— Гад! — в сердцах.
— А чем ночью займешься?
— Я не дрых! А общался с Зефиром и раскладывал по полочкам каждое мгновение его рождения. Вот!
От все еще большого коллара, у других кондор еще с утра раза в два-три уменьшился, вспархнул феникс, имеющий похожее на родительские тварное тело, соединенное пуповиной с основным телом у меня на шее наподобие духа. Сродни моему текущему состоянию, некой средней ступеньке между многомерным фантомом и аватарой. При уничтожении или обрыве ничего страшного не случится.
Птица на груди едва-едва потускнела, а волшебное создание, облетающее поляну, бросало в начавшихся сумерках фантастические отсветы, оживляя тени.
— Сродни фантому. Предвосхищу вопрос — боевые качества не уступают родительским. Этому охраннику точно не нужен сон, если грубо, то живой амулет в отдыхе не нуждается.
— Хе-хе...
— Покажи остальные формы птицы.
— Да пожалуйста.
Феникс на груди стал плавно уменьшаться до трех сантиметров с раскрытыми крыльями. Затем он завернулся в крылья, став похожим на пылающий шарообразный уголек, подвешенный за тонкую раскаленную докрасна цепочку вычурного плетения, с тремя язычками, окрашенными в один из трех цветов, постоянно меняющими размеры и окрас, выбрасывающими вверх быстро гаснущие искорки. Потом пламя визуально погасло, втянувшись в матово блестящую золотую жемчужину с радужными боками, загоревшись в истинном зрении.
— Все слишком приметное.
— Издержки.
— Оставь пылающую жемчужину, так реалистичнее.
— Верно, иногда подобные выкрутасы дозволяются совами и орлами даже воробьям.
— Тьфу, никогда таких не понимал!
— Зато стоят чары ого-го!
— Ха, и одежда пахаря!
— Ты не прав.
— И верно, не лезь дальше кожи. Я никогда не видела такой ткани, а уж узор.
— Покрой прост и удобен. Странно, что ты не видела, Отж, ведь рульфы...
— Дир, та форма облегающа, как вторая кожа, и обычно поверх полоса другой ткани.
— Здесь есть аналоги, но все больше с чарами самоочистки и поддержания температуры. Я предлагал прошить тшеговскими нитями всю нашу одежду, чтобы зачаровать.
— Да, теперь то уж точно так сделаем! Еле отмыл свою!
— Опять траты! Сколь можно!?
— Каждый сам решает, Вик, и свои средства тратит.
— Ага-ага, вы то за десятки лет горы скопили!.. Йейльскее чистюли.
— Оха-хо! Шутничек!
— Молчал бы! И так гладиус с кольцами из моих запасов. А ждать, когда ты намоешься и постираешься, никто не будет.
— Гы! Сперва купите и сделайте.
— Ариэль, а ты где достал?
— В Ламбаде, спецзаказ.
— Где-где?
— Крибы, болван.
— Хех!
— А-а-а-а, там же небесные цены! И чего, вам, богачам, неймется? Сидели бы у очага да семечки лузгали.
— Оха-хо! Иззавидовался весь, ща из ушей полезет.
— У самого-то в гильдии сколько на счету, ась? Беднячек ты наш платиновый.
— Это на поместье свое.
— А мы вот на амуницию тратим, да с тобой, скрягой, делимся еще!
— Ариэль, говоришь, там еще есть?
— Мне туда не резон возвращаться и проверять.
— Нор, а Нор, сваргань телепортик, а?
— На подготовку день уйдет, а нам бежать надо. Мы со следа сбили, но ведь не успокоятся они.
— Хо! Давайте ловушку подготовим? Ариэль, там грибники, вот и пощипаем!
— Не выйдет — Башни засекут телепортик, быстро вычислят точку отправки и вас повяжут на месте.
— Не боись, пока их бюрократы воткнут, что к чему, мы успеем смотаться и сбежать оттуда.
— Рядом с Крибами поставили новые усовершенствованные Башни, финт ушами не прокатит.
