— И тем не менее.
— Ищи "Черьму", паря, дешево и сердито!
— В полдень у восточных ворот, — не оборачиваясь, бросила рульфка, пришпорившая единорога.
Викзар ненавидел лишние траты, но тут представилась такая возможность... Он поехал следом за любящей комфорт рульфкой, с которой наконец-то будет наедине. Ефрейтор наконец-то увидел, на что так уставился его второй рядовой и сбледнул, а когда вновь поднял глаза, то не застал раэкапу — тот почуял кошачий дух и, мигом сдувшись, шмыгнул в ближайшую щель, задействовав камуфляжную расцветку. Да и я нацепил капюшон до носа, активируя ауру невнимания(!!!).
В этом городе только пять проспектов были замощены — четыре вело к воротам, один к графскому замку. В самом центре — площадь с огромным более чем тысячелетним дубом, вокруг которого ходила восьмерка стражей, попутно следящих за порядком на площади, местной транспортной развязки. С северной стороны площадь граничила с длинными базарными рядами, ограниченными двумя проспектами и разделенными третьим.
Обычная пыль, суета, гам, толкучка. И цены... Мой глазок, еле заметный в истинном зрении, довольно шустро обследовал лавки. Местное и сливовое было почти задаром, отличался только миндаль, молотые косточки в чем-то там, да чернослив — удивительно мягкий и нежный плод, через двое суток после срыва становящийся мягкой и неаппетитной размазней. Зато цены на пшено, гречу и другие крупы дешевизной не отличались, как и выпечка, большая часть которой замешивалась на муке из обработанных косточек.
Было и оружие, тоже шибко дорогое для простого люда. Ценилась и кожа. Причем здесь было много кожевенников, работающих с коровьим и воловьим сырьем, идущим на обувь. Изделия стекловароов отличались повышенной мутностью и дешевизной, стекла большинства домов были едва-едва прозрачными — еще бы, ведь осветление проводилось магами, стоило дорого, особенно за сохранение прочности.
Бутыли, как и окна, штамповались — здесь я еще не видел ни одного выдутого изделия, каждое имело продольный шов, явный или магически изведенный. В состав стекла добавлялось специальное вещество, из-за которого появлялась мутность, и которое давало необычную прочность внешнего слоя, контактирующего с раскаленным давилом и формой. Если вдруг бутыль или окно разбивалась, то обломанные края крошились, препятствуя сильным порезам.
Однако самое-самое — это пряности. Было всего четыре лавки, скорее всего принадлежащие одному купцу. В них было поразительное разнообразие всяких эжзасзских склянок, внутри которых были настойки с цельными представителями флоры и фауны, обещающие долголетие и мужскую силу. Все как обычно, но цены просто запредельные. И несмотря не это народ здесь толпился, беря кориандр или молотый острый перец, помимо прочих более дешевых пряных порошков и трав.
Здесь были все атрибуты заштатного городка с подворотнями — и непересыхающие лужи, и разбросанные застарелые помои, и блещущая разнообразием вонь. Освещение и чистота за счет городской казны только для мощеных улочек, в районе богатых жителей было цивилизованней, улицы тоже мостились, но камни не обрабатывались магией, потому часто тут и там торчала трава меж покосившихся камней.
— Чего изволите, этра? — обратился из-за стойки рослый мужик.
Трактир "Черьма" следовал местной традиции — первый этаж полностью каменный, второй этаж с мансардой — деревянные, крытые черепицей. Рамы не резные, украшений почти что и нет, грубая коробка, внушающее надежность.
Главный зал, в который вел охраняемый рослым детиной в кольчуге уличный вход с обитой листовым железом дверью на клепках, отличался высоким потолком и окнами под ним из-за утопленного в земле пола. С внутренней стороны мутные зеленые окна дополнялись мелкоячеистой решеткой, потолок держался на толстых каменных столбах, закрытых досками с многочисленными следами драк. Зато толстые каменные стены ничем не укрывались — выщерблины в огромных блоках смотрелись некой изящной задумкой архитектора.
