Стоя чуть в стороне от пешеходной зоны, мы с Эйдаром вполголоса разговаривали, обсуждая и Миригор и мастера Гильву, с которым только что общались. Я охотно делилась впечатлениями, не забывая напоминать парню о своей потерянной памяти, и по ходу расспрашивала его о том, как устроен город, в какой его части располагаются сами мастерские, где какие вещи продаются, сколько стоят и прочее-прочее-прочее.
Занятые беседой, мы не обращали никакого внимания на ставшие привычными взгляды прохожих. Пока одна из женщин, обернувшись, не приподняла свой капюшон, чтобы взглянуть на меня. Высокий лоб, пустой взгляд, очки на переносице — это было лицо продавщицы, встреченной мною перед тем, как попасть в другой мир. И это лицо я запомнила слишком хорошо, чтобы мгновенно узнать его в серокожем варианте. С криком: "Лэфа, подождите!" — я бросилась за женщиной, но та, поспешно перейдя через проезжую улицу, по которой курсировали двухместные экипажи, скрылась за дверью очередной конторы.
Эйдар что-то кричал мне вслед, но я не слушала. Единственное, что мне сейчас требовалось — нагнать знакомую незнакомку, чтобы узнать, наконец, что же со мной произошло в "Лавке чародея", и расспросить, как с этим чем-то бороться. Впрочем, нет. Бороться с новой жизнью, в которой наметились кое-какие рыжие "плюсы", я не собиралась, но это не уменьшало моего желания знать правду.
Влетев в просторный холл стола заказов, я огляделась. За деревянной стойкой, в окружении всевозможных витражей, зеркал и тонированных стекол сидела молоденькая лэфа и, приветливо улыбаясь, смотрела на меня.
— Что заказывать будем? — спросила она, открывая почти такую же книгу, как и у мастера Гильва.
— Ничего. Я бы хотела поговорить с женщиной, которая только что сюда вошла, — натянув на лицо вежливую улыбку, ответила девушке.
— А! Так, значит, ты та самая, — почему-то обрадовалась лэфа и, схватив колокольчик, пару раз в него позвонила. — Сейчас принесут твой заказ.
— Какой еще заказ? Я ничего не заказывала! — чувствуя себя все глупее, начала отпираться я. — Та женщина...
— Это не женщина, — приветливая улыбка лэфы стала понимающе-сочувствующей. — Это фирс — бесполое существо, с которым водит дружбу наш главный мастер.
— И этот фирс... — я выразительно посмотрела на собеседницу, предлагая продолжить начатую мной фразу.
Девушка поняла все правильно и, не переставая улыбаться, сказала:
— Фирс велел отдать привезенный неделю назад заказ той, которая явится его искать. Сам же, оставив это распоряжение, вышел через заднюю дверь. Его уже не догонишь, поверь.
— Хорошо, — немного подумав, кивнула я. — Значит, заказ, угу. Подожди только минутку, я схожу за деньгами и...
— Все оплачено, не беспокойся, — сказала девушка, выходя из-за стойки навстречу двум лэфам, которые внесли в холл запакованный в белую материю предмет. Судя по размеру и форме, это было либо окно, либо зеркало. — Заберете сами или вам доставить заказ на дом? — улыбка девушки казалась приклеенной, но мне было не до нее.
— Доставьте, — сказала я, понимая, что довести громоздкий "подарочек" от таинственного фирса мы на керсах не сможем. — Оплата по прибытии?
— Можно и по прибытии, — кивнула собеседница. — А можно и сразу. Ваше имя и адрес, пожалуйста? — вежливо уточнила лэфа, беря в руки карандаш для записей.
— Ильва Ирс, — сказала я. — Стортхэм.
Грифель сломался от слишком резкого нажима, когда девушка подняла на меня полные изумления глаза. Улыбка сползла, наконец, ее с лица, а с губ слетело:
— Ты дочь третьего риля?
— Можно и так сказать, — пробормотала я, понимая, что пора сваливать из этой конторы, да и из города вообще, пока не поползли слухи о моем пребывании здесь. А в том, что эти самые слухи поползут, стоит мне выйти за дверь, сомнений не было.
