх и риск занялся изучением кочевых племен, которые часто тревожили стойбища массагетов своими набегами с северо-востока. В греческой квалификации звались они аримаспами, были узкоглазыми, жестокими и беспощадными к чужакам соседям.

Получив от Диофанта клятвенное заверение, что ни один македонский солдат не ступит на землю массагетов, тиграхауды выступили в поход против зловредных соседей. Удар их объединенного войска нанес сокрушительное поражение аримаспам. Понеся огромные людские потери в битве с массагетами, они откочевали далеко на север и в предгорных степях, наступил мир.

Как следствие этого похода появилось регулярное торговое сообщение со страной Синь. С таинственного востока потянулись караваны с дивной посудой и одеждой, которая стояла баснословных денег.

Желавший угодить царю в расширении его познаний в географии, Диофант проявил тепло и радушие в отношении купцов. Пригласив их во дворец, он засыпал их вопросами, на которые получил очень скудные ответы. Торговцы были обыкновенными перекупщиками, решившими на свой страх и риск пересечь огромную пустыню разделявшую страну Синь и державу Александра.

Неудача не заставила Диофанта опустить руки. Напротив он создал торговцам максимально комфортные услуги в надежде на то, что рано или поздно по проторенному пути прибудет больше сведущий в географии человек и не ошибся. С четвертым караваном в Мараканд прибыл выходец из страны Синь, да ещё какой.

Диофант определил его статус как странствующий философ и немедленно отправил дорогого восточного гостя в Александрию, к царю.

Выходец из страны Синь покорил Александра. В нем было все иное, все отличительное, от того с чем прежде сталкивался в своей жизни царь царей. И дело тут было не в разрезе глаз и цвете кожи пришельца. Иным было то, как он говорил, как двигался, как держался перед грозным владыкой, что одним кивком головы мог прервать его бренную жизнь.

Говорил он неторопливо и степенно, словно взвешивая каждое произнесенное слово. Глаза его во время разговора светились зоркостью, умом и проницательностью, тогда как лицо было полностью невозмутимым. Держался он не высокомерно, но с таким достоинством, которого Александр не видел даже у индийских философов, всегда четко соблюдавших кастовую принадлежность во время разговора.

Также царя поразили дары, которые странствующий философ преподнес ему. Маленькая чашка, сделанная умельцами страны Синь, тонко звенела от одного щелчка пальцем и при этом была удивительно тонка и легка. Дивным был и материал, из которого была сделана чашка, заворожив царя своей неповторимой белизной внутри и золотистым рисунком снаружи.

Однако больше всего Александра поразили рассказы гостя о стране Синь или Срединной стране, как называли её сами жители. Находилась она в двадцати тысячи стадиев к востоку от Мараканда, отделенная горами, степями, пустынями и лесами. В ней имелись города и дворцы, храмы из железа и бронзы, каналы и пруды, созданные руками простых людей. Ученые страны создали точный календарь, рассчитали высокие мосты, переброшенные через широкие реки и горные пропасти. Создали свою карту неба, разработали способ создания дивного материала и тонких чашек, открыли секрет доведения до зеркального блеска листа металла, и это малая часть их открытий и достижений.

Гость говорил обстоятельно и неторопливо и чем больше он говорил, тем больше он захватывал внимание царя, проникал в потаенные уголки его души, неудержимо распаляя её опасным соблазном. Ранее это был соблазны достижения края Ойкумены. Потом соблазн покорения всех её известных частей, а теперь перед царем возник соблазн покорения неизведанного.

Так возникли две высокие цели для нового похода македонского царя: полное золота царство Гана и страна Синь, с её знаниями и достижениями. Обе были достойны для того, чтобы потрясатель Вселенной двинул на их завоевание свою победоносную армию, но царь не торопился. Он уже не был тем молодым воителем, что полностью поверил рассуждениям Аристотеля об ограниченности пространства Ойкумены и без оглядки выступил в поход к её краю. Теперь царь намеривался все точно взвесить, оценить и только после этого принять окончательное решение. И помочь ему в этом деле был должен Нефтех.

Именно ему Александр приказал определить предположительный маршрут похода царского войска в Гану и Синь, используя для этого все имеющиеся в его распоряжении тайные сведения.

Царь милостиво не назначил срок исполнения своего приказа, но это не мешало ему каждую неделю спрашивать Нефтеха о том, как продвигаются его дела. Стоит ли говорить, что поручение царя было архи трудным и опасным, но бывший жрец храма бога Тота смог уложиться в четыре недели.

