— Петрификус Тоталус! — выкрикнула вдруг Гермиона, указывая палочкой на Гарри. Тот вытянулся в струнку и упал бы навзничь на каменный пол пещеры, если бы мнимый Сириус не поймал его. Крёстный бережно положил Гарри на пол на соломенную подстилку и сказал:
— Спасибо, Гермиона. Он же не даёт мне объяснить... Гарри, ты успокоился?
Не имея возможности всхлипывать, Гарри начал по-дурацки икать, давясь слезами.
— Гермиона, сними с него заклинание, пока он не задохнулся.
— Фините Инкантатем!
Гарри дёрнулся и скорчился на полу, сев на корточки и обняв колени. Он всё ещё всхли-пывал, избегая смотреть на Сириуса.
— Как ты мог? — наконец проговорил он. — Как ты мог меня обмануть? Я четыре месяца считал тебя мёртвым! Мне было так плохо... Я винил себя в твоей смерти! А ты живёшь и здравствуешь! Где ты был?! Как ты выбрался из арки безвременья?! Это ведь обитель мёртвых?! Ты и правда живой?
— Да, кажется, — просто ответил Сириус.
Гарри подскочил на месте как ужаленный и кинулся на шею Сириусу, вновь рыдая.
— Как же я по тебе скучал... Я до самого конца не верил, что ты умер... Ты не мог умереть и оставить меня одного на всём белом свете... Даже когда Дамблдор сказал, что тебя больше нет, я не поверил... Я просто не чувствовал, что тебя больше нет. Как же ты выжил? Где ты был всё это время? В арке? Что там? Как ты добрался сюда? Когда?
— Я пришёл пешком, потому что получил твоё письмо.
— Какое письмо?
— Букля принесла письмо. В самом начале августа... Ты же мне писал...
— Гарри, как ты мог написать мёртвому Сириусу? — не понял Рон.
— Я... Я написал письмо просто так, от отчаяния... Я отдал его Букле и велел ей отнести письмо куда угодно... Мне... Мне было так плохо, как не было никогда в жизни. Как... Как ты... Почему ты не...
— Почему я не умер, попав в арку безвременья? Не знаю. Вернее, не помню. Последнее, что я помню, это как заклинание Беллатрикс ударило меня в грудь. Я падал, падал, падал в бесконечность... потом пустота. Ничего. Наверное, это была не смерть. Это было ничто. Я был нигде... Не могу объяснить... Сам не понимаю. ...Я очнулся в какой-то комнате. Небольшой такой комнатушке, вроде больничной палаты. Там стояла узкая кровать, в ней спала девушка. Она показалась мне смутно знакомой, но я не смог её вспомнить. Она казалась крепко спящей, волосы разметались по подушке, губы приоткрыты... Мне пришло в голову, что я там не просто так, что я должен, просто обязан что-то сделать, но я не знал, что. — Сириус нахмурился. — Вы только не смейтесь, ребята, ладно? Что-то заставило меня поцеловать эту спящую девушку, какая-то сила. Это было сильнее меня. Не в моих привычках целовать незнакомых спящих девушек, но я не отвечал за свои действия... Я не был собой, я был чем-то иным. Я был тенью, просто тенью. Не привидением, ни призраком, а тенью. Помните, Волан-де-Морт стал тенью, когда не смог убить маленького Гарри? Боюсь, что я в тот момент был чем-то подобным... В тот момент, как я коснулся её губ, девушка открыла глаза и сонно улыбнулась, а меня словно выдернула оттуда какая-то неведомая сила, из той комнатки спящей девушки, я назвал её про себя Спящей Красавицей, и в следующее мгновение я очнулся лежащим на берегу огромного озера, в тине...
Было раннее утро, солнце только вставало. Я ничего не понял. Совсем ничего. Я уже был нормальным человеком, а не бесплотной тенью. Я посмотрелся в воду озера, увидел своё лицо, испачканное грязью и тиной, и увидел волосы, короткие кудрявые волосы... Когда я умылся, я увидел своё лицо и понял, как я выгляжу. Я не знал, кто я, вернее — не помнил. Магглы называют это амнезией, кажется. Когда ты не помнишь, кто ты и откуда, как тебя зовут, и где ты живёшь.
