Что еще... Ах, да, внешний вид. Начался откат к естественному облику. Не сразу, постепенно, Игроки утратили свой былой лоск. Назад вернулся и избыточный вес, и сглаженные ретушью морщины, и закрашенная седина, и замаскированные густыми локонами лысины и прочие изъяны внешности. Мы стали похожи на самих себя. Лично меня этот факт не очень-то расстроил. Создавая образ, я внес минимум изменений. Мой персонаж выглядел так же, как я, если бы попал на разворот глянцевого журнала. Но многие другие Игроки стали объектами для шуток и насмешек.
В остальном же было не до веселья. Я и раньше считал Альтиндор довольно жестким. Теперь же он стал реально жестоким. И в нем нам предстояло жить дальше. Как долго? Кто знает.
Часть первая
Глава 1
Я по натуре одиночка. Но когда заварилась вся эта каша, решил прибиться к людям, надеясь на взаимовыручку и поддержку. Каким же наивным я тогда был... В своих заблуждениях я смог убедиться очень скоро. Люди, белые и пушистые в тепличных условиях цивилизованного мира, оказавшись в экстремальной ситуации, быстро посрывали маски теплоты и радушия, обнажив свое гнилое нутро. Одно время мне даже казалось, что разрабы специально решили наполнить Альтиндор пороками, чтобы проверить, какой из них окажется самым жизнеспособным. Зависть, алчность, жадность, корысть, безразличие, жестокость — вот лишь немногое, с чем мне пришлось столкнуться, делая первые шаги по новому миру. Люди словно с ума посходили. А может быть, они были такими всегда, только скрывали свою истинную сущность?
Бескорыстных героев не осталось в этом мире. Они вымерли как класс в первых сражениях. Кого-то из них еще помнили, хотя и не всегда поминали добрыми словами. Были такие, кто считал их конченными придурками. Имена других напрочь забыли.
Сам я по жизни не герой и не супермен, но никогда ни под кого не прогибался. Если надо было драться — дрался, хотя никогда не был агрессивным и всегда старался уладить конфликт мирно. Не люблю насилие. Таково уж мое воспитание. Отец всегда говорил мне: сначала включай мозг, а кулаки пускай в ход только в крайнем случае. Но то в другом, цивилизованном мире. А здесь... Здесь царили произвол и насилие. Правило — убей или умри — стало нормой. Я не хотел убивать, поэтому ушел на север, в лес Яровэн у самого подножья гор Туор, который считался территорией Фавера.
Места, ставшие на три года моим домом, были заповедными, живописными, тихими, как будто в другой мир попал. Здесь почти ничто не напоминало о том, безумии, в какое впал весь Альтиндор. Живя согласно заветам предков и старейшин, местные жители не стали вмешиваться в распри соседей. Тогда те, приняв это за слабость, решили, что фаверцам нечего делать в предгорье, богатом полезными ископаемыми и вторглись на чужую землю. Были среди них и разбойники, и бароны, и самоуверенные Проклятые. Некоторым даже удалось закрепиться на захваченных территориях. Но ненадолго. Кланы объединились и изгнали захватчиков, отбив охоту соваться на земли Фавера с оружием в руках. После чего снова вернулись к мирной жизни.
И меня это вполне устраивало.
Мне нравилось в Яровэне. Дичи хватало — бей, если получится. Плотность населения низкая — раздолье, да и только. Сначала я остановился в небольшой деревушке Гели. Местные не проявили враждебности, не прогнали, но и принять в общину не спешили.
Со временем у меня появился лук, стрелы, добротная кожаная одежда. Я возвращался к своему прежнему ремеслу. Точнее сказать, мне пришлось начинать с самого начала. Навыки охотника прочно сидели где-то в мозгу, но руки не слушались, дрожали, подводила острота зрения и реакция. Раньше за координацию движений отвечал ИИ. Теперь же все приходилось делать самому. На то, чтобы восполнить утраченное, у меня ушло несколько месяцев. Спасибо терпеливым учителям и собственной настойчивости. Знатным стрелком я не стал, до местных охотников мне было так же далеко, как до неба, но и без куска мяса я теперь редко когда оставался. Стрелял в основном зайцев, уток, тетеревов. Снова научился ставить силки и капканы, многое узнал о съедобной лесной растительности.
