-Ты..., — прошипела я. — Я тебя ненавижу!
Вся боль и злость за причиненные мне неизвестностью муки сконцентрировались в моей правой руке, и я уже было занесла ее для очередного удара. Но на полпути к цели я была захвачена в стальные тиски, сжавшие мои запястья, подобно струбцине, и не без труда (к моему вящему удовлетворению) заведшие мои руки за спину.
-Что происходит? — холодно поинтересовался Влад.
Я сердито посмотрела в его потемневшие глаза и, безуспешно дернувшись в его стальном обхвате, зарычала.
-Ты... ты... почему... я... не-на-ви-жу..., — только и смогла выдавить я, потому как на смену злости пришло отчаяние, и я разрыдалась.
Сколько прошло времени, пока я стояла вот так, уткнувшись в его грудь — мгновение, а может, вечность, я бы не смогла сказать с полной уверенностью. Я чувствовала, как адреналин, совсем недавно заставлявший бурлить мою кровь, уходит, и его место занимает безмерная усталость. У меня подогнулись ноги и, если бы не пара сильных рук, немедленно подхвативших меня за талию, я бы, скорее всего, рухнула на пол. Голова гудела, как колокол после набата.
Усадив меня на подоконник, Влад обхватил руками мое лицо и внимательно посмотрел мне в глаза. Я безучастно всматривалась в него, отметив, как данность, залегшую между бровей складочку и все еще темные от волнения глаза.
-Алек, — внезапно тихим голосом произнес он, — попробуй ты. Меня она не пускает.
Столь же безучастно я заглянула в серо-голубую прозрачную гладь взгляда его брата и отметила точно такую же задумчивую складочку, залегшую между бровей младшего Гардинера.
-А ты, — полным безучастного спокойствия голосом произнесла я, обращаясь к последнему, — у меня следующий на очереди.
Тут же оба брата посмотрели друг на друга, и в ответ на пожатие плеч Алека, Влад наградил его сердитым взглядом.
-Солнышко, голова не болит? — участливо поинтересовался сероглазый, склонившись обратно ко мне.
В ответ я повела плечами и подумала:
"Чуть-чуть, но больше почему-то хочется спать!"
-Золотце, либо сними блок, либо скажи вслух, — усмехался он.
-Ой, — выдохнула я, растерянно глядя на него. — А как?
Он закатил глаза и, нежно прикоснувшись к моей щеке теплой ладонью, поцеловал.
"Определенно, начинать надо было именно с этого!", — подумала я какое-то время спустя.
-Полностью согласен, — отозвался он и весьма комично потер ладонью свою левую щеку.
-Я сердилась, — оправдывалась я.
-Я заметил, — ухмыльнулся он в ответ. — Боюсь даже предположить, что будет, когда ты будешь в гневе.
Я сморщила нос и, показав ему язык, тут же широко зевнула. Волнения сегодняшнего дня довольно существенно подорвали мои силы, и я чувствовала, как закрывались мои глаза.
— Отвезти тебя домой?
"Ну, уж нет! Так просто ты от меня теперь не отделаешься!", — зыркнула я на него.
-Ладно, тогда поедем ко мне, — заключил он и, обхватив за талию, снял меня с подоконника.
-А где все? — неожиданно спросила я, внезапно осознав, что кроме нас в коридоре никого нет.
-Разбежались, убоявшись тебя в гневе! — улыбался он.
-Ха-ха-ха, — передразнила его я.
-Полчаса назад мне было совсем не до смеха, — внезапно посерьезнев, добавил он.
Не зная как отреагировать на это замечание, я просто пожала плечами и подумала:
"Значит, нам есть о чем поговорить!"
Выйдя на улицу, я пару раз недоверчиво обошла вокруг его машины.
"Надо же, ни единой царапинки! Но я готова голову... нет лучше руку, отдать на отсечение, что это был не сон!"
Открыв для меня пассажирскую дверь и помогая сесть в машину, сероглазый одарил меня более чем странным взглядом.
