— А это благодаря тебе мы остались нормальными, — сказал Драко, пересаживаясь на колени к Ремусу.
— Так, никаких поцелуев, иначе мы дойдем до Малфой-менора только к завтрашнему вечеру, — строго произнес оборотень. Драко рассмеялся, но с колен слез, подтверждая слова Ремуса.
— Драко прав, еще неизвестно как бы сложилась наша жизнь, если бы не ты, — сказал Гарри.
— Ладно, ладно, сдаюсь, это я такой хороший, великолепный и вообще все на свете, но давайте мы эту тему закроем, — произнес Ремус, закатив глаза к потолку. Юноши еще громче рассмеялись.
— Ох, как ты не любишь комплименты и благодарности, — поддел Люпина Гарри.
— Сейчас получишь, — шутливо пригрозил Ремус. — И вообще, пора одеваться и выступать.
На эту, казалось бы, довольно простую процедуру у мальчиков ушло очень много времени. Они перебрали, наверное, весь свой гардероб, подвергая каждую вещь скептическому анализу. В конце концов, Ремус не выдержал и кинул на кровать две пары дорогих черных брюк из тонкой шерсти, для Гарри он достал зеленую рубашку, для Драко темно-серую. Сверху были положены две черные шелковые мантии. Юноши одарили оборотня кривыми улыбками, но под строгим взглядом последнего все-таки оделись в предложенную одежду. Ремус удовлетворенно хмыкнул, глядя на красавчиков, рубашки выгодно выделили глаза обоих, а черный цвет еще больше подчеркнул и так уже стройные фигуры.
— Все, на выход, — командным тоном произнес Ремус, и первым покинул гардеробную. Парни бросили последний взгляд в зеркало, удовлетворенно кивнули своим отражениям и направились за мужчиной. Не сильно заморачиваясь, они аппарировали к границам поместья Малфоев. Драко немного побаивался, что им придется ждать отца, чтобы войти на территорию Малфой-менора, но ничего подобного не произошло. Все трое спокойно прошли через охранные заклинания. "У нас что, с защитой совсем туго?" — подумал Драко. — "Сюда же никто посторонний войти не может".
Люциус и Северус сидели в кабинете, когда сработало оповещение, что на территорию поместья кто-то вошел, но что больше всего удивило хозяина, так это то, что защита приняло все трех гостей за своих. Бросив взгляд на портрет Лориана Мракса-Малфоя, в очередной раз подивившись схожести юноши, который должен был бы быть по идее Поттером с этим портретом, до Люциуса вдруг дошло, кто может так свободно войти в поместье. Люциус даже забыл про трость, когда рванул к двери, вернее, попытался. Снейп вовремя успел подхватить друга.
— Драко, — только и произнес Люциус, отвечая на невысказанный вопрос Северуса. Вместе они спустились вниз, чтобы дождаться гостей прямо у парадного входа. Люциус был так взволнован, что его обычное бесстрастное лицо сейчас выражало все испытываемые им чувства.
Двери распахнулись и в холл вошли три человека. Мужчина придерживал обоих юношей за плечи. Люциус пожирающим взглядом уставился в блондина, даже подался вперед. Серые глаза встретились с серыми. Трость упала из ослабевших рук. Люциус сделал шаг вперед.
— Драко, — на одном выдохе, ноги подломились. Драко бросился к отцу, ловя его до того, как тот рухнет на пол на колени.
— Папа, — Драко обнял отца за талию, удерживая на ногах, но при этом уткнулся ему в плечо. Он был всего на голову ниже отца. В груди стало тесно, слезы выступили на глазах.
— Мальчик мой, сын, Драко, — повторял отец в макушку сына. Снейп стоял чуть сзади с непроницаемым лицом, но что-то странное сверкало в его глазах. Взгляд зельевара был направлен на двух других мужчин, которые по идее не могли войти в поместье, но они были здесь. В темноволосом юноше ничего не осталось от Джеймса Поттера, так что принять его за Гарри Поттера мог бы только сумасшедший, а уж о мужчине вообще можно было гадать до скончания века. Ни одно предположение не могло даже близко подойти к тому, что было на самом деле.