За это время страсти в Альтиндоре немного улеглись. Самые ретивые и отчаянные отправились на "вечное перерождение", остальные пришли к выводу, что пора менять тактику. Настало время переговоров. Но не всегда конфликтующим сторонам удавалось решить проблемы словами, и тогда снова лилась кровь. Недели затишья прерывались молниеносными набегами без объявления войны. Владельцы земель часто нарушали свои обещания, а на дорогах все так же хозяйничали разбойники. Тем не менее, жизнь постепенно налаживалась.
В деревне мне не удалось прижиться. Для местных я так и остался чужаком. В среде свободолюбивых фаверцев и раньше к Игрокам относились с предубеждением, а после того, как они проявили себя во всей "красе", — и подавно. Мне стало неуютно среди людей, и я, едва поняв, что смогу прожить самостоятельно, ушел в лес. Уже давно приметил брошенную прежним владельцем лесную заимку. Добротный дом с каменной печью, просторный, но запущенный огород, ручей неподалеку... Что еще нужно для спокойной жизни?
Жил тихо. Добывал мясо, шкуры, собирал грибы, ягоды, орехи. Излишки менял в деревне на домашнюю утварь, одежду. Постепенно стал обрастать хозяйством и жирком. И тут появились они...
Их было трое. На вид — разбойники с большой дороги. Один — молодой громила, с трудом пролезший в дверной проем. В просторных домотканых штанах, грязной рубахе, подпоясанной веревкой, тесной жилетке. На ногах — лапти. За плечами — топор, с изуродованным зазубринами лезвием, на поясе — топорик поменьше. Выражение покрытого мягким пушком лица — отстраненное. Второй на голову ниже первого, облачен в легкий кожаный доспех, на поясе меч и кинжал, в руках — взведенный арбалет. Ему на вид лет сорок, гладко выбрит, мускулист, но в меру. Третий — коротышка лет тридцати с небольшим, худощавый, бледный, вертлявый. На теле рубаха, кожаная куртка, штаны, короткие сапожки 38-го размера. Из оружия — охотничий нож и несколько метательных.
Черт, неужели я забыл закрыть дверь, когда выходил по нужде?!
Три года почти что беззаботной жизни способны расслабить любого. Вот, теперь расхлебывай!
Еще в прошлом году у меня была собака. Пес Дружок. Он разбавлял мое одиночество, охранял дом, мы вместе охотились. Но прошлой зимой он неожиданно исчез. Я обыскал все окрестности, но увы... Собирался завести нового хвостатого друга, но, видимо, не судьба.
В то время как приятели коротышки, скинув тяжелые заплечные мешки на пол, стояли на пороге и сверлили меня тяжелыми оценивающими взглядами, этот прошелся по хате, заглянул в котел с остатками бульона, порыскал по полкам, сунул нос за шторку у печи, где стояла моя кровать. После чего подошел к столу, за которым я вырезал себе новую ложку, оперся о столешницу и, подавшись вперед, спросил:
— Ильс?
