Зловредный старец

И вот этой лафе пришел полный лисапец, а даже самый лучший солдат с пустым брюхом много не навоюет.

Безусловно, были высланы дополнительные отряды фуражиров, но окрестности столицы Бантала и пути следования армии были ободраны как липки, а высылать фуражиров слишком далеко... Так там чудеса, там дезертиры бродят, разбойник на ветвях сидит.

Перед фультрюем, по большому счету, встал выбор всего из двух пунктов. Первый — взять штурмом Агамтану и там разжиться продовольствием. Второй — отступать как можно быстрее на северо-запад и там прорываться в Скарпию.

Он выбрал первый, потому как во время марша тоже надо что-то жрать, а будет ли перевал на западе Скарпии свободен для прохода войск (спойлер — нет), или придется силами измученных голодных солдат расчищать себе дорогу — одним богам ведомо.

И он пошел таки на штурм! И даже добился некоторых успехов — часть укреплений и кварталов за ними оказалась у него в руках. День-два, и столица сатрапии пала бы.

Как раз к этому моменту появились Урунгаль и его команда. Пришлось драться.

В тяжелом многочасовом сражении, даже несмотря на наличие в войске слонов и изрядного числа катафрактариев, одолеть асинских ветеранов и скарпийскую фалангу царь царей не сумел. Но и не проиграл, так что вечер для завоевателей-неудачников моментально перестал быть томным.

Последовавшая на следующий день баталия также не выявила явного победителя, при том в сложном положении оказались обе стороны.

Солдаты Парсуды, видя, что несмотря на свое численное превосходство они ничего не могут поделать с проклятыми варварами, словно из стали, казалось бы, изготовленными, на третий день идти категорически не желали, при том позиция царя царей также звучала "сам не хочу, слюшай".

Асины и скарпийцы (особенно последние), которые уже дважды чудом удержали парсудский напор, прекрасно осознавали, что третьего акта этой кровавой пьесы не выдержат.

Благодаря лазутчикам и перебежчикам настроение в войсках противника командование обеих сторон себе примерно представляло, так что пес его знает, чем бы это все закончилось, но к вечеру в лагерь парсюков прибыл запоздавший к точке сбора отряд легкой кавалерии — небольшой, всего около тысячи сабель, но этого Хин Абделю и Гикамету хватило.

"Эва" — сказали они. "А ведь ему и дальше будут подкрепления приходить — нам же не будут. Его будут снабжать провиантом — нас нет. Ничего мы тут не высидим, надо срочно отступать".

Так и сделали.

По хорошему Урунгалю следовало бы немедленно поднять свою армию и начать рвать тылы отступающего супостата на тряпочки, однако солдаты царя царей нуждались в отдыхе, да и, по здравому рассуждению, он пришел к выводу, что дальше Скарпийских гор враги уйдут вряд ли, так что и спешить некуда. Преследование он начал лишь на следующий день, постоянно тревожил врага конницей, но жилы не рвал.

Возможно, узнай я об этих раскладах вовремя, история пошла бы несколько иначе, но... Маемо шо маемо. По окончании Скарпийского похода, оставив в оккупированной стране достаточно сил чтобы держать ее в повиновении, а перевалы под надежной защитой, мое величество выступил в Бантал с главными силами, сняв даже некоторые отряды со Степи.

Исходил я из простой мысли: скарпийцы разбиты, асины, вторгшиеся в пределы Парсуды, если и не потерпели поражение от царя царей, то потерпят обязательно (потому что некуда им деваться), а после этого Ашшории надо будет как-то договариваться с внезапно для всех усилившейся центральной властью могучего соседа.

В то, что Урунгаль вернет сатрапам хоть кроху той силы, которую они с перепугу да от гонору сами ему отдали я не верил ни на бит.

Значит надо показать себя добрым и полезным соседом, а заодно и чем-то занять Парсуду на ближайшее время. Лет хотя бы на сто.