— Папа, — Драко поднял голову и посмотрел в глаза отца. Юноша был впечатлен, увидев дорожки слез на щеках мужчины. Люциус боялся выпустить мальчика из своих объятий, боялся, что тот просто исчезнет, как сон. — Папа, я вернулся.
— Мерлин, я уже и не надеялся тебя увидеть, — прошептал Люциус.
— Папа, я хочу тебя познакомить кое с кем, Драко повернулся к Гарри и Ремусу. — Папа, это Гарольд Джеймс, — Снейп хмыкнул про себя, губы чуть скривились, даже вчерашний разговор еще не мог до конца изжить из него чувства, лелеемые годами. Драко сделал небольшую паузу, а затем продолжил. — Мракс-Малфой-Поттер.
В холле Малфой-менора повила тишина. Снейп впервые на людях поперхнулся, глаза выдали все удивление, которое он сейчас испытывал.
— Прости?, — наконец, обрел дар речи Люциус, во все глаза глядя на Гарри, который просто вжался в Ремуса. Мужчина, почувствовав страх и неуверенность мальчика, обнял его и прижал к своей груди.
— Папа, Гарри — внук Лориана, — произнес Драко. Люциус перевел ошарашенный взгляд на сына.
— Не думаю, что разговор на эту тему уместен в здесь, — подал голос Ремус.
— Кто вы? — потребовал Снейп. Ремус взглянул на своего школьного недруга и усмехнулся.
— К вашим услугам, — усмешка стала еще ярче. — Ремус Люпин.
Да, смотреть, как Северус Снейп хлопает ртом, как выброшенная на берег рыба, то еще удовольствие. Драко в это время высвободился из объятий отца, поднял и подал ему трость, а сам обошел к своему возлюбленному и любовнику, встав так, что никакого сомнения о том, что эти трое очень близки (правда, ни Люциус, ни Северус пока не могли понять насколько) не возникало.
— Пройдемте в кабинет, там будет удобнее разговаривать, — предложил Люциус, все еще не отошедший от новости.
Как только они все вместе вошли в кабинет, взгляд Гарри упал на портрет мужчины, на которого он был так похож. Портрет рядом забеспокоился и начал нервно переводить взгляд с Гарри на Люциуса.
— Люциус, ты нашел Лориана? — спросил портрет.
— Нет, отец, Драко утверждает, что это внук Лориана, — произнес Люциус. Гарри подошел к портрету, который не двигался и не говорил, так было всегда. Портрет Лориана так и не ожил после его смерти. Юноша коснулся портрета, и произошло то, чего не ожидал никто.
— Здравствуй, — прозвучал в комнате красивый баритон. Гарри от неожиданности сделал шаг назад и оказался в объятиях Драко, который уже стоял за его спиной. — Не бойся, мой мальчик, ты ведь мой внук? Чей ты сын?
— Лили, — ответил Гарри.
— Не помню, чтобы у меня была дочь с таким именем, — нахмурился Лориан, проснувшийся от прикосновения своего потомка.
— Мама родилась уже после того нападения, вы ее и не видели, — пояснил Драко.
— Вы вместе? — Лориан посмотрел на двух юношей.
— Да, — хором ответили парни. Северус с неприкрытым удивлением посмотрел на них, да и Люциус не остался равнодушным от такого заявления, только Ремус чуть заметно улыбнулся, что не укрылось от внимания наблюдающего за ним Снейпа. Заметил зельевар и особый взгляд, которым Люпин одаривал мальчиков.
— Как интересно, — задумчиво произнес Лориан. — А как все? Твоя мама, бабушка, твои дяди? — в голосе портрета послышались нотки нетерпения.
— Гарри — единственный, кто остался в живых, как до этого Лили, его мать, — ответил Ремус, зная, что Гарри сейчас не легко будет отвечать на вопросы.
— Как? — воскликнул Лориан.
— Это долгая история, — сказал оборотень.
— У меня много времени, или вы очень заняты? — портрет окинул всех взглядом.
— Лориан, — на портрете объявился Абрахас, который, наконец, смог пробраться на портрет своего брата.
