Зловредный старец

— Наобнимаетесь и наболтаетесь еще. — прервала молодых людей Валисса, до того, на пару с Тинатин сюсюкавшая над внуком. — Асир, приводи себя в порядок с дороги, после обеда мы должны быть в Пантеоне.

— А пропустить никак нельзя? — покривился наследник престола. — Я вроде как за веру воевал, только вернулся...

— Это еще вопрос, с чьего ты позволения воевал. — заткнул фонтан его красноречия я. — К тому же родина должна знать своих героев, а тебя на лицо только в столичном борделе знают, праведничек. Брысь в баню, к церемонии все уже готово, тебя только не хватает.

— А... К какой церемонии? — спросил царевич.

— Вот и узнаешь заодно. Утмир!..

— Не-не-не, дедушка. — глаза паренька заблестели от сдерживаемого смеха. — Я ему ни словечка не скажу.

— Был вредным, таким и остался. — буркнул Асир. — Хоть бы отдохнуть с дороги дали...

— На пиру наотдыхаешься. — твердо ответила Валисса. — Брысь. Кому говорят?

И поплелся герой войны, ссаным тапком гонимый...

— Так что там за церемония, матушка? — полюбопытствовала Тинатин, когда ее брат вышел из комнаты. — Мы с Кагенчиком в пантеон, наверное, не пойдем, после дороги-то.

— Значит вечером в газете прочитаешь. — проявила твердость характера Шехамская Гадюка. — Я распоряжусь, чтобы тебе номер прислали.

— Но матушка...

— И так едва-едва удалось сохранить все в секрете, так что число посвященных увеличивать не буду. — отрезала невестка.

Ну молодец же! Умничка, когда со мной не разговаривает!

Церемония была... Да как всегда. Что там, на службе во славу ашшорского оружия нового выдумаешь? Песни, жертвы, все дела.

А вот по окончанию ритуала примас пригласил на архирейский амвон меня.

Первосвященник мне вообще последние полгода проблем почти не доставлял, полностью поглощенный внутривидовой борьбой. Сторонники Тхритравы вцепились в несколько спорных по толкованию строчек в священных текстах, начали обвинять в ереси приспешников Йожадату, поставили церковь на уши и грань раскола, а теперь активно намекали всем, кто был согласен их слушать, что все беды из-за первосвященника, так что его пора того... На заслуженный отдых, в монастырь подальше. Иноком, разумеется, не настоятелем.

Однако происки, козни и откровенные подставы дух сего пламенного борца за веру не подорвали, а совсем уж воспарил после того как я ему предложил... то, что предложил.

— Братья и сестры, сегодня распрекрасный день для нашей веры. — начал я, поднявшись на возвышение. — Нынче вернулся в Аарту мой внук, царевич Асир. Не так уж и давно мы провожали его в Шехаму, еще по-сути, мальчиком, но вот он — взгляните на него нынче. Он возвратился овеяв себя и весь род Крылатых Ежей славой. В борьбе с мерзопакостными язычниками и за родную страну, проливая кровь, Асир доказал, что достоин называться взрослым мужчиной. А потому, хоть и не достиг он совершенных лет, скажите мне — достоин ли победитель заков именоваться отныне полнолетним?

Аудитория громко и однозначно проголосовала "за" — жаль не кошельком, столько бы денег сейчас в казну приподняли...

— Ну так и быть посему! — я извлек из-за пазухи заранее заготовленный свиток. — Асир, подойди сюда мой мальчик, вот царский указ о твоем с сего дня полнолетии.

Внук требование исполнил, однако на лице его читалась некоторая растерянность пополам с недоумением.

Действительно, к чему устраивать такой цирк с конями, если указ можно просто на всех площадях огласить?

Что ж, внучек, ты хочешь ответов? Их есть у меня.

— Встань одесную и лицо сделай поумнее. — шепнул я ему. — Это еще не конец.

