Зловредный старец

У заков бывают очень хорошо вооруженные воины, но их меньшинство, как и совсем уж бездоспешных, правда, но и число, и умение, тут оказались на нашей стороне. Оборонявшихся загнали в табор, немногих уцелевших бойцов заставили смотреть на то, как их женщин и детей сажают на колья из частей их же телег, а затем так же посадили на колья и заживо освежевали.

Лишь плененного сына буюрюка Тумил оставил в живых и отправил по степи куда глаза глядят, рассказать всем о мести ашшорцев.

— Плохая война. — снова цокнул языком Эсли. — Если не выкупит жизни женщин из других родов, что были там, быть большой кровной мести.

Забегая вперед могу сказать — выкупил. Причем по дешевке.

Ну, это ведь была ответная акция, и закские племенные вожди, с точки зрения своего менталитета, ничуть не сомневались в случайности, а не в преднамеренности гибели их, вышедших в тот клан женами, женщин. Южане оседлые, откуда нам в таких тонкостях разбираться, да еще и сгоряча? Так они рассудили и приняли виру за жизни казненных.

Феминисток на них нет, слава Солнцу.

Впрочем, если не считать этой, по меркам государства, малости, иных неприятностей по дороге в Шехамалал не произошло. Меня, предусмотрительно загрузившегося в карету, даже радикулит не донимал. Погода опять же радовала — почти так же сильно, как темпы строительства дорог от Аарты на север.

Князь Софенине, за то недолгое время, что занимал должность министра капитального строительства, умудрился проложить каменную дорогу не только от Софены до Великой Поо, тем изрядно расширив торговый оборот своей вотчины — такой кунштюк я ему лично и благословлял при вступлении Арцуда в должность, — но и замостить тракт от столицы до самой Дамурианы. Проявил он при этом изрядную смекалку: не только припахал к работам солдат гарнизонов, расположенных вдоль тракта, в чем ему поспособствовали князья Коваргини и Самватини, имеющие некоторые преференции в заселении Большой Степи, а оттого в сих работах кровно заинтересованные; не только заменил некоторую часть налогов для местных селян на дорожные работы (как он это согласовал с казначеем — один Око знает) — нет, он еще и применил креативный подход. А если говорить конкретно — начал строительство и от Аарты, и из Дамурианы одновременно, добывая материал в каменоломнях Горной Зории, так что чем дальше от столицы, вокруг которой путных каменоломен считай что и не было, тем качественнее было покрытие и уже на подступах к Лефте брусчатка под копытами коней царского поезда полностью сменилась гранитными плитами.

Разумеется, тракт не вышел идеальным, он все еще достраивался и расширялся, но прогресс был очевиден, так что пришлось властителю Софены даже орден выписать. Пока еще самой низшей степени — ну так и труд еще далек от завершения.

Стоит ли упоминать, что Валисса настаивала на том, что с наградой стоит повременить, дабы потом вручить ее князю лично? Я, однако, призвал на помощь князя Хатикани на пару с моим церемониймейстером и с их помощью доказал царевне, что награда не столь уж велика, собственноручно царем написанные слова восхищения трудами ничуть не менее ценны, чем придворная церемония, а Арцуду, который аккурат в этот момент организовывал промышленную добычу камня в Лиделле — он планировал в нем провернуть тот же трюк, что и в Горной Зории, — незамедлительное признание короной его несомненных заслуг придаст сил, бодрости и энергии.

— Хорошо, возможно вы и правы. — нехотя уступила Шехамская Гадюка. — Однако, полагаю, личность гонца, который доставит награду с письмом вашего величества, вовсе не последнее дело.

— Вы имеете в виду кого-то конкретно, дорогая невестка? — полюбопытствовал я.

— Да. — ответила она.

На лице у царевны было явственно написано, как ее достала моя скудоумность в вопросах политеса и оказания должных почестей влиятельным людям, как трудов ей стоит постоянно нивелировать мое запанибратско-быдляцкое отношение к представителям высшей аристократии Ашшории.

Что тут сказать? Виновен. Я в прошлой жизни ко дворам августейших персон представлен не был, Лисапет тоже большую часть жизни провел в самых простых условиях, так что наверняка, как минимум часть ашшорской знати, мои манеры коробили, и Валисса действительно не только добровольно взяла на себя роль громоотвода, но и успешно ее играла, сглаживая острые углы.

— И кто же это?

— Вы, государь, — полагаю она очень хотела сказать "идиот", или какой другой этому слову синоним, но, будучи не в кругу семьи, а в обществе посторонних, сдержалась, — разумеется не можете делать крюк до самого Лиделла...

Шедад Хатикани всем своим видом выразил поддержку этому ее тезису — неожиданная смена маршрута Великого Царского Поезда запросто могла вогнать бедолагу в гроб.

— ...но вам ничто не препятствует поручить это дело кому-то из членов семьи. — невестка чуть покривилась. — Нвард с несколькими Блистательными вполне успеет обернуться в Лиделл и встретить нас у Западного Пути, в том же, например, Монеткине.

Святая женщина — так о реноме царской семьи радеет, что собственного зятя готова послать куда подальше!

