Дзанг! Клинки столкнулись, высекая искры. Тяжелые удары густо сыпались в каждый сектор моей обороны, а вероятности вокруг нас просто вскипели, взбаламученные магическими ударами.
Кай восторженно пела в моей руке. Увы, в последнее время ей не часто удавалось схватиться с действительно серьезным противником. Сотни поглощенных душ, их знания и навыки, делали дементора действительно опасным. Вот только большая часть тех, кого он поглотил — были маги Британии, и их умения были сильно завязаны на палочку, которой у порождения варпа просто не было. Впрочем, и я не стал брать Силь с собой. Но и так сильных фехтовальщиков среди приговоренных к поцелую дементора хватало. Так что схватка отнюдь не была простой. Вот только он был один, а нас — двое. И там, где дементор дрался на двух уровнях, я собирал силы, чтобы напасть там, где не защищаются, как завещал один из великих военачальников смертных.
Тяжкие слова пали последним камнем в завершенный ритуал. Восьмиконечная звезда вывернулась наизнанку, буквально разрывая дементора.
— Какой восхитительно подлый удар!
Здесь и сейчас нет разницы между ментальным голосом и обычным. Так что я слышу Кай, как если бы она действительно стояла рядом со мной в своем прежнем облике.
Я подношу ее к губам, и слизываю с холодного металла янтарную каплю, наслаждаясь ее холодным, острым вкусом.
— Сколько ихора зря пропадает, — качаю я головой, отправляя Кай в ее дом.
— Это был твой план, — отвечает она из небытия, устраиваясь поудобнее. — За все приходится платить.
— За все, — соглашаюсь я.
Варп вокруг нас бурлит, намекая, что из реальности сюда всплывают сразу десяток или даже больше дементоров.
— Здесь становится неуютно, — порадовал я сестренку. — Пора валить.
— Кого? — хищно поинтересовалась Кай.
— Увы. Не "кого", а "куда". Отсюда. На сегодня наши дела тут окончены.
— Тогда — валим! — согласилась Оракул.
Я рассмеялся в лицо формирующему свой облик дементору, открыл глаза, и... проснулся.
Моя голова лежала на коленях Миа. Девочка сидела на берегу Черного озера, и мягко поглаживала мои волосы. Несколько заклятий не давали нам замерзнуть.
— Гарри? — встревожилась Миа. Но ее обращение давало понять, что нас, похоже, слушают. — Что с тобой?
— Ничего такого... — отмахнулся я, наслаждаясь ощущением тонких пальчиков. — Просто сон приснился. Страшный.
Глава 51. Скользнуть в сон.
Следить за магом — занятие, чреватое множеством неприятных неожиданностей. Следить за Великим магом — тем более. Ну а уж если этот самый Великий маг предполагает, что за ним захотят проследить... Нда. Нафиг-нафиг. Проще поинтересоваться тематикой, ходом и результатами переговоров у его контрагента. Тем более, что последний, в своих заботах о том, чтобы не потерять политического влияния, давно уже забыл о том, что это такое: "быть магом", а не магглом с палочкой. Так что в сон Корнелиуса Фаджа, бывшего главы отдела Магических происшествий и катастроф, Министра магии и чистокровного мага мне удалось влезть как бы не легче, чем в сон среднего лондонского маггла. А уж направить его сновидение к воспоминанию о встрече с Дамблдором... В общем, господин министр магии спал, и ему снился сон...
* * *
Кабинет, в котором Корнелиус открыл глаза, был однозначно его собственным кабинетом. Тем самым, в котором он работал на благо магического сообщества всей Британии, а, следовательно — и всего мира, вот уже много лет. Но что-то в этом кабинете было не так... К примеру — портрет этого странного темноволосого юноши с гордой аристократической осанкой и немного впалыми щеками. Черные глаза изображенного на портрете смотрели властно и жестко, но в то же время — притягивали взгляд. Отвернуться от портрета стоило Корнелиусу немалых трудов. Потратив некоторое время на попытки вспомнить: зачем же он приказал повесить в своем кабинете этот портрет юноши в школьной мантии с гербом дома Слизерина, Фадж махнул рукой и повернулся к камину.
Камин полыхнул синим пламенем, и из него торжественно выступил Верховный чародей Визенгамота, председатель Международной конфедерации магов, директор Хогвартса, Альбус Персиваль Брайан Вульфрик Дамблдор. Что-то в его облике показалось Фаджу необычным, но он опять махнул рукой, и пригласил высокого гостя присесть. Тот, завернувшись в белоснежную мантию с кровавым подбоем, тяжеловесно опустился в золотое кресло для особо важных гостей.
— Добрый вечер, Корнелиус! — взгляд в окно, из которого струился тусклый свет зимнего полуденного солнца, несколько смутил Фаджа, но добрый взгляд поверх очков-половинок вернул рабочий настрой.
— Добрый вечер, господин Дамблдор, — решив, что раз уж высокому гостю угодно считать полдень — вечером, то спорить с ним — малопродуктивно, министр магии решил перейти к делу. — У нас снова проблемы.
