Зловредный старец

— Да я, государь, и против жаб с лягушками не имею ничего. — примас испустил еще один тяжелый вздох. — Тоже живые твари, создания Тата и Небесной Дюжины, когда живут себе на земле, а не валятся с небес.

— Ази Дахака. — кивнул Щума, подтверждая правоту верховного жреца. — Он пролетел над Аартой и другого объяснения тут нет.

— Объяснение-то, положим, есть, и предельно простое. — моя внутренняя поисковая система наконец-то обнаружила искомый файл, так что появилась неслабая такая надежда дропнуть панику в умах подчиненных, покуда они мне весь праздничек не зафейлили. — Даже два.

Ну не скажу, что в глазах собеседников появилась надежда, но на интерес это точно потянет.

— И первое из них — то что легенду-то вы знаете не целиком, да и не совсем верно. Не из плеч у него змеи растут, а из лопаток. Что ж вы меня путаете-то, голубчики, я же из вашего описания эту чуду-юду не сразу и узнал. Ну а ко всему прочему, этого самого Ази Дахака славный витязь Станислов Сварог давно обезглавил!

— Откуда вы знаете, государь?! — напряженно вопросил примас, и даже подался чуть вперед, словно требуя (каков наглец!) у меня ответа.

— Да нешто я упомню теперь, как та книга называлась? Давно уже я ее прочел, в Обители Святого Солнца, там-то, знаешь верно, обширнейшая библиотека. — ответил я ласковым и смиренным тоном. — Ты отцу Тхритраве бы отписал, пусть поручит брату Шантарамке сие сказание отыскать.

Ага, отпиши давай — а он, с учетом вашей взаимной любви и приязни, тебе бороду отпишет, паникер патлатый.

— Что же касается нынешней рыбы, и иных живых существ, что с небес падают, так и тут никакого секрета давно не имеется — ведомо, как боги такое устраивают. — продолжил я. — Ну или друджи, если на добрых людей валится всякая несъедобная ядовитая дрянь. Метода у них в этом одна.

— Какая же, повелитель? — не удержался от вопроса Золотой Язык.

— Смерч. — пожал плечами я. — Верно или видывали вы, или хотя бы слыхали про эти злокозненные ветрянные столбы.

— Действительно, в Большой Степи, да и у нас, в Оозе они порой случаются. — задумчиво отозвался Щума. — Ходят там эти пылевые столбы, и по полста локтей порой в высоту, бывает и мелкие камушки поднимают... Но косяки рыбы, да еще и в облака?!

— Согласен, такое происходит достаточно редко. — я не стал спорить. — Ну так и боги вовсе не каждый день решают пролить на смертных свою благодать.

— Боги ли?.. — покачал головой Йожадату.

— Ну разумеется боги, кто ж еще. Разве может зло послать людям добрую пищу? Нет! Злые силы сынам Гайомарта только пакостить могут. — по-моему, это вполне логичный вывод к которому первосвященник должен был придти сам, а не разводить мне тут панику пополам с истерикой. — Вот когда люди грешат, не почитают Троицу, богов, Церковь и власть, разрушают Мировую Гармонию, вот тогда зло набирается сил и обрушает на грешников жаб , змей и прочих гадов. Силенок-то у друджей всяко меньше чем у Небесной Дюжины и истинно мощный смерч создать им не по силам. Да и богам, сказать по чести, рыбу для дара пришлось ловить на мелководье или у поверхности моря, когда молодая пеламида, а живет она до времени стаями, напала на косяк кефали.

— И все же, повелитель, хоть я и не сомневаюсь в том, что читали вы утраченное сказание, — Йожадату произнес это с таким видом, что в искренность его верилось мягко говоря, не особо, — разговоры о Ази Дахака пойдут, и это наверняка вызовет волнения.

— Так вот чтоб не вызвало, знаешь чего? Кусок рыбы Нварда и Тинатин я лично съем. Ну и поскольку помирать я от этого не собираюсь, даже и заболеть, слухи мы тем и пресечем.

