— Но я не отчаялся и принялся за долгий и кропотливый труд, чтобы вновь возвысится в глазах мирового общества, — Тарм не заметил слов толстяка. — После трёх лет упорной работы я всё-таки совершил то, что не смогли сотворить все магические гильдии, вместе взятые. Я превратил столицу империи, величайший Инлосс, в настоящий город света. Световые кристаллы стали озарять все уголки прекрасного города, а также создавали великолепную иллюминацию в ночном небе. Даже у высших эльфов захватывало дух, когда они видели такое зрелище.
За это Император и гильдии присвоили мне титул крейстмага — величайшего из волшебников, когда-либо рождавшихся в этом мире! И снова торжество оказалось испорчено ещё одним паршивцем, которого я имел несчастье обучать. В самый разгар моей благодарственной речи, он своим заклинанием заставил исчезнуть всю мою одежду! Представляете, какой вышел конфуз?! Потом в течение целого месяца пришлось выслушивать под своим окном песенки про "голого мага — врага воров и демонов". Но самое ужасное, что я даже не сумел накостылять источнику всех этих проблем. Он умудрился сбежать, и я так его и не нашёл. Чтоб его пожрали три тысячи троллей, этого Трилла Куримо.
— Великий человек, — снова пробормотал Ефсий. — Мастер телепортации, создатель теории межпространственных врат. Первый, кто смог посетить измерение демонов и вернуться обратно.
— И так случалось раз за разом! — Тарм вошёл в раж и с упоением рассказывал о своих бедах, не видя и не слыша ничего вокруг. — Я усердно трудился, чтобы добиться наград, а ученики распространяли порочащие меня слухи и портили церемонии. На торжественном банкете из моей тарелки мог вылезти демон. Паланкин, на котором меня несли, чтобы получить очередное звание, при большом скоплении народу превращался в гигантский ночной горшок, заполненный отвратительным содержимым. Мои ордена и регалии вдруг оживали прямо в присутствии императора и высоких сановников и начинали ругаться друг с другом и оскорблять всех присутствующих. А последняя шуточка окончательно испортила мою репутацию и заставила навсегда покинуть столицу. Всё началось с того, что прямо в моём кабинете открылся портал, из которого меня атаковала дюжина демониц-суккубов, причём столь неожиданно, что я не смог отбиться. Но тому, кто натравил демониц, это показалось недостаточным, и он продемонстрировал всему городу произошедшее потом в кабинете. В течение суток над Инлоссом висело гигантское окно, через которое каждый горожанин мог наблюдать за тем, как развлекается верховный маг... Теперь понимаете, почему я сбежал от всего этого?
— Того, кто призвал суккубов, звали случаем не Ломма Заклинатель? — поинтересовался Ефсий.
— Вроде помню такую кличку, а что?
— Это его фирменный стиль. Он даже пытался при помощи суккубов покорить пару королевств, и хроники той войны до сих пор входят в число запретных. Впрочем, судя по обрывочным сведениям, причина табу вовсе не в использовании зловещих заклинаний, а в том, что волшебники, принимавшие в ней участие, были вынуждены скрывать свое позорное бессилие.
— Мне наплевать, что с ними было, — буркнул крейстмаг. — Я сбежал в эти горы, погрузился в созерцание окружающего мира, заодно провёл несколько опытов...
— И создал козлолюдов! — радостно подхватил Пэтти.
— Это вышло случайно! — рыкнул Тарм. — Проклятие ученика достало меня и в этих горах. Поле нескольких лет одиночества я обнаружил в ущелье молодого пастуха со сломанной ногой. Я спас парня, выходил, а затем, обнаружив у него магический дар, постарался обучить всему, что знал сам. Но ученики не ведают благодарности, и даже этот пастух меня опозорил!
— И что же он сделал? — спросил хоббит.
Маг нахмурился, закусил губу. Было видно, что делиться своей историей ему не хочется, но в то же время изнутри его съедает потребность выговориться.
— Ладно, — наконец проворчал он после недолгого молчания. — Но если вздумаете кому-нибудь разболтать, всех без разговоров превращу в лягушек! Хотя лучше я на вас потом заклятие молчания наложу, так вернее будет.
