Сириус долго молчал.
— Этого я не знаю. Когда я прибыл в Годрикову впадину, всё уже было кончено. Я отдал Хагриду свой летающий мотоцикл, и он увёз тебя к Дурслям. Я даже не успел войти в дом, отправившись на поиски Петтигрю. Когда я припёр его к стенке, он имитировал свою смерть, убив тринадцать магглов для отвлечения внимания, а меня сразу же схватили мракоборцы и отправили в Азкабан. Я не знаю, зачем Волан-де-Морт убил твоих родителей, если он собирался убить тебя только из-за пророчества. Это было не просто из-за того, что они состояли в Ордене... И я не знаю, что стало с Маргарет.
— Но в списках мёртвых её нет! — воскликнул Гарри. — Её вообще нигде нет, ни в каких справочниках и сборниках, будто она никогда и не существовала. Разве это возможно? Ты ведь знал её с рождения! Куда она могла деться? Прячется? От кого? Прошло уже пятнадцать лет. Неужели её никто не искал?
— Её искал Люпин, но безрезультатно.
— А почему я случайно узнал, что у меня есть тётя? Или была?
— Я не знаю, почему Дамблдор решил скрыть это от тебя. Может, не хотел ещё сильнее тебя расстраивать или наоборот — вселять лишнюю надежду. А Дурсли о её существовании вряд ли подозревали. Они и Джеймса-то ни разу не видели, их не было даже на свадьбе, уж тем более — на крестинах... — Сириус глубоко вздохнул.
Все подавленно молчали.
Гарри так привык к мысли о том, что у него есть тётя, он так лелеял надежду, что найдёт сестру отца, родную кровь, представлял, как она обрадуется давно потерянному племяннику, ведь она же так его любила когда-то... И вот — все мечты прахом... Умерла последняя надежда.
Так плохо Гарри не было ещё никогда в жизни.
* * *
В замок они возвращались молча, еле волоча ноги. Каждый думал о своём. Они и не заметили, что со стороны Хогсмида к пещере ещё кто-то идёт...
Гарри старался отвлечься, но его мысли упорно возвращались к пухлой малышке на фотографии, а затем — к влюблённому бесёнку с раскосыми глазами и лукавой улыбкой. Он просто не мог поверить, что её нет на свете.
Она любила меня... Любила... А я её совсем не помню... Я даже не подозревал о её существовании... — Гарри опять возмутился несправедливости судьбы, жалея себя.
За что мне всё это? Почему это случилось именно со мной? С моей семьёй? Я бы ещё десять лет провёл бы с Дурслями, если бы знал, что Маргарет жива. Пусть бы я её никогда не увидел, но только бы она была жива... Сириус вернулся, но это всё равно немного не то, он был другом отца, а Маргарет — сестрой. Как же так?.. — Он медленно погружался в пучину депрессии, будто рядом с ним надёжно обосновался десяток дементоров. Невыплаканные слёзы жгли глаза.
Она давно нашла бы меня, если бы была жива. Значит — её нет. Я один. Совсем один... — Отчаяние затопило его душу, уныние пустило в ней корни.
* * *
Гарри сидел на своём любимом месте на подоконнике и безучастно смотрел в окно неви-дящими глазами. Погода резко испортилась, подстать его настроению. Небо заволокло чёрны-ми, совсем зимними тучами. Озеро стало цвета свинца, по нему пошла сердитая рябь от нале-тевшего северного ветра. Резко стемнело. Того и гляди — снег пойдёт.
Гарри прислонился разгорячённым лбом к окну, и ему стало немного полегче.
Из Хогсмида в замок возвращались ученики и преподаватели, зябко кутаясь в тонкие, ещё летние, мантии. Гарри заметил Мелиссу, одну, без Снегга.
— Интересно, где же её верный воздыхатель? — едко спросил Рон, тоже выглянув в окно. — И где это она была так долго? Не могла же она со Снеггом всё это время провести в Трёх мётлах?
Гарри краем уха слушал Рона. Он вяло подумал о том, что надо бы рассказать Мелиссе, что Маргарет Поттер можно не искать. Если она была в Годриковой Впадине вместе с его родителями и с ним, то она не могла остаться в живых после дружеского визита Волана-де-Морта.
