В тени дракона. Господин Теней (Часть - 3)

— Бон-Бон, что с тобой? — спросила она.

— Что со мной? Что со мной?! — злился Рон. — Я в порядке!

— Да что случилось? Ты же победил, — не понимала она. — Успокойся...

— Я не могу успокоиться! — рычал он. — Этот мерзкий ублюдок унизил меня! Он выставил меня посмешищем и...

— Ничего такого не было, — произнесла она. — Все хвалили тебя и были рады твоей победе. Что...

— Нет! Этот паршивый, ублюдошный урод! Я убью его! Уничтожу! Сломаю! А ты вообще не лезь не в свое...

Удар...

Неожиданно ему в лицо прилетела пощечина!

Это было так неожиданно, что он просто опешил. Лаванда подошла к нему и влепила ему по лицу. Удар был чертовский слабый, но такого от нее он просто не ждал.

— Не смей на меня кричать, Рональд! — повысила она голос. — Я не твоя рабыня и не домашняя зверушка! Я сама буду решать, во что мне влезать и что думать! Прекрати истерить и возьми себя уже в руки!

Рон просто опешил от такого напора.

Он ведь всегда думал, что Лаванда может быть только глуповатой и вечно улыбчивой дурочкой, а такого проявления характера он от нее просто не ожидал.

— Бон-Бон, да что с тобой такое? — она посмотрела на него грустным взглядом. — Я же твоя девушка, почему ты не доверяешь мне то, что у тебя на душе? Я для тебя не так важна, чтобы поговорить со мной об этом?

— Нет, это не так! — тут же ответил он. — Я... я... я просто... ну... — он не знал как подобрать слова. — Прости... — Уизли опустил голову. — Я не хотел на тебя кричать... Просто... Я так зол... Этот бой он... прошел просто ужасно...

— По-моему, все прошло отлично, — сказала Браун. — Ты отлично сражался, ты доминировал все время и честно победил. Враг признал свое поражение и честно отдал тебе победу, а сам он паршиво выступил и...

— Нет, это не так... — грустно ответил Рон. — Эванс... сражался... достойно...

— А?

— То, как он сражался... Если бы я... хоть ненамного расслабился... то проиграл... — нехотя признал он. — Он... хорошо... сражался...

Ему было мерзко признавать это, но гордость не позволяла ему промолчать. Он слишком уважал себя, чтобы не признавать такое... Эванс сражался в рамках правил, он атаковал пусть слабо, но с хитростью и выдумкой. У него очень мало опыта, но он компенсировал все это непредсказуемостью и очень специфическими заклинаниями.

— Я хотел показать всем, какой Эванс на самом деле жалкий. Какое он ничтожество и все ошибаются, считая его кем-то достойным. Я должен был это сделать, но... не сумел... А под конец, когда я уже почти потерял над собой контроль и едва не сорвался, он просто сдался и ушел... Это так бесит...

— Бон-Бон... — Лаванда обняла его, а затем отвела к еще целым стульям, и они присели. — Что у тебя за конфликт с ним? Да, Эванс — придурок, но так и плюнь на него. Всем плевать, но ты почему-то постоянно лезешь сам. За что ты его так ненавидишь?

Рон ответил не сразу.

Ему было тяжело решиться сказать это.

Он никогда и ни с кем не обсуждал это и не знал, с чего начать. Никто бы не понял его, никому никогда не было дело до его мыслей и чувств. А сейчас... кто-то спрашивает...

— Понимаешь... — начал он. — С детства я... всегда был всем обделен... У меня практически не было своих вещей, все доставалось от братьев. Одежда — та, из которой они выросли, учебники — те, которыми они пользовались, игрушки — те, которыми они уже наигрались... Даже палочка была не моей, а Чарли. Если бы я ее не сломал однажды, мне бы свою никто не купил. Даже внимание родителей мне доставалось по остаточному признаку. И я бы, может, принял такой уклад, если бы Джинни в обход меня не досталось все...