Когда требование мое было исполнено — насчет встать, про лицо не уверен, — я вновь обратился к собравшимся.

— Сердце мое переполняется радостью от такого нашего с вами единения. Однако, я уже стар и немощен и не по силам мне уже в одиночку нести свой царский венец. Потому, желаю разделить эту ношу, прилюдно и добровольно, пред ликами людей, богов и Святой Троицы.

Я сделал знак, и четыре члена Конклава, среди коих был и отец Тхритрава, вынесли на большом квадратном подносе корону — не тот легкий венец, что я ношу для таких вот мероприятий, а массивную, парадно-церемониальную.

Положив ладонь на плечо внука, я развернул его лицом к изображению Троих.

— Царевич Асир, преклони колени! — воскликнул я.

Парень беспрекословно повиновался, но видели бы вы при том его лицо!..

— Да станешь ты отныне моей опорой в старости и соправителем в государстве! — взяв корону я, с поклоном передал ее примасу. — Святых, богов и людей призываю в свидетели, что такова моя воля!

Я сделал шаг в сторону, и Йожадату, встав перед Асиром с вознесенной над его головой короной торжественно произнес:

— По воле повелителя нашего, от имени людей Ашшории, Святой Троицы и Небесной Дюжины, объявляю тебя царем-соправителем! — он опустил "Буджумов Венец" (подозреваю, колебался при этом, не зарядить ли сначала тяжеленной фиговиной в каменьеях по морде Тхритраве, чтоб совсем уж было радостно) коснувшись им густых волос Асира. — И пусть все будут свидетелями того, что отныне ты коронован на трон Ашшории!

Затем он вновь поднял корону вверх, демонстрируя ее присутствующим и сделал несколько шагов назад, а я занял его место, стащил с башки свой "походно-полевой" символ власти и возложил на голову внука.

— Встань и правь, соправитель мой!

— Дедушка, а как же ты без короны-то? — потерянно пробормотал парень поднимаясь.

— Гораздо лучше тебя. Она хоть и небольшая, а тяжелая, если долго носить, то голова болит и шея затекает.

Асир развернулся и мы встали с ним рядом.

Публика неистовствовала.

* * *

Рассказывать о Скарпийском походе, право слово, даже и неинтересно.

Для легендирования выдвижения на юг Блистательных — самой боеспособной части витязей во всей стране, — пришлось припахать свежекоронованного соправителя. Осмотр владений, знакомство с высшими чинами, заодно и лагерь беженцев проинспектировать на предмет не разворовывают ли там царскую гуманитарную помощь — как-то так.

Светлейшие, при этом, остались на хозяйстве в Ежином Гнезде, изображать полное спокойствие, удаленность гвардии от границы, ну и меня с невесткой стеречь заодно.

Латмур в это время, официально, вообще уже неделю как находился в своем поместье, в отпуске.

Параллельно с Асиром, получившим строгий наказ в рейд не лезть (Латмур бы и не взял, но зачем так вот сразу разочаровывать?), а возглавить подход основных сил на подмогу группе наезда, выдвигались и другие отряды витязей. Откуда-то сотня, из другого места пять десятков... Небольшие перемещения малых групп, вроде бы как и не вызывающие никаких подозрений, покуда перед твоими глазами не оказывается вся картина.

Общим числом у Латмура под началом оказалось порядка трех тысяч копий. Для штурма Питусы силы более чем достаточные, но вот для взятия перевала — не факт.

Впрочем, разведчики — что армейские, что Вартугеновы, — сообщали о том, что солдат там ноль целых шиш десятых, серьезных подкреплений по-быстрому к обороняющимся не придет, и команду к началу этой авантюры я дал.

Пока основные силы вторжения в Скарпийское царство только выдвигались к мостам и бродам через Каруну из южной Дадешки, Железная Рука совершил стремительный бросок по чужой территории и застал защитников перевала, что называется, со спущенными штанами.