— Абрахас, — мужчины обнялись.
— Это будет очень долгая история, — произнес Драко.
— А вы куда-то спешите? — не удержался от своего фирменного взгляда и яда Снейп, только вот эффект оказался обратный, на удивление, на лицах Гарри и Драко появились их фирменные холодные улыбки. Казалось, что в одно мгновение, на лицах парней появилась холодная маска, похлеще, чем у него самого.
— Нет, мы не спешим, — покачал головой Ремус. — Но разговор будет действительно длинный, и не очень приятным.
Люциус тем временем подошел к сыну и Гарри. Он осторожно приподнял голову Гарри, который был на полголовы ниже его сына за подбородок и посмотрел в яркие зеленые глаза, в которых сейчас плескалось беспокойство.
— Добро пожаловать в семью, Гарри, — произнес Люциус и, вытянув юношу из объятий сына, обнял. — Ты здесь в полной безопасности.
— Я же тебе говорил, — шепнул Драко на ухо возлюбленному. — Малфои никогда не оставляют своих.
В это же время в Нору заявился в очередной раз Дамблдор, которому стало известно о гибели родителей Гермионы. Девушка, услышав о его приходе, отказалась выходить из своей комнаты и засела там с другими девушками, а затем туда же ввалились и юноши. На кухне же Молли выговаривала директору все, что она о нем думает. Артур тихо сидел за столом и даже не пытался остановить разъяренную супругу. А та разошлась не на шутку.
— И не смейте мне говорить, что делать, — кричала Молли. — Это мои дети. Да, ВСЕ! И не вам бы об это говорить. И не отвечают дети за своих отцов. Каждый делает свой выбор сам. Не стоит всех мерить одной гребенкой.
— Я прибыл сюда по другой причине, Молли, — директор уже с трудом себя сдерживал, ему никак не удавалось вставить даже слово в монолог женщины.
— Если вы хотите сообщить Гермионе о гибели ее родителей, — заявила Молли, не замечая удивления директора после этого заявления. — То девочка уже в курсе и не нужно травмировать ее еще больше.
— Молли, ты должна понимать..., — начал Дамблдор.
— Я ничего не хочу понимать, и оставьте уже детей в покое. Если уж вам так хочется делать из Невилла черте что, это ваше право, но МОИХ ДЕТЕЙ, не трогайте, — заявила Молли.
— Сегодня вечером будет собрание, — сказал Дамблдор.
— Вот и совещайтесь, — съязвила Молли. — Может до чего и досовещаетесь, а у меня ДЕТИ!
С этими словами Молли покинула кухню. Артур еще несколько минут говорил с директором, после чего тот, в очень сердитом состоянии, покинул Нору. Еще бы, все его планы летели в черт знает какую яму. Каким образом Артуру удалось получить опекунство над Гермионой, да еще в придачу и над Креббом и Гойлом, но еще можно было убрать из дома трех слизеринцев, надо было только подумать как. Не знал директор того, что все уже решили за него, и он опять опоздал. Сегодня утром три семьи оформили документы, по которому передавали опекунство над своими детьми Артуру Уизли и его жене, а также перевели большую часть состояния, где-то три четверти, на имена своих детей. Радовало то, что все дети были единственными в семье. Также они знали то, что их действия могли стоить им жизни. Темный лорд не прощает обид.
Поделиться2013.05.2009 11:08
— Автор: Linnea
— Мать всея Слизерина
Глава 19. Посиделки у камина.
Гарри сидел перед камином в небольшой гостиной. Он не видел, что уже довольно долгое время является объектом пристального наблюдения. Снейп все же решился поговорить со своим бывшим, и, скорее всего, будущим учеником. Почему-то он нисколько не сомневался в том, что и Драко, и Поттер вернутся в Хогвартс. Он смог принять изменения, произошедшие за год в школе, смог он принять и дружбу между определенной частью гриффиндорцев и слизеринцев, но принять Поттера, даже после разговора с Люциусом, было выше его сил. Или ему так казалось? Юноша, сейчас сидящий в кресле и задумчивым взглядом уставившийся на огонь, словно был им зачарован, вообще ничем не напоминал того Поттера, которого он увидел 6 лет назад на распределении и имел сомнительное удовольствие был его профессором по зельям, и о ком, то и дело, слышал в течение пятнадцати лет. Этот молодой человек был почти копией портрета в кабинете Люциуса, и его, скорее, можно было назвать Мраксом-Малфоем, чем Поттером.