— Тинатин этому не обрадуется. — заметил я.

— Перетерпит. — отмахнулась ее мать. — Им с мужем все равно уже любезничать нельзя, дабы не повредить плод.

Вот ничего себе! Тинка на сносях? А я тогда почему ничего не знаю?!

Мнда, Лисапет, вот она, настоящая старость, как приходит — скоро прадедом станешь...

* * *

Бывшая столица дохлого князя Боноки размерами Аарте ничуть не уступала, да еще и расположилась в столь живописном месте, что у человека, впервые увидевшего с перевала белокаменные стены Шехамалала, поневоле дух захватывало от восторга.

Центральный город Шехамы расположился у самого западного входа в долину (ну или у выхода — тут с какой стороны посмотреть), там, где она сужалась подобно бутылочному горлышку, и представал глазам путника, достигшего седловины, во всем великолепии.

Верхний, и изрядная часть Старого города расположились на плоской вершине огромного, крутобокого холма — скорее даже шихана, — по пологой, северо-восточной стороне которого Шехамалал спускался вниз, в долину, постепенно меняя известняковые блоки охраняющих богатые кварталы стен на укрепления из золотистого песчаника и обожженного разноцветного кирпича, стерегущие покой жителей Нового и Нижнего городов соответственно.

Что ж, сидя на транзите из Ашшории в Инитар и обратно, да собирая с потока караванов пошлину, можно и забогатеть. Вон, даже дворец весь мрамором облицован, моему не чета. Пусть и поменьше немного, чем Ежиное Гнездо.

Каген, опять же, на восстановление города после штурма не поскупился — понимал, что это теперь, фактически, фасад нашего царства, его парадная, что всех прибывающих извне он должен внушать своим достатком и красотой, а не наводить уныние призраками былого величия.

Долго любоваться пейзажем мне было неуместно — царь все же, не ротозей-побродяжник, слаще морковки ничего не пробовавший, — потому я тронул Репку (торжественный въезд, однако, надо соответствовать) и мы начали спуск с перевала. Валисса рядом ехала молча, глаза ее подозрительно блестели, а вот Асир с Утмиром оживленно оглядывались по сторонам: то стремительно раздающиеся в сторону скалы рассматривали, то, привстав на стременах пытались углядеть сколь далеко тянутся окружающие город тучные поля и плодовые рощи...

— Богатый край, добрый. — Эсли за моей спиной, как он это часто делал, цокнул языком. — Давно никто не грабил.

Невестка чуть заметно вздрогнула, потемнела лицом, но промолчала.

Обогнув город с севера мы подъехали к городским воротам, у которых нас уже поджидал наместник со свитой. С обеих сторон запели рога, ударили по мембранам притороченных к седлам дхолов бамбуковые палочки, взвыли фанфары, затянули протяжно-плачущую песнь флейты, создавая все вместе невообразимую какофонию, подчиненную при том некой непонятной мне музыкальной логике, рождая мелодию одновременно и странную, и отталкивающую, и невообразимым образом притягательную.

Выше взметнулись знамена, и наместник, в сопровождении отстающей всего на пол лошадиных корпуса спутницы выехал на несколько шагов вперед, остановившись прямо передо мной. Музыка стихла, резко, мгновенно, словно ее и не было никогда.

— Благословении Троих вам, государь. — произнес он, склонившись в поклоне, затем, так же отвешивая поклоны, поприветствовал и царское семейство. — Царевна-княгиня.

Поклон.

— Царевич Асир. Царевич Утмир. — поклон, поклон. — Я князь Петрос из Белых Бурундуков, местоблюститель княжеского престола Шехамы.

Он левой рукой указал на свою спутницу.

— А это супруга моя, Гите.

Офигенная супружеская пара — столб и пепельница! Он — длинный, болезненно худой, с жидкими усами и бороденкой, седыми уже более чем наполовину, и унылой вытянутой физиономией. Она — сбитая кругленькая бабешка, невысокая — низенькая даже, — с румяными щечками и озорными глазами... Ну натуральная самка Карлсона.

Знал я, что противоположности притягиваются, но чтоб настолько...

— Мы счастливы приветствовать вас в Шехамалале. И поданные ваши тоже.

Действительно, на стенах города, между листообразных зубцов, наблюдалась толчея из зевак, что тут и там размахивали высунутыми из бойниц ашшорскими флагами, и лишь у ворот ничего подобного не было заметно — только внимательно приглядывающие за толпой фанатов (ну, я на это надеюсь) государя-инока солдаты гарнизона.

А князь, похоже, службу знает, не только по финансовой части силен.

Валиссе он, в качестве управителя домена, достался еще от Кагена — с учетом ее и моего покойного братца отношений, невестка, едва я восстановил Шехамскую Гадюку в фактических правах правительницы, от князя Белых Бурундуков вознамерилась избавиться. Выставлять себя истеричкой и самодуркой, впрочем, ей было некомильфо, поэтому она затребовала полный финансовый отчет о состоянии Шехамы, внимательно его изучила, заказала себе с дочерью по новому парадному платью и выгонять наместника на мороз отчего-то передумала.