Приехав к нему домой, я, по привычке, расселась на его диванчике на кухне и, подперев голову руками, следила за тем, как он колдует над джезвой. Процесс был настолько успокаивающим, что для начала я сложила руки перед собой, а потом и вовсе умостила на них свою потяжелевшую голову. Дальнейшие события каким-то невообразимым образом стерлись у меня из памяти, поэтому, открыв глаза в полной темноте, я была нимало удивлена, тому, что я нахожусь в горизонтальном положении, да еще и, судя по мягкости и теплу, обволакивающему все мои конечности, лежу под одеялом.
"Где это я?", — тут же подумала я, приподнявшись на локтях и изо всех сил всматриваясь в окутывающую меня тьму. Окружающее меня пространство, совершенно определенно, было мне незнакомо. Лучше всего просматривался бледный прямоугольник окна, в которое лился вечерний свет фонарей. Внезапно на его фоне промелькнула фигура, и я почти заорала от ужаса, когда моего рта коснулись прохладные пальцы, и знакомый голос прошептал:
-Не кричи, это я. Сейчас я включу свет, если не хочешь ослепнуть — зажмурься.
Для верности я предпочла даже закрыть глаза руками. По тому, как порозовели мои пальцы, я поняла, что он выполнил свою "угрозу", и, аккуратно выглянув из-под ладоней, начала оценивать обстановку. Ничего удивительного, что я не смогла распознать, где я нахожусь. Здесь, в прямом и переносном смысле этого слова, я с ним еще точно не была — в его кровати. Полностью открыв глаза, я с интересом начала осматриваться по сторонам.
-Нравится? — прошептал он.
-Черт, Владька, даже сейчас ты умудрился подкрасться ко мне со спины, — вздрогнула я от прикосновения его пальцев к своей шее и плечам.
"Забавно, надевая поутру этот свитер, я даже не планировала облегчать твою теперешнюю задачу формой его выреза."
-Ммм.... — донеслось до моего слуха, одновременно с ощущением его губ, аккурат в тех же местах, которые мгновение назад ласкали его руки. Следом за этим его ладони переместились ко мне на талию и, проникнув под свитер, притянули меня поближе к его груди.
-Выспалась? — вновь прошептал он мне на ухо.
-Ну не то что бы, — протянула я, осознавая, что мой организм не отказался бы от парочки-другой часиков валяния в такой постели, — но твое поведение тебе еще зачтется в будущем.
-Что именно? — судя по тому, как напряглись его губы, вернувшиеся к моей шее, он улыбался.
-То, что не разбудил меня, — ухмыльнулась я. — Этот смертный грех пока умудрялась брать на себя только Машка, но потому как она меня иногда кормит... ну ладно, почти всегда, я выдала ей индульгенцию на ближайшие три года.
-Это намек? — по моей спине немедленно табунами забегали мурашки, потревоженные его смешком.
Я тут же попыталась припомнить, что я ела в последний раз. Память меня подвела. Тогда переформулировав вопрос на "когда" я поняла, что это знаменательное событие в моей жизни происходило, как минимум, вчера.
-С учетом всего — это уже не намек, — проговорила я, откинув голову и поцеловав его в шею, — это, наверное, уже требование первостепенной жизненной важности. Я, кажется, забыла сегодня поесть.
-Что значит, забыла поесть? — более серьезным, чем минуту назад, голосом спросил он, одновременно разворачивая меня к себе лицом.
-Из-за тебя, между прочим, — проворчала я. — Я так волновалась, что с утра кусок в горло не полез, а потом просто забыла.
-Так, — протянул он. — А теперь все с самого начала, что я упустил. Во-первых, за что ты меня сегодня... стукнула? Я выслушаю твою версию.
На всякий случай, я отползла от него подальше, к противоположному краю кровати.
"Все еще сердишься?"