Рон любил сестру и старался заботиться, но также где-то внутри он ненавидел и ее. Да, он понимал, что глупо винить ту, кто не виновата в этом. Это родители обделяли его всем, а ее баловали и исполняли любой каприз. Его старшим братьям было плевать на это, но Рон не мог смириться и всегда завидовал ей.

Пусть он и стыдился этих мыслей, но, когда проклятый дневник похитил Джинни, он на секунду порадовался, что может, теперь его будут любить полностью. Однако тут же выкинул эту мысль, понимая, в каком горе будет мама, и потому не думая был готов спасать сестру. Она ведь его семья.

— Единственное, что у меня было — это Генни... Она была моим другом, а потому я был рад хотя бы такому и старался не отставать от нее, — продолжал Рон. — Тренировался, как она, учился столько же и... старался всегда быть рядом. Мне не нужна была слава или что-то такое, я просто хотел выделиться и получить что-то свое, проявить себя и влипая с ней в неприятности, я не унывал, ведь это были и мои приключения... Хоть мне всегда и было стыдно, что я ни разу до конца не был...

Да, Генни всегда шла вперед, а он лишь шел следом и пытался догнать ее. А она все отдалялась и отдалялась. Когда она сталкивалась с главными опасностями, он был позади. Он едва не погиб, чтобы дать Генни пройти, но не смог быть с ней и помочь в борьбе с Квиррелом. Он злился, что обвал не дал ему добраться до двери и помочь ей в битве с василиском. И ему было стыдно, что он подвернул ногу и не смог помочь ей отбиться от толпы дементоров. Про последнее испытание на Турнире он вообще молчал. Лишь на пятом курсе он был рядом до конца... да и то...

— Ну и потом появился Эванс. Это был жалкий и слабый тип. Он был смешон своей наивностью и глупостью, но мне было плевать на него. Я даже порой заступался за него, когда Малфой и его дружки доставали. Не из заботы, а просто факультетной солидарности. Гриффиндорцы же должны стоять друг за другом. Сириус всегда так говорил...

Он вздохнул и снова прервался ненадолго.

— Но во мне все равно росло напряжение и злость, — говорил он. — Я злился на себя, на свое положение, на родителей, на сестру и на Генни. Я злился на всех, ведь ничего толком за учебу не добился. Я все также уступал Генни, в учебе Гермиона была лучше меня, а никакого иного таланта, кроме шахмат, я в себе не открыл. Я... был просто никем, и это меня бесило... — он поднял голову к потолку. — А затем случился этот чертов Турнир... Я хотел попасть на него, так как видел в этом, возможно, единственный шанс для себя выделиться... И, когда Генни выбрали участником, я просто взорвался... Мне показалось, будто у меня отняли последний шанс хоть чего-то добиться в жизни, и я сорвался на Генни...

Он до сих пор не мог поверить, что думал о ней так. Он наговорил ей кучу гадостей, о чем потом сожалел. Он же знал, что она не такая и никогда бы не подбросила свое имя в кубок. Он знал это, но обида застелила ему глаза...

— А вот Эванс вовремя подсуетился и встал на сторону Генни. Я же постепенно успокаивался и... осознавал, что натворил... Гермиона и Генни ушли, а я остался совсем один... Эванс привольно раскинулся на моем месте. Он пусть был слабее, пусть уступал обеим во всем, но в отличие от меня его это просто не волновало. Будто ему нормально было болтаться позади полубесполезным придатком. И.... и их это тоже устраивало... Я видел это... и это бесило меня неимоверно...

Он до сих пор помнил, как Генни и Герми обсуждали Эванса. Они сидели в библиотеке подальше от всех, а он просто проходил мимо, и... о нем они такого никогда не говорили... И это злило еще больше...