Был же у Кагена талант людей подбирать, коли даже Валисса о всех обидах забыла, едва с гроссбухом ознакомилась.

Хотя, скорее, просто решила отыграться на ком-то другом, не столь полезном. Знаю я ее... к сожалению.

* * *

После бани — настоящей, с паром, а не того безобразия, что у меня во дворце, — я, вымытый и благодушный, вызвал к себе Нварда. Он, после миссии к Шедаду, поспел догнать царский поезд лишь у въезда на Западный Путь, так что поговорить толком не вышло. Следовало теперь, покуда выдался более или менее свободный вечерок, выслушать его мнение о степени довольства князя Хатикани наградой, да и о прочих подробностях разузнать.

— Ваше величество. — молодой человек поклонился, стоя на пороге.

— А, заходи-заходи, зятек, присаживайся. — я указал ему на кресло. — Благополучно ли съездил с моим поручением?

— Без происшествий, ваше величество. — ответил Тинкин муж, опускаясь на предложенное место.

— Это хорошо, что без. А интересного расскажешь чего?

Нвард, хоть и молод, но весьма неглуп, к тому же, как это пристало кадровому военному, довольно наблюдателен. Разумеется, он получил от меня перед отъездом дополнительные инструкции.

— Князь Арцуд, как и следовало ожидать, находился в Лид-Лагиппе, во дворце Агаси Лиделли. — начал доклад юноша. — Сам владетель в это время прибывал на границе, сопровождал очередной караван переселенцев.

— Лично? Молодец какой.

— Насколько я понял из обмолвок князя Шедада, проводил разведку местности для будущего тракта из Лиделла в Большую степь.

Ну это правильно. В конце-то концов, именно его дружинникам колонистов собирать, а потом сопровождать, дорога с такой точки зрения должна быть удобной именно для этого.

— Министра я застал в разгар совещания с начальниками работ. Князь Софенине не стал удалять их, когда я вручал ему ваше послание, государь, но ознакомившись попросил меня зачитать его всем присутствующим вслух, что я и исполнил. Затем он немедленно надел награду. — Нвард чуть улыбнулся. — Мне показалось, князь был весьма польщен этим знаком, и обрадован, что удалось объявить царскую благодарность публично, пусть и в узком кругу.

— Ну, зная его, можно не сомневаться, что вечером того же дня об этом болтали уже во всех кабаках Лид-Лагиппы. — хмыкнул я. — Стало быть, считаешь, что пока верность князя не под угрозой?

— Ему есть что терять от смены власти. — ответил мой гвардейский свойственник. — Насколько я понял по пути в Лиделл, князь Арцуд каким-то образом убедил всех, что имеет от вас чрезвычайные полномочия — хотя напрямую такого, разумеется, не заявлял, — и понудил местечковых князей выгонять своих кормленцев на дополнительные работы по дорожному строительству, и даже в царских землях смог убедить селян, что тракт строится к их же благу, отчего те тоже, добровольно, не менее чем день в неделю трудятся на мощении большака. Это позволяет сэкономить изрядную часть средств, выделяемую казной на найм работников.

— Чего-то подобного я и ожидал... — ах, ничто не ново под Луной, даже если их две.

— Справедливости ради, государь, я должен отметить, что темпы строительства и впрямь впечатляют воображение. Если осень не будет излишне слякотной, а зимой не ляжет снег, путь из Аарты будет завершен до самой Обители Шалимара уже к середине следующего лета. — он чуть улыбнулся. — Будет по чему Тумилу возвращаться.

Жаль, что мелкий пакостник не попадет на коронацию Асира в качестве соправителя — наверняка бы устроил по этому поводу на танцовище очередное шоу.

— Ну что же, разведку ты провел успешно, хвалю. — кивнул я. — Отдыхай теперь. Да, кстати. Жена тебе уже сказала? Ну, о своем...

Успевший подняться сын Ржавого кивнул, и вновь улыбнулся, теперь чуть смущенно.

— Да, повелитель, уже давно.

— Давно? И какой у нее срок, если "давно"?

— Судя по всему, Тинатин понесла едва ли не с первой ночи. — ответил молодой человек.

Так... Это ж выходит... Выходит... А в Шехаме мы пробудем около месяца...

Я, конечно, не Шаптур, но по всему получается, что обратная дорога в столицу внучке покуда заказана — не дай Солнце растрясет. Значит, придется и ейного муженька в полусотню Касца, которая при Асире остается, переводить, под Вакино, значит, прямое начало. Ох, намылит же мне за это Латмур шею... взглядом.

А что на это Валисса скажет, я даже думать не желаю.

— В случае если родится сын... — Нвард чуточку смущенно поглядел на меня. — С позволения вашего величества, она хочет назвать его в честь деда.

— В честь деда-то? А что же, не возражаю. — я пожал плечами. — Кагену это бы понравилось.

Парень едва не поперхнулся.

* * *

Ночами уже становилось довольно зябко, но теперь, в час ужина, было еще вполне себе тепло, так что я, Валисса и Утмир расположились на террасе дворца наместника Лесогорья, откуда открывался прелестный вид и на вечерний Мигин-Кагак, и на городские окрестности.