Фанфик по Гарри Поттеру: Мы, аристократы - 2

В середине августа нам прислали извещения из Хогвартса со списком вещей и учебников, которые нужно купить к началу учебного года. Квиррел, как и следовало ожидать, остался ухаживать за тяжелобольным родственником, а на смену ему на должность преподавателя ЗоТИ был принят некий Гилдерой Локхарт. И если количество учебников, требуемых теперь для ЗоТИ, внушало уважение, то их названия внушали серьёзные подозрения.

За ужином лорд Малфой сказал, что через два дня мы поедем в Косой переулок за учебниками, а пока все пусть подготовятся к поездке. Я догадался, что за это время мы должны попросить денег на покупки у родителей, и после ужина обратился к нему:

— Лорд Малфой, мне нужно вернуться к Дурслям и послать письмо Хагриду, чтобы он сводил меня в Гринготс за деньгами. И я полагаю, что если мы с Хагридом отправимся в Косой переулок, он не оставит меня, пока не купит со мной всё. Вы должны представлять, насколько он недалёкий и заботливый...

Малфой едва заметно кивнул в знак понимания, затем предложил:

— Возможно, нам будет удобнее обсудить эту тему у меня в кабинете, мистер Поттер?

Мне самому хотелось задать Малфою-старшему кое-какие вопросы, но я не находил для них ни повода, ни удобной возможности.

— Да, лорд Малфой.

Он перевёл взгляд с меня на остальных парней, которые дожидались рядом:

— Джентльмены, идите по своим делам, мистер Поттер присоединится к вам позже.

Мы с Малфоем покинули столовую и отправились в его кабинет на втором этаже. Кабинет был невелик и обставлен добротной мебелью в строгом старинном стиле. В книжном шкафу виднелось несколько полок с книгами — насколько я понял по названиям, которые успел разглядеть, преимущественно по законам и генеалогии магического мира. На письменном столе лежала стопка пергамента и дорогое самопишущее перо. Отдельный угол с баром, круглым столиком и двумя просторными кожаными креслами был оборудован для беседы.

— Присаживайтесь, мистер Поттер, — указал мне Малфой на одно из кресел. В другое опустился он сам.

Кресло было большим, я поёрзал в нём, устраиваясь поудобнее. Малфой откинулся на спинку кресла и молча выжидал, когда я усядусь и соберусь с мыслями.

— Мистер Поттер, — начал он, увидев, что я готов слушать. — В богатых семействах на каждого ребёнка обязательно выделяется детский сейф. Он считается собственностью ребёнка и при совершеннолетии передаётся ему независимо от условий наследования. Если ребёнок остаётся без родителей, из этого сейфа оплачивается опекунство и берутся деньги на содержание ребёнка. Каждая семья сама определяет размер собственности в сейфе и условия его ведения. Содержимое сейфа обычно делится на активы и материальные ценности, причём активы идут в банковский оборот и с них начисляются проценты, а материальные ценности считаются охраняемым имуществом и за их хранение взимается оговоренная сумма. Есть различные условия банковского договора о ведении подобных сейфов, которыми вы можете поинтересоваться при желании, но прямо сейчас вам необходимо знать, что личного доступа вы не имеете только к активам сейфа. Материальные ценности вы можете брать оттуда без ведома опекуна, по разовому ключу, который дадут вам в банке.

— В сейфе не было материальных ценностей, — сказал я. — Там лежали только монеты разного достоинства.

— Наличные деньги относятся к материальным ценностям, — пояснил Малфой. — По условиям банковского договора они могут как пополняться до определённой суммы из прибыли от активов, так и быть невосполнимой суммой, которой ребёнок располагает до своего совершеннолетия. Вы можете узнать это у банковских служащих.

— Но когда мы с Хагридом были там, гоблины отказались сообщить мне что-либо о моём наследстве.

— В присутствии посторонних они ничего не сообщают. Вам следовало переговорить с ними одному, в специальном кабинете.

— Понятно... — если Хагрид это и знал, он не счёл нужным забивать этим голову маленькому ребёнку. — То есть, мне не нужно обращаться к опекуну, чтобы получить немного наличности?