Попрощавшись с лэфой, я вышла на улицу, где нос к носу столкнулась с крайне недовольным Эйдаром.
— Ш-ш-ш-что это было? — прошипел парень, сверля меня взглядом.
— Образ из прошлого, воскресивший одно очень важное воспоминание, — виновато потупившись, ответила ему. — Фирсы. Ты знаешь, кто они такие?
— Не лэфири, это точно.
— А кто?
— Иноземцы. По официальной версии, беженцы с далекого острова, ушедшего под воду более ста лет назад.
— А по неофициальной кто? — не унималась я.
— Иномирцы, — наклонившись ко мне, шепнул Эйд.
— Демоны? — так же тихо уточнила я.
— Нет, просто другая раса из другого мира, — улыбнулся норд и неожиданно для нас обоих чмокнул меня в макушку. Затем резко отшатнулся, проморгался и... покраснел.
— Мне там подарок от фирса, — желая сгладить возникшую неловкость, сказала я. — Они обещали доставить на дом. Ты оплатишь?
Парень кивнул и поспешно ретировался за дверь, но тут же снова вышел, взял меня за руку и потащил за собой. С этого момента Эйд не выпускал мою ладонь из своей железной хватки, вероятно, опасаясь, что я снова что-то вспомню и за кем-нибудь побегу. К счастью, долго в Миригоре мы не задержались. Заехали еще в пару мест, чтобы сделать заказы, касающиеся ремонта, посетили лавку игрушек и, выбрав мне там похожего на медведя пушистика, отправились домой. А спустя пару часов в Стортхэм привезли и закутанное в белую ткань зеркало, на обороте которого было написано аккуратным мелким почерком:
"Нифелин-27. Р. А*. Доставить через две недели после обмена".
Тем же вечером...
Я и сама не знала, зачем согласилась пойти с Эйдом в игорный зал. Просто Йен все еще был на совещании со столичными типами, а мне так не терпелось обсудить с ним загадочных фирсов и их роль в переселении чужих душ, что я не находила себе места, мучаясь от ожидания. Разговоры про ремонт не отвлекали, про тренировки — тоже, и Эйдар, оставлявший меня одну только для того, чтобы успеть переодеться в домашнюю одежду, решил устроить мне очередную экскурсию, на этот раз по "злачным" местам Стортхэма.
Минут двадцать я честно отнекивалась, ссылаясь на то, что ничего в азартных играх не понимаю, личных денег не имею, а близость вивьер навевает неприятные мысли о собственном клейме. Но потом посмотрелась в распакованное зеркало, с которого свисала белая ткань, увидела там свою бледную физиономию с лихорадочно горящими глазами и искусанными губами, подумала и... согласилась. Потому что отвлечься от невысказанных вслух предположений, взрывающих мне мозг, было просто необходимо.
И вот мы с Эйдом вошли в освещенный факелами зал, где стояло несколько игорных столов с креслами вокруг, а у стены примостилась высокая скамья с напитками и легкой закуской. Народу тут оказалось немного, и те, кто присутствовал, были заняты игрой в ристис*, которые представляли из себя тонкие металлические пластины с разными изображениями. С небольшой натяжкой можно сказать, что это некий аналог земных карт, вот только количество их, масти и сама игра мало походили на то, что я когда-либо знала.
Это помещение, насколько я поняла, закрывалось только на время уборки, которую проводили дежурные норды и их элементали, но большую часть времени оно все равно пустовало. Посетители, желающие отдохнуть и спустить немного денег, начинали подтягиваться только под вечер. Кроме двери из коридора, здесь была и еще одна, ведущая в Стортхэмский филиал Миригорского борделя. Через нее в зал заходили приехавшие "на охоту" вивьеры. Через нее же они уводили нордов в оборудованные для секс-развлечений спальни, расположенные за стеной. Да уж, азартные игры, алкоголь и разврат — это те три кита, которые в любом мире и в любое время предпочитают плавать вместе.
— Пошли, я научу тебя азам ристикса, — шепнул юный гид, потянув меня за руку к пустующему столу, на котором лежала нетронутая колода.