А Гарри просто отключился от всего внешнего. Почему он так спокоен и не боится нападения? Просто поверил? С такой-то жизнью?
Огонь завораживал, гипнотизировал. Гарри погрузился в воспоминания. На губах блуждала странная улыбка, истинного объяснения которой никто не мог бы даже представить Он не думал ни о чем плохом, что случилось в его жизни. Почему-то, глядя на огонь, он всегда вспоминал танцы — жгучие, соблазнительные, наполненные истомой или страстью. Ему вспомнились уроки, о которых даже Драко и Ремус не имели никакого понятия. Это была его тайна. Все началось, когда они стали заниматься по индивидуальной программе в Райхалане. Ни Драко, ни Ремус не знали, чему точно он учиться, хотя между собой они и делились сведениями и умениями. Всеми, кроме этого. Гарри сам себе не смог бы сказать, почему он так и не рассказал своим любовникам, самым близким людям, об этой своей страсти.
— Вы еще долго будете так стоять, или все-таки присядете, — отрывая взгляда от огня, произнес Гарри. Снейпу удалось скрыть свое удивление, затем он хмыкнул и расположился во втором кресле у камина. Юноша так на него и не посмотрел.
— И к какому выводу пришли? — спокойно спросил Гарри спустя какое-то время. Зельевар даже после того, как устроился в кресле, продолжил свое изучение.
— Вы научились контролировать свои эмоции? А как же ваша ненависть к Ужасу Хогвартса? — ядовито поинтересовался Снейп.
— Я никогда вас не ненавидел. Да, не понимал, не принимал того, как вы ведете себя, особенно по отношению ко мне, — спокойно произнес Гарри. Зельевар сжал губы, его раздражало, что мальчишка не смотрит на него. А Гарри тем временем продолжил. — А прозвище Ужас Хогвартса — вы сами себе создали. И да, я научился себя контролировать. Неужели вы полагали, что иначе я смог бы выжить? — Гарри все-таки повернулся и посмотрел на мужчину. Снейп поразился полному покою, светившемуся в зеленых глазах — не было даже намека на раздражение или еще какие-то чувства, что еще год назад бушевали в этих очах.
— Что ж, возможно, вам все это пошло на пользу, — скривился Снейп. В ответ раздался тихий, но красивый смех.
— А вы совсем не меняетесь, — в зеленых глазах зажглись задорные искорки. — Скажите, профессор, неужели вы никак не можете отойти от тех стереотипов, которые сами себе нарисовали, и увидеть меня таким, какой я есть? Неужели, маленькое представление в Косом переулке, которому вы стали свидетелем, не заставило вас взглянуть на меня иначе? Или вы никак не можете отделаться от имиджа Гарри Поттера — высокомерного, наглого сынка Джеймса, одного из мародеров?
— Не слишком ли много вы на себя берете? — прошипел Снейп.
— Не думаю, — покачал головой Гарри. — Просто вы никак не можете оставить прошлое в прошлом. Знаете, говорят, что сын за отца не отвечает, но это не относится к нашему миру, миру магии в Англии.
— Что вы имеете в виду? — Снейп почувствовал, что ему стал интересен этот разговор. Этот Гарри Поттер говорил спокойно, разумно и не поддавался на провокации, но зато сам провоцировал, причем очень завуалировано.
— О, для всех Люциус Малфой — Пожиратель смерти, значит, его сын должен пойти по его стопам. То же самое происходит почти со всеми слизеринцами, а уж если тут учились их родители..., — Гарри многозначительно помолчал. — Нам еще до начала занятий навешали ярлыков на всю оставшуюся жизнь. Как же, гриффиндорцы безрассудны и храбры. Но ведь не все такие, также как и не слизеринцы изворотливы и лживы.