На озере рыбачили какие-то магглы. Я спросил их, что это за место, и какой был день. Они так переглянулись, подумали, наверное, что я здорово перебрал накануне вечером. Это оказалось озеро Лох-Несс, то самое, в котором живёт Несси — здоровенный келпи, его ещё иногда называют водяным драконом. Было начало июля, седьмое число... Как я туда попал, ума не приложу... Я был в таком шоке... Не знал, кто я, и что я там делал. Я не помнил собственного имени и места жительства. Я медленно брёл пешком, ночуя в лесу, постепенно приходя в себя и соображая, кто я такой. Я отыскивал какие-то ягоды, орехи, травы и корешки, наверное, лечебные, этим в основном и питался. Ко мне постепенно возвращались силы. Я вспомнил, как меня зовут, потом — кто я и откуда. Я даже вспомнил, что меня, кажется, убили. В начале августа Букля принесла мне письмо от Гарри... Правда, сначала я не мог вспомнить, кто это, но потом воспоминания вернулись окончательно. Ко всему прочему я вспомнил, что я в розыске, поэтому я шёл пешком до Хогвартса самыми что ни на есть окольными путями, временами превращаясь в собаку, не зная, кого я могу встретить на пути — друзей или врагов. Вчера я послал письмо из Хогсмида, обернувшись Нюхалзом, чтобы меня не узнали. Вот и вся моя история.
Гарри, Рон и Гермиона сидели молча, слушая историю Сириуса как зачарованные.
— Сириус, — наконец нашёл в себе силы сказать Гарри, — это и правда ты... Ты восстал из мёртвых?
— Не говори глупостей, Гарри, — заявила безапелляционным тоном Гермиона. — Их мёртвых нельзя восстать. Просто он не умирал.
— Но сам Дамблдор сказал, что он погиб! — вставил своё слово Рон.
— Значит, нет. Значит, попадание в арку не означает обязательно смерть, — затараторил Гарри. — Он ведь не был мёртвым, когда упал в неё, он был просто поражён заклинанием, которое даже не является смертельным. Я так надеялся, я так верил в то, что это неправда, что ты жив, Сириус, и я оказался прав! Ты вернулся ко мне! Ты никогда меня не оставишь! Обещай мне, Сириус! У меня больше никого кроме тебя нет... — глаза Гарри вновь наполнились слезами, и он кинулся на шею Сириусу.
Рон шмыгнул носом, Гермиона уставилась в пол.
— А мы поесть принесли, — невпопад сказал Рон, чтобы прервать возникшую неловкую паузу и перевести разговор на что-нибудь другое. Он вытряхнул содержимое сумки на старую газету.
Блэк с жадностью накинулся на еду. Правда, он был не такой худой, как обычно, да и выглядел отдохнувшим, странно молодым и красивым, словно подножный корм пошёл ему на пользу. Волосы у него и правда были гораздо короче, чем обычно, морщин на лице не было вовсе. Сириус словно сбросил с плеч пятнадцать последних беспросветных лет, но его глаза всё ещё были тусклыми, какими-то мёртвыми. В них не было и искры того живого огня, которым они светились на юношеских фотографиях. Пребывание в тюрьме и арке не прошло для него бесследно.
Наевшись, Сириус потребовал:
— Теперь рассказывайте вы.
И они наперебой начали рассказывать о поимке последних Пожирателей Смерти и о том, что они снова отвертелись, о подавлении бунта дементоров, о статьях про возвращение Волана-де-Морта во всех газетах и о том, что он где-то затаился, о Мелиссе, об учёбе, о новых предметах и преподавателях. Блэк долго смеялся над тем, как Мелисса проучила Малфоя и удивлялся находчивости Джинни с покупкой и использованием любовного зелья. О Мелиссе Найтингейл он никогда не слышал, так как Пророк, естественно, не читал, пробираясь окольными путями через леса, минуя населённые пункты. Он не был в курсе последних скандалов.
— А где Клювокрыл? — спросил Сириус про своего гиппогрифа-спасителя.
