— Гермафродит, — пробормотал Герман, изучая куртизанку, которая таращилась на собравшихся вокруг людей полными ужаса глазами. — И минорные мутации.
— Вот это — минорная мутация? — озадаченно спросил Вертер, указывая на клацающий зубами нижний рот.
— Да, ведь ее довольно легко скрыть. В серьезных случаях от человеческого облика вообще ничего не остается. Откуда оно у тебя?
— Заведение одно, соответствующего профиля, — киборг нервно дернул щекой. — 'Шесть цветков'.
— Рассказывай, — приказал Герман. — Варез, запись ведешь?
— Конечно, — отозвался сервочереп.
Вертер принялся вести рассказ с того момента, как вышел из гостиницы. Герман его не торопил, иногда спрашивая о каких-то уточнениях, казалось, не имеющих смысла. Вроде того, какое настроение у него тогда было, и не слышал ли он странные голоса. Особенно дознавателя заинтересовал процесс одурманивания и выход из него.
— Так, повтори. Почувствовал сильное жжение?
— И да, и нет. Это было не физическое ощущение.
— И видел золотой свет?
— Только не глазами, а... блин, как объяснить-то... будто внутрь себя смотрел. Ну и вообще, как-то стыдно стало от такого примитива. Что такое удовольствие? Просто отточенный сотнями миллионов лет эволюции механизм определения того, что может быть полезно для организма. Питательные вещества, неагрессивная внешняя среда, особи своего вида для размножения. Я не для того два с половиной года сидел в окопах с говном и кровищей, а потом еще пять лет провел под ножами наших мясников-инженеров, чтобы потом опуститься до уровня swin... грокса перед кормушкой.
— Ага. А потом очнулся и увидел... это? — Герман указал глазами на мутанта.
Вертер кисло кивнул.
— Когда мне в следующий раз покажется, что химическая кастрация в Схоластика Псайкана была слишком жесткой мерой, я вспомню твой случай и пойму, что оно того стоило. Кстати, не хочешь пройти эту процедуру? Один укольчик — и готово. Зато потом никакого беспокойства между ног.
— Спасибо, обойдусь. Можешь объяснить в двух словах, что это за херня была?
— Если кратко, то ты с головой влез в культ Хаоса, и раз все еще жив и в своем уме — Император и правда тебя хранит.
— Культ Хаоса — это сильно плохо, да?
— Давай кое-что поясню. Разнообразные культы, которые поносят Императора и поклоняются какой-нибудь дряни, можно найти на любом мире. Вообще на любом. Чаще всего, это просто куча полубезумных маргиналов, которые сами не понимают, чего хотят и чему молятся, и ими обычно занимается Экклезиархия. Реже Губительные Силы действительно отвечают своим поклонникам, и вот тут уже работа для нас. Культ можно встретить где угодно, от подулья до дворца планетарного правительства. Их объединяет одно: они все очень хорошо спрятаны. Случается, что десятки агентов вроде нас кладут жизни, чтобы просто подтвердить существование единственного культа. А здесь они осмелели настолько, что действуют чуть ли не в открытую. Это я к тому, что ересь пустила корни очень глубоко, и я не знаю, кому можно доверять.
Герман вперил в Вертера пронзительный взгляд, в его глазах плясали отблески психической энергии. Посох в левой руке тоже искрил молниями, а уверенно лежащий в правой ладони меч говорил, что нелады у дознавателя только со стрелковым оружием, но не с клинками.
— А могу ли я доверять тебе?
— Есть основания не доверять? — настороженно отозвался Владислав.
— Есть.
Киборг почувствовал, как псайкер касается его разума, как следует уже разведанными путями, вскрывая подноготную души. Он бы не смог сопротивляться, даже если бы захотел, но этого нельзя было делать. Герман изучал его достовернее, чем любой психолог или следователь. И лишь от его вердикта зависело, жить Вертеру или нет.
Прошла минута.
Две.
