Острова. Шаанджита

— Мы подождем их возле Излучинки. Не придут до вечера, уходим без них, — ровным тоном отозвалась Хелен и, ткнув пятками лошадь в бока, выдвинулась вперед, к Дереку.

Вдвоем они возглавили отряд, следом ехали мы с Гизом, а Грег был замыкающим с лошадкой Ника в поводу. Отойдя подальше от ворот, пустили коней небыстрым галопом, но и его было достаточно, чтобы вновь ощутить напряжение во всем теле. Прошло оно на удивление быстро, сменившись обычной усталостью.

Ехали, меняя галоп на рысь и обратно. Дороги и тут оказались хорошими. Тогда, впервые добираясь до Валора, я следовала параллельно основному тракту, минуя крупные деревни и города. А сейчас мы двигались, почти не скрываясь, и это поначалу казалось странным, но на развилке, свернув с дороги, ведущей на Витуум, мы отправились в сторону Альтаихо уже осторожнее.

Я недолго наслаждалась лунным светом и россыпью звезд, свежим ветром в лицо. От лугов, остывших за вечер, тянуло холодом, почти сразу я озябла и, придерживая поводья одной рукой, второй попыталась свести плащ на груди. Заметив мои мучения, Дерек придержал коня и, поравнявшись, протянул неизменную флягу. Настойка, крепкая и горькая, обожгла рот и огненной волной прошлась по пищеводу, отдавая теплом в уши. Согреться после глотка стало легче. В какой-то момент я даже задремала и проснулась, когда лицо коснулось жестких волосков гривы.

Лишь когда небо на востоке основательно посветлело, и густая темнота стала серой и зыбкой, Хелен с Гизом, разглядев очередной ориентир, объявили привал. Спускаясь с лошади, я едва не упала — до того затекли мышцы в неудобной позе. Поморщилась, припоминая, что в прошлую поездку подобного не было.

— Сдаешь, старушка, скоро вообще разваливаться начнешь, — пробурчала себе под нос.

Как человек, в походы особо не ходивший и лагеря разбивать не привыкший, я смотрела на слаженные действия мужчин и женщины и чувствовала себя пятой ногой. Чтобы избавиться от ощущения решила уйти за дровами, но Хелен велела оставаться на месте стоянки. Я стиснула кулаки. Ну да, того и гляди, потеряюсь, это же не город, а я девочка изнеженная, угу.

Чувствуя, что закипаю, я напросилась с Грегом расседлывать лошадей. Дело не сложное, но долгое, особенно если чистить животных на совесть. Почесывая неудобным скребком спины и щуря глаза от пыли, я успокаивалась. Мысли вернулись к Нику и мужчинам, которые остались в городе. Как они там? Живы ли? Грудь стиснула тоска, горечью отдало во рту чувство вины. Замерев, я ткнулась лбом в теплый бок. Не хочу, чтобы кто-то еще из-за меня страдал!

Пальцы стиснули скребок, желудок прыгнул к горлу, а в голове взорвалось красками видение. Это было похоже на случай в доме Марселл-кай-Тейлор и на Лик Острова одновременно. И в то же время — по-другому. Будто кто-то или что-то ворвалось в мое сознание и показало картинку. Я увидела Ника, растрепанного, чумазого, но живого. Покачнулась, цепляясь за гриву, чтобы не упасть. От лошадки, к которой прижалась едва ли не всем телом, исходило тепло и спокойная сила.

Окликнул Грег и я, ровняя дыхание, ответила, что все хорошо, задумалась просто. Не факт, что поверил, но отстал, велел только не возиться слишком долго. Я, вновь погружаясь в неспешный ритм движений, попробовала вспомнить лица Мара и Ивена, увидеть их, но — увы. Не вышло.

"Похоже, тут нужно нечто вроде настройки на человека, — покусывая губу, думала я, — духовная связь. А если..."

Лицо дорогого и любимого, и недавно еще самого родного мне мужчины возникло перед глазами легко. Знакомая тошнота и головокружение, и я увидела его, ЕГО. Ясные, как небо, глаза, губы... о, эти губы, которые хотелось целовать беспрестанно... он казался бодр и весел и улыбался — другой. Это было как немое кино, потертое, старое, разве что цветное, а не черно-белое. Он что-то говорил, а она слушала, открыв рот, хватал воодушевленно за руку, а она смущалась или делала вид, что смущается, а он...