Кажется, убедить глав философов и священников мне удалось — да, некоторое сомнение на их лицах еще оставалось, но такое, я бы сказал — продуктивное. На тему как все услышанное до окружающих донести.

А вот мне после всех их сказочек про злого демона, если честно, даже как-то слегка стремновато было, пеламиду питонить. Я человек, может, и не примитивный — в смысле не верю в приметы и прочие там знамения, — но все же как-то энтузиазма не испытываю, прямо надо сказать. А с другой стороны, говорят же, что двум смертям не бывать...

Хм, это создатели пословицы просто со мной не знакомы.

Едва Щума и Йожадату покинули кабинет, как с легким скрипом отворилась дверь в коридор, ведущий в мои покои, и в комнату, на ходу убирая в ножны кинжалы, проникли Тумил и Эсли.

— Вот ну ни хрена ж себе! — прокомментировал я их появление. — И где у нас случилось?

Нет, вообще-то у царского стремянного, конечно, доступ в царские же комнаты, беспрепятственный (мало ли зачем правитель своего порученца может послать), но это уже какая-то наглость, которая у Тумила, похоже, не второе счастье, а первое и единственное.

— Э, царь! — гортанно отозвался Эсли. — Не могли же мы тебя с этими двумя наедине оставить.

Он цокнул языком и отрицательно помотал головой.

— Никак не могли. Подозрительные очень.

— Сам, величество, подумай. — добавил Тумил. — Примас — тот еще фанатик, а ты поперед него дал указ как в храмах небесную рыбу трактовать. Что мы должны были решить, когда он и Щума упросили тебя принять их приватно?

— Зная тебя, что будет обсуждаться нечто предельно любопытное, как раз для твоих ушей. — хмыкнул я.

— Это тоже, конечно. — не стал отпираться парень. — Но ведь просто подслушивать я мог и в одиночестве.

Да уж, молодежь за меня переживает, проявляет заботу, а я накинулся на них как собака. Вот уж, воистину, мудрость приходит с годами, но пользоваться ей мешает старческий маразм.

— А, кстати, витязь Сварог действительно сразил Ази Дахака? — добавил мой стремянной с неподдельным интересом.

— Понятия не имею — лично не присутствовал. А ты что, тоже эту легенду про друджа читал?

— Нет, но хочу завтра попросить у Бахмета. — ответил парень, и в задумчивости добавил: — Может тогда стоит рыбу подменить? Мало ли что.

— Ерунда это. — отозвался Эсли. — Видел я в прошлом году как смерч по камышам прошел, царь говорит правду: с мелководья в тот раз всех мальков повытягивало, да еще пескарика небольшого. Я его тогда съел, но, как видишь, все еще живой.

— Ты и после змеи не помрешь. — отмахнулся от младшего коллеги Тумил.

— Конечно. — с достоинством ответил юный степняк. — Змея это мясо, и довольно вкусное. Много раз ел.

Да уж, жаль мне Шехамскую Гадюку скормить некому, потому как, нутром чую, сейчас эта ум, честь и сиськи нашей эпохи будет выносить мой мозг по поводу задержки свадебного пира. А с другой стороны, можно попробовать сегодня ее напоить, и завтра лечить радикулит лекарственным средством змеиный перегар...

* * *

Попрощались с Тумилом без пафоса, по-домашнему: парень обнялся на прощание с друзьями, я благословил его знаком Троих на добрый путь, после чего будущий настоятель Обители Шалимара вскочил в седло и, не оглядываясь, рысью покинул Ежиное Гнездо.

Лучи восходящего солнца резко очертили силуэт в арке, отразились от металла сбруи и нашитого на шервани значка (как я его назвал про себя) "За эпичные молитвы", полученного Тумилом не далее чем вчера, и юноша скрылся в лабиринте городских улиц.