— И вот после первого тура, когда Генни неожиданно простила всех нас, мы устроили вечеринку. Я не знаю, с чего она так передумала, но был чертовски рад и поклялся себе больше никогда не допускать подобного. Никогда ее больше не предам и, несмотря ни на что, не оставлю. Я ведь ее друг... — Рональд вздохнул. — И в середине праздника в гостиную пришел Эванс. Они с Генни поссорились...

— Не ори, Эванс, — усмехается Рональд. — Ты там...

— Ах ты, ничтожество!

Рон тогда хотел побить его, ведь ничего возразить ему он просто не мог.

Затем Эванса выкинули из гостиной под общий смех, а Генни ушла к себе, и она явно плакала там.

— А потом его выкинули... — произнес Уизли. — И тогда мне стало страшно... Я ведь тоже не раз и не два ссорился с Генни... Да, Эванс ничтожество, он не заслуживал другого обращения, но... Но сколько бы я ни повторял себе это, страх не утихал... Сколько бы раз ни разбивал его противную морду в кровавую юшку... Сколько бы...

Он старался сдержать эмоции, не дать им вырваться и подавить, но... просто ничего не мог поделать. Один вид этого ублюдка заставляет его вспоминать все плохое.

Эванс — это символ слабости Рона. Это прямое свидетельство, что судьбы нет. Если ты рожден неудачником, это не значит, что ты им должен оставаться. Рон родился неудачником и лишь тешил себя тем, что вокруг есть куда более убогие типы, а он не так уж и плох, но...

— Все хорошо, Бон-Бон, — сказала Лаванда и, обняв его за голову, прижала к своей груди. — Не переживай по этому поводу. Ты для меня самый лучший, самый сильный и самый важный. Забудь об этом придурке. Его мнение тебе должно быть не нужно. Главное, что думаю о тебе я, а я тебя люблю.

Услышав это... Рон уже не мог сдержать чувств...

Впервые в жизни он нашел того кто, любит его и только его. Он никогда не получал столько заботы, столько внимания и просто купался в этом чувстве.

— Прости... — он обнял ее и прижался крепче. — Прости...

— Все будет хорошо, любимый, — гладила она его по голове. — Все хорошо...

* * *

Генриетта отошла от двери и двинулась по коридору.

Мысли же ее сейчас крутились вокруг друга, чей разговор она подслушала. Она не хотела так поступать, но уж слишком волновалась за него, а потому все же решила послушать, о чем они говорят.

— 'Я никогда не думала, что у него столько боли на душе'.

Она и правда никогда не задумывалась об этом. Она никогда даже и не пыталась о таком задуматься. Ей и в голову не приходило, что Рон может страдать от чего-то и его поведение не минус, который она как друг должна простить, а реальная проблема, которую нужно решать.

— 'И в этом отчасти виновата и я...'

Генни редко когда считалась с нуждами окружающих. Она принимала все, что для нее делают другие, как должное. У нее ведь важная миссия, а потому и помогать все должны, ведь это логично, она же сражается для общего блага. Даже дружба с Роном для нее была таким же шагом, напарник и помощник. К тому же она сама видела, что у него проблемы, но не придавала им значения. Когда нужно было проявить сострадание и поддержать его, она занималась своими тренировками, когда нужно было проявить жесткость и осадить, она махнула рукой. Вот и получилось с ним так.

Рон... придурок, это нужно признать, но Генни частично и сама виновата, что он стал таким.

— 'Сейчас только Лаванда может его перевоспитать'...

Увы, время и возможности упущены, и даже если Генни лично займется Роном, то уже ничего не исправит. Да и некогда ей, нужно готовиться к предстоящей битве.

— 'Верно обо мне говорят: у меня совершенно нет эмпатии', — вздохнула она.

Печально это признавать, но факт есть факт. Генни вообще не понимает чужих чувств и не пытается их понять. Какие-то там сторонние эмоции, и она просто не видит в них смысла.

— 'И как это исправить?'

Вопрос без ответа.

