Танго с призраком - 4. Танго Нуэво

— Ритана Ксарес...

— Можно просто Феола.

— Феола, а что у вас за магия?

— Я огневичка. Немного.

— Понятно...

Серхио очень хотелось покопаться в шкафах и бумагах покойной. Ну просто очень-очень. Но пришлось удержаться. Потерпит он до приезда полиции, немного уже осталось. А пока можно и светскую беседу.

— Сегодня отличная погода, не правда ли?

* * *

Отличная погода стояла и в Лассара, Тони полусидела — полулежала в кресле на лужайке, неподалеку носились и от души визжали дети. Эрнесто устроился рядом так, чтобы касаться руки супруги. И с улыбкой оглядывал Лассара.

Да, когда-то здесь было совсем не так. Разруха, запустение, одиночество.

А сейчас?

Сейчас это — дом. Живой, уютный теплый... и он сам помог ему таким стать.

Пришлец? Примак?

Может, еще поглупее какие слова подберете? Эрнесто ни на секунду себя таким не считал. Он просто стал одним из Лассара, и это отлично. Это и его дом. И его жена, дети... ему здесь хорошо и уютно. И старый замок отлично принял некроманта.

Фамилию Риалонов будет продолжать Амадо, а Эрнесто ни о чем не жалел. А еще, в отличие от многих, он понимал, что счастье — это тоже работа. Вот, как у садовника.

Есть у тебя яблоня, и яблоки она дает шикарные. Но ведь за ней ухаживать надо! Поливать, окучивать, или что там с деревьями делают? В этом Риалон не разбирался, но точно знал, само по себе ничего не делается. Если ты соизволяешь, в лучшем случае, пару раз в год эту яблоню полить — не жди хорошего урожая.

Вот и с любовью так же.

Надо каждый день вкладывать и вкладывать тепло, чувства, отношение... да, надо и красивые слова говорить, но надо же и дела делать! Эрнесто не уставал повторять жене, что любит ее. И в то же время — он оплачивал ремонт Лассара, он разговаривал с рабочими, он...

Тони только обстановку комнат продумывала.

А как — иначе?

Она уже ребенка ждала, ей вредно было волноваться, поэтому жена оставалась в столице, под тщательным присмотром, а он мотался между столицей и Лассара. И до рождения ребенка, и полтора года потом...

И ведь справился!

И принял, полюбил Лассара. А эта земля приняла его. Так что — все было сделано не зря.

Под рукой шевельнулись тонкие пальчики супруги. Сейчас они отекли из-за беременности, но Эрнесто это не смущало. Жену он любил, и продолжал бы любить, даже обмажься она грязью. По уши.

— Что-то не так, солнышко?

Тони посмотрела на мужа. Подумала пару минут, прикусила губу.

— Не знаю. Понимаешь, вроде бы все хорошо, а предчувствие у меня такое... не слишком приятное. Словно где-то гроза будет.

— Не у нас?

— Вроде бы нет.

— Попробуй подумать о себе... нет?

— Нет.

— О ребенке?

— Тоже все в порядке.

— Тогда... Долорес, синьор Хуан, Шальвейн, Паула, дети, племянники... Амадо, Альба...

Тони сдвинула брови.

— Да... мне кажется — да.

— Вальдес?

— Тоже.

— Столица? Твой магазин?

Тони развела руками, показывая, что не знает. Вроде бы и оно, но... нет точных определений. Просто — предчувствие. То, которым не пренебрегают некроманты.

— Я телефонирую сыну. И Вальдесу тоже.

Тони чуточку расслабилась.

— Спасибо, родной мой. Может, ты...

Эрнесто сдвинул брови.

— Я. Никуда. Не. Поеду.

Сказано было настолько категорично, что Тони не решилась настаивать дальше. Она тоже своего супруга изучила за эти годы. Здесь и сейчас — она и дети для него самое важное. А мир пусть спасает кто-то другой. Авось, справятся.

А если нет... значит, и он бы не справился.

— Ладно. Тогда после родов поедем.

— Через два месяца после родов.