— Азкабан? — проницательно заметил директор Хогвартса, и Фаджа охватило острое чувство дежа вю. Но министр решил не обращать на него внимания.
— Да, господин Верховный чародей, — Корнелиус привстал из-за своего стола и склонил голову.
— Ну, Корнелиус, не надо так формально! — на губах Дамблдора играла добрая, понимающая усмешка. — В конце концов, мы оба заинтересованы в том, чтобы разобраться в этих непонятных происшествиях, и прекратить их. Итак, — директор скрестил руки на груди, и внимательно посмотрел на министра, — что у нас на этот раз случилось? Съели очередного дементора?
— Да... То есть — нет. То есть...
— Спокойнее, Корнелиус, — директор тепло улыбнулся. — Приведите себя в порядок, и расскажите: что же Вас так встревожило? Ведь дементоры погибают уже не в первый раз в этом году?
— Да уж... — министр затейливо выругался, помянув трусливых и тупых подчиненных. — Зато сейчас дементоры погибают за пределами замка! И, как выяснилось, уже не в первый раз!
— Не в первый? — заинтересовался Дамблдор. — А в какой?
— Смотрители тюрьмы боялись сообщить о новых проблемах, и поначалу просто вписывали погибших за стенами крепости дементоров в общий список. И только вчера, после инспекции, проведенной моим помощником, вскрылась истина: кто-то хочет попасть в Азкабан извне!
— Вот как... — Дамблдор задумчиво потер подбородок, а потом протянул рукой по бороде. — Расскажите поподробнее.
— Пять раз! — возмущенно воскликнул Фадж. — Уже пять раз все происходит по одной и той же схеме. А эти придурки боялись о таком сообщить! Думали и вовсе удасться скрыть!
— Что именно? — взгляд Дамблдора стал холодным и жестким.
— Что кто-то пытается преодолеть охранные заклятья Азкабана снаружи, — возмущенно продолжил рассказ министр. — Уже пять раз все происходит по одной и той же схеме: кто-то пытается пробить себе дорогу через сторожевые заклятья, и на втором-третьем слое нарывается на скрытую ловушку. Дементор вылетает проверять, и не возвращается. А когда Стражи Азкабана отправляются группой — они уже находят только останки своего собрата, и никаких следов того или тех, кто его убил!
— Вот как... — повторил Дамблдор. — А все происшествия случаются в одном и том же месте?
— Нет, — пожал плечами Фадж. — Насколько мне удалось выяснить, каждый раз атакующий начинает создавать новый тоннель. Поскольку прежний мы, конечно, заваливаем и перекрываем новыми слоями заклятий.
— А он начинает снова и в другом месте?
— Да, — резко кивнул министр.
— Хм... А пробовали отправлять дементоров не по одному, а, скажем, в компании с одним из авроров? — Фадж с размаху треснул себя по лбу.
— Боюсь, это невозможно. Сигналят заклятья, имеющие проекцию на родной мир дементоров. Людям туда нет ходу.
— Значит, — сделал вывод Дамблдор, — тот или те, кто атакует — не люди?
— Скорее всего, — ответил министр, нервно сжимая в руках отчет об инспекции Азкабана.
— Плохо, — жестко произнес директор. — Но все-таки, если попробовать послать сразу группу дементоров?
— Так в последний раз они и попытались выйти группой! — воскликнул Фадж. — Но у смотрителя, ответственного за создание прохода, что-то пошло не так, и получилось, что один из выходивших оказался на месте раньше остальных.
— Намного раньше? — спросил Дамблдор.
— Ненамного, — ответил министр. — Но этого хватило. Их товарищ снова оказался убит.
— Вот как... — Дамблдор положил руки на стол. — Виновного необходимо наказать.
— Как его накажешь? — страдальчески вопросил Фадж. — Уволить? Так он сам по три заявления в месяц пишет! Отправить куда-нибудь на Андаманские острова? Не уверен, что там ему будет хуже... да и на место смотрителя Азкабана — отнюдь не толпится куча народу... кем заменить-то?
— Тяжелый случай, — согласился Дамблдор. — А оштрафовать?
— Так он в следующий раз, вместо того, чтобы заявления писать — просто смоется! И кого туда ставить? Его ж там только деньги и держат!
— Понятно. А выговор он пропустит мимо ушей, как посторонний шум.
— Именно, — согласился Фадж.
— Но все-таки постарайтесь ему внушить, что такого повториться не должно! — веско произнес директор.
— Я постараюсь, но... — и министр развел руками.
— Понимаю. Но все-таки, Корнелиус, постарайтесь.
— Но все-таки... — попытался сформулировать вопрос Фадж.
— Я обдумаю вашу проблему, и если приду к каким-то выводам — непременно Вам сообщу.
Директор поднялся, и шаркающей, кавалерийской походкой двинулся к камину.
— Да, и вот еще что, Корнелиус...
— Корнелиус! Корнелиус! Вставай! Тебе сегодня надо пораньше быть в министерстве. Ты же говорил!
Ошеломленный министр сел на кровати, и, оглянувшись, убедился, что его будит жена, а не Дамблдор, каким-то образом просочившийся к ним в спальню.
