197.М3, Святая Терра (в последствии)
Последний день...
Вертер открыл глаза. Влетевший в открытое окно ветерок весело щекотнул остатки живой кожи. Утреннее солнце заливало щедрыми лучами палату, приносящими с собой тепло и необходимость активировать фильтры в зрачках. С улицы даже доносился щебет птиц. Это был последний день Вертера в стенах сто раз проклятого исследовательского центра корпорации 'Aquila Inc' и он не мог заставить себя радоваться этому.
'Ну же, соберись, — вяло попытался он подбодрить себя. — Еще двадцать четыре часа, и вот она, свобода!'
Он хотел было сказать 'и ты свободный человек', но поперхнулся своими же словами. Сложно называть себя человеком, когда плоти в тебе осталось едва ли треть от прежнего. Благодатнейшая почва для философских размышлений и самоедской рефлексии. Психологи корпорации, наблюдавшие таких как он последние пять лет, пока длился эксперимент, имели на этот счет каждый свое мнение, единодушно, однако, сходясь в одном — нет никаких причин для беспокойства. Ну, еще бы... у них не было задачи помочь Вертеру принять свой новый облик. Только удержать от дестабилизации поведения и возможного саморазрушения до окончания контракта.
'Контракт...', — мрачно подумал он.
Говорила же мама в детстве, что всегда нужно читать мелкий шрифт. Может, жизнь без ног на нищенскую ветеранскую пенсию была бы не так уж и плоха. Конечно, когда тебе немногим больше двадцати, а у тебя уже на груди блестят медали и ходишь только под себя, то не раздумывая ухватишься за любую возможность... Вертер оглянулся. Висящий на стене портрет Большого Босса, казалось, одарил его суровым взглядом и испустил в атмосферу волну харизмы.
— Ликом пригож, а речами умилен, — пропел в полголоса Вертер кусочек старинной детской песенки. — Только в глазах царит холод могильный...
Пять лет назад он, Владислав Вертер, этнический русский, гражданин Великой Польши, ветеран Исламской войны, потерявший на фронте обе ноги, находясь в здравом уме и твердой памяти, подписал контракт с корпорацией 'Aquila Inc' на добровольное участие в программе кибернетического протезирования. Так это называлось. Так завлекали калек вербовщики. Драка против муслимов была насмерть, недостатка в кандидатах не ощущалось. Европа лежала в руинах, впервые более чем за почти полтора века вспомнив, что такое тотальная война, и подтирать задницы полудохлым героям было просто некому. Корпорация же обещала полное содержание в течение времени эксперимента, возможность оставить себе все, что имплантируют за это время, и вдобавок — очень серьезную сумму по окончании. Нужно было только продать свою задницу и душу корпорации. Вертер лез по головам, чтобы попасть в эту программу, и только после первой операции осознал, что корпорация говорила правду. Только правду, ничего кроме правды. Но не всю правду.
Технически, у него снова были ноги. Сильные, невероятно крепкие ноги, с каркасом из металлопластового полимера и синтетическими мышцами, на голову превосходящими живые. Но его руки, здоровые руки, отправились в ведро с хирургическими отходами, уступив место таким же кибернетическим манипуляторам, соединенным с нервной системой и запитанным от биоэлектричества. С большей части его тела срезали кожу и верхний слой мышц, заменив их упругой обшивкой. И это было только начало...
— Только недаром так добр он к людям, время придет — по счетам платить будешь, — снова пробубнил Вертер себе под нос. — Сокровища в раз тебе станут постылы...
Из коридора послышался стук шагов.
Если что и было хорошего в машинном бытии — так это возможность запоминать что угодно, и никогда этого не забывать. По звуку шагов, по неуловимым для человеческого слуха частотам и сохранным в электронной памяти акустическим профилям Вертер определил гостей еще до того, как те без стука вошли в его комнату. Марк Голдман, руководитель местного подразделения. Отто Геллер, заведующий лабораторией фазовых сдвигов. И еще двое, незнакомые. Мужчина и женщина.