Тарм тяжело вздохнул и нехотя начал свой рассказ.
— В этих горах я прожил достаточно долго, несколько лет. Как мудрец я не нуждался в компании, но как мужчине мне требовались те, кто смог бы скрасить долгие ночи, особенно зимние. Сначала я пытался похищать представительниц племён, живущих в здешних окрестностях. Однако все эти девушки оказывались дикими и грубыми, а их сородичи меня почему-то невзлюбили и постоянно устраивали засады с нападениями. Ну, не развязывать же, в самом деле, геноцид по таким пустякам! Поэтому оставалось только менять места жительства, пока в один прекрасный день ни надоело это делать.
С похищением местных девушек тогда пришлось завязать, но суккубов призывать не хотелось. Ну, не люблю я демониц, сил на одну такую тратится раз в пять больше, чем на обычную женщину, да и потерей души подобный контакт чреват. И я стал искать третий, обходной путь. И, представьте себе, мне всё-таки удалось его найти! Мне нравится козье молоко, поэтому я держал небольшое стадо коз, дюжины полторы особей. Вот над ними я и решил поработать...
— То есть ты делал это с козами?! Ха-ха-ха! — расхохотался Редькинс.
Маг бросил на хоббита испепеляющий взгляд.
— Не с козами!!! Сперва до конца дослушай, а уже потом выводы делай, идиот! Я, конечно, не святой, но и не такой извращенец!
— Ну, ты же сам сказал, что для скрашивания долгих ночей ни дикарки, ни демоны тебе не подошли, вот ты и решил поработать с козами, — не унимался Пэтти.
— Да, поработать, но это слово в данном случае означает вовсе не то, о чём ты подумал, остолоп, — зарычал Тарм. — Я проводил над животными магические эксперименты! Эксперименты, понял?! А в результате у меня получился эликсир, выпив который, коза на одни сутки в месяц превращалась в прекрасную человеческую девушку. Правда, она не могла говорить, зато в плане любви мало уступала обитательницам элитных имперских борделей. Причём это была не иллюзия, козы реально становились женщинами из плоти и крови. Так что не надо обвинять меня в скотоложстве, которым там и не пахло!
И всё шло хорошо в течение нескольких лет, пока ни влез тот спасённый пастух, демон его забери! Он потом долго оправдывался, что хотел просто немного модернизировать мой эликсир, но вот почему-то мне позабыл рассказать о внесённых изменениях. Хотя я абсолютно уверен, что он всё скрыл специально, чтобы поиздеваться надо мной. Знали бы вы, как сложно было заставить его признаться в содеянном!
А ведь поначалу, когда одна из моих коз произвела на свет очень странного младенца (ну, вы понимаете, о чём я говорю), я даже и помыслить не мог, что это дело рук моего ученичка, списав всё на магическую случайность. Но когда такие дети родились и у остальных коз, я начал подозревать пастуха и вынужден был припереть его к стенке. И то, что поведал виновник происшедшего, настолько меня шокировало, что я даже не стал его убивать. Зря, наверное... Мерзкий-мерзкий Гамот Хромоногий...
— У нас его знают как Гамота Изменяющего, — снова встрял Ефсий. — Очень сильный биомаг. Военные часто заказывают у него всяких боевых тварей в преддверии важных сражений.
Тарм только презрительно фыркнул, услышав о том, сколь успешно сложилась судьба его бывшего ученика.
— А Вы ещё не рассказали, почему оставили козлолюдов, — Верениен, проникшись услышанной историей, не смогла промолчать. — Прогнали бы виноватого пастуха, раз он так Вас обидел, и жили бы вместе с новым народом. Зачем Вы сбежали от них? Они же Вас любят и почитают.
— Чтобы каждый день быть свидетелем своего позора?! Нет уж, спасибо, я лучше предпочту уединение. А с козлолюдов хватит и того, что я не превратил их в пыль и даже воспитывал до тех пор, пока они ни стали самостоятельными.
