Острова. Шаанджита

— Как? Где ты нашел Хранителя?

— Под Валором есть один.

— Еще один? — выдохнула я.

Настал его черед удивляться.

— Еще?

— Скажешь, где твой, я расскажу про свой.

Я дождалась, пока он зарисует в моей книжице схематичную карту, а после объявила, что второй Валорский Хранитель в монастыре. Ильгизар ругнулся заковыристо и непонятно.

— Ух ты, это на каком? — восхитилась я.

— Легато, наречие моего Острова, — неохотно ответил он. — Только не спрашивай, откуда я родом.

Я подняла руки и со смехом уверила, что не буду. Пока что. А затем, посерьезнев, рассказала про Алекса и его отца, про сеньора Велено, так и не удостоенного личной встречи, про Рональда Марселла и Хелен, которая оказалась госпожой Альмуро.

Ильгизар слушал, не перебивая, понимал, что могу замолкнуть в любой момент, и потом хоть клещами тяни — бесполезно.

Мы проговорили почти до вечера, а потом я опомнилась, что скоро ужин, а рубашки сменной у меня нет, а эта уже не свежая. И поволокла мужчину искать лавку готовой одежды, да еще такой, чтобы мне понравилось. Не могу сказать, что он был от этого в восторге, но не сопротивлялся, и потому к назначенному времени мы успели.

На площади перед домом гильдии стояли повозки всех мастей и размеров: легкие двуколки, вместительные крытые экипажи и даже тяжелая изукрашенная карета. Я ткнула спутника в бок.

— Так, чего я еще не знаю?

— Ничего особенного. Это всего лишь званый ужин.

— А, ну тогда волноваться нечего, ты прав, — ответила я, вздергивая подбородок.

Подхватила под локоток и потянула к дверям. Там нас приветствовали, отобрали плащи и мою драгоценную сумку. Отдала ее неохотно, чем заслужила очередную усмешку Ильгизара. Убеждать его, что я не параноик, а всего лишь "живу налегке", не стала. Как и рассказывать о книге, вечно таскаемой с собой.

По лестнице поднялись так же чинно, под ручку. Я не сдержала вздох восхищения. Большая зала полна людей. По периметру расставлены столы, стулья и лавки, место в центре свободно. Цветы везде — на столах, в углах, в специальных ухватах на стенах. Двери на балкон распахнуты, а музыканты у камина настраивают инструменты — слушай улица, как гуляет дом Марселл-кай-Тэйлор!

— Ты знал! — выдохнула я, оборачивая изумленное лицо к спутнику.

Еще днем ничего этого не было. А сейчас, когда город золотится от заходящего солнца, а по залу пляшут тени от суетящихся слуг, и набирают силу светильники, — все это есть.

— Конечно, знал.

Нас усадили за стол, который я окрестила как "торговые партнеры с семьями, мелкая сошка". "Крупная" разместилась ближе к главам дома, там оказался и Рональд — по праву, — и, к моему удивлению, Хелен. Женщина отметила мое присутствие кивком, мол, умница, дочка, что пришла, а на Гиза смотрела долго и пристально. То ли изучала, то ли вспоминала. Сам мужчина ответил холодным взглядом и вежливой полуулыбкой из разряда "сама убьешься или помочь?". Окончания официальной части я ждала с легким страхом и, в то же время, любопытством.

Поначалу было скучно. Разговоры, тосты, восхваления гильдии и самых видных из партнеров и гостей. Снова тосты, разговоры и еда, много еды. Все насыщались, засучив рукава, чтобы не лезть модным нынче кружевом ни в свою тарелку, ни в тарелку соседа. Справа от меня разместился Ильгизар, слева тучный господин с не менее тучной женой. От нечего делать я попробовала завести с парой разговор о достоинствах местных вин, но получив отповедь о вреде женского пьянства, фыркнула и забыла про них.

Интереснее стало, когда появились акробаты, но пробыли они недолго. Градус торжества возрос, разговоры стали громче, пьянее, тосты звучали, не прекращаясь, гости перекрикивали друг друга и краснели — от выпитого и съеденного и от жары. Над всем этим гремела музыка, и редкие пары выплясывали в центре залы нечто, отдаленно похожее на польку. Я терялась между желанием присоединиться к ним и свалить на балкон.