На половине пути между Скарпийскими горами и Агамтану армия Ашшории столкнулась с авангардом несостоявшихся потрясателей вселенной.

* * *

Объезжать поле боя не стал. Мертвые, даже в таких количествах, не кусаются, а раненых к вечеру всех или утащили в лазареты, либо добили. Что касается мародеров, так я бы и в одиночку им ни на что не нужен, когда столько не обобранных жмуров валяется, а уж кидаться на целый отряд... Ради чего?

Вот Репку покойники нервировали — смирная обычно лошадка косилась по сторонам, нервно прядала ушами, фыркала и всячески демонстрировала, насколько ей тут не нравится.

Ничего, маленькая. Тем кто тут сейчас лежит тоже это место сегодня вовсе не нравилось...

Самого сражения я не видел. Вернее не так — видеть-то я его видел, но издалека и ничего не понимая. Оно и понятно — я не полководец, мое дело маленькое, сидеть себе, изображать из себя флаг и своим личным присутствием воодушевлять солдат.

Там, где-то вдали, весь день, среди поднимающейся под ногами и копытами пыли, двигались шеренги и эскадроны, раздавались боевые кличи, рожки пели, трубу, раздавался рокот барабанов, лязг стали, крики...

Все это было далеко и словно не со мной.

Асир все порывался вскочить на коня, чтобы лично поучаствовать в драке, но каждый раз нещадно мной обламывался — не царское это дело, лично всякое отребье пинать. Сиди, мол, слушай чего Латмур командует, да на ус мотай. Вот как вырастет — так и намотаешь.

Сама препозиция сражения мне была, в принципе, ясна — играл же я в стратегии до того как помереть. Армия Ашшории занимает путь следования неприятеля, укрепившись насколько это возможно, и удерживает его натиск до подхода царя царей. Противник, вынужденный разворачиваться с марша, атакует наши позиции, стремясь расчистить себе дорогу — опять-таки, до подхода царя царей. Остальное детали, которые мы с Урунгалем через гонцов обсудить возможности не имели.

Кто у нас отвечает за детали? Правильно, командующий Центром. Ему и карты в руки, посмотрим, какой из него шулер. А я знамя поизображаю.

И вот он, результат — враг разгромлен, буквально раздавлен между двумя армиями, уцелевшие противники массово сдаются, разбежавшихся ловят, а я, в сопровождении своих гвардейцев, еду в гости к царю царей. Гонца прислал, на правах старшего по званию пригласил в свой шатер, официальную благодарность хочет выразить.

Асира с собой не взял. Не из вредности, нет. Просто кто его, этого Урунгаля знает, что у него там на уме? Может и впрямь чего хорошего скажет, а может и прибить, мол-де вас сюда никто не звал, так что, за этих вот спасибочки, но факта это не отменяет. Потеря же обоих правителей для Ашшории сейчас чревата. Утмир пока неполнолетний, на регентство я, пока воюю, его мамашку посадил, а Валисса, она натура увлекающаяся — как начнет недругам мстить, случись у нее такая возможность...

Шатер царя царей впечатление, прямо надо сказать, производил. Я до сего дня даже и не знал, что они бывают двухэтажные. Ну и площадь у него соответствующая.

Внутреннее убранство тоже на высоте, эдакий прям походно-полевой дворец. Умеют в Парсуде жить роскошно, ничего не скажешь.

Ну, или это у меня потребности невысокие, и ашшорские мастера смогли бы что-то сварганить рангом не хуже?

Прием у Урунгаля был обставлен в лучших традициях торжественного церемониала — в здоровенном помещении, с непременным наличием толпы придворных, восседающим на приподнятым над землей троне царем царей, официальным громогласным объявлением и вот это вот все. Монарх величайшей державы Ойкумены должен внушать всяким прочим там царькам трепет и восторг, заставлять испытывать свое ничтожество...

Не на того напали! И это я вам сейчас докажу наглядно.

— Лисапет, царь Ашшории прибыл выразить почтение Престолу! — провозгласил церемониймейстер.