К чести державшего оборону асинского скипрейда, даже несмотря на внезапность атаки и двадцатикратное превосходство ашшорских витязей в численности, защитники настолько не оплошали, что размен убитыми вышел практически один к одному. Страшно представить что на такой позиции смог бы учинить полноценный лейданг.

После кровавого, но недолгого штурма, слегка прифигевшие от упорства защитников витязи ударной группы двинулись к Питусе, и взяли ее буквально с наскока, даже не заметив сопротивления.

Причиной столь впечатляющего успеха являлось то, что сухопутный гарнизон этого города составляли, в основном, легкие пехотинцы городской стражи, способные погонять гражданских, даже вооруженных, даже тех кто в розыске по "мокрым" статьям, но вот против армейцев как-то не тянущих даже при обороне стен.

Находись в городе моряки, возможно все прошло бы и не столь гладко, да и вообще не факт, что Ржавый решился бы на атаку, но флот в это время дрался у выхода из гавани с качественно превосходящими его трехрядками. Нет, там и лузории были, и пентекоры, и даже один маленький, но все же кашти-араг, с которым вообще неясно что было делать, однако безоговорочную победу Михилу из Гаги принесли именно трехрядки и их корвусы.

Ну и разработанная к войне система флажных сигналов, надо полагать.

Привыкшие воевать по старинке скарпийцы ничего не смогли противопоставить этим новшествам, и, разменяв девять своих пентекоров на один наш и лузорию, отступили в базу.

Где их уже ждал Латмур с распростертыми объятиями.

Триумф был полнейший, оставалось лишь удержать захваченное и дождаться подхода основных сил. Казалось бы, ничто не могло омрачить радости моего главногвардейца, ан-нет. По входу ашшорского флота в гавань Питусы он имел сомнительное удовольствие наблюдать на палубе едва держащейся на плаву "Девы У-Гора" нового наследника престола с рукой на перевязи и замотанной окровавленной тряпкой головой.

Что он сказал при виде свалившегося на него счастья мне доподлинно неизвестно, но, полагаю, примерно то же самое, что произнес я, узнав о том, что Утмир, несмотря на запрет, каким-то образом сумел не только ускользнуть от опекавших его неявных, но и незаметно пробраться на корабль, где, как я потом узнал, нарисовался только когда флот удалился от порта Аарты (в нем он грузился царскими щитоносцами для абордажных команд и десанта).

Разворачивать боевую единицу даже из-за хоть сто раз царевича Михил не стал.

Впрочем, самому Утмиру в эту минуту было явно не до сентенций гвардии-воеводы, поскольку в момент его появления внук сидел у распростертого на палубе тела Энгеля, каковой был уже почти готов отдать Смерти душу.

К счастью для Мокроногого, отправляя на юга Асира, я придал ему в сопровождение и брата Шаптура. Получивший весть о преславной виктории и тяжелом состоянии друга царь-соправитель немедленно выделили из обоза самую быстроходную телегу, запихал в нее пожилого монаха-лекаря и придал ему ускорение с эскортом.

Шаптур успел. Две недели вытягивал с того света юного кормчего (записавшего, кстати, в битве у Питусы на счет своего корабля одну победу), но справился.

Ржавый, меж тем, решил ковать железо не отходя от кассы и, оставив город на попечение Михила из Гаги, атаковал У-Гор.

Столица Скарпии сопротивления не оказала. Вот вообще. Гикамет с наследником престола находились при войске, оставленный же на хозяйстве Главный министр, прослышав о прорыве, решил, что все пропало, загрузил на корабли сколько смог всякого ценного и отбыл в направлении Бирсы. Оттуда его ни ате Гикамету, ни, тем более, асинам в жизни никто не выдаст. Особенно если нужных людей подмазать.

Впрочем, сколько бы ни вывез этот прохвост, осталось гораздо больше, а уж в рамках всей Скарпии, где основным силам вторжения противостоять было некому...