— Да, конечно. А пока... пожалуйста, телефонируй им? Чтобы я не волновалась? Сейчас, когда ты это предложил, мне все же стало полегче.

— Обещаю, — кивнул Эрнесто. — Вечером, чтобы наверняка.

Тони откинулась в шезлонге. Да, пожалуй, так будет лучше. Спокойнее, точно. Сейчас она не боец, да и Эрнесто тоже, слишком он будет за нее волноваться. И почему все случается так не вовремя? Что бы стоило этим проблемам подождать до родов?

* * *

— Что!? Но — как!?

Куда уж тут сохранить в тайне вылазку? Когда Мерседес едва на ногах стояла?

Треси — та оказалась покрепче, Феола и вообще принимала смерть, как естественное течение жизни.

А вот для Мерседес это оказалось серьезным шоком.

Очень серьезным...

Она всю обратную дорогу прорыдала на плече у Треси. Да и можно понять девушку. Узнать такое о своих родителях, увидеть самоубийство своей бабушки... пусть паршивой, между нами-то говоря! Но родственница же!

А еще — сама смерть.

Мерседес выбило из колеи еще и это.

Она рыдала и рыдала, и к моменту появления на пороге особняка Веласкесов, была уже в полуистерике.

Хорошо еще Идана Мерседес не растерялась. Перехватила внучку, кивнула служанкам и лично влила в девчонку бокал крепкого коньяка. Доза оказалась убойная, едва ли не в прямом смысле.

Мерседес икнула, чихнула — и принялась заваливаться набок.

— Отведите ее в комнату, разденьте, укройте, Анна, ты с ней посиди пока, — отдала распоряжения бабушка. И переключилась на Тересу. — Что случилось?

Разумно.

Сначала надо узнать, что именно случилось, потом уже действовать.

Тереса вежливо поклонилась.

— Добрый день, синьора Веласкес. Мое имя Тереса Мария Наранхо.

— Рада знакомству, синьорита Наранхо. Итак, что же случилось? Почему моя внучка вернулась домой в столь прискорбном состоянии?

Тереса соврала бы. Но все равно правда выплывет наружу, если не от Мерче, то от полиции. А значит, и смысла нет хитрить и крутить.

— Так получилось, что мы с Мерче знакомы. И дружим.

— Я не знала об этом, — нахмурилась бабушка.

Тереса решила чуточку увильнуть.

— Вы в курсе, как строго мать относилась к Мерседес, они везде ходили только вместе. Мерче даже не знала, сколько осьминоги на базаре стоят!

— Хм...

Идана Мерседес Веласкес легко додумала остальное. На что и рассчитывала Тереса. Если невестка (да будь она хоть какая золотая, Идана все равно ее самую чуточку недолюбливала) не давала девочке жить и дышать... понятно, что Мерседес стремилась оставить для себя чуточку свободы. И могла не рассказывать о подругах.

— Мы дружим, — спокойно подтвердила Треси. Я, Мерседес, ритана Ксарес.

— Ритана Ксарес?

Тереса пожала плечами.

Ну да, обычно аристократия стремится дружить со своими, но Феола на все эти условности чихать хотела.

— Феола приехала из Колоний.

— Ах, вот оно что, — успокоилась Идана. Что ж, тогда все объяснимо. И дружба девушек, и примкнувшая к ним ритана... — Где вы познакомились, кстати?

— В ателье синьоры Наранхо.

— Я слышала о Пилар Наранхо, — чуточку сморщила нос женщина. Идана Мерседес могла бы заказывать у нее платья, но переплачивать за моду? Нет, купцу такое не нравится. Она может позволить себе заплатить бешеные деньги за тряпочку, но — зачем? Если в другом месте то же самое и лучше, и дешевле? Обычная практичность.

— Это моя тетя, — развела руками Тереса.

Идана успокоилась окончательно. И, к большой радости Треси, не задала неприятный вопрос — когда? А вот когда вы познакомились, а?

— Хорошо. Что случилось сегодня?

— Простите, — потупилась Тереса. — так получилось, что мы невольно... мы же не знали, что вы решили все скрывать от Мерче...