Я замотала головой, жмурясь и отступая назад, страстно желая не видеть и радуясь, что не слышу. От прикосновения к спине вздрогнула и развернулась резко. Ильгизар оглядел меня придирчиво и пару раз встряхнул. Руки его притянули ближе, прижали к груди. Судорожно вздохнув, я ткнулась носом под ключицу и затихла, а он гладил по волосам, спокойно и молча.

Слез не было, была лишь черная тоска под сердцем и горечь утраты. Злость вспыхнула и угасла так же быстро, как и пришла. Осталась усталость. Я ведь сама этого хотела — чтобы ему было хорошо... ему ведь хорошо, правда? Что уж теперь печалиться, что хорошо не со мной. С той, другой, ему будет спокойнее и лучше. Да.

Я всхлипнула и задавила в горле рыдания. Не сейчас. Я подумаю об этом завтра. Да-да, потом.

Когда-нибудь.

— Видно, дороги у нас разные, — прошептала я. Зажмурилась и выдохнула, — прощай. Отпускаю.

Потом уже я думала, что внутренне была готова к подобному, иначе отпустить не вышло бы так легко. Сейчас же ощущала себя маленькой и несчастной.

Гиз если что и расслышал, то вида не подал. Просто держал в объятиях и ждал, пока успокоюсь. Я сморгнула слезинки, которые все же выступили на глазах, и по возможности ровно произнесла:

— Ник жив. Я видела его.

Ильгизар отстранился, смерил меня внимательным взглядом и сказал, что эту новость лучше услышать всем. Я прошла от лошадей к костру, разведенному в выкопанной специально под это дело яме. Над костром что-то аппетитно булькало, неподалеку виднелось "лежбище" — несколько охапок гибких веток, застеленных поверх плащом.

Мужчины новости обрадовались, да и на лице Хелен появилась улыбка, столь редкая для нее. Самому факту видения они не удивились, что наводило на две мысли: подобные способности не такая уж редкость, и эти люди очень верят в меня. И, чую, обе эти мысли были верными. Нельзя же меня считать уникальным случаем.

Саму меня больше удивило то, что про Мара с Ивеном они особо не расспрашивали. Кивнули в ответ на мое неведение и — все. То ли Ник оказался им гораздо дороже, то ли мужчин они из списков уже вычеркнули.

С подобными мрачными мыслями я села ужинать. Вернее, если быть точной, завтракать — в лесу, в котором мы укрылись, было еще темно, но небо значительно посветлело. Начиналось утро, а я без охотки ела пшенную кашу с хлебом и готовилась спать. Все как раньше, в моем мире. Там я тоже была "совой", иной раз выбираясь на улицу посреди ночи и гуляя до рассвета. Там была другая жизнь: без головных болей, тошноты, клеща в шее, странных видений и разговоров на чужом языке. Без людей, внезапно ставших близкими. Пусть и не все они сейчас рядом... и не все верят, что я их... его... люблю.

Каша встала в горле комом, я с трудом проглотила ее, запила молоком из бурдюка. Фыркнула, сердясь на себя. И снова все мысли о том же. Сижу тут, как сопливая девчонка, едва не реву...

— Если хочешь, расскажи, — сказала Хелен, присаживаясь рядом.

— Что?

Я даже вздрогнула. Настолько погрузилась в раздумья, что перестала замечать окружающий мир.

— То, что терзает.

— Так заметно, да?

— Мне — да. Может, еще господину Соллу. Так что, расскажешь?

— Не, — ответила я и для убедительности помотала головой.

Меня "повело" так, что чуть не завалилась на спину. Восстановила равновесие, заговорила тихо:

— Не хочу. А то разревусь сейчас, потом полдня утешать будете. Вам оно надо? Вот и я о том же, что нет. Лучше спать.