После нервного срыва им овладела какая-то апатия и лень. Он до самой ночи просидел на подоконнике, ни о чём не думая. В голове была блаженная пустота. Гарри ощущал себя манекеном в витрине больницы Святого Мунго, замаскированного под маггловский магазин, будто он простоял в ней годы, совершенно ничего не чувствуя, не ощущая. Он словно застыл изнутри. К нему несколько раз подходили Рон и Гермиона, но они казались ему смутными расплывчатыми пятнами, мельтешащими перед глазами. Их слова невнятно доносились до него как сквозь вату.
Сам не зная как, Гарри задремал. Ему казалось, что он отключился всего на секунду, а очнулся оттого, что уже знакомый голос вновь настойчиво звучал в его голове:
— Помоги ей! Она нуждается в твоей помощи прямо сейчас! Потом она поможет тебе... Не верь... Не верь словам... Верь своему сердцу... Иди сейчас! — голос удалялся, уходил, вытекал из его головы через какое-то отверстие.
Гарри резко очнулся, чуть не упав с подоконника. В голове гудело, будто его ударили чем-то тяжёлым. Сердце билось в горле, ноги дрожали. Но депрессии как не бывало.
— Кому я должен помочь прямо сейчас? — спросил он вслух. — Кому я должен помочь? Маргарет? Но её нет. Может, Мелиссе? О ней и Снегг неплохо заботится...
Но так или иначе надо было сказать Мелиссе, что нет больше смысла искать Маргарет. Преисполненный решимости, Гарри собрался пойти к Мисс Найтингейл не откладывая. Он захотел взять мантию-невидимку, на случай, если у Снегга бессонница, и он ночами шатается по тайному коридору.
Гарри зашёл в спальню за мантией. Рон окликнул его шёпотом?
— Ты как, Гарри?
— В порядке.
— Ты куда-то собрался?
— Надо сказать Мелиссе, что нет больше смысла искать сведения и Маргарет.
— Что, прямо сейчас?
— А чем плохо это время?
— Ладно, я с тобой, — твёрдо заявил Рон.
— Ты уверен?
-Так же хорошо, как и в том, что меня зовут Рональд Уизли, а моего лучшего друга — Гар-ри Поттер, и у него проблема, для решения которой ему необходима моя помощь!
— Хорошо, идём.
И, прихватив мантию-невидимку, они вступили в мрачный сырой коридор, лабиринтом уходящий в недра замка.
Глава 13 Жидкое зеркало.
Гарри хорошо запомнил дорогу и, приближаясь к ответвлению в подземелья Снегга, они на всякий случай накинули мантию, с трудом умещаясь под ней вдвоём. Юноши довольно медленно шли, время от времени переговариваясь шёпотом. Они уже добрались до последнего поворота, за которым коридор заканчивался зеркалом, как вдруг какие-то блики заплясали на стене, осветив коридор тусклым огоньком Люмоса.
— Стоп! Что-то мне это не нравится! — прошептал Гарри в самое ухо Рону. — Давай-ка медленно назад. Пошли спиной, чтобы увидеть, кто оттуда выйдет. — На всякий случай он погасил огонёк на кончике своей палочки.
Они стали бесшумно отступать, осторожно переставляя ноги, чтобы не наступить на край мантии и не упасть. Из-за поворота показалась чья-то спина в чёрной мантии... Так и есть! Снегг! Но почему он тоже идёт спиной, занеся палочку высоко над головой? И тут из-за поворота показалась ...Мисс Найтингейл!
В отличие от Снегга, она была в ночной рубашке длиной до пят, с рукавами, простой и плотной, как саван — ни кокетливых рюш, ни кружев. На ногах у неё были тапочки с детскими махровыми помпонами. Обычно аккуратно прибранные волосы были распущены, ложась тёмным облаком до середины спины. По всему было видно, что она только что из постели. Но самыми странными были её глаза — широко раскрытые, невидящие, застывшие, остекленевшие. Она медленно шла чуть вытянув руки вперёд, как сомнамбула, лунатик. Похоже было на то, что ей управлял Снегг!
Гарри и Рон застыли как вкопанные. Снегг неумолимо приближался спиной к ним, но они не в силах были пошевелиться. Первым отмер Рон. Он сильно ущипнул Гарри за руку, и они начали медленно отходить назад.