Что ж, я буду скучать по мелкому засранцу, но ему действительно пора на практике начать обучение командному администрированию и получать реальные церковные должности, если он намерен стать примасом во цвете лет, а не будучи старой развалиной.

Может, конечно, и до самой смерти не стать, но это уж в его руках — я ведь стар и долго не смогу способствовать его карьере. Не факт, что и до возвращения парня из степи доживу: год на Мангала долог...

— Надеюсь, боги будут благоприятствовать мальчику. — Люкава неслышно вырос рядом со мной.

— Пусть только попробуют не благоприятствовать. — Утмир шмыгнул носом. — Тумила сам отец Тхритрава благословил.

Таки да, благословил, при неслабом стечении народа.

Вчерашний день начинался вполне себе буднично — после недавней свадьбы Нварда и Тинатин состояние "больше никогда в жизни не буду пить на этой неделе" у всех уже прошло, власть, в моем лице, вернулась к нормальному графику работы, церковная пропаганда, активно поддержанная философами в банях и лекториях, разъяснила инцидент с рыбным дождем в нужном ключе, особо подчеркнув то, какие на Аарту снизошли благодать с благовеликолепием, а князь Хурам с Большой Горы торжественно ввел в эксплуатацию акведук в Кагеновом посаде. Жизнь начала успокаиваться и входить в наезженную колею — ничто не предвещало Тхритраву.

И вот, едва я только закончил обед и в самом благодушном настроении отправился к себе в покои, имея твердое намерение подремать часок в кресле, с котом на коленях и книгой на физиономии, как меня, на самом входе в апартаменты, перехватил Лесвик из Старой Башни.

— Государь, у меня для вас срочная весть. — молодой человек поклонился, но даже не подумал посторониться и освободить перегороженный им коридор.

Благодушное настроение, вызванное сытной трапезой и приятной застольной беседой с меня тут же моментально и слетело — когда глава столичных неявных является во дворец, и не к своему непосредственному начальству, а лично к царю, это пахнет чем угодно, но только не майскими розами.

Дав знак стражникам эскорта оставаться на месте, я подошел к Тумилову брату.

— Что? — негромко, но интонацией постаравшись вложить в это короткое слово все возможные в текущей ситуации смыслы, спросил я.

— Нет, не беда. — столь же тихо ответил Лесвик. — Но новость... нежданная. Из порта прибыл вестник — сообщил что по Великой Поо только что спустился караван ааков, и на одном из них прибыл настоятель Обители Святого Солнца с несколькими сопровождающими.

— Удивительное рядом. Чего бы это он из монастыря, через всю страну, перся?

— Его спутники во время путешествия с попутчиками на эту тему не распространялись — либо скрытничают, либо о цели путешествия не знают. — ответил сын князя Камила. — Известно лишь, что после выгрузки вещей и кареты они планируют ехать в Верхний город и остановиться на постоялом дворе при Пантеоне.

Есть там такое заведение, слыхал — специально для постоя высокопоставленных иерархов, не имеющих собственного жилья в столице, содержится. Вывески и непременной таверны на первом этаже там в помине нет, — это и не постоялый двор даже, а скорее небольшой пансион, — а вот охрана, по слухам, хорошая. Вопрос лишь в том, будет она моего бывшего начальника охранять, или стеречь?

— Не солидно это как-то. — я покривился. — Столько лет жил под его пастырской опекой, а теперь, когда отец-настоятель прибыл в Аарту, он будет вынужден ютиться незнамо где? Да это же мне прямой позор! Скачи, голубчик, в порт и передай магупату Тхритраве мое приглашение поселиться в Ежином Гнезде на все время его пребывания в столице.

Ну а что? Не может что ли царь, которого (по докладам неявной стражи) едва ли не в глаза обвиняют в святости, по своему монастырскому настоятелю соскучиться? Имею же я право с ним повидаться, пообщаться по стариковски, перемыть косточки общим знакомым? А заодно, в приватной беседе, попробовать вызнать у старого лиса истинную причину его появления в столице. В то, что Тхритрава просто по мне люто заскучал и решил предпринять вояж с целью просто повидаться я как-то не особо верю.