— Ах!..
— Хе-хе!
— Че паритесь? Выловим в Мияргазе грибка да заставим открыть легальный телепорт.
— И верно, Шам!
— Хо! Предлагаешь там таскать с собой сундук с деньгами?
— Зачем?
— Аха-ха-ха! Я с тобой тогда заранее попрощаюсь, воздушными шариками ты уже не отделаешься.
— Уел...
— Чо базарить зазря? Надо еще добраться да выловить, — и сладко зевнул во все горло. — Вы как хотите, а я спать. Отж?
— Ложись-ложись, никто не мешает, бессменно теперь дежурит Ариэль.
Пепельный скривился, и в одиночестве гордо прошествовал к устроенному гнездышку. Следом и остальные отвалили от костра, дварф на этот раз сам активировал зачарованный Норадлуном амулетик от своего громоподобного храпа. Фигура рульфки выражала намек и желание, но уста ничего такого не произнесли. Она единственная, кто не доставал спальный комплект, и сейчас демонстративно для меня стала рядом расстилать. Повздыхав разочарованно, Отжистли уснула последней, в одиночестве.
Пока они ворочались, засыпая, рассматривал доспехи и оружие, точнее наложенные на них чары. Конкретно представленные предназначались для смягчения или предотвращения физических атак, а так же противостояние кислоте и ядам. Чаровал более высокий мастер, чем Норадлун: какого-то единого центра не было, что давало возможность легкой починки и распространение нитей плетения на заплаты при простом ношении — энергия бралась у владельца. Вязать подобное кружево — дело долгое и кропотливое, зато качество отменное. Это больше к дварфовским относилось.
Оружие чем-то интересным мне похвастаться не могло, ничье. Оно было все зачаровано, а викзоровское лично Норадлуном, как и броня, кроме гладиуса. Неплохо на его уровне, но в целом посредственно. Пожалуй, стоит отметить неплохую придумку с вращением болтов: загогулина, вытянутая по желобку от одного края до другого, заканчивающаяся на самом краю; точка у каретки; маркер на самом заду болта. Когда зачарованный болт, пробивающая часть которого имеет плетение, уменьшающее трение о воздух, кладется в желоб, он автоматически поворачивается маркером к точке. Когда маркер проходит мимо загогулины, обеспечивается вращение болта посолонь, причем трение сведено к минимому.
Через их птиц было много проще узнавать об их состоянии, и мне не составило труда через них же повлиять сделать их сон крепким. Дополнительно накрыв их и скакунов пологами, отправился к ручью, где сам наконец-то ополоснулся — ощущение воды ни с чем несравнимо. Там же стал заниматься эллорашэ, одновременно пытаясь держать как можно больше как можно тоненьких водяных жгутов, вплетая их в движения, то быстрые, то текучие, то рваные, то самостоятельные.
Взрыв показал, как плоха моя реакция и контроль, опиравшийся на количество потоков сознания, а не на возможности отдельно взятого. Тренировался пять часов кряду, после чего сытно поел запасами, приготовленными еще Миораном, и оставшееся время посвятил отдыху, убрав воздействие на спящих.
Почти сразу проснулся по малой нужде Викзар, справив ее на бок ствола за моей спиной. Толстенький член с незакрывающейся кожицей головкой весь вечер естественно оттопыривал его порты, яички крупные, но не висячие, струя мощная. Остальные тоже просыпались, но уходили все же за кусты.
Я сидел с голым торсом, закаляясь в прохладе. Наступила точка росы, на меня выпала влага. Нор уже бродил по лесу, а Шам привычно рано проснулся и периодически бросал на меня взгляды, нежась.
Раз можно было, перевертыш не упустил шанса просто поваляться, оценивающе меня рассматривая. Плащ и рубаха были аккуратно сложены поверх сумки, рядом с ковриком стояла и обувь. Среди мыслей и чувств Шама проскочила искорка сексуального желания, как и у Нора, но быстро погасла, как и у Нора. Вскоре Шам встал и прямехонько пошел к Нору. До подъема оставался час.