— Он живёт у Хагрида. Тот ему специальный загончик выделил, так что не волнуйся, он расположился с комфортом. Пришлось его, правда, перекрасить, ведь Министерство не отменяло своего приказа о казни. Он теперь чёрный, как смоль, это Гермиона постаралась.
И вот, наконец-то, Гарри решился задать свой коронный вопрос о Маргарет Поттер — младшей сестре отца.
— Сириус, а кто такая Маргарет Поттер? — задал Гарри вопрос в лоб, но как бы между де-лом, желая посмотреть на реакцию крёстного.
Блэк резко поднял голову и приоткрыл рот от удивления.
— Это ведь сестра отца! — не дал Гарри вставить ему ни слова. — Ты должен о ней знать! Почему ты скрыл от меня, что у меня есть тётя? Как ты допустил, что меня отдали Дурслям, в то время как у меня есть нормальная тётя? А если бы ты и правда умер? А бы о ней так никогда и не узнал?! — Гарри обвинял Сириуса во лжи. Ведь он не сказал всей правды о его семье, его родственниках. Значит, он солгал.
Сириус не отрываясь смотрел на Гарри, а потом обречённо вздохнул и потёр виски, слов-но пытаясь сосредоточиться. Он не стал ничего отрицать и увиливать, избегая прямого ответа.
— Ладно. Слушайте. Вы поймёте, почему все посчитали за благо не рассказывать об этом Гарри.
У Джеймса Поттера и правда была сестра Маргарет. Она была младше Джеймса на целых двенадцать лет. Мать Джеймса, колдунья, умерла, когда ему было всего пять лет. Его отец Джастин, маггл, не мог пережить такой утраты и начал пить, впав в глубокую депрессию. Но через три года он встретил чудесную женщину — Миранду. Миранда была колдуньей родом из Литтл Хэнглтона. У неё в жизни тоже произошла какая-то личная трагедия, этого я... не знаю. Но она буквально вернула Джастина к жизни. Это была любовь, которая встречается одна на миллион.
Эта женщина была удивительно красивой — огромные голубые глаза и длинные золотые волосы — Джеймс звал её Феей из маггловских сказок. Она любила его как родного сына, а тот звал её мамой. Она была очень доброй, заботливой и по-настоящему любящей женщиной, но при этом она всегда была преисполнена какой-то невыразимой грусти, тоски, что ли.
Через три года после того, как Джастин и Миранда поженились, у них родилась девочка — Маргарет. Джеймсу уже было двенадцать и он учился в Хогвартсе. Мы приезжали к нему на все летние каникулы и поэтому знали Маргарет с рождения. Её обожала вся семья, да и мы тоже. Она была хорошенькая как кукла — пухлая, темноволосая, с раскосыми карими глазами — пошла в отца. От матери она ничего не взяла, разве что только кошачий разрез глаз да чуть волнистые волосы. Девочку все баловали, позволяли ей всё на свете. Джеймс в ней души не чаял.
У ребёнка с детства были ярко выраженные магические способности. В два года она взяла палочку Джеймса (он тогда был на четвёртом курсе) и шутя замахнулась ей на дерево. Столетний дуб, стоящий во дворе, рухнул, будто срезанный бензопилой. Тогда Джастин понял, что лучше им перебраться из предместий Лондона поближе к волшебным местам. И они поселились в Марини-тауне.
В их домике сам воздух был пронизан счастьем... Дома мне и на сотую, на тысячную до-лю не было так хорошо, как у них. Я словно подпитывался там энергией, там было так много любви... —
Взгляд Сириуса был обращён куда-то внутрь себя — он вновь проживал счастливые моменты воспоминаний.
— ...Маргарет выросла на наших глазах, превращаясь из толстощёкой крохи сначала в хулиганистую девчонку, а потом и в красивую девушку. Её всегда все любили. Её просто невозможно было не любить — красивая, умная, живая, очень способная... Подруг-девочек у неё почему-то не было, она всегда крутилась рядом с нашей компанией. У Маргарет, по сути, было четыре брата — Джеймс, я, Люпин и Хвост. Под нашим влиянием она выросла настоящим сорванцом.