Стойка у правой стены почти сразу у входа. За ней был виден закуток с прямым выходом на кухню, пол которой не был опущен, и спуском в погреб, находящимся под ней. Дальше широкая двухстворчатая дверь в хозяйственные помещения — ступенек как таковых не было, лишь горка перед и за проходом, прикрытым пологом из нанизанных на нить высушенных косточек, через который только что юркнула внутрь весьма дородная дама с пустым подносом.
Еще дальше у стены находилась широкая лестница с перилами, в тени которой прятался запасной выход. На противоположной стене был огромный открытый камин, на котором сейчас жарился барашек под присмотром дварфа с бородой-лопатой, в ушах которого и на пальцах было много сердитых украшений, ему помогал пацаненок. Под потолком в углах были вентиляционные решетки, при помощи магии долженствующие выводить воздух из помещения, освещаемого масляными лампами, похожими на керосинки. Специальные держатели для факелов, для доступа к которым требовалась специальная лесенка, с прокопченными пятнами на потолке были еще пусты — светло, вокруг крепежей столы были разнесены и исполнены в камне.
Остальные скамейки и столы были хлипки и даже к полу не привинчивались. Причина весьма прозаична — деньги, вышибаемые вышибалами из посетителей, эти самые столы или мебель портящие.
Зал был просторен, битком сюда, пожалуй, можно впихнуть более сотни рыл. Десятка полтора угрюмых посетителей уже жевало свои сливовые тюри с торчащими куриными ножками и запивало кислым элем из грубых глиняных кубков.
Не трактир, а прям столовая. Для батраков. Огромная кухня с двумя плитами и жужжащими над ними поварами, умудряющимися еще и пощипывать официанток, в данный момент помогающих готовить. В станице насчитывалось четыре подобных заведения, "Черьма" самый большой из них. Причем обслуга тут же и жила.
— У меня дело к хозяину, атс.
— Хы, за стол и кров сюда монетки, — хлопнул он по иссеченной царапинами стойке из толстых досок.
— И все же.
— Да вон он, — кивнул он на дварфа у камина, когда смерил меня недружелюбным взглядом, покосившись при этом на двух дюжих дварфов с косичками в бородах по бокам служебного входа, держащих наготове арбалеты и молоты за спинами, хорошие такие молоты для крушения косточек, которые все же проще восстановить, чем отрубленную конечность.
— Уважаемый...
— Че треба, паря? — грубо оборвав и уперев ручища в боки.
— Чарование в обмен за ночь и провизию на месяц.
— Хо-хо! Обеспошенный маг-побирушка, — расхохотался хозяин, развеселив и посетителей, без зазрения совести откровенно пялящихся на меня и лыбящихся. — Шуруй-ка ты, покеда цел, паря!
— Я могу многое предложить...
— Да знаю ваше племя! Чпок-хлоп, — ударяя в ладоши, — и тает магия, когда за вами уж и след простыл! А зарядка едва ли не втридорога потом обходится! Текай, паря, по-хорошему!
— Вот что, дварфе...
Далее я приподнял руку, чиркнув пальцем по Аюуо, ставшим специально медленно расти. Один из охранников сделал предупредительный выстрел — под общий вздох болт коснулся ткани рубахи и громко плашмя упал на пол. Хозяин заведения сузил глаза, а у меня в руке уже был мой посох. Еще один болт не долетел миллиметра до моего черепа, так же бесславно рухнул, кувыркнувшись из-за задетого капюшона. И я ударил ярко сверкнувшим посохом об пол, сплетая инфэо — одно запудривающее глаза всем, кроме хозяина, лишая видения Аюуо, другое — очистительное, быстро расползшееся светящимся переплетением по всему залу, третье — жгуты, обвившие охрану, четвертое — обездвиживание и лишение речи. Для всех, кроме хозяина, из моего кулака потек свет на пол, растекшись бесчисленными ветвящимися ручейками.