— Алисия, верни ему оружие, — приказал дознаватель, прервав телепатический контакт, и слегка покачнулся. — Он чист.
— Это было обязательно? — спросил Вертер, еле дыша от нестерпимой боли в голове.
— Конечно. Искушение Хаоса — крайне коварная вещь, которой мало кто может противостоять. Представь, что ты с головой окунулся в сортир. Каковы твои шансы остаться чистым?
— Невелики, я полагаю.
— Ну вот, — арбитр протянула ему хеллган и разгрузку. — Будешь дальше утверждать, что Император не защищает?
— Не буду, — буркнул он. — Надеюсь, это был последний раз, когда кто-то копается в моих мозгах.
— Надейся, — усмехнулся Герман. — Добро пожаловать в Инквизицию, аколит.
— С этим добром что делать будем? — спросил Джей, тыча стволом в мутанта.
— А с этим... Ты меня слышишь? — псайкер присел рядом с мутантом на корточки и заглянул ему в глаза.
Тот кивнул.
— Как ты уже услышал, или услышала — мы из Инквизиции. И дела твои без преувеличения дрянь. Но ты еще можешь облегчить свою участь, рассказав мне все, что я захочу услышать. Будешь отвечать честно и открыто — умрешь легко. Лазерный луч оборвет твою жизнь так быстро, что даже не заметишь. Может, даже встретишься со своим проклятым владыкой, хотя я бы на это не надеялся, потому что Принц Наслаждений не жалует неудачников. Будешь упрямиться и дерзить — я вырву твою душу и поселю ее в камне, который выброшу на какой-нибудь необитаемой планете, а из тела прикажу сделать сервитора. Так ты и проведешь оставшуюся вечность — без проблеска мысли, без каких-либо ощущений. Ну, что тебе больше нравится?
Мутант мелко затряс (или все-таки затрясла?) головой, и Айна перерезала ножом кляп. Куртизанка закашлялась было, застонала, но сунутый под нос ствол хеллгана тут же заставил ее умолкнуть.
— Первый вопрос, — спокойно произнес Герман. — Какова численность вашего культа?
* * *
Анклав Адептус Механикус, личная лаборатория Северины Оттер
— Это было прогнозируемое развитие событий, — у магоса биологис не было лица, его заменяли линзы визоров и ворох кабелей, а синтезированный голос не содержал эмоций, но Герман всей кожей чувствовал испускаемое ею раздражение. — Теперь тебе нужны ресурсы для очередной зачистки. В таком случае ты обратился не по адресу. В моем распоряжении всего одна когорта скитариев из пятисот единиц, без тяжелого вооружения.
— Этого вполне достаточно, — Тор тоже был сильно не в духе, но пока держал себя в руках. — Мне нужно лишь нанести визит арбитрам. И ты передашь в мое распоряжение своих бойцов, потому что сама осознаешь масштаб угрозы.
— Нет, в твое распоряжение перехожу я, потому что управляющие протоколы есть только у меня, а скитарии последуют за мной.
— Можешь передать их Варнаку.
— Нет, — отрезала магос. — Только не ему. Я иду с тобой, Акин. Если, искореняя этот культ, ты вдруг обнаружишь несколько ячеек ксенолазутчиков, пару зараженных Хаосом артефактов и секту еретехов, я уничтожу их своими силами, и не дам тебе и твоим людям разнести половину улья. Когда ты намерен отправится к Арбитрес?
— Немедленно, — прошипел инквизитор.
— Ожидай у входа в анклав. Мне нужно прочесть псалмы активации и провести контролирующие ритуалы. После этого я присоединюсь к тебе с когортой.
— Сколько тебе нужно на подготовку?
— Одиннадцать минут и двадцать секунд.
— Жду пятнадцать минут, потом отправляю запрос командованию субсектора на общевойсковую операцию.