— Мне представиться ему своим истинным званием? — уточнил Лесвик.

— Да, пожалуй. Так будет и чиновное титулование настоятеля уважено, и никаких попыток, ни с чьей стороны, отклонить это приглашение не последует.

Командир столичных неявных отвесил короткий поклон и поспешил выполнять распоряжение, а я вошел, наконец, к себе.

— Румиль, дуй-ка давай, сыщи мне князя Папака. — приказал я царскому котохранителю, переступая порог. — Скажи, у нас сегодня гость будет дорогой, разместить надо.

Князь Мышкин приказ не одобрил, но бунт поднимать не стал и подошел погладиться. Впрочем, счастье его было недолгим: буквально минут через пять в комнату влетели запыхавшиеся кастелян-распорядитель, верховный церемониймейстер и министр царского двора, так что коту пришлось покинуть мои руки и с обиженным видом отправиться на обход своих владений.

— Я, князья, очень рад, разумеется, что вы так внимательно относитесь к своим обязанностям, бдите я все тому подобное, но разве я говорил, что намерен устроить нечто торжественное?

— Ваше величество упомянули, что прибыл дорогой гость. — ничуть не смутился Папак из Артавы. — А раз так, то кроме его и его свиты размещения может быть потребен и некий особый церемониал, а то и торжество, что не в моей компетенции. К тому же когда Румиль меня отыскал, мы как раз все трое беседовали, и раз уж так сложилось, поспешили явиться к вам вместе.

— Вот с торжествами давайте повременим, а то на меня Триур Эшпани наругается. Я ему уже обещал по возможности казну поберечь. — князья преданно ели мое величество глазами и делали вид что от образцов царской риторики совершенно не охреневают. — Настоятель Обители Святого Солнца в Аарту прибыл, я пригласил его пожить в Ежином Гнезде.

— И как скоро он прибудет, повелитель? — уточнил кастелян.

— Думаю,что где-то через час. Вряд ли он от причалов до дворца будет дольше добираться.

Шедад и Караим переглянулись.

— Боги, боги, я же ничего не успею... — пробормотал князь Золотых Колпаков.

— Не понял. Что ты успевать собрался? Я пригласил его частным порядком, как старого товарища, а не как священника высокого ранга.

— Это мы уразумели, государь. — пояснил министр царского двора. — И, однако, потребно организовать встречу соответствующую его положению, иначе будет урон и чести отца Тхритравы, и царскому гостеприимству.

— Как-то не припоминаю, чтобы нас с тобой в том же Тампуранке встречал парад с оркестром. — я хмыкнул. — Выйду, поприветствую в дверях дорогого гостя, на ужин позову поболтать по стариковски, всего-то и делов.

У Караима из Золотых Колпаков сделалось такое лицо, словно он сейчас схватится за голову и начнет рвать на себе волосы.

— Повелитель, такое никак не можно! — едва не возопил он. — Князь Хурам, будучи наместником Запоолья, встречал Владетельных, следовательно соблюдал порядок гостеприимства равных! Вы же, государь, превыше любого из своих подданных!..

— Сутану надену. — перебил я церемониймейстера.

Тхритрава — старый засранец, и как отреагирует на то, что придется тащиться в тронный зал и выказывать самые верноподданнические чувства тому, кого долгое время в хвост и в гриву гонял... Пророком не надо быть дабы понять, что весьма неважнецки. Он и получив приглашение во дворец наверняка уверился, что освоившийся на царском месте брат Прашнартра зовет его, чтоб теперь поглумиться и посамоутверждаться. Потом можно будет вокруг него хоть ужом виться, а первое впечатление никуда не денется.

— А вот это можно. — моментально среагировал Шедад Хатикани.