— Не зли меня, — добавив в голос властности и силы, с вызовом смотря засопевшему и покрасневшему глору. — Это всего лишь чистка, — с опасной мягкостью, как раз в этот момент все сальные пятна и копоть потекли двумя реками на пол в сторону вентиляционных отверстий, а световые дорожки потухли. — К полуночи доставишь пять бочонков лучших сортов вишен, свежих и спелых, так же по пять бочонков абрикосов, персиков, слив. Бочку чернослива и бочку миндаля. По вот такой плошке всего, что есть в твоем меню со сливами и без мяса. Иначе так же качественно почистится Фослив. От заведения Черьма.
Стены и пол сверкали чистотой, показав красивые желто-коричневые прожилки, потолок красовался побелкой, окна большей прозрачностью, а непонятные блямбы на стенах очистились, превратившись в распилы причудливых форм и расцветок. Аюуо мгновенно свернулся в кольцо, расплетая все инфэо, а жемчужина на шее запылала.
— Ты пожалеешь! — парочка посетителей у самого входа юркнула на улицу, исчез и один из охранников, остальные опасливо сжались, не рискуя привлекать внимание.
— Аванс уплачен, атс, а предложение об обмене с моей стороны все еще в силе.
— Сдалась мне ялова уборка! Бочки чернослива и миндаля разорят меня!
— Что ж, за упертость получишь то, что я сам сочту нужным дать. Блюда пусть носят в десятую комнату, атс как-вас-там.
— Эй! Этра маг, я совсем не то хотел сказать!
— Мне плевать. Твое время убегает.
— Вот ж упырь! — в бороду. — Малец, пригорит — четвертую! А ты чо зенки вылупил!? Заказ слышал, работай.
Я быстро прошел к лестнице мимо небольшого подиума для артистов. А дварф, так и не представившийся, раздал зуботычины подчиненным и втянулся в служебный проход.
— Простите, господин маг, старика, не признал, вижу плохо... — смирив гордость. Нельзя при подчиненных.
— Зрение править не стану, обидел. А для трактира...
— Ох, извините горемычного. Не ко мне такие как вы ходют, не припомню даже...
Комната, где мы сейчас с ним были, являлась мансардной — двенадцать квадратов, простой топчан, тумба с умывальником, узкий стол с подсвечником и двумя табуретами, шкаф без дверок, мутное оконце с форточкой, пучок сушеных трав для запаха. Все достаточно опрятное и чистое.
Дверь, помимо цифр, красовалась искусно вырезанной и раскрашенной веточкой лавровой вишни — грамотность не являлась достоянием общественности, охватывая узкие слои. Окно выходило в вишневый сад, плоды которого использовались для изготовления собственной черьмовской наливки.
— Я освещение в главном зале сделаю нормальное.
— Смилуйтесь, господин маг, где же мне средства достать на чернослив и миндаль? Отродясь столько не было! Да и зачем мне ялов свет? Мне бы погребок охолодить, а?
— Погребок еженедельно заряжать придется, а свет почитай только обычные дрова в камин клади, как клал, да выгребай золу чаще.
— Не брешешь? Ой, простите, верю! А коли покрадут воры-то?
— Камин!?
— Хо, светильники ваши.
— С куском стены разве что, я ж держатели факелов светиться заставлю.
— А ве... тьфу! Продушку йейльскую сделаете?
— По семь бочек и вот такие железные заготовки с цепью, длина — четыре раза от сих до сих. Для работы вентиляции магия вообще не понадобится, кстати.
— Ох, совсем в разорение старика! Где ж я под вечер металл достану?
Глава 12. Дела и делишки.
Обида выпала в осадок, пакостно мутный. Оглядываясь на торг, не смог сдержать улыбку — дварф мне понравился. Бочки чернослива и миндаля в итоге скукожились до ведер. Мой фантом тончайшим усиком прокалывал плоды на рынке ради вкусовых ощущений, обратившихся в ходе торга в тридцать бочек сливовых.