Да, несмотря на только что одержанную совместную победу, и тот факт, что Парсуда моему величеству кругом обязана, меня еще и в "предбаннике" промариновали с четверть часа. С одной стороны, чтобы знал свое место, а с другой — проявили великую милость, приняли почти сразу, по парсудским меркам так и вовсе мгновенно.

Я вышел на середину зала, остановился напротив трона и, как того предписывают правила, отвесил царю царей поклон — радикулит возмутился и пригрозил последствиями. Ладно, этикет — это игра в которую играют вдвоем.

Выпрямившись, я расстегнул застежку на плаще, в который был до этого закутан. Ткань упала к моим ногам, и я остался перед присутствующими... А вот и не нагишом, а в сутане!

Ну и как, нарушите ли вы свой, от века устоявшийся церемониал?

Нет, конечно — разве такое возможно? После нескольких секунд культурного шока (культурного — это который без использования матюков) придворные склонились в ответном поклоне, и даже царь царей склонил голову приложив ладонь к сердцу. На его пухлых чувственных губах в этот момент промелькнуло что-то улыбкоподобное.

— Привет тебе, Повелитель Мира, Богоподобный и Прославленнейший, Защитник Веры, Владыка Семи Концов Света, Солнцеподобный, Несравненный Воин, Муж Тысячи Жен, Отец Народов, Благородный и Справедливый Судия. — обратился я к Урунгалю кратким коронным приветствием.

— Властитель Вселенной тебя приве... — Урунгаль, легким движением пальцев заткнул своего "Караима" на полуслове.

— Я приветствую государя-инока Лисапета, царя Ашшории и истинного друга Парсуды в моей убогой лачуге. — царь царей обратился ко мне лично, что означало ну просто неземное с его стороны благоволение.

Речь его была несколько манерна, движения изящны и выверены, поза расслаблена, но вот глаза, полуприкрытые веками, взгляд, вот что выдавало его с головой. Матерый хищник, волк в гламурной шкуре, вот кто сидел сейчас передо мной. Я был прав в своих предположениях — сатрапов Парсуды впереди ожидает несколько пренеприятнейших лет.

— Мне докладывали, что ты не любишь пустой болтовни и предпочитаешь говорить прямо, так ли это?

Это он от души, или завуалировано назвал меня невоспитанным хамом?

— Тебе не солгали, Великий. — ответил я. — Мне осталось не так много времени под Солнцем, чтобы я тратил его на пустые расшаркивания.

По губам царя вновь скользнула тень улыбки.

— Тогда и я не стану ходить вокруг да около. — сказал он. — Ты показал себя истинным другом Парсуды и оказал Престолу неоценимую помощь. Верно, что-то хочешь за это?

Придворные, всем скопом, были настолько шокированы таким попранием традиций делового словооборота, что даже не смогли этого скрыть.

— Твоя правда, хочу. — я хмыкнул. — Страна тут у меня завалялась бесхозная, Скарпия называется. Вот, думал, может ты заберешь?

После моих слов в шатре повисла такая гробовая тишина, что я отчетливо услышал зуд летающего где-то тут комара. Даже Урунгаль замер, словно громом пораженный.

— Ты хочешь сказать, что в качестве награды за помощь, желаешь отдать потерянную моими предками провинцию? — недоверчиво спросил, наконец, царь царей.

— Если кто-нибудь украдет храмовое или дворцовое имущество, то его должно предать смерти; смерти должен быть предан и тот, кто примет из его рук украденное, не так ли? — блеснул я знанием законов Лугальзагеси. — А вообще, не поговорить ли нам, о Великий, без лишних ушей?

Властитель Парсуды вновь помолчал, затем решительно кивнул и поднялся с трона.

— Повелитель, благоразумно ли это? — вскинулся некий мужчина в доспехе, чья церемониальная, а не боевая принадлежность буквально кидалась в глаза (ну и доспех тоже был явно не для боя). — Мы ведь не можем знать помыслов царя Лисапета.