— Но коз-то всё равно разводишь! — с ухмылочкой прокомментировал Пэтти раздавшееся за окном блеяние, а Хафейн пробормотал себе под нос, что это логово разврата следует выжечь дотла.
— С тех пор к эликсиру я никого не подпускаю, и инцидентов с рождением гибридов больше не было, — пробурчал лысый маг. — Ну что, довольны моим откровением? Будете по-прежнему уговаривать меня спуститься или продолжите набиваться в ученики?
— Нет, в ученики я к тебе не пойду, — вдруг удивил всех хоббит. — Ты слишком слабый некромант, а мне нужен настоящий повелитель тьмы.
— Это я-то слабый?! — взревел Тарм. — Малыш, я с четырнадцати лет поднимаю кладбища! Меня боялись все северные баронства! Да если бы я был хоть чуточку властолюбив, то стал бы властелином мира!
— Всё равно я тебя побью, — пожал плечами Пэтти. — Если не трусишь, можешь сразиться со мной.
После этих слов хоббита все замерли, кто от шока, а кто и от ужаса. Один лишь Хафейн одобрительно кивнул головой. Что же касается Тарма, тот, к всеобщей неожиданности, мрачно улыбнулся, после чего довольным тоном произнёс:
— Значит, коротышка вызывает меня на некромансерский турнир? Что ж, быть посему! Я принимаю вызов!
* * *
После недолгих дебатов дуэль решили провести за домом, прямо посреди огорода. Секундантами назначили единственных оставшихся не у дел магов — Арледу и Ефсия. Остальным пришлось довольствоваться ролью зрителей.
Оказавшись в центре огорода, Пэтти, судя по всему, вспомнил земледельческую юность и, закинув магические грабли на плечо, надел на голову старую соломенную шляпу. А Тарм, похоже, прекрасно понимая всю нелепость сложившейся ситуации, натянул вместо балахона какую-то серую рваную хламиду, больше подходившую пугалу. Посторонний наблюдатель наверняка решил бы, что видит стычку двух огородников, но никак не поединок тёмных магов. Правда, золотые серьги в ухе Тарма выбивались из общего крестьянского стиля. Да и его хламида время от времени развивалась ветром и распахивалась, обнажая волосатую грудь, покрытую татуировками, а вряд ли обычный землепашец стал бы накалывать на свою кожу пентаграммы, огненные шары, демонов, скелетов и прочих неведомых тварей в таких количествах.
— Условия поединка просты, — начал лысый маг. — Один из нас читает заклинание, которое соперник должен отбить. Если атака отражена успешно, оппоненты меняются ролями. Дуэль продолжается до тех пор, пока кто-нибудь из противников ни признает себя побеждённым или просто физически не сможет продолжать борьбу, — он злорадно улыбнулся. — Не хочу доводить дело до смертоубийства. Конклав магов перестанет меня уважать, если когда-нибудь узнает об этой дуэли, в которой я прибил малыша.
— Это мы ещё посмотрим, кто кого прибьёт, — лениво отозвался Пэтти, с любопытством озираясь по сторонам. Больше всего Редькинса заинтересовали скелеты в чёрных доспехах, в данный момент отложившие оружие и занимавшиеся прополкой грядок.
— Как хозяин дома, я обладаю правом первого удара, — ухмыльнулся Тарм и тут же, не давая хоббиту возможности возразить, принялся читать заклинание.
То ли маг собирался лишь припугнуть соперника, то ли ему просто не хотелось с ним возиться, но первый удар вышел примитивным. Толпа скелетов, до этого занимавшаяся сельскохозяйственным трудом, вдруг резко устремилась к Пэтти, сжимая в конечностях свои тяпки, грабли и лопаты. Хоббит не испугался, скорее оскорбился, что против него, великого некроманта, бросают всякую мелочь. Впрочем, мелочь мелочью, но ни перехватывать управление, ни упокаивать нежить Зелёный Нос не умел, поэтому поступил по-простому, бросившись костякам под ноги.