Скажу лишь, что у князя Эшпани возникли серьезные проблемы с тем, где разместить все затрофеенное, о чем он мне и пожаловался на очередном заседании совета министров, закончив сакраментальной фразой "Почаще бы такие проблемы".

* * *

К моменту Скарпийского блицкрига дела у Ахимак-дженаба шли весьма и весьма неважно. Его неподражаемое командование войсками, уму непостижимые организаторские способности и воспетая в песне Хриса щедрость позволили фультрюю Абделю разгромить его наголову аж пять раз, понеся до неприличия малый урон.

В результате от многочисленного, некогда, войска у сатрапа Бантала остались одни воспоминания, и тому не оставалось ничего иного, как запереться в Агамтану да слать слезные письма в Вааруну, царю царей до востребования, с просьбой спасти и защитить его верного раба.

Владыка Урнунгаль, однако, на помощь Ахимак-дженабу придти явно не спешил, и тому было как минимум две причины — обе веские.

Во-первых, верность сатрапа Бантала царю царей была так велика и искренна, что я бы на месте Урунгаля тоже никуда не спешил.

Во-вторых, Ахимак-дженаб в Парсуде не один такой. Держава эта в наши дни переживает отнюдь не самые лучшие времена — как квашня на дрожжах она разрослась до совершенно непристойного размера, и даже несмотря на развитую сеть гелиографов...

Ну хорошо, положим, приказ ты по нему отдать можешь. Тебе даже отчитаются о его выполнении. А проконтролировать как? А наказать зарвавшегося чиновника, до которого даже гонец на сменных лошадях месяц скачет? А если у него свои войска?

Вон, была когда-то Ашшория сатрапией, сильно это Буджума остановило, когда тот захотел сам царствовать и всем владети?

В общем-то вполне закономерно, что последние лет эдак сто центральная власть слабела, выпускала бразды правления сильнее и сильнее, делегируя все больше полномочий на места, и не разваливалась или не впадала в очередную кровавую усобицу, когда очередной "крысиный волк" вновь соберет страну в единый кулак, лишь оттого, что более или менее, на пространстве именуемом Парсудой, сохранялись общие экономические интересы.

И вот тут выяснилось, что интересы эти от всяких там пришлых требуется защищать. А кому? Понятно ведь, что расколошматив одну сатрапию, пришельцы могут войти во вкус и пойти щупать за вымя все прочие — пример Тарки Одноглазого еще не окончательно выветрился из людской памяти.

Сатрапы — а писал Ахимак не только царю царей, — почесали в затылках (покуда чесали было проиграно три сражения из пяти возможных) и решили, что надо собрату помочь. Вопрос был лишь в том, кто возглавит операцию по спасению.

В какой-нибудь федерации выяснение этого вопроса могло затянуться на неопределенный срок, но учитывая существования института центральной власти (пусть она и скатилась едва ли не до роли третейского судьи), поручить спасение бедолаги Ахимака было решено царю царей.

Сбор войск занял некоторое время, и как ни сигнализировал сатрап Бантала, что держаться нету больше сил, двинуть армию ему на помощь Урунгаль смог лишь к тому моменту, когда Хин Абдель, и примкнувший к нему почти по доброй воле Гикамет, выходили на финишную прямую к Агамтану.

Долго город продержался бы вряд ли. Ему уже один Око знает сколько лет никто не угрожал, следовательно и стены его, оказавшиеся, кстати, изрядно внутри кварталов новостроек, никто толком не содержал.

Тут, однако, случился я, и победоносный поход за зипунами разом перешел из разряда легкой прогулки в категорию "нам конец". Ну, просто потому, что для быстроты продвижения асино-скарпийская армия с собой больших запасов продовольствия не тащила, полагаясь на отлично отлаженную интендантскую службу, снабжавшую солдат регулярными караванами.