1894 часть 5

— Почему за полцены? Германцы великолепны. Они трудолюбивы и отличные вояки, — возмутился Калинин.

— Поляки бегут через границу в Польшу самостоятельно. Германцы не хотят работать в Южной Африке, стремятся на историческую родину, — возразил Ершов.

— Предлагаю за полцены русских. Купцов и кулаков. Возьмете?

— Только за треть цены. Это торгаши. Чем они отличаются от евреев?

— Хорошо! По рукам. За треть цены! — обрадовался Калинин.

«Торгаши??? А сам кто? Самый торгаш и есть!» — подумал Калинин. Он посмотрел на мозолистые руки Ершова, потом на свои, и задумался.

* * *

Гусев пил полезный травяной чай, Ершов изображал удовольствие, пил за компанию.

— Надо поставлять Сталину оборудование для завода тракторов в кредит, — не выдержал молчанья Володя.

— Сядет на шею! — отбил попытку Николай.

— Это мои деньги!!! — возмутился Гусев.

— Воскресни!

— Сволочь!

— Это комплимент?

— Я теперь никто?

— Твои деньги у Кароля I, у Семена I, у султана Оманской империи, у великого герцога Люксембургского…

— Стоп!!! Почему МОИ деньги у ТВОЕГО сына??? — возмутился Гусев.

— Хорошо, двести миллионов можешь забрать, отработал назад Ершов. — Приданное дочкам откуда брать собираешься?

— Двести миллионов — это двести миллионов. Франция выплаты по контрибуциям должна.

— Нет денег Франции от СССР, значит и Франция ничего не сможет тебе отдать.

— У меня есть акции!

— Нет. Акции прибавляют по десять процентов в год. Пора притормозить Сталина. Он должен научиться считать!

— Ха! Ты же говорил, что Калинин предлагает тебе купить Аравийский полуостров у Турции второй раз, — засмеялся Гусев.

— Да. Сталин захватил в плен султана, и вспомнил о продаже им полуострова во время, когда казаки грабили Константинополь, — поддержал веселье Гусева Ершов.

— Это глупость! Полуостров уже мой. Вернее, Оманского султана. Но пятьсот тысяч можно дать. Повод для финансирования СССР вполне хороший.

— Согласен, — подтвердил Ершов.

Друзья помолчали, с отвращением прихлебывая полезный чай.

— С Гавайев известий не было? — спросил Гусев.

— Твоя Жюли ведет себя прилично. Если есть кто-то, то она это умело скрывает.

— Твоя то как?

— Жена? Развлекается. На островах демократия, и оппозиция может свободно ругать короля. Моя жена решила этот вопрос кардинально, она вызывает ругателя на дуэль, выбирает шпагу, и убивает соперника.

— Она мастерски владеет шпагой, а потомки крестьян, увы, но нет. Это же убийство!!! — возмутился Гусев.

— Знаешь. Чем бы жена не тешилась, только бы не забеременела. После восьмого поединка все стали такие молчаливые.

— Никто не захотел умирать?

— Да.

— Что-то случилось? Ты весь день не такой.

— Твоя Алиса звонила. Хочет, чтобы я сопроводил её в Прагу. Желает увидеть сына.

— Ты собрался трахаться с Алисой??? — Гусев разозлился. Его лицо покраснело.

— Нет. Упаси боже. Я не выдержу таких нагрузок, — успокоил друга Ершов.

— То есть в принципе ты не против???

— Против! Категорически против! Но знаешь, когда женщина настойчива, то отказать крайне сложно. Можно смертельно оскорбить, — начал мямлить Ершов.

— У тебя есть решение?

— Воскресни для Алисы.

— Она захочет один нежный поцелуй, потом еще... И я труп, — мрачно заявил Гусев.

— Могу отказать ей в поездке. Я занят. Заболел. Сломал ногу.

— Так тоже не очень. Поезжай, но скажи, что к старости начались боли в сердце.

— Она захочет один нежный поцелуй, потом еще... И я труп, — мрачно заявил Ершов.