Практичность не позволила мне и дальше разгуливать без монет: пять золотых хофи, четыре с половиной в серебре, половинка в меди. И так со всеми пятью валютами речных королевств. Гигантская сумма, которую хозяин заведения под моим нажимом вынужден был пообещать выплатить, если я придумаю, как охлаждать пиво и грог, хотя бы тех в бочках, что вделаны в стойку за прилавком.
Эх, вспомнился инжир, напрочь отсутствующий на Моцкафе. Все запасы этого райского плода, купленные еще у Миорана, закончились, а у Лейо я их не смекнул пополнить.
Если освещение обдумывалось мной с самого утра, то бредовая мысль о механической вентиляции подверглась магофикации и включению в общую питающую схему. Из-за новшеств пришлось отказаться от игр со светом — только слегка видоизменяющее копирование язычков пламени из камина на факелодержатели, точнее на кольца, по задумке становящиеся похожими кончиками свечных фитилей, объятые пламенем.
— Этра Ариэль, — осторожный стук в дверь. — Ой! — звук бьющейся посуды и упавшего подноса.
Причитания остались за пологом. Мне лень было открывать и отрываться от вычислений, поэтому просто переместил варенья да помадки с салатами сразу в карман, не тронув емкости, чем и вызвал безмерное удивление у давешней служанки. Расторопность следующих не вызывала сомнений.
Выдохшиеся решетки придется перечаровывать. Хм, для такого большого пространства эти прорези погоды не сделают. Вот уже сейчас куча любопытных потных тел там дышит и пукает перегаром.
Требуется придумать что-то еще. Точно! Воздухоочистителями станут колонны. Сделаем полость, решетки с обоих концов, воспользуемся принципом ионизации, добавим самоочистку, направим воздух снизу вверх, предусмотрим смену направления еще и у стенных решеток. Верно, но как сделать полости и сохранить при этом крепость? Не в мифрил же обращать... Да и вообще кардинальная трансмутация слишком затратна.
После тщательного взвешивания выбрал идею с уплотнением материала колонн, разбитых на восемь секторов с углублениями. А наружный слой — прессованное до камня дерево, армированное уплотненным железом, которое таки принес зачем-то Гагдиодуд, хозяин "Черьмы".
Планы повидать не только базар рухнули, но я нисколечко не жалел. Создавать мне нравилось, а в этом случае еще и дизайнерские изыски хотелось воплотить — уж больно плачевно смотрелись побитые камни стен и почти земляной пол.
Решив взять перерыв и заглянуть в зал, не пожалел. Парочка взлохмаченных мужиков с усердием мутузила трех юношей в лохмотьях, из-за спин которых выбегала проворно повизгивающая служаночка с оголенным плечиком, сопровождаемая шлепками по мягкому месту. Рядом копились деревянные обломки и кровавые брызги с осколками зубов.
Под гогот выпивох пять дварфов растащили дерущихся, когда лупатый за стойкой натренированным взглядом оценил платежеспособность и дал знак охране ровно в момент обнуления средств на воображаемых счетах дерущихся. У троих наскреблось достаточно денег для уплаты, несмотря на их внешний вид, а вот двоих, оглушив, раздели догола и выкинули через главных вход. В большой книге за прилавком добавилось несколько строчек, а около четверти присутствующих с разными возгласами, кто громко, кто понуро, кто улыбаясь, отдавала свой проигрыш, запивая минутное горе из пузатых кубков.
Гардиодуд честно встречал подводы с фруктами, поток блюд из кухни все еще не прекращался, приведя к моей обжираловке — кухня просто восторг! Как себя не одергивал, однако испробовал все двадцать три медовых лакомства — твердые и жидкие с цельными плодами без косточек, с изрубленными или с перетертыми, на песочном тесте, внутри местных круасан и эклеров. Воздушность последнего десерта меня приятно поразила, он буквально таял во рту, не был приторным и чересчур сладким, а кисленький штришок порадовал бы любого привередливого гурмана, что уж говорить обо мне!