Тарм откровенно ржал, наблюдая за тем, как его противник зайцем носился по грядкам, уворачиваясь от сыплющихся со всех сторон ударов и проскальзывая у скелетов прямо между ног. Эта гонка продолжалась минуты две, и вдруг крейстмаг резко замолчал, увидев истинный план хоббита. Хитрый Пэтти, притворяясь простачком, заставлял костяков, целящихся в него, наносить удары друг по другу, при этом снося черепа, дробя кости и выворачивая конечности. Вскоре всё закончилось. Последних двух скелетов хоббит ловко подхватил граблями за ноги, опрокинул на землю и несколькими ударами отрубил им головы.
— А теперь моя очередь, — радостно завопил Редькинс.
Тарм презрительно нахмурился, подобный способ расправы с нежитью его ни капли не впечатлил. После созерцания боевых навыков хоббита, маг уже не ждал ничего особенного от его атаки, однако Пэтти всё же удалось удивить соперника. Ещё во время бега между скелетами, Зелёный Нос заметил в углу огорода небольшой могильник бабочек-капустниц. Дело в том, что Тарм, в поисках наилучших методов борьбы с паразитами, создал специальные заклинания. Они стягивали каждый вид насекомых в определённые, ничем не засаженные места на краю участка и не выпускали их, и гады скоропостижно умирали там от голода. Вот и возникли вдоль границы огорода кладбища бабочек, саранчи, картофельных жуков и прочих букашек. Чары работали автоматически, так что уборкой вредителей с грядок волшебник вообще перестал заниматься.
Теперь же эта идея обернулась против своего создателя, и сотни мёртвых капустниц плотным кольцом облепили великого мага. Конечно, материального урона они не причиняли, но вот морально Тарму Инлосскому было не по себе. Физическое уничтожение уже мёртвых бабочек — занятие безнадёжное, а с использованием магии у крейстмага возникла некоторая заминка. Капустницы умудрились забиться ему в рот, и теперь любая попытка прочитать заклинание оборачивалась бессмысленными шамканьем и блеянием. Начинающего мага это нападение могло бы привести к поражению, но Тарм являлся Великим и умел колдовать мысленно. Правда, это занимало немного больше времени. С момента начала атаки бабочек прошло около минуты, и вдруг весь крылатый покров моментально превратился в серую пыль.
— Это было забавно, — пробормотал лысый маг, выплевывая изо рта застрявшее между зубами крыло. — Но чтобы остановить меня, требуется нечто большее.
На этот раз Тарм выбрал чародейство гораздо серьёзней и даже задействовал для его активации свой посох. Пэтти на всякий случай отбежал подальше и, как оказалось, правильно сделал. Неожиданно части тел разбитых скелетов задвигались, объединяясь вместе. Маг читал заклинание, и чем громче и мощнее становился его голос, тем быстрее происходило сплочение костей. Хафейн, пристально наблюдавший за этим процессом, даже присвистнул, а Урлог с уважением посмотрел на автора получавшейся конструкции.
— Костяная тварь первого уровня! — торжественно представил своё детище Тарм, когда работа была закончена. — Ну, и как ты будешь с ней бороться, малыш? Снова станешь бегать или, может быть, применишь какой-нибудь доселе скрываемый боевой приём?
Пэтти внимательно изучил творение противника. Десятки скелетов, соединившись, преобразовались в нечто, похожее на гигантского костяного паука, обладающего дюжиной ног, двумя десятками направленных в разные стороны голов, а так же огромным количеством всевозможных рогов, клыков и прочих угрожающих наростов. По щелчку пальцев Тарма эта махина медленным, но уверенным шагом двинулась к хоббиту. Редькинс, недолго думая, запустил в неё первый подвернувшийся под руки обломок скалы. Тварь среагировала, перехватив булыжник на лету пастью одного из своих черепов. Правда, проглоченный камень тут же выпал из её брюха, лишённого каких-либо намёков на органы пищеварения. И тут Пэтти, чуть ли не впервые за время странствий, злорадно ухмыльнулся. В чудовище полетел ещё один камень, а за ним ещё и еще. Зелёный Нос носился вокруг монстра, закидывая его лежавшими под ногами камнями. Костяной твари, впрочем, это не вредило, она неторопливым шагом ходила за хоббитом, проглатывая своими многочисленными ртами всё, что в неё бросали.