— Возьми с собой мадам Ку-ку. Нагло, демонстративно. Хотя... возвращение в этом случае на Гавайи будет для тебя крайне опасно. Хорошо. Рискнем. Может быть Алиса не станет соблазнять моего лучшего друга. У неё есть гордость!

— В крайнем случае, я сделаю это медленно и печально.

* * *

Алиса выглядела ужасно. Бледная, худая, с черными кругами около глаз. Волосы потеряли свой блеск и казались паклей. На вопросы Ершова она отмалчивалась, но в конце концов рассказала, что после смерти Гусева практически не спит.

— Ночью в замке становится тихо, и у меня начинаются галлюцинации. То я услышу шаги Гусева. У него очень характерная походка из-за травмы ноги. То мне кажется будто рядом на кровати спит Володя, и очень характерно сопит. Когда сестра еще не уехала в Прагу, она приходила ко мне вечером, болтала всякие глупости, создавала звуковой фон. Я засыпала. Когда я осталась одна, галлюцинации возобновились.

— Лекарства?

— Травы. Пустырник, валерьяна. Не помогают, — обреченно сообщила Алиса.

— Служанка? Пусть она вам поет колыбельную.

— Она меня раздражает. Я злюсь. Схожу с ума. Мне нужен близкий человек. Отвезите меня к сестре. Прошу вас, Николя!

— Я приехал именно для этого!

«Эти фантазии про бурный секс с Алисой оказались абсолютно беспочвенны. Если бы Гусев увидел её сейчас, у него и мысли такой не возникло», — подумал Ершов.

Вечером Ершов проводил Алису в спальню.

— Николя, посидите рядом, держа меня за руку. Спойте русскую непонятную колыбельную, — попросила Алиса.

Ершов сидел на стуле до двух часов ночи. Потом вздремнул и упал на пол.

— Идите спать, Николя. Видимо, моя идея была глупой, — отпустила Ершова француженка.

* * *

На следующий день Ершов проспал до обеда. За столом он немного выпил, и ему в голову пришла гениальная идея: нужно немного подпоить Алису. Она расслабится и заснет. На ужин Николай подмешал в гранатовый сок немного вина. Ершов забыл, что алкоголь действует на француженку «особым образом».

Алиса завалила Ершова в постель сразу же. Без разговоров и поцелуев. У обоих долго не было секса, и безумие продолжалось сутки напролет. Наутро Алиса рыдала.

— Я дрянь. Я шлюха. Я падшая женщина. Как я теперь появлюсь в Праге? Сестра сразу поймет всю глубину моего падения. Я не смогу смотреть в глаза Семену. Святой человек! Порядочный, высоконравственный! Он запретит мне общаться с сыном, и будет абсолютно прав.

— Алиса! Вы ни вчем не виноваты! Это я подмешал вина в сок. Забыл про вашу нетерпимость к алкоголю, — Ершов стоял на коленях, успокаивая француженку. Он целовал ей руки и это по закончилось.

Или хорошо. С какой стороны посмотреть. Целую неделю Алиса высыпалась после ежедневного бурного секса. У неё появился аппетит, лицо посвежело, волосы заблестели. Глаза заиграли лукавством. В Прагу Алиса решила не ехать.

