— А что, это идея! Сам бы я никогда не догадался бы! Спасибо за подсказку. — И они вместе рассмеялись.
Удивительно, как смех объединяет людей.
* * *
У Гарри было очень мало свободного времени, потому что задавали много, особенно по Гаданию. Больше всего мороки было с поиском планетных линий и холмов. С линией жизни было всё более менее ясно, её было хорошо видно на ладони. Но кроме неё были ещё линии ума, сердца, судьбы, успеха, здоровья, интуиции и брака. Гарри так и не смог обнаружить у себя линию интуиции, а линия сердца у него не просто раздваивалась, а расстраивалась. У Рона напрочь отсутствовала линия успеха, а у Гермионы — линия здоровья. У Дина Томаса не было линии брака, зато у Лаванды их было целых три. А вот у Невилла не было линии сердца — единственной из главных линий, которая может отсутствовать. В итоге все окончательно запутались. В конце месяца подошёл срок сдачи большой зачётной работы по хиромантии. Нужно было сделать отпечаток с ладони левой руки, а потом описать особенности своего характера и судьбы, согласуясь с планетарными линиями. На эту работу они угробили почти все выходные. Но результаты Гарри весьма порадовали.
Линия жизни у Гарри была длинная и чёткая, хоть и прерывалась постоянно. На конце она раздваивалась. Всё это служило признаком долгой жизни и крепкого физического здоровья — он и вправду никогда не болел, хотя всю жизнь был маленьким и худым, хрупкого телосложе-ния. От линии жизни отходили ветви к линиям сердца и ума, обозначающие успех в делах и ведение активной жизни. (Могла бы быть и поспокойнее).
Линия ума у него начиналась в одной точке с линией жизни, что было вполне нормально, шла ровной и чёткой чертой, что свидетельствовало об идеальном благоприятствовании. Не понятно только, чему. Линия ума была довольно длинной, доходящей до безымянного пальца. Она немного загибалась вниз — надо было развивать в себе целенаправленность; а ещё это означало недостаток концентрации внимания. Линия ума сворачивала чётко в направлении запястья — Гарри обладал живым воображением, но был склонным к витанию к облакам. А ещё она разрывалась посередине, и на второй половине был квадратик, предвещающий частые ушибы от падения и раны. (Ещё бы! Попробуй-ка поиграй в квиддич и посражайся с Воланом-де-Мортом без травм!)
Самой интересной и льстивой была линия сердца, отмечающая эмоциональность, душевность, отвечающая за чувство привязанности. Линия сердца Гарри выходила из холма Юпитера, свидетельствуя о честолюбии, но также и о том, что он заслуживает доверия в любви и дружбе. (Какой же я молодец!) Зато он оказался ревнивым и скептичным. Чёрной меланхолии и склонности к самоубийству у него не было (Придётся огорчить мышь в очках!), зато обнаружилась склонность к флирту, к любви окружающих и постоянному покорению сердец. (Да неужто? Я как-то за собой такого не замечал... Я же всю жизнь просто зря терял время! Вот бы порадовался за меня Златопуст Локонс!) Три линии, отходящие от линии сердца и идущие к указательному пальцу, были признаком доброго и честного сердца и сильно развитого чувства красоты. Он был честен, правдив, но при этом очень любил хорошо покушать. (А кто не любит? Разве это плохо?)
Линия судьбы у Гарри была еле заметной, состоящей из отдельных отрезков. (Ну вот! Самая нужная линия, а её совсем не видно). Именно по линии судьбы можно было узнать обо всех событиях, прошедших, настоящих и будущих, предугадать все перемены: успехи, неудачи, препятствия, достижения цели и победы. Эта линия начиналась от линии жизни. Отсюда следовало, что детские годы были полны страданий и лишений. (Попробовал бы кто-нибудь быть счастлив рядом с Дурслями!) Признаков необычайного везения, успеха и счастливой жизни Гарри не обнаружил (А жаль!) — линия судьбы вовсе не шла к холму Аполлона. Гарри огорчился тому, что его линия судьбы брала начало на холме Марса — признак жизни, исполненной борьбы с судьбой, преодолений невзгод с помощью своего ума, энергии, воли и отваги.