Сомнения разрешил маленький человечек с зычным голосом. Встав перед музыкантами, он легко перекрыл шум, объявляя новый танец. Услышав магические слова Валсо де Валор, рапида версио, я замерла. Разговоры стихли на миг, а после возобновились. Загремели, отодвигаясь, стулья, зашуршали платья: кавалеры приглашали дам.

— Госпожа Белли, не окажете мне честь?

— Чего? — переспросила я, тупо взирая на протянутую Гизом ладонь.

— Танцевать пошли, вот чего. Я же вижу, как ты по лавке ерзаешь.

— С-сволочь, — со вкусом произнесла я, обхватывая мужчину за шею, чтобы он выколупал меня из-за стола.

Мы вышли под руку, красиво и чинно. Нетерпение во мне мешалось со страхом — вдруг здесь вальсы танцуют иначе? Но и начальная позиция, и шаги оказались теми, и музыка подхватывала и кружила, несла по залу. Я, поначалу напряженная, совсем расслабилась в руках опытного партнера, позволила ему вести, уворачиваясь от других пар и стремясь туда, в кудрявую даль, которую рисовали нам плач скрипки-виолоны, напевы дудочек и флейт и переборы чего-то прекрасно-струнного.

Я прикрыла глаза, сквозь ресницы наблюдая с улыбкой за лицом мужчины напротив, за круговертью зала и огней, и людей, и звуков.

Но вальс кончился, остановились и мы. Ильгизар вместе того, чтобы отстраниться, прижал меня к себе еще плотнее, губы его тронули мой висок легким поцелуем. Жаркий шепот коснулся уха:

— Ты так красива сейчас.

И меня, закруженную и ошалелую, увлекли на балкон. Я облокотилась на перила, Гиз расположился позади, положив ладони рядом с моими. Так неприлично, и будь я местной девушкой из хорошей семьи, непременно бы отстранилась, но...

Ночь стояла лилейная, нежная, и портить ее лишними мыслями не хотелось. Потому я вновь улыбнулась, отгоняя беды и боль, и качнулась назад, чтобы стать еще ближе. Чтобы чувствовать спиной жар его тела, гибкого и сильного. Мужского. Он замкнул кольцо рук, ничего не спрашивая и не обещая. Стало так уютно, как...

Я больно прикусила губу, запрещая себе даже мысленно сравнивать. Сейчас хорошо — и ладно. Вновь взглянула на небо, и вселенная будто прыгнула на меня, оцарапав колючими звездами, поглотив и вывернув наизнанку, и тут же вернула на место. Но за этот миг я успела увидеть Акулий. Весь, от головы до хвоста, темный, с топорщащимися горами и лесами и зелеными пятнами и крапинками — городами, городишками и деревнями.

От видения вздрогнула, и от мужчины, обнимающего меня, это не укрылось. Он отстранился, и я увидела протянутую руку.

— Еще танцевать?

— Надо же тебя очаровать, наконец, чтобы никуда больше не делась.

— И что ты будешь со мной делать, когда очаруешь?

— Использовать в научных целях, конечно.

— Всего-то? — с напускной грустью произнесла я, — это мы уже проходили. Придумаешь что-то оригинальное — обращайся.

— Всенепременно, госпожа Белли, — ответил он, обжигая поцелуем ладонь.

Мы пришли на середину очередной "польки", а то и под конец, потому что завершилась она подозрительно быстро. Музыканты сделали коротенький перерыв, в который я успела перехватить розового вина, а затем — понеслось.

Танцевали что-то круговое, с дорожкой из шагов, притопами и прихлопами и перекидыванием партнерш соседу. Так я оказалась в руках сначала у юноши, молодого, но одетого очень богато, потом у толстяка, который выплясывал натужно, но старательно, а затем с удивлением узнала Рональда, солидного пожилого льва. Он хмурил густые брови, явно хотел что-то сказать, даже наклонился к уху, но тут вновь пришла смена партнеров, и меня передали дальше.