— Да, вам незачем возвращаться из-за этого к вашим Дурслям. Мы с вами зайдём в Гринготс перед тем, как отправиться за покупками, и вы возьмёте там денег. Только не начинайте выяснять, сколько у вас там и чего — это может сильно затянуться, не заставляйте нас ждать. Лучше зайдите туда как-нибудь специально для этого.

Я узнал всё, что требовалось, но Малфой оставался в кресле с таким видом, словно собирался просидеть там вечность. Было понятно, что разговор должен закончить я, но было понятно также, что ради уже сказанного можно было и не ходить в кабинет. Достаточно было бы сказать мне в столовой, что я могу получить деньги на покупки по разовому ключу банка.

Значит, лорд Малфой предполагал, что у меня могут возникнуть и другие вопросы, и создал мне условия для разговора, оставив выбор за мной.

— Лорд Малфой, могу я спросить вас ещё кое о чём?

— Разумеется, мистер Поттер.

— Перед отъездом на каникулы меня вызывал к себе Дамблдор. Он порассуждал на тему моей великой миссии перед миром, а затем потребовал, чтобы я безвылазно сидел всё лето у Дурслей. Мотивировал он это тем, что магия самоотверженной любви моей матери спасла мне жизнь тогда и продолжает спасать сейчас. И выражается она в том, что на дом, который я считаю своим родным, наложена защита от злоумышлеников. Но когда я вернулся к Дурслям, я проверил их дом на наличие такой защиты и ничего не обнаружил. Как по-вашему, это потому, что у меня недостаточно умения для её обнаружения, или потому, что я никогда не считал дом Дурслей своим родным?

Лорд Малфой, глядевший на ковёр в нескольких шагах перед собой, едва заметно усмехнулся.

— Мистер Поттер, вы же не думаете, что на свете есть только одна самоотверженно любящая мать, и она — ваша? — задал он чисто риторический вопрос, поэтому я промолчал. — Если бы сиюминутное самопожертвование матери спасало жизнь ребёнка, такой ценой выживало бы гораздо больше обречённых детей... тяжелобольных хотя бы... и об этом бы знали. Я неспроста подарил вам самое полное из известных мне собраний магических ритуалов — прочитайте внимательно кое-какие главы оттуда и вы узнаете, что спасти одну жизнь ценой добровольного принесения в жертву другой жизни можно только посредством сложного ритуала. И это при наличии искренней любви и стремления отдать жизнь за другого человека, иначе ритуал не пройдёт как нужно.

— Значит, никакой защиты на доме Дурслей нет? — я посмотрел на Малфоя, он отвлёкся от созерцания ковра и встретил мой взгляд.

— Именно. В магической Британии еще сохранились старинные богатые семьи, которые живут обособленно, воспитывают своих детей по старинке и не имеют никаких общих дел ни с Хогвартсом, ни с Министерством, ни с современной политикой. Они знают, что рекламная кампания вокруг вас — полное враньё и надувательство, но почему-то считают, что их это никак не касается. Они не хотят понимать, что любое из их семейств, возможно, следующее за Поттерами. Но их мало, а большинство полукровок и маглорожденных не имеют доступа к старинным знаниям и привыкли прислушиваться к любой газетной чепухе. Вот так и рождаются грандиозные махинации.

— Тем не менее за годы жизни у Дурслей на меня никто не напал, — всё-таки сказал я.

— А кому вы нужны, мистер Поттер? Любителей почесать языки интересуете не вы лично, а сплетни о вас. Все, кого могло бы хоть сколько-нибудь интересовать ваше существование, либо погибли, либо сидят в Азкабане. Скрытность вашего местонахождения избавила вас разве что от журналистов, но для этого незачем жить у маглов. Любое аристократическое поместье имеет абсолютную защиту от этой швали.

— Что-то вроде этого я и предполагал, хотя не был уверен.

— Теперь вы знаете, что не одиноки в своих предположениях, — Малфой дал понять, что высказанное им — всего лишь его мнение. — Но меня настораживает, что Дамблдор назвал вас исполнителем великой миссии. Возможно, за этим кроется нечто большее, чем омагливание и разорение рода Поттеров.