Лишь бы не упасть, только бы не упасть... — сверлила мозг одна единственная мысль.
Вот влево отошёл какой-то коридор, покрытый толстым слоем пыли, по виду давно нехоженый. Гарри и Рон отступили туда, глядя, как Снегг проходит мимо, ведя словно загипнотизированную Мелиссу палочкой. Только бы Снегг не заметил их следы в пыли!
Но их опасения были напрасными. Снегг вполголоса разговаривал с Мелиссой, задавая ей вопросы. Она исправно на них отвечала, хотя и казалась при этом спящей.
— Осторожно, Мисс Найтингейл, выбоина, делайте шаг пошире. Сейчас будет поворот направо. Вы не устали?
— Нет. — Голос был какой-то механический, неживой, как у летучего змея-шпиона, которого летом заставил говорить Мистер Уизли.
— Вы не замёрзли?
— Нет. — Тускло и безжизненно отозвалась девушка.
— Отлично, сейчас будет поворот налево. Мы спускаемся в подземелья. Будет холоднее.
— Хорошо. — Полное безразличие в голосе.
— Что он с ней сделал? — нервно зашептал Гарри в самое ухо Рону.
— Не знаю. Похоже на Империус. Она как бы спит, но при этом выполняет все его команды.
— Зачем ему это? Империус ведь Запрещённое заклинание!
— А я почём знаю? Он явно что-то задумал! Вот дрянь! Пойдём за ним и всё выясним, — рвался в бой Рон.
— Только тихо. Смотри, они уже ушли вперёд — даже огонька не видно!
На цыпочках, толкаясь под мантией и наступая друг другу на ноги, они заторопились вперёд. Толкнув дверь, ведущую в подземелья — по счастью она не скрипела — они пошли дальше. Так и есть! Дверь в личную комнату Снегга была приоткрыта. Он завёл Мелиссу туда!
— Чёрт! Почему я не привидение? — в сердцах топнул ногой Гарри, постаравшись сделать это как можно бесшумнее. — Нам ни за что не проникнуть в его комнату незамеченными!
Но в эту ночь провидение было явно на их стороне. Через мгновение Снегг вышел, бормоча что-то себе под нос, и направился в их учебный кабинет, где у него был шкафчик со снадобьями и зельями. Рон и Гарри мигом шмыгнули в приоткрытую дверь и притаились в углу между шкафом и стеной. Отсюда было видно всю комнату, которая, вопреки их ожиданиям, оказалась довольно уютной. Помещение вовсе не выглядело мрачным, как можно было себе вообразить, зная его хозяина. Комната была оформлена в чёрно-зелёных тонах. В камине уютно потрескивали дрова, по стенам стояли шкафы, набитые книгами и склянками. Заспиртованные глаза ящериц-брабусов, — прочитал Гарри ярлычок на ближайшей к нему банке. Стол был завален старинными свитками, пергаментами и растрёпанными фолиантами — им явно было ни одно столетие.
В центре комнаты сейчас стояла кушетка, оббитая тёмно-зелёным бархатом, под цвет интерьера. На ней полулежала Мелисса, всё так же глядя в никуда. Зрелище было жутковатое. В изголовье кушетки стоял чуть наклонный столик с какой-то зеленоватой чашей, наполненной густой блестящей жидкостью.
Только Гарри и Рон закончили осматриваться, как в комнату вернулся Снегг с маленькой бутылочкой в руках. Он подошёл к Мелиссе, аккуратно собрал её роскошные рыжеватые волосы в хвост и ...опустил их в чашу! Потемневшие от жидкости волосы, плавающие в чаше, напоминали облако разлитых чернил.
— Что он делает? Он что, собирается с неё скальп снять? — изумился шёпотом Гарри на ухо Рону.
— Понятия не имею, смотри! — отозвался Рон.
Снегг взял пузырёк и капнул лишь одну каплю на поверхность густой жидкости, в которой плавали волосы Мисс Найтингейл. Жидкость слегка забурлила и подёрнулась голубоватым дымом. Когда дым рассеялся, жидкость стала зеркальной.
— Ну, что ж, начнём, — сказал Снегг сам себе, а потом обратился к Мелиссе:
— Как вас зовут?