Решив подумать над этим позже, она ускорилась. Пока там была неразбериха после дуэли, она сама 'отпросилась в туалет' и задерживаться не стоит. Снейп только и ждет возможности, чтобы снять с Гриффиндора побольше балов, и давать ему такие возможности не стоит.

— Куда торопишься, милая? — прозвучало у самого уха.

— Ува-а-а-а-а! — подскочила Генни.

Она тут же отпрыгнула и приготовилась защищаться. Как-то.

— Хи-хи-хи, как мило ты реагируешь, — с улыбкой произнесла Панси.

— Черт, Паркинсон, не пугай меня так! — злилась Поттер. — У меня чуть сердце не убежало полетать.

— Не могла удержаться.

— Чего тебе надо?

— Да я просто напомнить пришла, что мы сегодня проведем первый урок 'женственности'.

— Че? Какой еще урок женственности?! — удивилась Генриетта.

— Ну, мы же недавно договорились. Если хочешь отбить Гарри или своего Седрика у их подружек и завести собственный гарем, то нужно, чтобы в тебе начали видеть девушку, а не парня с сиськами.

— ХА?! Да не нужно мне это!

— Нужно, нужно, — покивала слизеринка. — Ты же сама себя губишь, и я просто не могу пройти мимо такого кошмара. С сегодняшнего дня, я — твоя вторая лучшая подруга, помогу тебе.

— Но-о-о... Я не хочу становиться какой-то там бабой размалеванной. Ну и косметикой я пользоваться и так умею. Меня тетя научила...

Тетя Меда в свое время учила ее всему, что должна знать девушка, но Генни это никогда особо не было интересно. Она предпочитала драки и тренировки, а не походы в магазины за шмотками, косметикой и наряжаться в юбки.

— Да не волнуйся ты. Не стану я из тебя телку делать, — закатила Панси глаза. — Чуток поправим имидж, поработаем над походкой, научу паре полезных хитростей — и все. Я же не призываю тебя наряжаться в викторианские платья.

— Но-о-о... у меня типа дела и тренировки, — попыталась гриффиндорка придумать хоть какое-то оправдание.

— Да не буду я мешать им, — махнула рукой Паркинсон. — Все будет норм. Пошли лучше, пока Снейп ворчать не начал.

Ее взяли за руку и повели к классу.

— 'Что мне делать?'...

Глава 33. Синхронность.

— Экспульсо! Инкарцеро! Редукто! Ступефай! — использовал я заклинания, поливая противника всем, чем только мог, и тут же уходя с линии атаки.

Мимо проносится шквал ветра, который снес бы меня и впечатал в стену в десятке метров. Прыгаю в сторону, спасаясь от следующего потока воздуха, попутно пытаясь чем-то отвечать, но инстинкт вопит спасаться, а не отбиваться.

— Баубиллиус! Вердимилиус! Экспелиармус! Петрификус Тоталус! Импедимента! — использует Генни, но долго она не действует и сама начинает удирать, как и я.

Мы бежим на полной скорости, а позади несется ураган, который старательно пытается нас прихлопнуть. Ветер усиливается и закручивается так, что нас уже начинает ощутимо тянуть назад, и, боюсь, ничем хорошим для нас это не закончится.

В центре этого вихря, среди бушующего рева ветров, стоял Альбус Дамблдор, и активно водя палочкой, усиливал смерч все сильнее, посылая в нас шквал за шквалом.

Бежать! Бежать! Бежать!

Мы несёмся, куда глаза глядят, и стараемся на оборачиваться.

— Сюда! — хватаю сестру за руку -и мы прыгаем влево, а после перекатываемся дальше. Позади что-то бабахнуло, но оборачиваться или проверять никто не стал.

Мы тут же поднялись и кинулись дальше.

— Не уйдете, — послышался позади старческий голос.

Старик тут же появляется перед нами и применяет особо мощный вихрь, а мы тут же активируем полную защиту.

— Протего Тоталум! — применили мы, моментально ставя между нами и ним магическую стену.