— Омагливание?

— Я имею в виду не магловскую кровь, а магловское мировоззрение. Видите ли, мистер Поттер, ваш отец не обучался бы в Хогвартсе, если бы его родители не умерли так внезапно от непонятной болезни. Он получил бы домашнее образование и уж точно никогда не женился бы на маглокровке. Я не хочу сказать ничего плохого о вашей матери — она была весьма одарённой девушкой и, судя по вам, с сильной кровью — но тем не менее...

С этой стороны я ситуацию еще не рассматривал. У меня не хватало знаний о прошлом рода Поттеров. Пока я вникал в сказанное, Малфой изучающе посматривал на меня.

— Вы можете что-нибудь сообщить мне о предназначенной вам миссии? — спросил он наконец.

— Только то, что она как-то связана с Тёмным Лордом, — я поостерёгся говорить Малфою о возможном возрождении Волдеморта. Мало ли, как он это воспримет...

Малфой нахмурился. Следующие его слова оказались полной неожиданностью для меня.

— Знаете, мистер Поттер, ваше поведение нисколько не похоже на поведение ребёнка вашего возраста...

Он взглянул на меня в упор, с очевидностью наблюдая мою реакцию. Если бы я был эмоционален, как остальные люди, я непременно хоть чем-то выдал бы себя — вздрогнул, замер, побледнел или как-то ещё — потому что нормальный человек не может не отреагировать на такой открытый намёк. Но я ощутил лишь лёгкий холодок — а до недавнего времени, возможно, не ощутил бы и его. Мой рассудок знал, что это всего лишь недоказуемые домыслы.

Я смотрел на Малфоя с таким видом, словно выслушивал его мнение о сегодняшней погоде, которое он не договорил. Не дождавшись никакой особенной реакции, он продолжил:

— ...но оно нисколько не похоже и на поведение взрослого человека. Мистер Поттер, мы с Драко регулярно переписывались, пока он учился в Хогвартсе. Сын всегда очень подробно писал мне о своeй жизни и учёбе, в том числе и о вас. При встречах я просил его помещать наиболее заинтересовавшие меня эпизоды в думосброс, который брал с собой. Вы, кстати, знаете, что это такое?

Я знал. В Хогвартсе о таком артефакте не упоминали, но я прочитал про него здесь, в ментальных техниках.

— Да.

— Так вот, эпизоды с вашим участием я тоже видел. Мистер Поттер, я, пожалуй, не могу назвать никого из взрослых, кто смог бы держаться в сложных обстоятельствах так же, как вы. Если бы мне предложили подыскать кандидатуру на выполнение великой миссии, вы были бы первым в списке, мистер Поттер.

— Мне недавно исполнилось двенадцать, лорд Малфой. И я не рвусь выполнять великие миссии.

— Я помню об этом и понимаю вашу основную проблему. В ближайшие пять лет вы не являетесь юридически ответственным лицом и полностью зависите от своего опекуна. Я хочу внести полную ясность в наши с вами отношения — ваша позиция, которую вы высказали на нашем первом знакомстве, меня устраивает. Вы на своей стороне, а не на стороне Дамблдора, и если бы вы были обычным ребёнком, я всячески поддержал бы вас в этом, а при случае предложил бы вам поменять нынешнего опекуна на меня. К сожалению, влияние на Министерство во многом определяется денежными вливаниями, а у меня в настоящее время едва хватает средств даже на то, чтобы создавать его видимость, поэтому случай должен быть очень удобным. Вы понимаете меня, мистер Поттер?

— Да, лорд Малфой. Вы в стеснённом финансовом положении, которого хватает, чтобы поддерживать имидж, но не хватает на активные действия.

— Вы удивительно точны, мистер Поттер, — с оттенком одобрения подтвердил Малфой. — Но вы — не обычный ребёнок, поэтому, если вас интересует моё мнение, я предложил бы вам другое.

— Я вас слушаю, лорд Малфой.

