— Давай предположения, — на первый план вылезла Ученая. — А то с данными для анализа — швах!
— Хорошо, - согласился Мори. — Могу предположить, что Дамблдора порадовал тот факт, что после любого доклада, который не заклеймит инквизицию во всех грехах — нам влепят такое клеймо "магглолюбы", что это поставит крест на любых попытках навести мосты со Слизерином... Да и чистокровные с других факультетов — сильно задумаются.
— Со Слизерином? - удивилась Пай-девочка. — Но ведь здесь нет никого из Изумрудных!
— Пфе! - ответила Авантюристка, и принялась напевать песенку, услышанную от Мори: "Ходят сплетни, что не будеть больше слухов / Ходят слухи, будто сплетни запретять". Пай-девочка покраснела.
— Тогда мы постараемся напугать их так, чтобы они со свистом пролетели мимо прежнего Темного лорда, и дружно оказались в ковене Темной леди Аметист! — Уверенно заявила Авантюристка. Ученая и Воительница дружно поддержали ее, а Джульетта, не отвлекаясь от изложения, сформировала и бросила в канал связи сен-образ стучащего сердечка. И только Пай-девочка с Рабыней промолчали: первой сейчас "вообще все не нравилось", а второй было все равно.
— Именно это мы и делаем, — согласился Мори. — Вот только не уверен, что Дамблдор и этот вариант не относит к числу "допустимых", а то и "желательных".
— Но и нас он устраивает, — ответила Ученая, — а потому "работаем дальше, согласно утвержденного плана".
К счастью, ментальный диалог быстротечен. Так что, восстановив единство собственной личности, я вернулась к докладу.
— Нас заинтересовал этот факт, тем более, что, благодаря мадам Пинс, мы нашли описание в хронике заседания Визенгамота, на котором этот закон был принят с формулировкой "зелье запретить, как опасное и нарушающее интересы древнейших и благороднейших родов", — Дамблдор едва заметно поморщился, но видно было, что даже этот поворот его, в сущности, устраивает. — Так что мы обратились к профессору Снейпу, — среди гриффиндорцев пронесся шепоток, в котором "самоубийцы" — было самым мягким определением. — Все, Гарри, дальше рассказывай ты. Мне... нехорошо.
И вправду, при воспоминании о поведанных Снейпом подробностях меня слегка замутило.
— Хорошо, Гермиона, — согласила Гарри. — Профессор Снейп сообщил, что, во-первых, Зелье Огненной жизни — обладает сильнейшим наркотическим эффектом. Привыкание с первой дозы, — судя по шепоткам в гостиной, поняли Гарри немногие. Ну да ничего, кто не понял — тем объяснят. — А во-вторых, для изготовления зелья требовались некоторые ингредиенты, которые можно было получить, исключительно путем проведения особенного ритуала над волшебником, не достигшим одиннадцати лет. А поскольку ритуал не предполагал выживания объекта — проводить его над ребенком, признанным Родом (будь то урожденным волшебником, признанным полукровкой, или Обретенным, получившим Покровительство) — было извращенной формой самоубийства. За такое мстили, и мстили жестоко. Поэтому изготовители зелья старались найти магглорожденного волшебника или ведьму до того, как ими заинтересуются "древнейшие и благороднейшие", то есть — до появления всплесков детской магии.
— А как можно определить магглорожденного волшебника, если он ничем еще не проявил себя? — удивился кто-то из старшекурсников. Я прижала руку к губам в попытке удержать тошноту.
— Поставить на грань выживания, и ждать всплеска, — спокойно ответил Гарри. — То есть, добытчики набирали группу детей и пытали их до тех пор, пока один из них не выдавал всплеск. После чего проводили вышеупомянутый ритуал.
— А если никто не обращался к магии? — спросил тот же старшекурсник. — Магглорожденные — довольно редкое явление.
— Отработанный материал выбрасывали и шли ловить еще, — Гарри говорил спокойно, вот только по гостиной медленной волной разливалась жажда крови.
— Мистер Поттер, — прервал доклад Дамблдор. — Остановитесь, успокойтесь, выпейте воды. Не стоит изображать непробиваемую статую.