-Я не сержусь, — дернул он меня к себе обратно за руку. — Просто, мягко говоря, не ожидал такого приема. Алек сказал, что ты звонила с утра по поводу... хм, инцидента. Он чувствует себя виноватым, за то, что потом не перезвонил тебе, но с учетом того, что, как минимум с полудня, твой телефон был выключен, добиться положительного результата ему было бы весьма проблематично.
-Как выключен? — соскочила я с кровати и бросилась в коридор, где оставила свою сумку.
Переворошив ее всю, я, наконец, вытащила свой многострадальный сотовый и уперлась взглядом в пустой дисплей. В тот момент я готова была разрыдаться от отчаяния. В первой половине дня я, видимо, настолько часто набирала номера Влада и Алека, что посадила свою, и без того довольно слабенькую, батарею. А на ее заряд с утра я даже не взглянула. Ну а позже, днем, меня взяла такая злость, что я после очередного неудачного вызова просто затолкала его поглубже в сумку и больше не доставала. Я осела бы на пол, не подхвати меня, в очередной раз за этот день, руки моего демона.
-Томка, ты чего?! Опять плачешь? Да что с тобой сегодня? — улыбался он, стирая поцелуями слезы с моих щек.
-Я думала ты умер, — прорыдала я. — Мне было так страшно! И никого... никого не найти, чтоб узнать правда это или нет. Ани нет, Алек и ты не отзываетесь. Что мне было думать?! У кого еще спрашивать?
Влад, подхватив меня под коленки легко подняв на руки, отнес в гостиную, где сел на диван и, усадив меня к себе на колени, начал задумчиво поглаживать по спине. После продолжительного молчания, когда слезы, наконец, закончились, и я затихла в его руках, до меня донеслось его негромкое:
-А я и умер... где-то.
Я аж подпрыгнула от неожиданности и уставилась на него во все глаза. А он вдруг хохотнул в ответ.
-Солнышко, не сочти за грубость, ты мне очень нравишься в любом виде, особенно спросонок в моей кровати, — усмехнулся он, — но в данный момент я бы предпочел отправить тебя в ванную, умыться.
"Да, зрелище не для слабонервных!", — подумала я, разглядывая свое отражение в зеркале. Тени и тушь потекли, оставив высокохудожественные разводы на щеках и подбородке. Глазами же я сейчас напоминала актрис немого кино, играющих исключительно вампирш и потусторонних дев. Смыв всю косметику, я почувствовала себя лучше. Настолько лучше, что после минутного раздумья, взвесив все "за" и "против", подумала:
"А можно я у тебя заодно и душ приму? У нас в общаге горячей воды третий день нет".
Выражение его лица, когда он принес мне полотенце, было непередаваемо. Я показала ему язык и быстро, пока он не успел что-либо сказать, захлопнула дверь у него перед носом. Горячая вода, казалось, расслабила каждую клеточку моего тела. Я чувствовала себя, будто родилась заново. И мне тут же захотелось есть.
Замотавшись в большое махровое полотенце, я задумчиво смотрела в зеркало и решала очередную моральную дилемму. С мокрыми волосами я тут же намочу свой свитер, а рыться в его шкафчике в поисках фена, я лично считала себя неспособной. Закатив глаза, я подумала:
"А, может, у тебя еще и фен есть?"
-Я могу зайти? — донеслось до меня минутой спустя из-за двери. На что я, закусив губу, чтобы не рассмеяться, подумала:
"Рискни!"
Замершая на пороге фигура с потемневшими от желания (во всяком случае, я на это очень надеялась) глазами сторицей возместила мне все волнения и тревоги прошедшего дня. Потому как он не сдвинулся с места, я сделала пару неуверенных шагов к нему навстречу и вытянула из его практически безвольных в данный момент рук фен.
-Спасибо, — промурлыкала я и вернулась обратно к зеркалу, в надежде что полотенце, доходившее мне едва до середины бедра, все же скрывает все, что я показывать пока не собиралась.