Линия успеха Гарри была слишком короткой, но всё же имелась — явные шансы на достижение жизненного успеха, несмотря на многочисленные препятствия.
Линия здоровья была еле заметной и не пересекалась с линией жизни — от болезни Гарри явно не умрёт. (И пусть профессор Трелони рвёт на себе волосы от досады!)
Линия брака была такой короткой, что на неё даже комментария в книге не нашлось. (Я что, вообще не женюсь?)
Так как линии интуиции у Гарри вообще не было, на сём его изыскания закончились. Больше Гарри ничего определённого не обнаружил. В планетарных холмах он запутался самым форменным образом — где холм Венеры, где Аполлона, где Луны, а где вообще Марсово поле. А в дебри крестов, островов, звёзд и решёток, находящихся вне линий, Гарри лезть просто не решился.
Хватит с меня и этого, — подумал он. В гостиной оставалось всего несколько шестикурсников, все они дописывали эту же работу по хиромантии. Первым закончил Рон. Не вдаваясь в подробности, он написал сжато и коротко. Гермиона же, как всегда, накатала целый научный трактат. Невилл мучился, не зная, что ему делать без линии сердца.
— Можно подумать — жизнь кончена! — фыркнул Рон. — Я бы только радовался, писать мень-ше надо. У меня вон линии успеха нет, я и то не страдаю. — Хотя Рон явно приврал. Он чувствовал себя глубоко несчастным от отсутствия такой важной, по его мнению, линии. Вот почему мне вечно во всём не везёт, — думал он.
Гарри со спокойной совестью отправился было спать, как в окно настойчиво стала сту-чаться клювом почтовая сова.
— Опять, что ли, Джинни взялась за старое? — съюморил Рон, но тут же посерьёзнел под суровым взглядом Гарри.
Он открыл окно, и сова кинула Гарри под ноги письмо. Он распечатал пергамент и мед-ленно осел на пол, не веря своим глазам.
В письме была всего пара строк:
Я прибыл. Опасности никакой. Приходите завтра к 14.00 в пещеру за перевалом.
Сириус.
P.S. Прихватите что-нибудь поесть.
— Эт-то чья-то злая шутка... Сириус погиб... Он упал прямо в арку безвременья... Он исчез там прямо на моих глазах... Я убью того, кто прислал мне это письмо, просто убью... Он же умер, как можно глумиться над памятью погибшего человека? Кто может настолько меня ненавидеть, чтобы прислать мне подобное?.. — Гарри трясло, на глаза у него навернулись слёзы.
— Гарри, ты точно знаешь, что он умер? Ты видел, как он умер?
— Нет, но Дамблдор сказал, что оттуда не возвращаются. Мы же видели эту арку в Отделе Тайн, ничего особенного в ней не было. А это оказался проход в мир мёртвых, куда можно пройти, но откуда нельзя вернуться. Сириус ведь попал в арку, значит — он погиб.
— Не знаю, у кого хватило совести так издеваться над тобой, но я предлагаю пойти в пещеру, — уверенно сказал Рон. — Я не видел, как Сириус погиб, поэтому мне проще представить его живым.
Один Бог знает, чего стоило Гарри заснуть в эту ночь и дождаться утра. Неужели небо услышало его мольбы и вернуло ему крёстного? Как такое могло произойти? Ведь сам Дамблдор сказал ему, что Сириус погиб. Гарри жаждал поверить в случившееся и не мог. Завтра он всё узнает. Завтра, только бы дождаться завтра...
Вскочил он ни свет, ни заря. Гарри уговаривал себя поспать ещё немного, но больше он глаз не сомкнул. Тогда он решил подумать о том, о чём же он будет спрашивать Сириуса, если, конечно, это и правда он. Перво-наперво, конечно же, он спросит о том, как он выжил и где он был всё это время. Потом он расспросит его о сестре отца, Маргарет. Не может такого быть, чтобы Блэк о ней ничего не знал. Он ведь был лучшим другом отца. Пусть расскажет всё, что он о ней знает — где она, что с ней стало, когда он видел её в последний раз. И ещё надо рассказать ему о голосе, который преследует его ночами, прося кому-то помочь. Ей. Какой-то девушке? И тут-то Гарри и осенило: а может надо помочь сестре отца? Вот оно! Конечно же! Надо её найти и ей помочь! От нетерпения Гарри завозился как навозный жук, кровать сильно заскрипела, и Рон проснулся.