Его труд был подвергнут строгому и придирчивому экзамену, со стороны Александра и четырех стратегов: Птоломея и Лисимаха, Неарха и Эвмена. Все они входили в ближний круг царя, но привычного единения среди них не было. Если Неарх и Эвмен по-прежнему были идти за царем на край света, то Птоломей и Лисимах являлись ярыми сторонниками прекращения завоевательных походов.

Первым начали обсуждать план похода в царство Гану. На этом особенно настаивал Птоломей. Стратег видел в "золотом царстве" достойный приз перед переходом к мирной жизни. Несметные сокровища Гохамбы манили македонца, но Нефтех быстро опустил его с небес на землю.

— Не стоит строить излишних иллюзий в отношении царства Ганы. Наша экспедиция к истокам Нила позволила нам только услышать о его существовании, но никак не увидеть. Очень может быть, что никакого царства нет, а есть только одни рассказы чернокожих туземцев.

— Как это нет!? — негодующе возмутился Птоломей. — Тисандр очень подробно перечисли нам богатства царя Ганы, о которых ему рассказал не один человек. Я специально уточнял у него этот факт и у меня его сообщение не вызывает никакого сомнения.

— Действительно, отчет Тисандра очень точен и правдив — поддержал Птоломея Лисимах, который тоже был не прочь прибрать к рукам царство, где все сделано из золота.

— Особенно рассказ о золотых собачьих ошейниках — скептически уточнил Нефтех, точно попав в истинные побуждения стратега.

— Да и ошейники! — с вызовом молвил Лисимах. — К чему ты клонишь, египтянин? Чтобы мы позабыли о существования царства Ганы и её богатства достались кому-то другому!?

Стратег метнул в Нефтеха гневный взгляд, требуя немедленного ответа. Лисимах не любил излишне умного египтянина и всегда стремился показать его место среди царских друзей.

— К тому, что о существовании золотого царства Гана нет ни единого прямого упоминания как в египетских архивах, так и в архивах пунийцев. Его как будто нет, хотя по своим богатствам оно не должно уступать богатствам Персии, Индии, Аравии и Карфагена вместе взятым.

— Ну и что из этого?! Твои пунийцы и египтяне плавали по морям, а царство Ганы далеко на юге за Ливийской пустыней. Туда их корабли наверняка не могли дойти — ехидно бросил Лисимах и Птоломей поддержал его. — Разве только если бы они могли двигаться по песку.

Единокровный брат царя также не питал особой симпатии к Нефтеху, искренне считая, что такой важной провинцией как Египет должен управлять чистокровный македонец, а не худородная выскочка.

— Любое, пусть даже самое богатое царство, должно торговать, посылать посольство, заключать союзы и отстаивать свои интересы силой оружия. Так было, есть и так будет. Аравия тоже находилась за песками пустыни, однако мы узнали об её существовании благодаря торговле. А о царстве Гана мы знаем только с пересказов проводников и только. Как будто оно существует само по себе, скрытое от остальных каким-то непроницаемым занавесом.

Птоломей решительно вскинул голову, чтобы в пух и прах разнести аргументы Нефтеха, но царь властно поднял руку и стратег покорно застыл.

— Ты сказал в архивах нет прямых упоминаний о существовании Ганы, а непрямые упоминания, есть? — чуткое ухо Александра моментально уловило скрытый нюанс в словах Нефтеха. За годы знакомства с бритоголовым жрецом он хорошо изучил его манеру речи и не ошибся.

— В архиве семьи Магонов, я нашел несколько торговых отчетов об экспедициях на далекий юг от столбов Геракла. Торговые корабли пунов несколько раз совершали плавание в том направлении, и каждый раз привозили богатый груз, состоявший из золотых самородков и песка, слоновой кости и даже алмазов.

— Золотых самородков и алмазов! — изумленно воскликнул Птоломей. — И ты еще сомневаешься в существовании царства Гана!??

— Люди Магонов производившие обмен самородков и алмазов на свои товары, ничего не упоминали о существовании у местных туземцев государств. Вся власть на побережье принадлежит племенным вождям, живущим в небольших поселениях. Ничего о городе и правящем в нем царе в отчетах нет.

— И все равно царство Ганы есть! — решительно заявил Птоломей. — Даже если это простая красивая легенда — она не могла возникнуть на пустом месте. Очень может быть, что племена, которые обнаружили пунийцы, живут на окраине царства Гана.

— Очень может быть, — с легкостью согласился с ним Нефтех. — И чтобы отделить зерна истины от плевел невежественных слухов, нужно послать на юг большую морскую экспедицию. Она уж точно скажет, есть царство Гана или его нет.