-Томка, — на моей талии сомкнулись железные тиски его рук, а губы горячо прошлись от предплечья к основанию шеи, — еще один такой фортель, и я снимаю с себя всякие обязательства перед тобой.
И он ушел. А жаль... Я огорченно выпятила своему отражению в зеркале нижнюю губу и нахмурилась. А ведь был такой прекрасный вариант списать все на "смятение чувств" и "треволнения минувшего дня".
"Черт..."
Чего же я хотела больше — чтобы это случилось как можно скорее, и я, наконец-то, смогла расслабиться, или чтобы этого не произошло, как минимум, в ближайшую пятилетку, и он по-прежнему считал меня своим недоступным плодом? Понять бы самой. С одной стороны, видеть его реакцию на мои "невинные" шуточки и заигрывания, было высшей степенью награды моему самолюбию, но с другой — мне было страшно. Не знаю почему, но я с ужасом ждала момента когда (забавно, раньше я в этом месте всегда вставляла "если") это произойдет. Я боялась. Боялась боли. Боялась показаться ему неопытной дурочкой. Но больше всего я боялась, что после этого все закончится. А еще я боялась спросить его об этом...
Высушив волосы и переодевшись в свою обычную одежду, я бочком проникла на кухню и, усевшись, как мышка, на диванчике, виноватым взглядом посмотрела на него.
-Прости..., — прошептала я. — Я больше не буду, честно-честно.
Целую минуту, которая показалась лично мне вечностью, он с серьезным видом смотрел мне в глаза, а потом не выдержал и совершенно искренне улыбнулся.
-Я тебе дам, "больше не буду", — протянув руку, он переплел свои пальцы с моими. — Просто ты застала меня врасплох, впрочем, уже не в первый раз. Ребенок, хочешь смейся, хочешь нет, но еще ни одну женщину, прости — девушку, в мире я не хотел так же сильно, как тебя. Извини, Солнышко, но я не могу понять, чего ты добиваешься? Сначала ты заводишь меня, а мгновение спустя — отталкиваешь. Скажи мне, я постараюсь понять.
-Я и сама не знаю, чего хочу, — чувствуя, как щеки наливаются румянцем, прошептала я. — Не сердись, но когда я думаю об этом, одно чувство во мне остается неизменным — это страх. Мне страшно, но от чего, я пока не знаю. Помнишь, как я чуть не грохнулась в обморок, тогда, в ноябре? — он нахмурился. — Ну, в тот день, когда я окатила тебя водой вместо Гошки? — в его глазах загорелся огонек понимания. — Мне тогда было тоже почему-то очень страшно, и получается, мое шестое чувство все же меня не подвело — ты довольно опасный человек, хотя и кажешься порой таким мягким и пушистым.
-Но...
-Подожди, дай мне закончить, пожалуйста, — слабо улыбнулась я. — Ты знаешь, я раньше не отдавала себе отчета в этом, но с твоим появлением в моей жизни, помимо хаоса ты привнес в нее еще и какое-то безумное счастье.
Он вновь открыл рот, но я прервала его.
-Нет, огорчу тебя, это не то, о чем ты, скорее всего, сейчас подумал. Мне кажется, я смогу понять, когда это будет именно любовь, — он печально улыбнулся. — Но все же, это что-то очень ей родственное. И мне почему-то все время кажется, что стоит мне уступить тебе, и все это закончится.
У меня вспотели ладони, уверена, он это заметил, но я нашла в себе силы закончить.
-Ты себе даже не представляешь, что со мной творилось, когда я увидела тот сон. От меня как будто отрезали кусок живого мяса, причем без наркоза. А неизвестность — это как соляная кислота прямо на открытую рану. Я металась, как ошпаренная кошка, и, самое смешное, что я даже сама себе не могла внятно сформулировать, почему меня это так взволновало.
Он, не отрываясь, смотрел мне в глаза, и между бровей залегла уже знакомая мне складочка.
-Когда тебе приснился этот... "сон"? — спокойно поинтересовался он.