Щиты Нора не помешали мне стать свидетелем их секса. Им просто хотелось удовлетворить свое желание. Никакой страсти или влюбленности. Оба не любили давать, но сумели меж собой договориться и скрашивать друг другу утро. Оба грезили молоденькими, но разнополыми. Так я узнал, что Шам предпочитает подростков, причем не всегда, даже почти никогда, по их желанию. Даже несмотря на их закрывшихся кондоров, превратившихся в подобия маленьких патронов на ниточках.
Нор даже мазь особую использовал, сразу и смазывающую, и расслабляющую, и запахи впитывающую, а потом легко собираемую им при помощи плетения. Капля отправлялась в кусты, а пенис становился чистым и довольным.
Шам предпочитал сзади и стоя, чтобы партнер опирался, в данном случае о дерево. А Нор — лежа на спине. И ритмы были разные — маг делал это размеренно и неторопливо, ускоряясь только к финалу. У обоих был весьма волосатый пах на фоне пропорциональных размеров, почти — оба тонкие и в пядь, за счет тонких аристократичных пальцев эта пядь...
Комплекция была одинакова, но мышцы у перевертыша, что естественно, отличались солидностью. Нору пришлось широко расставить ноги, чтобы Шам мог вставлять под самый корень да под разными углами, постоянно крутя тазом. Его руки часто срывались в поход по телу, и часто отдергивались от мужского и густо волосатого паха, а так же от почти встреченного лица, далековато находящегося.
Мне сразу стало противно от их эмоционального фона, ради сохранения настроения переключился на обдумывание ночевки в городе — денег то я не взял, а создавать их из камней не интересно.
Следующий день двигались единой группой, держась у кромки леса. Мимо проплывали обширные хлебные поля, разделяемые деревьями и кустарниками, посаженными в два ряда с тележными дорогами между ними, пыльными и с колдобинами, по которым одногорбые гарбахи, в парах и в одиночку, тащили повозки.
Это графство мы проехали по касательной, не задерживаясь, никуда не заезжая, избегая встреч. Ночевка прошла примерно так же. Только на сей раз я рассказал обещанную Диртуду сказку про кашу из топора. Сразу мораль не понял лишь Викзар, а лучше всех рассказ воспринял дварф. Отж была еще более элегантна, а Вик мрачен, оба остались ни с чем. Ночью я опять воспользовался шансом спокойно потренироваться, но всего три часа, не усугубляя подозрений из-за слишком глубокого сна, оставшееся время посвятил работе над моделью моей системы.
Потенциально возможности были колоссальны. Ведь в чем основной недостаток вербальных систем перед мысленными? В трудности передачи сложных элементов и во времени подготовки. А наоборот — в малом количестве внутренней силы и неразвитом воображении, поставленном на рельсы логики. Плоские контуры так же не идут по информативности ни в какое сравнение с многомерными построениями.
Задача стояла не просто сделать на поверхности разрез мысленной структуры, а спроецировать все элементы, причем так, чтобы не вызвать подозрений. А это значит неминуемое искривление и работа на микроскопическом уровне, прячущая в канавке грубой линии целую сеть. Это и была причина, не позволившая единоразово, как в случае с простой защитной сферой, нанести на поверхность проекцию.
В итоге к подъему я решил отказаться от точности переноса не сложных структур. Проще так поступить с каркасом, все равно инфэо строится на мысленном уровне, а все остальное призвано заполнить конструкцию силой. Что как не скелет нуждается усилении? Вот в каркас-то и вплету слово и жест, а при необходимости и магический контур. Осталось разработать технику сплющивания многомерности с разной степенью детализации с последующим нанесением полученного магического контура единым махом. Подобное проделывается при чаровании, надо лишь усовершенствовать, добиться универсальности. Конечно, я не изобретал колесо, всего лишь велосипед, с гидравликой и кучей скоростей.