— Мелисса Найтингейл. — Всё тот же безжизненный голос робота, механической куклы.
— Кто вы?
— Я преподавательница школы Хогвартс, мой предмет — Защита от Тёмных Искусств. Преподаю первый год.
— Больше ничего не хотите добавить?
— Нет.
— Кем вы были до этого?
— Работала в Министерстве Магии в должности рядового выездного ликвидатора, члена патруля магического правопорядка в отделе Неправомерного Использования Маггловских Артефактов под началом Артура Уизли — поиск и ликвидация магических вещей, случайно попавших к магглам, — исчерпывающе полно и официально ответила Мисс Найтигейл.
— Как долго вы там проработали?
— Месяц и одну неделю. — В чаше отразился ковёр Миссис Фигг, который Мелисса собиралась снять, и её руки, протянутые к ковру.
— Неверно, — Снегг нахмурился и опустил палочку в жидкое зеркало. — Вы проработали там десять лет после окончания школы Хогвартс и пятилетнего пребывания в Индии и Египте. Правильно?
Картинка тотчас изменилась — возникли какие-то смутные видения огромных пирамид в пустыне и каких-то разрушенных храмов в джунглях.
— Да, вы правы. — Она повторила всё, сказанное Снеггом слово в слово.
— У вас есть семья? Друзья? Близкие люди? Дети? Возлюбленный? Родственники?
— У меня никого нет, я совсем одна. — Зеркало ничего не отразило.
— Я вам сочувствую. Полное одиночество — это ужасно. Но нам пора переходить к вашим воспоминаниям. Расслабьтесь, вспомните ваше детство, впустите меня в свою память...
Вам два года. Стоит конец июня. Жарко. Вы около дома, на лужайке. Вы видите лужайку? — Поверхность зеркала зарябила и отразила летнюю лужайку, залитую солнцем. Чуть поодаль стоял милый домик под красной черепичной крышей, каких полно в Англии. На дороге перед лужайкой затормозило такси, и из него выскочил голенастый подросток лет четырнадцати, растрёпанный и темноволосый, с совой на плече и вытащил три здоровенных чемодана из багажника.
— Луди! Ты наконец-то плиехал! А я тебя с утла калаулю! — вдруг воскликнула Мелисса тоненько, по-детски коверкая слова. Изображение дёрнулось и подпрыгнуло вверх — очевидно, мальчик схватил кроху в охапку, а потом посадил её себе на плечи, потому что стало лучше видно дом и даже небо над ним. Изображение чуть подрагивало — мальчик шёл к дому, неся сестрёнку на закорках. Вероятно, он что-то говорил, но слов не было слышно.
— Вы слышите, что говорит вам Руди?
— Да.
— Передавайте мне его слова.
— Привет, Сорока, как дела? Я приехал на каникулы и всё лето буду с тобой! Ты очень скучала?
— Да, очень, я чуть не умейла от скучания!
— Чуть не умерла? Ну надо же, как нехорошо. Зато скоро к тебе в гости приедут мои друзья. Ты их помнишь?
— Да, Луди, помню! Один такой класивый, кудлявый, такой весёлый; длугой тозе холосый, толко но всё влемя глустный, но он мне зато книски титает; а есё длугова я не люблю, он маенький и толстый.
— Молодец, Сорока, всех вспомнила. А где мама с папой?
— Мама пикёт твои любимые пиласки с мёдом...
— Пирожки с мёдом? А, наверное — с патокой!
— Ну да! А папа в галазе, тё-то там делает с масыной, он хотет наутить тебя водить, Луди! Тойко это секлет, ты не говоли им, сто я тебе плобойталась!
— Ладно, Сорока, не умеешь ты хранить секреты, на то ты и сорока. И сколько тебе раз говорить, не называй меня Руди!
— Ну и сто, мне так нлавится! Это имя такое класивое...
— Ладно, Сорока, идём. — Изображение сильно дёрнулось — мальчик снял сестру с плеч, и они зашли в дом. Мимо проплыло изображение коридора, и вот появилась чистая, светлая кухонька. От плиты отошла молодая ещё и очень приятная женщина с яркими глазами и пушистыми волосами, стянутыми в пучок. Она что-то сказала и обняла мальчика, поцеловав его в щёку.