В этом мире меня зовут Ильс. Имя я придумал не сам, выбрал из того, что предложили разрабы. Так было принято, чтобы не портить слаженную картину труднопроизносимыми наспех придуманными никами. В реале, само собой разумеется, у меня было другое имя, но я старался его не вспоминать. И уж ни в коем случае не произносить вслух. Для этого была довольно веская причина. С некоторых пор имя, полученное Игроком при рождении, могло стать причиной многих бед и даже смерти его самого и людей, его окружавших. Уж не знаю, суеверие ли это или отголоски павшего на наши головы проклятия. Не знаю. Но однажды мне пришлось испытать его на собственной шкуре. В Гели когда-то стоял трактир, завсегдатаями которого были охотники и лесорубы из самой деревни и ее окрестностей. Я снимал угол у местного кузнеца, а питался в этом самом трактире. Как-то раз в него заглянула группа Игроков-рудознатцев. Они присели за мой стол, мы познакомились, причем я сдуру назвался собственным именем. Они сразу ничего не сказали, лишь сокрушенно покачали головами. А уже через четверть часа над моей головой треснула балка. Сосед едва успел выдернуть меня из-под завала. Так что я отделался легким испугом. Трактирщику повезло гораздо меньше меня: упавший на пол факел воспламенил разлитое в сутолоке масло. Огонь быстро перекинулся на развешенные на стенах травы, на сами стены. В общем, трактир сгорел дотла. Только потом мои новые знакомые рассказали мне об опасности упоминания собственного имени. Случайность это была или нет, но с тех пор я больше не рисковал.
На вопрос незнакомца я сдержанно кивнул, продолжая счищать с деревяшки стружку.
— Ну и имечко!— презрительно фыркнул коротышка.— Самому не противно?
Его вопрос я оставил без ответа. Имя как имя, не хуже других. Мне нравится.
— Эй, я с тобой разговариваю!— повысил голос коротышка и схватился за нож.— Че за понты, земеля? Нюх потерял?
Сразу видно, наш человек, Игрок. Правда, отмороженный немного. Впрочем, в этом он не одинок.
— Остынь, Зубок. Не видишь что ли — человек делом занят,— осадил приятеля старший из группы. Голос спокойный и в то же время властный.
Зубок... Хм... И ему еще не нравится мое имя.
— Ты уж извини, мил человек, что мы без приглашения,— старший подошел к столу.— И перышко убери, а то порежешься ненароком.
Его арбалет метил мне в лоб. С такого расстояния грешно промахнуться. К тому же коротышка переместился ко мне за спину и игриво вертел между пальцев тесак.
Я демонстративно медленно отвел руку с ножом в сторону и воткнул его в столешницу.
— Вот и молодец,— одобрительно кивнул старший, усаживаясь на лавку напротив меня. Арбалет, нацеленный мне в грудь, он положил на стол, держа пальцы на спусковом рычаге.— Я Ворон. Не слышал?
Как же, слышал, конечно. Ворон в лесу хватает.
Правда, я не рискнул озвучить свою мысль вслух. Сразу было видно: эти ребята шуток не понимают.
— А ты неразговорчивый... Понимаю. Это Зубок,— кивнул он на коротышку.— А крепыша зовут Годэн. Он местный, но толковый. Топорик метает — просто загляденье.
Хм... Не дурак, намек понял.
Здоровяк по-прежнему топтался у порога, выражая свое полное безразличие к происходящему. Но руку при этом держал на рукояти топорика.
Мы с Вороном уставились друг на друга, словно пытались заглянуть в душу.
Затянувшаяся пауза дала мне возможность обмозговать возникшую ситуацию.
Какого черта они сюда приперлись?
Явно неслучайно, раз знали, как меня зовут.
Тогда зачем? Грабить?
В этом случае их ждет разочарование. В моем доме не было ничего ценного.
Но устроит ли их такой ответ? Вряд ли. Что тогда? Драться?
Само собой, зарезать себя, как беспомощного барана, я им не дам. Хоть одного, но загрызу.
Каковы мои шансы?
Хм... Скажем так — не очень. Один против троих вооруженных и явно матерых...
Перед глазами встала картина: я рывком переворачиваю стол на старшего, одновременно с этим хватаю нож и бью коротышку. И спустя мгновение ловлю затылком топорик громилы...
Такой расклад меня не устраивал.
Я прикинул другие варианты — расклад иной, но результат тот же.
Что делать?
Разум подсказывал мне не торопиться. Если бы они хотели убить, сделали бы это сразу. Значит, пока поживем, а там видно будет.
Ворон заговорил первым:
— Базар у нас к тебе есть. Нам проводник нужен, место одно в этом лесу ищем. Были в деревне, что неподалеку. Так местные рыла воротят. Маякнули на тебя. Сказали, ты лес не хуже них знаешь. Ну, так че, поможешь?