Несколько минут тишины ушло на то, чтобы Гарри успокоился и был готов продолжать.
— Так вот, по окончании ритуала — готовили зелье. Те, кто поумнее — сбывали его, а Венделина тут же использовала как минимум одну порцию, за что, собственно, ее и назвали "Странной". Использованный фиал кружил голову эйфорией, позволял выжить в костре, и давал вспышку Силы, достаточную, чтобы воспользоваться беспалочковой аппарацией. Ну и, постэффекты были достаточно длительные, чтобы без ломки прожить несколько лет. А потом все начиналось по новой. И так — сорок семь раз.
— А потом? — вздрогнула Лаванда.
— На сорок восьмой раз Венделина проявила небрежность, воспользовавшись уже засвеченной маской. Ее опознали, и перед сожжением — искупали в святой воде, которая частично смыла, частично нейтрализовала действие зелья. Но и то и другое — не полностью, о чем ведьма наверняка пожалела. И в костер ее отправили не связав руки благословленной, но все-таки пеньковой веревкой, которая перегорала, допуская аппарацию, а в кандалах из Холодного железа. Костер разожгли под бой часов, возвещавших полдень, а крики затихли через час после заката. Но, когда костер погас, то, что достали из него — еще жило. Видимо, зелье было слишком сильное, и полностью нейтрализовать его не удалось, на беду Венделине.
— И что?! — вскрикнул Дин. Дамблдор сидел с благодушной улыбкой на лице. Видимо эту часть истории, не упоминаемую в победных реляциях для школьников он знал.
— Ее, как была, в оковах — кинули в реку. И текущая вода смыла зло.
— А почему такая формулировка: "нарушающее интересы древнейших и благороднейших родов"? — заинтересовались близнецы.
— Потому, — ответил Гарри, — что в те времена Покровительство еще было широко распространено, и Обретенные, извини, Гермиона, считались ценным ресурсом, способным усилить род. А те, кто расходовал столь ценный ресурс на такие мелочи, как "Зелье Огненной жизни" — становились врагами, и их объявляли вне закона.
— Не стоило извиняться, — откликнулась я. — Древнейшие и благороднейшие и к собственным детям относятся как к ресурсу для усиления рода, причем не только в темном Средневековье, но и сейчас. Что уж тут говорить о магглорожденных...
Моя последняя реплика Дамблдору понравилась. Он, улыбаясь, огладил бороду, и объявил, что удовлетворен докладом.
Глава 41. Проблемы демоничества и вампиризма.
— Жизнь прекрасна и удивительна! — провозгласил я, раскинувшись на кровати.
Джинни, выйдя из ванной, посмотрела на меня с удивлением. Со времени доклада о Венделине Странной уже прошло несколько дней, и девочка не понимала, как можно быть столь безмятежно счастливым в свете ходивших по школе слухов. А слухи ходили просто изумительные. Начиная от "Гарри Поттер настолько проникся идеалами Света, что инквизитор благословил его на борьбу со всяким злом", и до "Гарри Поттер настолько пал во Тьму, что связался с проклятой инквизицией и поклялся лично перебить всех волшебников и застрелиться Авадой".
И это они еще не знают, что последнее ("перебить всех волшебников", пусть и не лично), хотя и невероятно трудно, но чисто технически — осуществимо. Самоубийственные философские течения, несколько идей о том, как можно увеличить личную силу, пара подходящих по смыслу демонических культов... Я улыбнулся, вспоминая Корион IX. Вопли придурков, приносящих себя в жертву Кузнецу Преисподней были слышны на орбите, хотя это даже теоретически невозможно. Впрочем, спустившиеся Серые рыцари не заметили одной маааленькой подробности: среди приносящих себя и других в жертву Архитектору Судеб практически не было детей. Или они решили, что детей демоны сожрали первыми? Да, орда низших, прорвавшаяся в источенную реальность вполне могла и так поступить, но, прежде, чем это случилось, в мир пришли мы, Высшие.