Возражать не стала. Ловить на себе любопытные взгляды не занятых партией нордов и шлюх мне не очень-то нравилось, поэтому я с радостью отвлеклась на игральные пластины и рассказ об их предназначении. Эйд привычным движением раскладывал "карты" по деревянной поверхности стола, а я следила за его руками, за мельканием незнакомых картинок на полированных поверхностях и понимала, что вижу совсем другой зал и другие руки.
Второе за сегодняшний день воспоминание накатило так незаметно, что я не сразу осознала его, погрузившись в непонятный созерцательный транс. Это было подобно гипнозу. Повторяющиеся движения, мишура миниатюрных изображений и монотонное шуршание тонких пластин, ложащихся блестящими рубашками на стол, воскресили в памяти эпизод из жизни Ильвы. Что делала несовершеннолетняя лэфа в игорном заведении, я не знала. Да и не так это было важно в сравнении с тем, кто тогда сидел за накрытым зеленой скатертью столом.
Брэд-риль и Керр-сай... странное место встречи для непримиримых врагов. Хотя, может, не такое уж и странное, если подумать. Судя по тому, как развивалась игра и какими колкими репликами перекидывались эти двое, в казино они сошлись, чтобы решить партией в ристис один спорный вопрос. Вернее, несколькими партиями. Причем пришли не одни, а каждый с группой поддержки. И если среди лэфири Брэда я узнала Дира и большинство тех, кто приезжал за мной в Стортхэм, то каково ж было мое удивление, когда рядом с Керром я обнаружила белокосую "скалу" по имени Грэм и... моего рыжего "медведя".
Оба норда стояли, скрестив на груди руки, и мрачно следили за игрой. Я же, судя по углу зрения, сидела в кресле рядом с "отцом". А судя по эмоциям, испытываемым Ильвой, мечтала поскорее покинуть это место. Брэд явно проигрывал: нервничал, швырял "карты" и язвил все грубее. Его соперник, наоборот, выглядел расслабленным и спокойным. На губах темноволосого норда играла его фирменная улыбочка, а руки неспешно тасовали пластины. Мои же ладони тряслись, и я прятала их в складках длинного платья.
Шуршание, блеск, мишура... Я моргнула, отгоняя мираж, но он не желал уходить.
— Тебе больше нечего поставить на кон, Брэд, — победно ухмыляясь, заявил Керр-сай. — Отдай мне трофей, и разойдемся миром. Все по-честному, игра есть игра.
— Перебьеш-ш-шься, — злое шипение "папаши" заставило меня внутренне содрогнуться. Вернее, не меня, а Ильву. Я же лишь ловила отголоски ее чувств, погружаясь в воспоминание.
— Ты спустил все деньги, что еще у тебя есть такого, на что я буду готов поставить мой законно выигранный трофей? — картинно заломив темную бровь, полюбопытствовал заместитель Грэма.
— Я выпишу тебе чек на предъявителя, — впиваясь ногтями в деревянные подлокотники кресла, сказал Брэд.
— Не интересно, — пригубив из серебряного кубка вина, отозвался его соперник.
— Тогда...
— Она, — кивнув на меня, неподвижно сидящую, заявил мерзкий Керр. И демонстративно окинул мою фигурку таким липким взглядом, что я невольно сгорбилась и опустила голову, не желая смотреть ему в глаза.
— Нет! — воскликнул "отец", вскакивая со своего места. А я вздрогнула всем телом, будто кричал он сейчас на меня. Эмоции Ильвы переплелись с моими собственными, чужая память затягивала, гипнотизировала, заставляла чувствовать все, что было тогда, как будто это происходит сейчас.
— В таком случае я забираю чашу Отавии*, и мы уходим. Как и договаривались, Брэд. Всё в пределах заключенной сделки.
— Хорош-ш-шо, — лэф тяжело опустился обратно в кресло и, посмотрев на меня, проговорил: — Если ты выиграешь, мальчишка, получишь час с ней наедине. Можешь делать, что хочешь, но не смей портить ее внешний вид.
— Договорились! — хлопнув по столу раскрытой ладонью, сказал норд, после чего начал снова раздавать "карты".