— Вы можете сделать вид, что поддерживаете Дамблдора, узнать, в чём заключается его великая миссия, и провалить её в самый ответственный момент. Это наверняка скажется на нём хуже, чем если бы вы сразу отказались от неё. Он ведь может найти другого исполнителя, понимаете?

Я ощутил невольное уважение к нему. Даже оставшись без денег, Малфой интриговал любыми другими доступными средствами — впрочем, на то он и Малфой. Более того, он просчитал мои действия и предложил мне то, чем я в любом случае буду вынужден заниматься сам.

— Я самостоятельно принял такое же решение, — подтвердил я. — Если у вас найдётся возможность оказать мне помощь, я буду искренне признателен вам.

— Разумеется, я помогу вам, мистер Поттер, — немедленно согласился Малфой. — Но сразу оговорюсь — только если эта помощь не нанесёт ощутимого вреда моей семье. У меня уже было достаточно неприятностей и убытков, я просто больше не могу их себе позволить.

— Вполне вас понимаю, лорд Малфой. От вас и от вашей семьи не потребуется ни финансовых вложений, ни рискованных действий. Мне нужна в первую очередь информация. Если Дамблдор считает, что моё будущее имеет отношение к делам Тёмного Лорда, мне хотелось бы как можно больше узнать о прошлом их обоих, так сказать, с другой стороны. Выслушать другую точку зрения...

3.

Лорд Малфой облокотился на боковину кресла, задумчиво оперся щекой на тыльную сторону кисти руки.

— С чего мне начать, мистер Поттер? — спросил он. — И задавайте мне вопросы по ходу рассказа, чтобы я не упустил ничего, что важно для вас.

— Хорошо, буду. Начинайте, как вам удобнее, лорд Малфой. Как это начиналось для вас.

Он кивнул и заговорил...

— Это было в 1971 году. Весной мне исполнилось семнадцать лет, а осенью в Хогвартсе появился новый преподаватель ЗоТИ. Звали его Том Риддл.

Том Риддл! Тот самый человек, который до сих пор лежит в Хогвартсе и которому я обязан как минимум своими знаниями!

— Я и прежде видел его у Блэков, но был еще мал для личного знакомства с ним. Перед началом учёбы в Хогвартсе у меня состоялась помолвка с Нарциссой, и моя семья уже тогда общалась с Блэками тесно, как с будущими родственниками. Родители разрешили мне выбрать будущую супругу по портрету, и я до сих пор благодарен им, что они позволили мне выбирать. У Нарциссы были две старших сестры, обе с характером, особенно самая старшая, Беллатрикс. Белла, как и я, с раннего возраста была помолвлена с Рудольфусом Лестрейнджем, и через его младшего брата Рабастана познакомилась с этим Томом и его компанией. А через неё с ними познакомился и я.

— А при чём тут Тёмный Лорд? — спросил я.

— Вам разве никто не говорил? Том Марволо Риддл — это и есть Лорд Волдеморт. Свои имена он ненавидел, равно как и свою фамилию вместе со своим отцом. Имя 'Том' казалось ему простецким, 'Марволо' — нелепым, и он еще в Хогвартсе сочинил себе прозвище, которым звали его друзья.

— Он ненавидел своего отца?

— Да. И, по слухам, было за что — Риддл-старший был подонком, каких наищешься. Но он был очень красив и умел нравиться женщинам. Мать Тома влюбилась в него и стала опаивать любовным зельем. Её род шёл от самого Салазара Слизерина, но она забылась настолько, что вышла за этого магла замуж. Как известно, любовное зелье со временем вызывает привыкание и перестает действовать — у Меропы Гонт так и получилось. Обнаружив, что его жена неумна, некрасива и никаких чувств у него к ней нет, отец Тома выгнал её из дома, беременную. Обратно в семью Гонтов её не приняли, и Меропа, поскитавшись по лондонским улицам и ночлежкам, в конце концов добралась до детского приюта и умерла там от родов, а ребёнок остался в приюте. В одиннадцать лет он получил письмо из Хогвартса и стал там учеником. В отличие от матери, мальчик был красив, очень одарён и учился только на 'превосходно'.