Египтянин замолк, выразительно посмотрев в сторону Неарха. Наварх хотел высказать свое мнение, но Александр опередил его.

— Слова о морской экспедиции ты снял у меня с языка, Нефтех. Мы давно хотели вычистить все гнезда пунов на побережье, и теперь сами богини Мойры приказывают нам сделать это. И никто лучше тебя Неарх не сможет это сделать, друг.

— Тем более, что кроме царства Ганы, на побережье юга есть не менее интересная цель для твоих кораблей царь — страна Офир. И согласно храмовым летописям, она также богата золотом, как и Гана.

— Офир? — переспросил Александр. — Расскажи мне о ней.

— В архиве храма Птаха, я нашел описание плавания кораблей отправленных по приказу фараона Джефры на юг за Великую Дугу. Пройдя Красное море с его жарой и Дугу со штормами и бурями, они открыли богатые земли, двигаясь вдоль побережья. В них моряки обнаружили в изобилии слоновью кость, диковинных животных и растений. Выполняя волю фараона, несмотря на потерю от штормов двух кораблей мореходы двинулись дальше и спустя некоторое время достигли дельты большой реки. Там также жили чернокожие люди и, завязав с ними торговлю, корабельщики в обмен на ножи и яркие ткани, получили золотые самородки, которым туземцы не придавали большой ценности. Из расспросов, египтяне узнали, что выше по течению есть горы. В них приплывшие ранее белые люди добывали золото, называя это место — Офиром.

Они стали отправлять самородки морем, но из-за местного климата среди них начался сильный мор. Спасаясь от напасти, белые пришельцы уплыли из Офира и больше никогда не появлялись. Вместо них на прииск пришли негры, которые сами стали выкапывать золото пускать его на свои нужды. Обрадованные столь важным открытием египтяне отправились с радостными вестями домой, но Джефра к их возвращению умер, а новый фараон не пожелал продолжить дело своего приемника.

— И ты считаешь, что мои корабли, отправившись к югу от Столбов Геракла, смогут дойти до Офира?! — воскликнул Александр потрясенный рассказом Нефтеха.

— Финикийцы по приказу фараона Нехо за три года проплыли от Дуги до Столбов. Чем они лучше твоего наварха и его кораблей? — вопросом на вопрос ответил Нефтех.

— У тех финикийцев наверняка были хорошие лоции с картами, и они точно знали куда плывут? — Неарх откровенно не хотел пускаться в опасное плавание, но царь поспешил развеять его опасения.

— У тебя будут лучшие карты и лоции мой друг. Не так ли, Нефтех? — Александр требовательно поднял брови.

— Можешь не сомневаться, государь. Я лично займусь этим делом — заверил египтянин монарха.

— Отлично. С пунийцами и их золотом разобрались, а вот с царством Ганы, что находится на берегу озера, пусть разберется Гупта. Ему будет сподручнее это сделать — подвел итог разговора Александр, но египтянин с ним не согласился.

— Путь в Гану через Нубию слишком долог и труден, государь. По моему разумению к озеру есть другой путь, через Ливийскую пустыню.

— Не узнаю тебя Нефтех. Не ты ли был против перехода моих солдат через пески Гедросии и Аравии, говоря, что это смертельно опасно и теперь, предлагаешь отправить их в поход через пустыню. В чем дело, объясни? — потребовал от Нефтеха царь.

— Говоря о пустынях, ты слегка лукавишь, государь. Да, я был против похода по пескам Гедросии и Аравии, ибо видел в них смертельную ловушку для твоих воинов, но я смело шел через пустыню к оазису Амона и в страну гангаритов, твердо зная, что они проходимы.

— Откуда тебе известно, что ливийские пески проходимы для человека? Тоже из храмовых папирусов? — насмешливо спросил Птоломей.

— Совершенно верно, стратег. Пунийский дом Ганнонов вел активную торговлю с кочевниками, живущими к югу от Нумедии. Его торговые караваны смогли проникнуть глубоко в пустыню и достигли гор. Они тянулись высокой грядой через все пески с запада на восток, и по обе стороны была жизнь. По словам живших возле гор туземцев, за пустыней находилась широкая и длинная река с порогами и крокодилами, а также большое озеро. Обрадованные пунийцы стали готовить экспедицию, чтобы достичь реки, но она не состоялась. При подсчете расходов, главы дома посчитали, что ожидаемая выгода от неё не сможет быстро покрыть затраты на предполагаемую экспедицию и она была отложена до лучших времен.