Герман закатил глаза. Если бы кто-то другой посмел говорить с инквизитором в таком тоне, то в лучшем случае бы получил инсигнию под нос, в худшем — плазменный заряд в лицо. Но Адептус Механикус являлись империей внутри Империума. Закрытой, гордой и независимой. Так что высокопоставленный техножрец не только мог позволить себе послать подальше инквизитора, но и уцелеть после этого.
— Странная... дама, — прокомментировал он, когда они покинули лабораторию. — У нее какая-то психологическая травма?
Тор скривился, будто от боли в зубе и сильнее прежнего стукнул психосиловым посохом об пол.
— Психологические травмы получают, когда вместо гроксового фарша в пироге на день Вознесения оказывается человечина. А она из тех людей, которые сделают то, что от них требуется, безупречно и в срок, но будут без конца ныть, ворчать и брюзжать. Нетипичное поведение для механикума, знаю, но она и полтора века назад была такой.
— То есть, на ее поддержку мы сможем рассчитывать?
— Полностью. Герман, я знаю Северину впятеро дольше, чем ты живешь на свете, и она входит в узкий круг людей, которым я не побоюсь подставить спину. Что не отменяет ее... особенностей характера. Скорее бы добраться до Арбитрес.
— Сэр, 'Шесть цветков' существует в шпиле уже больше тридцати лет. Даже если допустить, что это заведение было отправной точкой для культа, а не его ветвью, за это время порча могла поразить все слои общества, и в огромном масштабе. Я говорю о том, может, стоило сразу вызвать Гвардию? Или еще лучше, запросить Сороритас, они могут прибыть очень быстро.
— Лучше? — Тор смерил своего дознавателя таким взглядом, будто он сморозил какую-то глупость. — Чтобы все страхи Северины стали явью и война действительно разрушила этот мир? Не говоря уже о том, что здешние мануфакторумы прекратят работу, что вызовет перебои с поставками запчастей и материалов по всему субсектору.
— Сэр, пять сотен скитариев и даже несколько десятков тысяч арбитров не справятся с целой планетой.
— Думаешь, нам нужно справляться с ней? Оглянись по сторонам. Что ты видишь?
— Вижу шпиль.
— Да. Шпиль. Люди в котором, исходя из ваших собственных показаний, не более развращены, чем в любом другом месте. Поступления десятины не только не прекращались, но даже росли последние полвека на полпроцента каждые десять лет.
Инквизитор остановился и повернулся к Герману, окидывая его цепким взглядом.
— Ты хороший дознаватель, один из лучших, что у меня были, — сказал он. — Ты обладаешь безошибочной дедукцией, превосходно справляешься с тактическим командованием. Но я вижу в тебе изъян, который препятствует тому, чтобы ты стал полноправным инквизитором. Ты неверно оцениваешь масштабы угрозы, а точнее, всегда ее преувеличиваешь. Кто-то другой бы счел это достоинством, добродетельной бдительностью, но ответь мне, как ты понимаешь миссию Инквизиции?
— Уничтожать любую опасность, угрожающую Империуму.
— Неверный ответ, — холодно ответил Тор. — Уничтожение прямых угроз — лишь один из возможных методов, которые обеспечивают защиту человеческого вида. Мои особенно фанатичные коллеги считают, что это одно и то же, но я же считаю, что любое наше действие должно быть соразмерно, и уж точно не причинять больше вреда, чем то зло, которое мы пытаемся одолеть. Ты сам видел, как это происходит, два года назад.
— Вы про астропатическую ретрансляционную станцию LK-382-омикрон-4-гамма?
— Про нее самую. Солидус Мнишек, чтоб этому пуританскому кретину попасть живым в руки друкари, отдавая приказ о торпедировании, не задумался ни на секунду о том, что уничтожение этой станции приведет к нарушению астропатического сообщения в девяти субсекторах, не говоря о последствиях этого нарушения. Сколько планет падут под напором ксенозахватчиков из-за того, что призыв о помощи затерялся в волнах варпа или просто пришел слишком поздно? Сколько миров скатятся в ересь и упадок, оказавшись в изоляции от остального Империума? Чтобы ты понимал, астропатическая станция — это не какой-то сраный крейсер, который соберут с нуля за десяток-другой лет. Полный цикл производства подобных объектов превышает полвека, а потом ее еще нужно укомплектовать десятками астропатов.