— Да в уме ли ты, почтенный? — укорил его я. — Уже стариков пугаешься. Будь я хоть сотню раз злодеем, Владыка мне при первой попытке взбрыкнуть голову отвернет.

Урунгаль усмехнулся и сделал жест, который однозначно переводился как "валите все отсюда".

— Следуй за мной. — обратился он ко мне.

Ну что же, более личное помещение его шатра оказалось куда как менее пафосным, даже не лишено некоторого уюта.

— Присаживайся. — царь царей указал на стульчик. — Выпьешь чего-нибудь?

— Спасибо, воздержусь. — я тяжело опустился на предложенное место а Урунгаль сел напротив.

— Так чего ты хочешь, Лисапет? — спросил он. — Отдать Скарпию мне? Зачем?

— А на что она мне? — ответил вопросом на вопрос я. — Сухопутного сообщения с Ашшорией у нее нет, да и даже выпроси я кусок бантальского побережья у тебя для таких целей, его в любой миг можно прервать. Значит нужен флот, причем офигенно большой, чтобы и сноситься между двумя частями государства, и скарпийское побережье прикрывать. Ну зачем мне такое счастье? У Ашшории все деньги в колонизацию Большой Степи вложены, на морские игрушки уже не хватит. К тому же я уже вывез из Скарпии все для меня ценное.

— Ну, хотя бы честно. — задумчиво ответил Урунгаль. — А мне эта земля, такая ограбленная, для чего?

— Так в Парсуде-то работорговля не запрещена, а народу в Скарпии более чем достаточно. Обрабатывать же землю никто не мешает посадить... Да кого захочешь. Ну и престиж, конечно. Статус собирателя земель и все такое.

— Ладно. — он подался вперед и вперился в меня своим волчьим взглядом. — И что ты хочешь взамен?

— Немного. Три вещи. — я пожал плечами. — Первое, это Северное Прикарунье. Ахимак-дженаб, поди, не обеднеет.

Урунгаль хищно усмехнулся.

— К тому же я прошу эту землю не для себя, а для своего полководца, взявшего на копье Скарпию и командовавшего сегодня ашшорской армией, князю Латмуру.

Царь царей прищурился.

— Это не его ли сын женат на твоей внучатой племяннице? — спросил он.

— Так и есть. — нет смысла отрицать общеизвестное. — И я многим обязан лично ему, так что совсем не прочь видеть этого человека в числе Владетельных.

Повелитель Парсуды ненадолго задумался.

— Это приемлемо. — наконец произнес он. — Второе?

— Гм, даже не знаю как начать... Насколько знаю, именно ты утверждаешь первосвященника в своем государстве, и место год уже как пусто?

— Формально — да. — вздохнул он. — Фактически же в выборы Престол почти никогда не вмешивается. Ссориться со жрецами и влезать в их грызню, это чревато. А что, хочешь предложить интересного претендента?

— Ашшорский Конклав направлял тебе челобитную о назначении на это место нашего Примаса.

— Знаю. Это старинная традиция — на почти каждые выборы традиционно присылают, а престол традиционно же это прошение отклоняет, ибо не из подданных.

— Если бы ты нарушил эту традицию, то парсудсккому жречеству надолго бы стало не до вмешательства в дела государства. — заметил я. — Йожадату — энергичный и фанатичный борец с ересями.

— Ха, это интересно! — Урунгаль даже хлопнул себя ладонями по ляжкам. — Обещать не стану, подумать надо. Что третье?

— Да, тут такое дело... У тебя дочка в брачный возраст входит, а у меня внук и соправитель как раз не женат...

* * *

Царь царей согласился со всеми тремя пунктами, так что уже очень скоро Ржавый сменил статус и стал Владетельным князем Карунини. Не всех такое устроило в нашем царстве-государстве, но учитывая статус дарителя и общий авторитет одаряемого, открытое недовольство высказал один только Моцк Гелавани.