— Доброе утро, Владислав! — с наглым воодушевлением поздоровался Голдман. — Вижу, ты уже проснулся.
— Зиг хайль, — Вертер вскинул руку в нацистском приветствии, и добавил нарочито механическим голосом. — Обнаружена вредоносная форма жизни. Моя программа требует немедленно сжечь ее нахер. Требуется подтверждение от персонала не ниже второй категории допуска.
— Ну, это то, о чем я говорил, — Голдман картинно вздохнул. — Владислав, ну ведь когда ты только к нам поступил, ты не был таким антисемитом!
— Тогда я еще с тобой не был знаком, — киборг окинул взглядом гостей. — Представь нас, а не растекайся мыслью по древу.
— Мистер Шаттлворт, это Владислав Вертер, наш лучший тестовый стенд. Владислав, это мистер Шаттлворт....
— Учредитель корпорации 'Aquila Inc', — закончил за него киборг. — Простите, рукопожатие не предлагаю. На прошлой неделе напортачили с калибровкой, теперь сложно контролировать выдаваемое усилие.
— Тебе загрузили протоколы настройки, почему до сих пор не поправил? — нахмурился руководитель.
— И так сойдет. Ты ведь не предупредил меня, что придется встречать гостя.
— Это не страшно, — Шаттлворт и бровью не повел. — Я лишь хотел лично увидеть человека, воплощающего в себе надежду на будущее человечества.
— Если вы хотите для человечества такого будущего, — возразил Вертер. — То лучше бы это муслимы вырезали всех нас, а не мы их.
— Вы себя неважно чувствуете?
— Я чувствую себя так, как себя чувствует ошметок живой плоти, запаянный в консервную банку.
— Но вы не можете отрицать, что сейчас ваши возможности несоизмеримы с тем, что уготовано людям от рождения. Не только физические. Память, острота восприятия, устойчивость к внешним агентам и болезням...
— И куда я применю эти возможности? Я — киборг. Первый полноценный киборг на планете. И единственный. Мне просто нет места за пределами этого центра. Можно сколько угодно кричать о том, что плоть слаба, но плоть дарована нам миллиардами лет эволюции, а железки к ней прикручены наспех.
— Именно поэтому нужны первопроходцы, — Большого Босса невозможно было выбить из колеи. — Кто пройдет различными путями, и даст знать остальным об опасностях. Я не одержим идеей превратить человечество в расу киборгов. Я лишь хочу подарить ему звезды. Но космос не слишком дружелюбен, поэтому нам нужно стать лучше, чем сейчас.
— Звезды... Как там поживает марсианская колония?
— Неплохо. Недавно вырастили первый урожай картофеля.
Внезапно Вертер поймал себя на том, что до сих пор смотрел в пол. Он попытался взглянуть в глаза человеку, с которым разговаривал... На миг киборгу показалось, что он ослеп. Ярчайшая вспышка золотого сияния ударила сквозь все оптические фильтры, прямиком в мозг. Перехватило дыхание, даже продублированное механической диафрагмой. Все существо Вертера охватило ощущение своей ничтожности перед лицом несоизмеримо большей, невероятно древней силы. Собрав всю волю, он заставил себя моргнуть, и жуткое ощущение исчезло. Теперь он видел перед собой просто четверых людей. Приземистого колобка Голдмана, похожего на гориллу всем, кроме интеллекта, Геллера. Женщину лет примерно тридцати в строгом костюме, с планшетом в руках — видимо, секретарь. И высокого темноволосого мужчину — Ричарда Шаттлворта. Возраст по лицу последнего не читался, равно как и этническая принадлежность. В нем ощущалась сила — не только и не столько из-за мощного телесного сложения. Что-то необъяснимое, не поддающееся измерению киберсенсорами, но при этом намертво отпечатавшееся в мозгу.