— Гарри, — заворчал он недовольно, — ты чего в такую рань вскочил? Да ещё и всех перебудил. Жаворонок выискался! Ждёшь-ждёшь выходных, чтобы отоспаться, а тут на тебе! Поттеру не спится! Совести у тебя нет! — И он запустил в Гарри подушкой.
Гарри не растерялся и ответил ему тем же, применив Отбрасывающие чары, но промахнулся и попал в ещё пребывающего в мире сновидений Симуса. Через три минуты все обитатели спальни принимали живейшее участие в подушечной битве. К тому времени, как окончательно рассвело, спальня была покрыта слоем пуха и перьев.
— Ффу-у, фу пвяво как мафейкие, — только и смог сказать Гарри, потому что его рот был забит пухом.
— А ну переведи! — потребовал Рон.
— Ну прямо как маленькие! — повторил Гарри, хорошенько отплевавшись.
— Да ладно тебе, умник, — перебил его Дин. — Вырасти мы всегда успеем, а вот стать опять подростками мы уже не сумеем. Даже с помощью искусственного омоложения. — И он грустно, по-взрослому, вздохнул.
— Эй, вы там! Вы живые? — стали стучаться к ним девочки. — Такой шум с утра подняли! Имейте совесть!
— Мы её с кашей съели! — крикнул Гарри.
— Совесть была у волшебника в хвосте! — поддержал его Невилл.
Но уже через пять минут они все вместе спешили на завтрак.
Гарри, Рон и Гермиона не столько ели, сколько незаметно складывали еду под стол в сумку — кусочки бекона, куриные крылышки, пирожные и даже пару яблок и груш. Гермиона умудрилась стянуть со стола целую бутыль тыквенного сока и сунула её в уже трещавшую по швам сумку.
До встречи с Сириусом было ещё три часа. Они решили пойти посидеть у Мадам Розмерты в Трёх Мётлах, чтобы не привлекать внимание, целенаправленно идя с полной сумкой к перелазу.
В кабачке было полно народу — ученики Хогвартса, жители Хогсмида, преподаватели. Чтобы не привлекать внимание, ребята выбрали столик у стены далеко от стойки, как обычно заказав себе сливочное пиво. Как же медленно тянулось время! Гарри сидел как на иголках.
В проходе мелькнула знакомая фигура — Мисс Найтингейл собственной персоной! Казалось, она кого-то ищет глазами в полутёмном помещении. Только Гарри собрался её окликнуть и позвать к их столику, как она нашла того, кого искала. Она подсела за угловой столик к какому-то мрачному субъекту, сидящему совсем недалеко от их компании. Капюшон его мантии был низко опущен на лоб, тщательно скрывая лицо, сама мантия была старая и грязная, покрытая зеленоватыми пятнами плесени и болотной тины.
— Что общего может быть у Мисс Найтингейл с подобным типом? — надула губы Гермиона.
— Вот бы подслушать, о чём они говорят, — разочарованно вздохнул Рон. — Жаль, нельзя воспользоваться ушками-подслушками — сразу же будет заметно.
— Эх, где моя мантия-невидимка? — посетовал Гарри.
— Смотрите лучше в оба! — сердито прервала их бесполезные стенания Гермиона.
Они исподтишка уставились на Мелиссу и её таинственного собеседника.
Те тихо разговаривали, низко наклонившись над столом и явно не желая привлекать излишнего внимания. Мелисса зачем-то показала ему предплечье, незаметно закатав рукав мантии, и только после этого незнакомец явно расслабился. Он достал что-то из-под полы мантии и постарался незаметно передать это Мисс Найтингейл. Она в свою очередь постаралась так же незаметно протянуть ему туго набитый мешочек. Мешочек благополучно исчез в его рукаве.
Незнакомец тотчас встал и бочком-бочком выполз из-за стола, мгновенно растворившись в толпе. Мелисса же осталась сидеть, аккуратно спрятав в складки мантии то, что передал ей незнакомец.