Вывести ребят, а так же их семьи (если они оказывались достаточно умны и амбициозны, чтобы не вступать в самоубийственные культы), с погибающей планеты было нетрудно. Гораздо труднее было приткнуть их по разным планетам, где можно было это сделать, не привлекая внимания инквизиции и местной администрации. Но и эта задача оказалась решаемой. В конце концов, дети, которых дыхание варпа коснулось в столь раннем возрасте — слишком ценный ресурс, чтобы им разбрасываться. А там, среди мирных обывателей далеких от войны планет, где СПО веками не видела никакого врага, а инквизиторы заглядывали самое большее раз в столетие, спасенные, или их дети, или дети их детей, стали главами новых культов, уже не столь самоубийственно-деструктивных, и потому — намного более опасных.
— Гарри, — Гермиона уселась на краешек кровати, и коснулась моей руки. — Тебя совсем-совсем не тревожат слухи, разошедшиеся по школе?
Произнесено это было скорее для Джинни, потому как в придумывании некоторых значимых и интересных историй Миа лично принимала участие... А распространяли их, роняя значимые, но крайне неопределенные намеки, Дипломат и Видящая. Даже Рубинам было решено этого не поручать: им было бы сложнее спрогнозировать результат невзначай оброненного слова.
— Совершенно не беспокоят, — без тени сомнений ответил я. — Вот прошлогодние слухи о том, что я тебя... хм... против воли... Нда. Вот они — беспокоили. А эти...
Стук в дверь был несколько неожиданным. Ни пророческие видения Кай, ни колыхания варпа не смогли предупредить меня о появлении гостя... А это, если не брать в расчет Кузнеца преисподней, который стучаться не имел привычки, могло говорить только об одном.
— Привет, Луна. Разумеется, ты можешь войти.
— Здравствуйте, — мелкая Малкавиан скользнула в комнату. — А как ты меня учуял? Я же просила лунопухов прикрыть меня... А ты все равно узнал...
— Вот именно, Луна. Вот именно, — покивал я. — Лунопухи тебя настолько хорошо прикрыли, что так ловко спрятаться смогли бы очень немногие из тех, кто хотя бы теоретически могли бы оказаться в этом замке. И уж точно никто из этих немногих, спрятавшись, не стал бы стучать в дверь. Такая логика доступна только Безумному пророку.
— Ой... — сказал Луна, прижав ладони к щекам.
— Ага, — кивнул я. — Но ты не стесняйся. Заходи, рассказывай, зачем пришла.
Луна, все еще не опуская рук прошла в комнату, подумала, и закрыла дверь. При этом я услышал легкое обращение к парящим поблизости к изнанке мира Нерожденным тварям с просьбой сделать так, чтобы смотреть на дверь со стороны коридора просто не хотелось. Неплохой вариант Невнимания... Особенно, если рядом нет такого же прирожденного демонолога, чтобы почувствовать скопление низших на Той стороне.
— Неплохо, — кивнул я под удивленным взглядом Джинни. — И, кажется, теперь я понял, зачем пришла. Не жаловаться ведь на "друзей" из Дома Ровены?
— Нет, — покачала головой Луна. — Они сейчас тихие... и не мешают, хотя нарглы носятся среди них.
— Действительно: все с тобой ясно, — улыбнулась Гермиона. — Серебра захотелось.
— Ага... — смущенно кивнула головой Луна, повергнув Джинни в легкую панику этим напоминанием о ее природе. Кажется, за каникулы Янтаринка об этом подзабыла... Или захотела позабыть?
— Не проблема. Только...
— Что? — грустно подняла глаза вампиресса.
— Дай мен несколько минут, чтобы настроиться. А то еще хлебнешь огня. — Я внимательно посмотрел на Малкавиан. — Пламя Хаоса пока еще не полезно для твоего здоровья... но это изменится.
— Вот именно... — внезапно погрустнела Луна. — Изментися... Все меняется... Но, когда я изменюсь — останусь ли я собой?
— Хороший вопрос, — я внимательно посмотрел на девочку. — Очень хороший. Но, как говорило мне одно существо, немалое время посвятившее наблюдению за чужими неприятностями, "перестать быть вампиром гораздо легче, чем перестать быть Безумным пророком".