— Заист! — вдруг гаркнул завтракавший вместе со всеми Норадлун, мгновенно отставивший плошку со студенистой мамалыгой собственного приготовления и развеявший евший маэну антинасекомовый купол, схватившись за вертикально летающий в пяди от земли посох, находящийся всегда в достижимых пределах. Очередной штрих в портрете профессионального мага. — Мы в эпицентре... — севшим голосом.
Мои спутники, ялясь, вскочили, активируя личные амулеты защиты и напряженно озираясь с оружием в руках, оборотень бросился к стреноженным скакунам, чтобы успокоить их. "Вот значит, что это" — подумал я, много раньше засекший возмущения, напомнившие мне об исторгнутой сольфке. Явные различия и отсутствие далеко распространяющейся волны возмущений выкриком о "инфэо исторгнутом" окончательно убедили меня в правильности решения о ничего неделании.
Лог, где мы ночевали, не отличался размерами, на склонах кустарником рос кипарис с терновником — хорошая естественная защита от некрупных надоедливых животных, но и препятствующая нашему мгновенному побегу из опасной зоны поражения неизвестным магическим конструктом. Акониты еще вчера были тщательно сожжены — дланевидные цветки местной разновидности распространяли слабо ядовитые ароматы, достаточные для убийства во сне.
— Ариэль!.. — зашипела Отж и осеклась, зло сощурившись на сидящего меня, поглаживающего нервничающего раэкапу.
— Вжухк... — в сопровождении ураганного порыва ветра в истинном зрении появилось нечто, донельзя обезображенное и уродливое. — Бамсссшш...
С шипящим звуком конструкт активировался, переполненный силой и зацепившийся при появлении из глубин за... за гусеницу!!!
— Не рыпаться! — Нор Вику, вскинувшему арбалет с двумя чарованными стрелками в пазах на ком плоти, запузырившийся и набухающий прямо на глазах.
— А че? Продырить...
— Идиот, не спорь! — больно ткнув локтем в чешуйчатой кожаной броне с острыми заклепками из синей стали.
— Опасно вмешиваться, пока оно нестабильно, — быстро произнес начавший волноваться Нор.
Еще бы магу не волноваться — тельце уже стало телищем метрового диаметра и не собиралось останавливаться. Ложноножки, противно булькающие снизу, зашевелились и сверху оквадрачивающегося сегментного монстра, достигшего метров двух в поперечнике. Ворсинки стали черными иглами, скрежещущими в межсегментном пространстве, блеклая зеленая расцветка прорезалась синюшными пульсирующими сосудами.
Интеграл уже не боялся неизвестности, его усы топорщились от любопытства, приходилось теперь не успокаивать, а сдерживать недовольно мяукнувшего друга, которому стоило сделать лишь один прыжок, чтобы добраться до сформировавшейся твари.
— А че стоим-то? Мотаемся отседа.
— Действительно.
— Я хочу вскрыть ее!
— Сбрендил?
— Рехнулся!?
— Это бесценный...
— Сам бей эту гадость, Нор, а ну как огрызнется?
— Вот еще пачкать клинок, Нор. Отступаем, — одновременно.
— Но это живое золото! — возмущенно.
— Мертвому оно не нежно.
— Ариэль, а ты скажешь?
— Мне интересно, какая из нее получится бабочка.
— Оха-хо!
— Хе-хе...
— Йейли вы! — обидевшись и отключив все выставленные общий щиты.
— Эй! Оно же ща за нас примется, вона как второй куст дожевывает, — тыкая ложкой в завернувшуюся почти пятнадцатиметровую тушу, под корень зажевывающую кипарисовый куст следом за терном. Вик решил прикончить свой завтрак несмотря ни на что, глотая заячьи шкварки с мамалыгой почти не жуя и опасливо косясь на издающего громкий скрежет, хруст и чавканье гусеничного монстра.
— Норадлун, — решил я помочь. В первую очередь себе. — Если тебе не трудно будет раз в сутки подпитывать плетение, то могу помочь вогнать гусену в стазис и поместить в одну из твоих пробирок.