Когда танец закончился, я оказалась среди пестрой толпы незнакомых людей, мужчин и женщин. Все кланялись, улыбались и благодарили друг друга. Кавалер, с которым я танцевала последней, взялся проводить до стола, но его опередил другой. Среднего роста и комплекции, русоволосый и приметный лишь одеждой, слишком простой для подобного общества, и крупным носом.

— Позвольте...

Он настойчиво оттеснил моего кавалера, и тот как-то быстро стушевался и исчез. Мужчина подал локоть, а когда я взяла его под руку, то притиснул мои пальчики к боку и предложил прогуляться. Чтобы не упасть, пришлось сделать шаг, и еще один. Я завертела головой в поисках Гиза или же Рональда, да хоть бы и Хелен, но тут что-то скользнуло под колумо и чувствительно кольнуло в бок. Я вскрикнула, опуская взгляд, клещ в шее знакомо нагрелся, и я не рухнула, хоть и почуяла мимолетную слабость в ногах. Справа подхватил под локоть еще человек, и вдвоем они потащили меня к выходу из залы.

— Будешь орать — прирежу, — тихо пообещал первый.

— Кто вы? Это незаконно.

От ответа споткнулась на ровном месте, эти двое поддержали охотно.

— Фредерико Велено, — шепотом повторила я, чувствуя, как холодеют руки.

Сделала еще попытку обернуться и пропустила начало лестницы, с которой рухнула бы, не подхвати мужчины.

"Вот сейчас спустимся — и все! — скользнула тоскливая мысль, — погрузят в крытый экипаж, и поминай, как звали. И никто же не остановит".

С такой мыслью я поджала ноги, повиснув на мужчинах, и следом же поставила ножку господину Велено. На ровной поверхности это бы не сработало, но лестница оказалась коварна, и он потерял равновесие, перепрыгивая мою ногу и шагая мимо ступеньки. В бок снова кольнуло, но уже слабее, и вот уже все наша троица, размахивая руками, ринулась вниз, оттаптывая друг другу ноги и пытаясь не загреметь как зря. Хватка их ослабла, и когда мы добежали до площадки на середине спуска и приложились о стену, я рванула со всей дури назад. Дури оказалось много, я выскользнула из рук, и тут же меня будто вихрем швырнуло дальше. Подхватил кто-то, я дернулась, но увидев лицо Хелен, ослабла.

Мимо двинулся Гиз, бросив коротко:

— На выход.

А сам шагнул к господам, что пытались меня похитить. Меня же, как ценный груз, повлекли вниз другие люди — госпожа Альмуро с товарищами, имен которых я не запомнила.

Мы одолели лестницу едва не бегом, захмелевшие гости шарахались в сторону, вслед нам летела ругань и бурное возмущение. У выхода уже я затормозила, потребовав сумку и плащ. Хелен, одарив меня нелестными эпитетами, отослала с мальчиком-гардеробным. Когда я вынырнула из каморки, женщина сноровисто укладывала на пол кого-то из нападающих. Приложив его головой о порожек, она выпрямилась и ухватила меня за руку.

— А как же Гиз?

— Справится, — буркнула она, выволакивая меня на улицу.

Часть экипажей осталась на месте, мы ринулись к ближайшему, оттеснив пожилую пару. Возмущения их угасли, едва на свет возник большой охотничий нож. В коляску пихнули меня, следом забрались Хелен и один из мужчин, второй прыгнул на место возницы, которого "выселили на время".

Щелкнул хлыст, экипаж вздрогнул, трогаясь. Я вытянулась, пытаясь разглядеть, что там творится на крыльце, не спешит ли мой друг. Дверца распахнулась, и на полном ходу внутрь ввалился Гиз, потрепанный, но на вид целый.

— Хотел попрощаться с хозяином, но не успел, — объявил он, сверкая глазами, как голодный кот.

— Такие танцы прервали, гады, — в тон ему бодро ответила я.

И до боли стиснула кулаки, чтобы не разреветься. Адреналин схлынул, уступив мое тело давней подруге, принявшейся терзать голову. Я подвинулась, чтобы мужчина мог сесть, и поморщилась, хватаясь за бок. На пальцах осталась липкая влага, на поверку темная и пахнущая железом.