Идана сдвинула брови, но потом только что рукой махнула. Надолго скрыть такие вещи не удастся, скоро надо будет и младшим все рассказать. Увы.

— Допустим.

— Мы обсуждали поведение вашей невестки, синьора. И решили, что его корни надо искать в детстве.

— Так...

— Мы отправились к синьоре Арандо.

— К этой... — едва не сплюнула ругательство уважаемая синьора. Вовремя сдержалась.

Тереса развела руками. Да, к этой. А куда деваться?

— И что она вам сказала?

— Ничего, синьора. К ней пришел полицейский. И синьора Арандо покончила с собой у нас на глазах.

А вот теперь синьора Веласкес не смогла сдержать весьма простонародного выражения. И кивнула Треси на столик и два уютных кресла.

— Садись. Я сейчас прикажу принести кофе, сладости... или что-то посерьезнее?

— Нет, благодарю, — решительно отказалась Тереса. — Кофе мне хватит... гадкое было зрелище.

— Даже не сомневаюсь, — прошипела Идана. И увлекла девушку за собой.

* * *

Два часа.

Три чашки кофе. И все же кусок пирога.

У Треси были выспрошены все подробности, вплоть до самых-самых мелких. Кто как ходил, кто что говорил, и даже о чем думала лично Треси. Про ритану Ксарес, в том числе. Надо же знать, с кем общается родная внучка?

Надо.

Синьора Идана щедро добавила в кофе ликер, правда, Треси не предложила, но сама даже чуточку опьянела. Треси слушала.

Внимательно.

— Никогда мне эти Арандо не нравились. Но надо отдать должное — красотки невероятные. Я рада, что Мерче в мать пошла... но что это может быть такое? Безумие?

— Мне кажется, нет, — качала головой Тереса. — что-то она хотела скрыть...

— Смертью?

— Не знаю.

— Странно это как-то...

— Дорогая? — заглянул в гостиную синьор Веласкес. — Что случилось?

— Ничего хорошего, — честно ответила ему супруга. — У нас еще один труп.

— КТО!? — ужаснулся Гонсало Веласкес.

— Наталия Арандо.

Гонсало по-простому подвинул табурет к столику, плюхнулся на него и налил себе ликера в большую чашку, не оскверняя его никаким кофе. Налил бы и чего покрепче, да на столе не было.

— Это — КАК!?

— Вот так, — вздохнула супруга. — Покончила с собой.

— Почему!?

— Подробности сейчас выясняет полиция. Наверное, мы отправим синьориту домой, а я расскажу тебе подробности. Хорошо?

— Да, конечно, дорогая.

— Это синьорита Тереса Мария Наранхо, она дружит с нашей Мерче. Треси, дорогая, я надеюсь, вы будете к нам приезжать?

— Я буду счастлива, — кивнула Тереса. — Я работаю, но друзья важнее. Тем более, если нам не надо будет прятаться.

— Не надо, — решила Идана Мерседес.

Выздоровеет ли там невестка, и если да — то когда? А, неважно...

Идана против того, чтобы внучку держали в коконе. Треси совершенно права в одном. Мерседес — не ритана, и ей надо уметь и знать многое, а не расти оранжерейным цветком.

Надо с утра поговорить с Мерче. А сейчас рассказать все супругу.

М-да... сюрпризы.

Лучше б сынок вообще не женился! Вот!

Глава 6

Давным-давно...

Хотя — нет.

И не так давно, и очевидцы еще остались, и узнать эту историю можно, если расспросить, кого надо!

Это так только кажется, что тридцать лет и три года — срок немалый. Ан нет.

И кто-то помнит, кто-то знает, а кто-то и присутствовал. Может, даже свечку держал.

В то время Аурелио Августин был молод. Горяч, да... и очень, очень нравился женщинам.

А вот ему нравились далеко не все. Увы, пресыщение у короля наступило достаточно быстро, как раз годам к тридцати.

Скучно, таны и ританы, просто — скучно!