— Сэр, с вашего позволения, — заметил Герман, — уничтожение этой станции потом рассматривалось Конклавом, и было признано допустимой мерой. Угроза класса 'маллеус'...
— Можешь мне не пересказывать вердикт, я был в составе комиссии. Так вот, 'допустимая' мера — еще не означает 'предпочтительная', и тем более не означает 'наилучшая'. И то, что многие мои коллеги этого не понимают — подлинная трагедия. Они инициируют развертывание войск там, где можно обойтись точечной операцией небольшого отряда. Они устраивают массовые зачистки, где нужно провести тонкую следственную работу. Они превращают целые миры в испытательные полигоны — вместе с жителями! 'Меньшее зло' говорят они, 'оправданные меры' говорят они. А когда из-за страданий миллиардов душ десятки систем начинают тонуть в варп-штормах, они делают невинные лица и, искренне веря в свою правоту, начинают утверждать что они тут точно не причем, а всему виной козни Губительных Сил. И это еще легкий случай. Хуже всего, когда кто-то, после пары веков службы, сходит с ума от неограниченной власти и начинает действовать так, как велит ему его воспаленный разум, и зачастую ущерб от этих действий сравним с большим орочьим нашествием. За примером далеко ходить не надо, случай из моей личной практики. На заре карьеры я, помимо борьбы с ксеносами, работал по направлению полипсайканы. Сейчас про них ничего не слышно, но полтора века назад группа инквизиторов решила, что раз уж псайкеров необходимо вылавливать и отправлять на Черные Корабли, то не лучше ли будет сделать так, чтобы как можно больший процент переживал транспортировку и санкционирование? Они не все обладали психическими силами, но понимали ценность одаренных индивидуумов для Империума, и считали, что недостаток по-настоящему качественных кадров можно решить дополнительным предварительным обучением, сравнительно мягким но обстоятельным. Сказано — сделано. Взяли под патронаж несколько планет, дали указания Арбитрес и местным стражам порядка, организовали базы, где отловленных псайкеров, кроме явно невменяемых, успокаивали, вживляли пси-подавители, и готовили к путешествию и последующим тестам. Результат был превосходным! Оказалось, что если с псайкером обращаться лучше, чем с животным, и потратить немного сил на его закалку перед отправкой на Черный Корабль, то смертность при транспортировке снижается втрое, а процент прошедших санкционирование вырастает на сорок процентов! Те инквизиторы ликовали, их открытие могло бы стать новой вехой в использовании людьми своего пси-потенциала. Как думаешь, что произошло дальше?
— По вашему тону догадываюсь, что ничего хорошего.
— А как же. Мне до сих пор неизвестно, как произошла утечка информации, но через пятнадцать лет после начала эксперимента все базы полипсайканы были практически одновременно уничтожены орбитальными ударами, после чего на планетах прошли чистки тех, кто занимался выявлением латентных псайкеров. Это поработали пуритане-монодоминанты, стадо ограниченных кретинов, которые пользуются головами только чтобы бить ими об пол во время молитв.
— Как вы пережили эту атаку? Пуритане вряд ли бы пощадили организаторов.
— Мы тоже были крепкими орешками. Варп их подери, глядя на обугленные остатки наших трудов, мы были готовы начать полномасштабную войну на истребление! Но вмешался Конклав, и покарал всех разом, без разбору. Никого не казнили, но лорд-инквизитор Соломон Сапиент приказал, чтобы все разошлись подальше друг от друга, и ни под каким предлогом друг другу не вредили, а для подкрепления своих слов урезал снабжение всем участникам конфликта. Если подумать, он поступил единственным верным образом, он избежал массового кровопролития... но также он запретил возобновлять работу полипсайканы.