Когда Джеймс и Лилли наконец-то решили пожениться, девочка как раз пошла в школу. Все волновались, не зная, как она это воспримет, ведь брата она любила больше всех на свете. Джеймс был её светом в окошке. Он мазал её разбитые коленки йодом, рассказывал ей на ночь сказки и вытирал ей нос. С ним она делилась своими детским секретами, а потом поверяла сердечные тайны. Свою роль сыграла и большая разница в возрасте — Джеймс ей был вроде второго отца. Она ревниво относилась к подружкам Джеймса, но с Лилли они как-то сразу нашли общий язык. Да ещё первый год в школе, новые друзья, новые впечатления, новые заботы её отвлекли. Но Маргарет всё же восприняла заявление о женитьбе брата слишком уж спокойно, просто подозрительно спокойно, гораздо лучше, чем мы все ожидали.
Я ещё подумал, что тут явно что-то нечисто, и не ошибся. Вскоре Маргарет безапелляционно заявила, что любит меня и выйдет за меня замуж...
Гарри, Рон и Гермиона аж подпрыгнули от неожиданности:
— Замуж? — сказали они одновременно.
— Да! Я сам был ни сном, ни духом. Её заявление прозвучало как гром среди ясного неба. Оказывается, она чуть не с младенчества была влюблена в меня по самые уши! Как это ни странно — никто ничего не замечал. Хотя бывало, что она и раньше так говорила, все воспринимали это как шутку. А в тринадцать лет она заявила об этом уже на полном серьёзе.
Я никогда не воспринимал её как девушку — большая разница в возрасте, да ещё то, что она выросла на моих глазах... Какая уж тут любовь! Она же было совсем маленькая. Ну и скандал устроил мне твой отец, Гарри... Потом, правда, понял, что я и сам знаю не больше о пылком чувстве его сестрёнки.
С тех пор я старался меньше бывать у них дома, чтобы не попадаться лишний раз Маргарет на глаза, но она мастерски подстраивала наши встречи. За столом она непременно оказывалась на соседнем стуле. На свадьбе Джеймса и Лилли она на всех фотографиях рядом со мной — кидает влюблённые взоры! Я старался обратить всё это в шутку, но она не унималась...
Потом родился ты, Гарри... Она ведь стала твоей крёстной! Ты об этом даже не знаешь... Маргарет немного отвлеклась от своей любви. Она часто приезжала к твоим родителям в Полуденную Лощину на каникулы, ухаживала за тобой. Когда ты родился, она во всём помогала Лилли. Она так тебя любила... — взгляд Сириуса снова затуманился, будто перед его внутренним взором проходили образы любимых людей, которых уже нет. Он запнулся, словно потерял нужное место в книге воспоминаний. Сириус не просто рассказывал Гарри историю его семьи, он выплёскивал то, что накопилось за все те годы, что он провёл рядом с Поттерами...
— Кстати, это именно Маргарет назвала тебя Гарри! Не знаю почему. Наверное, ей просто нравилось это имя. Она возилась с тобой сутками — гуляла, кормила детским питанием, купала, пела тебе колыбельные. Лилли не могла нарадоваться на добровольную помощницу. Все каникулы Маргарет безвылазно проводила у вас. Первый шаг ты сделал при ней и первое слово сказал тоже при ней... Все удивлялись — Маргарет словно подменили. Она была самовлюблённой и довольно эгоистичной девочкой — совместными усилиями мы её сильно избаловали. И вдруг она так сильно привязалась к маленькому ребёнку. Наверное, ты был для неё живой куклой... Но она так сильно тебя любила...
— А что было потом? — с замиранием сердца спросил Гарри.
Сириус задумался. Он словно разом постарел, лицо его осунулось, черты заострились.
— Был Хэллоуин. Было очень неспокойно. Пожиратели Смерти уже вовсю зверствовали, убивая волшебников целыми семьями. Учеников Хогвартса тогда распустили по домам. Маргарет была с Джеймсом и Лилли, в Годриковой Впадине, где они укрылись от Волана-де-Морта...
Сердце Гарри остановилось. Он забыл, что надо дышать и чуть не потерял сознание. Срывающимся голосом он спросил:
— Волан-де-Морт убил и её тоже? Зачем? Она ведь была совсем девчонкой!