— Разве это — ответ? — грустно спросила Луна.
— Это лучший ответ из возможных, — спокойно посмотрел на нее я. — Сначала — решить, "что есть "ты", а потом держаться за это найденное "что-то" изо всех сил, проявляя тем самым амбиции, и оставляя мелочи на произвол Изменчивых ветров, демонстрируя мудрость.
— Мудрость... — задумчиво протянула Луна. — Надо подумать...
— Подумай, — улыбнулся я. — Это вообще полезно — думать. Хотя иногда не мешает и просто чувствовать. Главное чувствовать — правильно.
— Ага! — встряхнула седыми кудрями девочка, разом повеселев. — А ты еще не настроился?
— Настроился, — успокоил я ее, ощущая, как в венах бежит чистое Серебро.
Тусклая струйка Серебра коснулась тонких губ малолетней Малкавиан, даруя ей силу Изменения.
— Настоящее — это всегда смерть прошлого и рождение будущего. Шаиш. Пурпурный ветер, — погрузился я в философию, чтобы удерживать правильный настрой.
Сейчас я хотел отдать Луне чуть больше, чем в прошлый раз, чтобы хватило не только на поддержку, но и на развитие. Хвала Повелителю Перемен, что девочке хватило ума прийти именно перед самым отбоем, так что к завтрашнему утру я уже восстановлюсь... Вот только кому бы поручить проводить подопечную к общежитию ее Дома? Сам я... мда... Смогу... Наверное. Все-таки тело смертного мальчишки налагает определенные ограничения, пусть я сейчас и отдаю не его кровь, но силу Предвестника Перемен. Но пытаться встать, пусть даже регенерация мантикоры уже залечила ранку — все равно как-то не хочется. В этот момент дверь без стука открылась и в нее просунулась любопытная белокурая головка.
— Ой, Луна, а что ты тут делаешь? Кормишься? — спросила ее ненаследное высочество, младшая леди Гринграсс.
Глава 42. Мир мертвых. (Интерлюдия).
Тихий плеск большой реки слышен неподалеку. Белые цветы на толстых серых стеблях мерно покачивали головами, повинуясь несуществующими для всех прочих ветерку. Между цветов беззвучно бродили тени. Время от времени одна из теней срывала цветок, чтобы съесть его... и вновь возвращалась к бессмысленному кружению по равнине.
Время от времени одна из теней поднимала голову, и с надеждой смотрела в серые каменные небеса. Зря. Очень зря. Там не было выхода из этой ловушки. Совсем не было — только сплошная толща камня, пробить которую не было никакой возможности, прежде всего потому, что не было никакой "поверхности" до которой можно было бы докопаться.
Впрочем, несколько выходов отсюда было. Те тени, кого одолевало отчаяние — просто исчезали. Навсегда. Погибали конечной смертью без надежды на возрождение. Второй выход — попасться на зуб одной из Нерожденых тварей, что время от времени забредали сюда из внешнего мира. Правда, в таких случаях, из дворца, расположенного в глубине Бездны вырывалась Дикая охота, чтобы покарать наглеца. Властители данного места очень не любили делиться добычей. Ну и, наконец, была еще возможность силой прорваться через Стражей, одолеть в поединке Лодочника, и вернуться во внешний мир. Вот только те, кто на такое способны — сюда не попадали. Их встречали еще на входе, и мягко уговаривали вернуться, не входя в серые области Аида. Им помогали, подсказывали, проводили, по необходимости, нужные ритуалы... Чтобы только не устраивать в своем уютном и обжитом мирке драку с сущностью, способной стать Высшим одного из четырех Престолов. Иногда таким даже позволяли увести за собой кого-то из теней... вот только случалось это еще реже, чем сами случаи попадания сюда потенциальных Высших, привлекших внимание Темной Четверки. И сонное (не)бытие этого осколка варпа, осколка, созданного фантазией смертных, и удерживаемого непреклонной волей созданных смертными богов, продолжалось.