Хелен без разговоров встала на колени и задрала на мне колумо вместе с рубашкой, уже пропитавшиеся кровью.

— Не смертельно, но ее надо перевязать.

Она глянула на Гиза, и тот кивнул.

— Надеюсь, ты его не убил.

— Нет, конечно. Я знаю, с кем имею дело. Но погони не будет.

Они уложили меня на сиденье, головой на колени к мужчине, и теперь я разглядывала его снизу. Подбородок был неплохо очерчен, а вот все остальное терялось в полутьме. Изредка он поглядывал на меня, но чаще — в окно.

Не сразу я поняла, что зажала большой палец его руки в своей ладошке. А когда поняла, почему-то не отпустила.

Это потом уже Хелен пугала меня внутренними кровоизлияниями, итог которых может быть любым — от операции до смерти. А вначале мы остановились на постоялом дворе, где сняли две больших комнаты. Ильгизар нес на руках, а я прикидывалась пьяной, ткнувшись носом ему в плечо. Хотя в игре нужды было мало — мне и вправду сделалось не по себе от вида своей ладони, бурой от запекшейся крови. Как объяснила женщина, острие прокололо кожу и жирок, которого на боках у меня совсем мало, и повредило мышцы. Внутренние же органы остались целы. Это мне повезло еще не напороться на нож на лестнице, хех.

Теперь бок почти не болел, помогли настои леди Евгении. Хелен перенюхала их все и разрешила оставить. Она бы и дальше сунулась в мою сумку, но не решилась. Она ухаживала за мной молча, помогая снять лишнюю одежду и сноровисто перевязывая. Потом рассматривала зрачки и симбиота, пристукивая по коже шеи пальцем.

— Постой.

Я ухватила за руку, когда она встала с постели. Женщина послушно села обратно.

— Простите, что я сбежала... вот так. И потом — не искала встречи. Скорее, наоборот. И за Ника тоже прошу извинения. Ох. Попав в этот мир, я ничегошеньки не понимала и злилась. И мне было страшно идти с вами куда-то — туда, куда я не хочу.

— Это я слишком много от тебя хотела. Возможно, я вообще ошибалась.

— Что я шаанджита? Увы, но во мне есть то, что вы называете даром. Чем-то другим объяснить все, что происходит, я не могу.

Помолчав, я начала отвечать на так и не заданный вопрос:

— Я подружилась с Мар... с симбиотом и начала видеть "картинки" — Остров, днем и ночью, во сне, и когда бодрствую. Я понимаю язык древних и могу ходить через Хранителей. Теоретически, конечно, но могу. Я их видела, понимаешь, всех видела! Это было... больно.

Хелен стиснула мою ладонь, ободряюще и как-то очень по-дружески. Мой удивленный взгляд встретился с ее вдохновленным.

— Держись. Пробуждение — это всегда больно.

Я задвигала губами, обкатывая на языке новое слово — веко, пробуждение. Очередное немаловажное явление моей шаанджитчатости, угу. А еще подумалось о том, что связано все это с Гизом. Непрост человек, ох непрост.

"И чего они все от меня хотят? Настоятельница, Велено этот... витоисты и — господин Солл. Чтобы изменила мир? Или же — чтобы не меняла?"

— Зачем я вам? — вопросила я.

— Издавна были женщины, способные говорить с Островом. Умение это передавалось от матери к дочери, и от той — к ее дочери. Оно не всегда проявлялось ярко, но почти всегда присутствовало. Ты — одна из таких женщин. Способных слышать и — говорить.

— Но — зачем? — как попугай повторилась я, умышленно опустив связь "мать-дочь". Не время с этим разбираться.

— Как тебе объяснить. Связь всегда двусторонняя. Если мы забыли про Остров, то и он вскоре забудет про нас. А мы забыли. Все хуже отзываются Хранители и Камни, странные звери завелись в лесах, и не слушаются они никого, будто неразумные. Урожаи стали беднее, крестьяне жалуются на волков.

— Может, год такой? — осторожно предположила я.