'Показалось... наверное'.
— Как видите, Владислав, как всегда не в духе, — заторопился Голдман. — Позвольте в таком случае показать вам наш испытательный полигон.
— Конечно, — кивнул Шаттлворт. — Оливия, сколько времени осталось до начала эксперимента по фазовому смещению?
— Два часа, — ответила секретарша, заглянув в планшет.
— В таком случае, на испытательный полигон мы вполне успеем, — он перевел взгляд на Вертера. — Хотелось бы воочию увидеть предел ваших способностей. У вас ведь уже есть ранее утвержденные программы испытаний?
— Конечно-конечно... — руководитель подразделения выкатился из палаты, увлекая за собой учредителя и его секретаршу.
Отто Геллер задержался.
— Не боишься? — пробасил он почти заботливо.
— Чего бояться? Последние пять лет я только и делал, что носился по этому полигону то с автоматом, то с катаной.
— Я про фазовый сдвиг.
— А, это... вроде бы, последние десять опытов на животных были успешны. Во всяком случае, все вернулись в одном куске и собранные, как надо.
— Ну да, внешне они не получили повреждений... — гигант замялся. — Только последние пару дней стали замечать отклонения в поведении.
— Какие отклонения?
— Повышенная агрессивность у одних, полная апатия у других. Принимают неестественные позы и замирают в них на длительное время. Аномалии в половом поведении.
— И при этом все равно проводите эксперимент на человеке?
— Пойми, мы сами не понимаем, что происходит при фазовом сдвиге. Этот феномен обнаружили недавно и чисто случайно, развивали методом 'научного тыка', до сих пор ни у кого нет даже приблизительных теоретических выкладок, что происходит в другой фазе. Поэтому мы и надеемся на тебя. Что ты заглянешь туда и расскажешь нам, что видел.
'Последний день, — напомнил себе Вертер. — Уже завтра можно будет послать нахер всех этих маньяков в белых халатах'.
— Ничего, прорвемся. Всего-то на стуле минутку посидеть. Все лучше, чем прыгать по полосе препятствий с катаной, — Вертер одарил Геллера тяжелым взглядом. — Долбаный виабу. Ты в курсе, что аниме полвека как снимать перестали?
— Искусство не стареет, бездушная ты жестянка! — возмутился тот. — Ну и сам подумай, это ведь был прекрасный способ отладки двигательных и зрительных систем!
— Да-да, особенно в тот раз, когда пришлось отбивать катаной пейнтбольные шарики.
— Ну, я же извинился.
— Но отмывать краску пришлось мне.
Они покинули жилой корпус и направились на полигон. Техники уже возились с мишенями, автоматическими турелями и передвижными препятствиями. Начальства поблизости не наблюдалось — наверняка обустроились на наблюдательной вышке. Вертер выбрал местечко в стороне от общей суеты и сел в позу для медитации.
'Активация протокола: самодиагностика'.
Очередная дурацкая идея Геллера, обожавшего лезть не в свое дело. И, как ни странно, довольно полезная. Простая и эффективная защита от случайного срабатывания машинных протоколов, блокировка с которых снималась при принятии определенной позы с определенным положением рук. В этот момент отключались и внешние машинные сенсоры, и оставшиеся живые чувства. Сознание полностью переключалось в режим восприятия механических внутренностей, приобретая способность рассылать запросы каждому узлу и интерпретировать ответы.
'Контроллер правой кисти. Небольшое отклонение от рекомендованных настроек. Загрузка из бекапа... нет, бекап не обнаружен. Скопировать настройки контроллера левой кисти. Инвертировать. Инициализировать. Выполнение: создание резервной копии системы. Завершение'.
Глаза Вертера снова начали видеть, а уши слышать. К нему подошел знакомый техник и протянул тактический визор и штурмовую винтовку.