Эпилог

В 1927 году Семен I посчитал, что стал слишком стар для роли монарха, и крошечная страна собрала весь цвет Европы на коронацию Жан-Поля. Гусев умер девять лет назад. Ершов успел собрать на его похороны всех его потомков. Три дочери, приемный сын — султан Оманской империи, непризнанный Гусевым Кароль I, единственный официальный сын Владимир — великий герцог Люксембургский считали себя братьями и сестрами, охотно знакомились, не задирали нос. В Праге, повзрослевшие потомки, обсуждали больше вопросы коммерции, чем саму коронацию. Семейство превращалось в клан. Сыновья Бузова начали агитацию против Ершова. Когда, после совершеннолетия, они запретили использовать своё наследство для помощи СССР, Николай был вынужден согласиться. Но Бузовы агитировали детей Гусева, чтобы те не давали своих средств на эти цели. Только благодаря Ершову состояние и тех и других выросло в разы, завещания Гусева и Бузова прямо указывали на финансирование СССР, но патриотизм молодого поколения не имел отношения к России. Бузовы говорили, что старику Ершову за шестьдесят, что он выжил из ума, что его советы глупы, а мнение безнадежно устарело. Бузовы требовали прекратить финансирование СССР, смеялись над советским строем, презрительно отзывались о Сталине. Глава СССР приехал на коронацию заранее, чтобы обговорить с Ершовым строительство новых заводов на Урале, и решить с королем Польши пограничные споры. Кароль жестко пресекал любые погони пограничников за беглецами. Пользуясь безусловной поддержкой АНТАНТы и Ершова, Кароль экономил на военных расходах, но нагло провоцировал СССР на пограничные конфликты. Как только пуля перелетала через границу, поляки открывали яростный огонь, а советским войскам был отдан приказ избегать провокаций.

* * *

Ершов давно не видел Сталина и был искренне рад встрече.

— Я приготовил, для тебя, мой друг, обширную культурную программу: поход в оперу, драматический театр, кино, на концерт эстрадной музыки, в филармонию.

— Нет. Если мой народ лишен этих развлечений, то будет аморально мне посещать их здесь.

— Советский народ никогда не видел этот буржуазный разврат. И это правильно. Кто всегда сидел в ресторанах? Бандиты, воры, коррупционеры!!! Нет возможности купить шубу, сшить модный костюм, купить золотое кольцо, посетить ресторан, построить дом, купить картину, хрусталь — нет необходимости воровать. Нет оборота денег! По зарплатной карточке тебя обслужат в одном, и только одном магазине. Все твои доходы — зарплата! Я целиком поддерживаю равенство в СССР, — восхищенно поддержал Сталина Ершов.

— СССР уже производит больше всех в мире тракторов! — гордо поднял голову Сталин, — У каждой семьи есть квартира. Все одеты, обуты, никто не голодает. Мы этого добились за двадцать лет! В этом году планируем перейти на девятичасовой рабочий день, в субботу — шесть часов. В каждом городе у нас есть цирк.

— Трактора — это хорошо. Но нужны паровозы, рельсы и вагоны. Сроки освоения оборудования срываются. Кто виноват? Вредители? Враги народа? Давно пора заменить царских инженеров на советских. Почему продолжается бегство в Польшу? Кто может рассказать людям сказки о тамошнем рае? У жителей есть радиоприемники?

— Николай Николаевич, поговорите с Каролем. Поляки сбрасывают с воздушных шаров листовки, мелкие подарки, конфеты. Это нетерпимо. Это метод ведения войны. Кароль дождется, я устрою ему пограничный конфликт с захватом Варшавы, — зло заявил Сталин.

— Зачем ждать? Я приглашу его сейчас, выясним позиции.

Пока помощник ходил за Каролем, Ершов достал бумаги и стал методично допекать Сталина своими придирками. Кароль пришел возмущенный.

— Только из уважения в вам, дядя Коля.

— То есть конфликт со Сталиным для тебя неважен? — резко повернулся к Каролю Ершов.

— Хотите захватить Варшаву? Милости просим, Иосиф Виссарионович! Через два месяца после этого СССР перестанет существовать!!! — Кароль сел нагло, перекинул ногу на ногу, и едко улыбнулся.

— Кароль! Ты готов превратить свою страну в развалины??? — возмутился Ершов. — Тебе сколько лет?

— Задай тот же вопрос своему любимцу! — отпарировал польский король. — Польша превратится в пожарище, но как феникс воскреснет из огня. Станет великой! От Балтики до Тихого океана!

— Ты специально провоцируешь Сталина пограничными конфликтами!

— Моих провокаций легко избежать. Пусть отведет войска от границы на десять километров.

— Ты об этом пожалеешь, — зло прошипел Сталин.

— Нет! Не будем торопиться. Это деловое предложение, — не согласился Еов, — Но воздушные шары необходимо запретить!