— Интересно, что он ей дал? — спросил Гарри шёпотом.
— Ты хотел сказать — продал? — поправил его так же шёпотом Рон.
— Да какая разница, тише вы! — шикнула на них Гермиона. — Если она глянет чуть вбок, она нас враз заметит!
— Разница, между прочим, большая! Там же был битком набитый мешочек! Небось — золо-том. А ты говоришь — какая разница! За просто так столько золота не дают.
— Тихо, Рон! — зашипели на него уже Гарри и Гермиона одновременно. — Смотри, Снегг!
В кабачок и вправду зашёл Снегг и направился к столику Мелиссы, явно намереваясь составить ей компанию. Похоже было на то, что именно его она и дожидалась после ухода незнакомца. Девушка торжествующе улыбнулась на безмолвный вопрос Снегга, прямо-таки написанный у него на лице, и показала глазами на свободный стул. Он нахмурился, кивнул в знак согласия и сел. Мелисса что-то горячо ему зашептала, Снегг же всё больше мрачнел. На его лице появилось недоумённое и недоверчивое выражение. Мелисса вновь задрала рукав мантии, у Снегга от удивления глаза вылезли на лоб. Девушка лукаво улыбнулась и поскребла ногтями руку. Снегг одобрительно хмыкнул, искоса глядя на собеседницу. Потом они начали о чём-то говорить, низко склонившись над столиком. Как ребята ни прислушивались, они не разобрали ни звука.
— Ой, ёлки-палки! Время без двадцати два! — первым очнулся Рон.
Они быстро расплатились за сливочное пиво и, стараясь не привлекать внимания, бросились вон из кабачка, чуть было не забыв в спешке сумку с едой.
До перелаза они неслись как ветер. Благо, хоть на бегу согрелись — день выдался холодным. Потом по камням бежать уже было нельзя, того и гляди подвернёшь ногу. Они шли быстрым шагом, изрядно при этом запыхавшись.
Поблизости никого не было, но в пещеру они зашли с палочками наготове. Шутник мог прятаться где-то внутри. И хорошо ещё, если это просто шутник. Кто-то ведь мог попытаться выманить Гарри намеренно. После возвращения Волана-де-Морта всего можно было ожидать.
Гарри зашёл первым. В пещере и правда кто-то был. Резко вступив в темноту, Гарри на мгновение ослеп. Чья-то тень двинулась к нему.
— Не подходи! Не подходи, у меня палочка! — громко крикнул Гарри, размахивая рукой с зажатой в ней палочкой. Рон и Гермиона прикрывали его сзади.
— Гарри, не собираешься же ты убивать своего крёстного! Люмос. — голосом Сириуса сказала тень, и в этот момент стало светло. Пещера осветилась сотней свечей, установленных на уступах пещеры предприимчивым Сириусом ещё два года назад.
— Сириус?! Это и правда ты? Ты же умер!!! Ты исчез в арке безвременья... — голос Гарри дрожал от волнения. — Ты не можешь быть моим крёстным, он умер! Погиб! — в его голосе послышались истеричные нотки. — Ты... ты... Я не знаю, кто ты! Но ты не он! Не он!!! Что тебе надо?! Зачем ты надо мной издеваешься?! Зачем заманил сюда?!
— Гарри! Гарри!!! Подожди, не кричи! Дай мне сказать!
— Нет! Нет, ты не мой крёстный! Он умер, умер! Я сам видел, я знаю! — Гарри захлёбывался рыданиями, сам того не замечая. Мнимый Сириус схватил его и прижал к себе, гладя по голове.
— Это я Гарри, правда я. Я всё объясню... Вернее, надеюсь, что объясню, постараюсь объ-яснить...
Гарри вырывался из его объятий, выкручиваясь и лягаясь.
— Ты не он, ты не он! Ты не можешь быть им, он умер, его нет!!!— Слёзы градом катились по его лицу. Когда крёстный погиб на его глазах, Гарри так и не поплакал по нему, просто не мог. Тогда в горле долго стоял угловатый комок, не давая пролиться слезам. Всё то, что Гарри не выплакал тогда, выходило сейчас с неконтролируемой истерикой.