— Ффух... ну и присниться же! — вздохнул Фадж, и начал привычный и успокаивающий ритуал подъема и сборов на работу.
Глава 52. Сила любви.
По итогам двух подряд вылазок мы с Миа держали военный совет. Ну, то есть, остальные считали, что мы просто сидим на берегу Черного озера и держимся за руки, как и положено влюбленной парочке... Что, впрочем, одно другого совершенно не исключало.
— Ну и чего ты добился? Зачем тебе привлекать внимание к Азкабану? — поинтересовалась Миа.
— Это побочный эффект, — пожимаю плечами я. — Нежелательный, конечно, но никогда не бывает так, чтобы все шло как мы хотим. Увы, проклятый и благословенный всеми богами и демонами закон равновесия этого не допускает.
— Закон? — удивилась Миа. — Демон Хаоса, провозвестник Изменяющего пути говорит о законе?
— Ага, - кивнул я. — Он формулируется так: "каждое действие имеет как минимум десять неожиданных последствий, из которых как минимум два будут неприятны для действующего". И, соответственно, чем сильнее действующий, чем масштабнее его действия, тем более впечатляющие получаются последствия. Некоторые предпочитают говорить, что это — Судьба.
Холодный ветерок с озера заинтересовался участком теплого воздуха, созданного чарами, и примчался поинтересоваться: "что это за географические новости?". Он слегка растрепал каштановые волосы, и заставил девочку поежиться и плотнее прижаться ко мне. Я усмехнулся про себя. Конечно, с точки зрения мирового пуританизма, наше с Миа поведение было вполне предосудительно. В конце концов, даже вальс какое-то время был известен как танец крайне неприличный, почти порнографический. Но мне было плевать на чье бы то ни было мнение по поводу наших с Миа отношений... естественно, за исключением самой Миа. И сейчас я точно чувствовал, что девочка совершенно не готова к чему-либо большему, чем сидеть вот так вот, обнявшись, и любоваться зимним пейзажем.
— Мори, расскажи мне об иных мирах, — девочка прищурилась. Все-таки она обладала любопытством, вполне подобающим адепту Владыки изменчивых ветров.
— Миры... До сих пор один из главных философских споров среди демонов: "количество миров в сиуре — счетная бесконечность, или все-таки мы имеем дело с континуумом*". Если кто-то и знает ответ, то успешно это скрывает. Задача ничуть не уступает таким проблемам, как трисекция угла, доказательство великой теоремы Ферма или построение вечного двигателя.
/*Прим автора: "счетная бесконечность" — совокупность бесконечного количества объектов, которые хотя бы теоретически можно пересчитать. К примеру, если вселенная все-таки бесконечна, то количество звезд в ней — именно счетная бесконечность. "Множество мощности континуума" состоит из бесконечно малых объектов, подсчету не поддающихся, что порождает так называемый "парадокс бесконечности": количество объектов в любом конечно объеме — одинаково. К примеру, количество точек на математической (бесконечной) прямой, на луче (половине этой прямой) и любом конечном отрезке этой же прямой — одинаково.*/
— А что такое "сиур"? — поинтересовалась Миа, и я вздохнул, понимая, что сейчас — подходящий момент, чтобы открыть тайну, которую я уже довольно давно храню от нее.
— Сиур — это набор миров, имеющих в своей основе некую исходную последовательность событий, так называемый "канон". Эта последовательность может захватывать всего несколько человек, или же она может охватывать целые галактики и многие миллиарды разумных. Она может длиться всего несколько дней, или же тянуться тысячелетиями. Более того, эта последовательность может быть в прошлом, а может — в будущем, — я внимательно посмотрел на девочку, ожидая вопроса, и он немедленно последовал.
— А в нашем... — Миа запнулась, посмотрела на меня, и переформулировала, — в этом мире канон — он в прошлом, или в будущем?
— В настоящем, - ответил я. — И ты — одна из главных участников этой истории.
— Вот как... — задумчиво протянула девочка. — Значит, ты можешь предсказывать будущее?
— Очень ограниченно, — я вернул ей внимательный взгляд. — Мои действия уже внесли искажения. В частности, Хагрид должен был на первом же уроке УзМС показать нам гиппогрифов и предложить мне на одном из них полетать. Но этого не случилось. У нас он дольше просидел в Азкабане, и, похоже, так и не оправился, хотя учителем все-таки стал, не имея не только специального педагогического, но даже и законченного среднего образования.
— А еще что отличается? - глаза Миа вспыхнули любопытством, и я улыбнулся.
— Еще ты, ведомая страстью к познанию, записалась-таки на этом курсе на все дополнительные уроки сразу.
— Как это возможно? — Миа поправила растрепавшуюся мантию и требовательно посмотрела на меня. — Мы тогда, в Хогвартс-экспрессе как только не крутили, и пришли к выводу, что, не вмешиваясь в течение времени, этого сделать невозможно!
— И были правы, - подтвердил я. — Тебе вручили хроноворот.
— Вот как... — глаза Миа удивленно расширились. — Ладно. Я подумаю об этом позже. А еще?