— Хорошо! Дядя Коля, я всегда готов к компромиссу!

* * *

Сабина перестала опасаться неприятностей при посещении родины. Напротив, чувствовала себя дома свободно и комфортно. Разведка не пыталась каким либо способом напомнить о себе, а аристократия Британии не вспоминала старых грехов, её незаконного рождения.

Перед самым её отъездом шеф разведки напросился на «файф-о-клок». Они не были знакомы, и его интерес немного озадачил гавайскую королеву.

Сабатини привез с собой толстую папку документов.

— Не желаете ознакомиться, ваше королевское величество?

— Да. Раз уж вы затруднили себя дальней дорогой, полковник.

Сабина долго перелистывала страницы донесений агентов. Сын у королевы Вильгельмины родился от Ершова. «Гусев знал. Володя тот еще циник.» Дочь у Алисы вне всякого сомнения… «Николя особо не скрывал эту связь. Посещал француженку в долгие месяцы своей свободы в Европе.» Сабина мастерски изобразила гнев.

— Вы раскрыли мне глаза, полковник.

Сабатини не поверил. Он читал досье на Сабину, одного из самых лучших агентов Британии.

— Маленькие приключения в его возрасте естественны. Но, старый ловелас тратит деньги вашей дочери на сомнительные проекты в России.

Долгий разговор затянулся до темноты. В конце Сабатини понял, что Сабина не заинтересована в его интригах. И решил бросить на весы дополнительный аргумент.

— Ваш зять, барон Бузов долгое время ведет переговоры с нашими инвесторами о короне Греции.

— Я бы это сформулировала иначе. Греция не в силах оплачивать даже треть своего долга, и британские кредиторы пытаются найти молодого амбициозного «креза» для продажи ему бесполезного украшения — греческой короны, — ехидно поправила Сабатини Ершова.

— Во всяком случае, Бузов предварительно согласился на «бесполезное украшение», при условии уменьшения суммы долга втрое и замораживании начисления процентов. Видимо, его юристы поработали неплохо, график выплаты долга привел британских банкиров в шок.

— Меня нельзя убедить такими аргументами. Выбрасывать гигантские суммы на ветер, за глупое «ваше величество» — это смешно. В двадцатом веке миром правят деньги. На треть греческого долга можно построить огромный горнодобывающий комплекс в Южной Африке, пяток заводов по обогащению руды и десяток фабрик.

— Бузов купил своей жене платье стоимостью половины моего годового оклада. Сделайте приятное своему зятю, выполните мою маленькую просьбу.

— Как же вашим банкирам встал поперек горла Сталин!!! Где его экономические новшества нанесли толстосумам такой невосполнимый урон?Хорошо, добавьте к условиям Бузова отсрочку на начало выплаты долга в десять лет. Через три дня я буду в Праге. Жду вашу телеграмму. Лишь одно слово. «Да» или «Нет». А сейчас напишите мне весь список ваших банкиров.

— Зачем вам, прекрасная Сабина, список банкиров? — изобразил недоумение Сабатини.

— Вдруг, кто-то из них сорвет коронацию Бузова. Вы, понятно, ответите по всей строгости, но этого мало.

— Хорошо. Если вам это доставит удовольствие.

— Чувство глубокого удовлетворения.

«Я, пожалуй, сам отдам приказ на ликвидацию любого чересчур ушлого банкира, не дожидаясь реакции этой любительницы смерти. Мне казалось, что краски в её досье слишком уж кровавые. Но глядя в её глаза меня охватывает ужас.»

* * *

До отъезда Сталина оставалось меньше двух часов, когда Калинин сообщил ему о появлении Ершовой.

— Давно тебя не видела, Иосиф.

— Что-то срочное? Дорогая Сабина.

— Выйдем на веранду. Выпьем чашечку чая. Поговорим пять минут.

— Хорошо, — после долгого раздумья согласился Сталин.

Веранда была полностью пустая, если не считать дюжины советских охранников.

— Ты хочешь сказать мне что-то важное?

— Спросить. Что ты такой натворил, что стал поперек горла британским банкирам?