— Влад, чего это они ни с того ни с сего потребовали провести еще одни испытания? Да еще в такую рань.
'Сколько раз тебе говорить, что мое имя сокращается не так?'
— Голдман распускает хвост перед руководством. А руководство не удосужилось предупредить перед визитом, — киборг кивнул на наблюдательную башню.
— Из головного офиса комиссия прибыла?
Вертер взял визор и закрепил его на голове. Зрение померкло на ту секунду, в которую его собственные системы распознавали подключенное оборудование, а затем вернулось — еще более четкое, дополненное строчками и пиктограммами.
— Бери выше. Лично глава совета директоров объявился.
— Ух... ну, тогда надо не ударить в грязь лицом.
'За себя беспокойся'.
— Просто делаем все как обычно и не волнуемся. Какой сценарий готовите?
— Полный. Мишени — стационарные, движущиеся, летающие. Потом полоса препятствий — обычная, вертикальная и огневая. Потом снова мишени, уже для ближнего боя. Ну и на закуску несколько задачек, ты знаешь их.
— Что-нибудь починить, что-нибудь собрать и что-нибудь сломать так, чтобы потом можно было починить, — отозвался Вертер, чувствуя, как снова в нем закипает желчь. — Черт, почему до этих дебилов никак не дойдет, что концепция суперсолдата — мертворожденный отстой?! Звезды им нужны, ага, конечно. Солдаты им нужны. Чтобы одной ротой полмира нагнуть. Да только нифига не выйдет. В первой половине века уже об это обожглись. Супертехнологичное оружие слишком дорого, чтобы рисковать им на войне. Последнюю войну кто выигрывал? Невидимые самолеты? Беспилотные танки? А нихера! Выигрывали ее вчерашние дети с винтовками, гражданскими автомобилями и примитивной артиллерией.
Хрясь!
Вертер озадаченно посмотрел на свою правую руку. Углепластиковый корпус винтовки раздробился под его пальцами в мелкую крошку, а ствол погнулся.
'Черт. Нужна более тщательная калибровка. Когда закончим с этой клоунадой...'.
* * *
Чуть позже
— Ну ладно, давай еще раз. Я захожу в камеру. Сажусь на стул. И...
— И просто машешь рукой, когда будешь готов.
— А когда я буду готов?
— Ну...
— Мне, может, дыхание задержать? Напрячься или расслабиться?
— Да без разницы. Главное, не закрывай глаза, и убедись, что идет запись.
— Окей.
— ...
— Чего расстроился?
— Боюсь, прикроют нас, — Геллер грузно опустился в кресло. — Я только что говорил с Голдманом... на нем лица не было. Проклинал тебя последними словами.
— Меня? — Вертер удивленно вскинул бровь.
— Да. За то, что ты наговорил Шаттлворту. Когда тот наблюдал за демонстрацией, то вслух сказал, что это, дескать, и правда ошибочный путь. Что человек и машина не должны сливаться воедино, или как-то так.
— Да брось. 'Аквила' заработала на одних протезах столько, что Шаттлворта совет директоров с костями сожрет, заикнись он о закрытии центра. А еще разработка нейронных интерфейсов, макромолекулярная хирургия, фундаментальные исследования в биохимии, новое поколение дополненной реальности... скорее, он имел ввиду, что не стоит превращать людей в киборгов пользуясь формулировками контрактов. Одно дело спасать смертельно больного или страшно изувеченного человека, и другое — откочержить здоровые руки с половиной грудных и спинных мышц. Спасибо хоть не кастрировали.
— Это не потому, что они такие добрые. А потому что без яиц у тебя бы пошел в разнос гормональный баланс, и пришлось заново регулировать всю бионику.
Вертер дернул щекой. Да и кому понравится, когда макают лицом в правду?
'Осталось меньше двадцати часов до свободы. Заберу деньги, и уеду куда-нибудь... далеко. В Сибирь, например. Там все равно уже никто не живет'.