Я же сидела ни жива ни мертва от страха и, беззвучно шевеля губами, молила Римхольта защитить меня от позора. Йен наклонился к Керру и что-то тихо сказал ему на ухо, но тот отмахнулся и, скривившись, пробормотал:
— Не встревай, ри. Это не твое дело, — а потом издевательски добавил: — Поищи лучше свою аманту, пока она опять не повисла на чьей-нибудь шее. Но рыжий не шелохнулся, продолжая стоять мрачным изваянием за спиной игрока.
Верховное божество лэфири, судя по всему, услышало мои молитвы, потому что, выиграв в последней партии, Брэд-риль забрал себе и чашу, и деньги, и меня. Но кое-кому, похоже, слишком не понравился вкус неожиданного поражения. И отыгрывался этот кто-то на мне до сих пор.
Воспоминание медленно отступало, возвращая меня в реальность. Эмоции, пережитые Ильвой, постепенно утихали, оставляя неприятный осадок. Но перед внутренним взором все еще всплывало довольное лицо "папаши", который поставил на кон собственную дочь, и хмурые физиономии нордов, пытавшихся что-то втолковать раздраженному проигравшему. А потом в поле зрения появилась самая красивая лэфа, которую только можно себе представить. Ее серебристые волосы были уложены в высокую прическу, стройную фигурку хорошо подчеркивало открытое черное платье, а на лебединой шее красовалось изящное колье с алым камнем. Это волшебное создание плавной походкой подошло к Йену и, показав ему красный цветок с темно-зеленым стеблем, сказало:
— Смотри, что мне подарили, сладкий. Настоящая северная роза! И всего-то за поцелуй. А что ты мне подаришь за поцелуй, Йенчик? — девушка весело рассмеялась и, привстав на цыпочки, притянула к себе голову моего "медведя". А он, он...
Я зажмурилась, желая прогнать отвратительное воспоминание. Даже свинское отношение Брэда к дочери, которое я прочувствовала на собственной шкуре, когда смотрела в прошлое глазами Ильвы, принесло меньше боли, чем этот их поцелуй. Ураган негативных чувств, налетевший на меня, окончательно убил и без того не лучшее настроение. Как мог Йен так же нежно, как недавно меня, обнимать ту блондинистую козу с черно-красной розой в руках? Она ведь только что выменяла этот чертов цветок на поцелуй! Как?! И хоть умом я понимала, что все это было в прошлом, но... сердце-то сжималось в настоящем! И разгромить комнату красотки Агиры хотелось именно сейчас.
— Иль, ты в порядке? — раздался над ухом встревоженный голос Эйдара. — Ты совсем не слушаешь, что я объясняю. Может...
— Не может, — резко поднявшись с кресла, проговорила я. — Мне надо к себе. Срочно. Прости, Эйд, — и хотела, было, уйти, но он остановил, попросив подождать секунду. После чего сгреб разложенные по столу пластины в кучу, затем аккуратно сложил их стопочкой и сказал:
— Все, мелкая, пошли. Я тебя провожу наверх.
— Пошли, — кивнула, беря его за предложенный локоть. — Только сначала за топором зайдем, — мрачно пошутила я.
* * *
Когда пришел Йен, я с упоением доламывала черный пуфик с красным сиденьем и распевала песенку в стиле "десяти негритят", слова которой мне подсказал Эйд. Запоминались они просто, легко ложились на незатейливый мотивчик, и к нашему занятию подходили идеально. К тому же у Ильвы оказался весьма хороший слух и довольно красивый голос, которыми я нагло пользовалась, находясь в ее теле. Эйдар же, мурлыча под нос припев выученной мною песни, с не меньшим энтузиазмом, нежели я пуфик, разбирал стол.
С помощью топора, да. Просто мою шутку парень воспринял всерьез, а когда принес-таки злосчастный топор из местной мастерской, отступать уже было как-то неудобно. Да и что греха таить, хотелось мне сломать что-нибудь из вещей Агиры, каюсь. А когда и Йен и Грэм дали на это дело добро, так почему бы не отвести душу и... не приступить к первой стадии ремонта — освобождению комнаты от лишнего хлама?