Вот стоит перед тобой красивая женщина, глазки строит, ресничками хлопает, декольте чуть не до пупа, а в глазах, на самой глубине зрачков, одно и то же начертано.

Деньги. Земли. Королевская милость...

И как такое любить прикажете? Да ладно — как! А зачем?

Вылезешь из постели с такой красоткой, а она, не успев отряхнуться, и начинает.

Нельзя ли, ваше величество, вот такую проблемку решить... я ж вам дала со всем усердием? А теперь и вы мне дайте...

Кто-то просит изящнее, кто-то более топорно. Смысл один и результат один и тот же.

Аурелио Августину это надоело уже давно. Только вот... родная жена ему надоела еще больше. Что уж там, заключаются браки-то на небесах. Но расхлебывать последствия надо здесь, на земле. А короли в этом отношении вообще самые несчастные и обиженные. Потому как вынуждены искать ровню. Или хотя бы приданое.

Земли, связи, международные отношения... это все учитывается при королевском браке.

Есть такая сказка про нищенку, которая прокралась на королевский бал и принц в нее влюбился... да любой король сначала рассмеется от этой сказки, а потом — увы! Заплачет.

Потому что нищенка может прокрасться на бал. И принц в нее влюбиться тоже может. Ладно уж, и не такие чудеса бывают.

Но чем все это закончится, король тоже знает. Отравят несчастную дурочку. Еще до рождения первенца и отравят. Или еще быстрее... дайте только королю чуточку наиграться.

И — все.

Нет, не соперницы отравят. Даже и не рассчитывайте.

Отравит ее королевская родня. А то и тайная полиция. Или кто из приближенных. Просто потому, что королевский брак — это капитал всея страны. А не всякая там романтика под одеялом.

Вот и Аурелио Августин женился по расчету.

Такие браки бывают счастливыми. Спору нет. Но — не в этом случае. Супруга, увы, досталась ему не девушкой и попробовала почти сразу после свадьбы наставить мужу рога.

Получила по полной программе. В некоторых случаях неважно, король там или плотник, рогами они пытаются неверную жену забодать одинаково активно.

До смерти ее забодать было нельзя, но круг общения королевы резко ограничили, приставили к ней полтора десятка очень доверенных фрейлин, и контролировать стали очень жестко. Ну а огорченный король принялся делать супруге детей и искать утешения на стороне.

И кто бы сомневался, что этим воспользовались его придворные.

В том числе и...

Эту горничную в дворец устроил герцог де Медина. Что ему стоило?

Пару слов тут, фраза там — и вот, юная Наталия степенно обмахивает метелочкой пыль со старинных фарфоровых ваз. И очаровательно улыбается.

Ах, как она хороша собой!

Черные волосы, гладкие и блестящие, точеный профиль, громадные глаза, фигура — мечта любого мужчины от семнадцати до восьмидесяти! Впрочем, юная Наталия ко всем относится одинаково спокойно и ровно, никого не выделяя.

Она ждет.

Ждет спокойно и уверенно, ждет той минуты, когда на нее обратит внимание его величество. И кто бы сомневался — он обращает. С подачи, кстати, того же герцога, который просит у его величества позволения соблазнить одну из горничных, а то там такая красотка, что просто слюни текут. До пояса. Там уже не текут — наматываются.

Впрочем, герцог благородно соглашается уступить красотку его величеству. А та и не сопротивляется. Она отвечает королю взаимностью, поддерживает все его фантазии, соглашается на любые условия, ничего не просит и не требует. Его величество даже слегка привязывается к красотке.

Настолько, что на это обращает внимание королева. Она ведь тоже не полная дура...

И на рождение ребенка требует от супруга прекратить все отношения с Наталией Арандо.

Да, есть и такой обычай.

Хочешь, чтобы твой ребенок был здоров? Выполни первое желание супруги, которое она произнесет после родов. Поверье, конечно, но ему частенько следуют.

А вдруг?

Хотя обычно ничего такого женщины и не желают. Деньги, может, украшения, может еще что-то... не слишком сложное, то, что легко выполнимо. Это ведь и их дети тоже.