Заметив, что я не спешу с ответом, Ворон добавил:
— Не за просто так. Отведешь на место, заплатим рыжьем.
За прошедшие годы я привык к жизни на подножном корме. Но пара золотых была бы как нельзя кстати. Зимы в Найроване стали более суровыми, так что не помешала бы теплая одежда. Добыть шкурки я и сам могу, но пошить из них что-то стоящее — увы. Да и лук мой был из разряда примитивных. Таким крупного зверя не возьмешь. А хороший стоил слишком дорого.
Были бы на их месте другие люди — помог бы, не задумываясь. А с этим бычьем не хотелось связываться. Себе дороже выйдет.
Но что-то мне подсказывало, что их устроит только положительный ответ.
А если нет?
Тут уж без вариантов: грохнут — и все дела.
— Куда вам надо?— ради интереса спросил я.
— На Ледяную поляну. Знаешь такую?
Еще бы! Побывал там однажды. Убегал от разъяренного кабана, пропоровшего мне ногу. А потом, истекая кровью, плутал по лесу. Вышел на открытую местность совсем без сил. Упал и потерял сознание. Благо очнулся вовремя. От холода. Это в конце-то лета! Спину солнце припекает, а брюхо сводит от мороза. Только тогда понял, куда забрел. О Ледяной поляне слышал еще в деревне. Местные считали это место гиблым, обходили стороной, а меня вот угораздило. Кое-как встал на ноги и, не чуя закоченевшего тела, выбрался с поляны. Потом долго болел, еле оклемался. С тех пор я к ней не приближался.
— Не хорошее это место, ребята,— сказал я хрипло.
— Я знаю,— не стал спорить Ворон.— Так тебя никто не заставляет туда соваться. Доведешь до поляны — и ступай с Богом.
— Да че ты его уговариваешь!— взъярился Зубок.— Нож к горлу, пинком под зад — и пойдет как миленький!
Не зря говорят: мал клоп, да вонюч. От коротышки смердело за версту.
— А может, обойдемся без насилия?— посмотрел на меня Ворон. Значит, не исключал силового решения вопроса.
Понимая, что совершаю глупость, я отрицательно покачал головой:
— Нет, ребята, никуда я вас не поведу.
— Уверен?— нахмурился Ворон.
— Да.
— Ладно.— Он встал из-за стола, повернулся ко мне спиной и направился, было, к выходу...
Неужели просто так уйдет?
— Лови!— крикнул он неожиданно и бросил мне что-то, сверкнувшее в свете масляной лампы.
Я инстинктивно вскинул руку и схватил летевший мне в лицо предмет.
Даже не успев разжать ладонь, я сообразил, что это был осколок магической Иглы.
А потом мир поплыл, словно кто-то окатил его ведром чистой воды, и померк...
Я очнулся от холода, сковавшего все тело. Болела голова, стучали зубы, а на душе было так мерзко, словно совершил нечто непотребное, но никак не мог вспомнить, что именно.
Лишь открыв глаза, я понял, где я нахожусь.
Это и была Ледяная поляна во всей своей красе. В прошлый раз мне не удалось осмотреть ее, поэтому, сейчас разглядывал с неподдельным интересом, даже позабыв на какое-то время про холод. Лес, густой и по-весеннему пестрый вдалеке, вблизи гиблого места начинал заметно редеть и тускнеть. Деревья, росшие по краю поляны, и вовсе были чахлыми, корявыми и лишенными листвы. Исключение составляли лишь несколько развесистых голубых елей, присыпанных легким налетом инея. Последний снег сошел еще два месяца назад во всем предгорье, но поляну до сих пор покрывал тонкий искрящийся наст, а возвышавшуюся посреди прогалины скалу окружали холмики сугробов. С южной стороны в каменной глыбе можно было разглядеть то ли нишу, то ли вход в пещеру, но он был прочно запечатан ледяной пробкой сросшихся сосулек.