Но сон не шел. Я лежала, потихоньку ерзая под плащом, ибо ветки — это вам не кровать, и смотрела на небо с розоватыми облачками. Облачка были кудрявыми, словно бараны Ибрагима, и такими же послушными воле ветра, как те — свистку. Тело, измученное за прошедшие сутки, жаждало отдыха, но разум желал бодрствовать. И я лежала, думая о руках и губах Алекса, о том, как было хорошо тогда, давным-давно, когда мы только открыли страсть друг друга и наслаждались ею. Как все было легко и просто.

Плюнув мысленно на утро воспоминаний, я перевернулась на бок и незаметно для самой себя задремала.

Проснулась, чувствуя себя зверски голодной. Кашку перед сном организм не воспринял всерьез и теперь требовал чего посущественней. Солнце стояло в зените, светя прямо в левый глаз. Я выпростала из-под себя руку и потянулась. От костра пахло чем-то вкусным — когда я голодна, все съедобное вкусно — и слышался тихий разговор.

— Доброе утро, Гиз, доброе утро, Хелен, — промурлыкала я, принимая вертикальное положение и зевая. — И не надо говорить, что уже день. Когда встал — тогда и утро.

Они замолкли ненадолго, потом мужчина, хитро улыбаясь, спросил:

— Есть будешь?

Я улыбнулась в ответ. Знает ведь, поганец, что не откажусь!

Пока я поглощала свою порцию каши и щурилась на солнышко, вернулся Дерек, вопреки обыкновению хмурый. Покачал головой и уселся рядом, принимая от Хелен деревянную миску.

— Что случилось?

Я даже про еду забыла, чувствуя отголоски тревоги спутников.

— Кристин, ты уверена насчет Ника? — вопросила женщина.

— А что с ним?

— В том и дело, что мы не знаем, — ворчливо отозвался Дерек. — В Излучинке он не появлялся, хотя времени с ночи было достаточно.

— А вдруг он не успел из города выбраться? А потом стало сложно...

— Он бы успел. Ты плохо знаешь этого мальчишку.

— Ну да. Но... еще рано же, — покусывая губу, произнесла я, — у него лошади нет, а тут путь не близкий. Надо подождать. Он придет, я знаю.

— Ты что-то видела? — оживилась Хелен.

— Я? Нет. Хотя...

Я в задумчивости похрустела пальцами. Врать не хотелось, но тревога моя нарастала и то, о чем мы говорили, никак не способствовало успокоению.

И тут я действительно "увидела". Сглотнув вставший поперек горла комок, я отставила свою миску и осторожно поднялась. Голова после "вторжения" пришла в норму быстрее, чем в прошлый раз, я даже не сильно шаталась. Помощи не потребовалось, хотя мужчины и приготовились ее оказать, поглядывая на меня с тревогой.

— Седлайте лошадей, — севшим голосом произнесла я. — Ник там, у реки. Он... вроде бы жив.

Собрались быстро. Никогда не видела, чтобы люди действовали столь слаженно. Хотя, что я видела-то! Грега оставили сторожить лагерь, а сами отправились. Я, ведомая чутьем, ломилась прямо через кусты, туда, к дороге, спускающейся с соседней горы. Едва выбралась на открытую местность, пустила лошадку в галоп. За спиной загрохотало — спутники мои отставать не желали.

— Далеко? — только и спросила Хелен.

— Нет. Вон за той горкой. Похоже, скатился с дороги, лежит на камнях над рекой. Там хитрое такое место... да не знаю я, жив ли он!

Я отвернулась и ткнула пятками в бока лошадки, побуждая ту не замедлять ход. На горку влетела, едва разминувшись с двумя верховыми. Они осадили коней, завертелись на месте, оглядываясь на меня. Сердце прыгнуло к горлу — ох, не к добру эта встреча. Я на полном скаку прокричала приветствие и, не останавливаясь, унеслась дальше.

Ветер трепал волосы, которые переплести заново не успела, взглядом я искала место на обочине, которое бы показалось знакомым. Спешилась у одинокого деревца на крутом берегу реки, привязала поводья наскоро к стволу. И тут подоспели они — мои спутники и встреченные по дороге мужчины. Оба в форме Герентской Гвардии, полевом ее варианте: темные штаны с короткими сапогами, желто-зеленый верх, плащи, тяжелые и длинные, совсем не по погоде. Старший придерживал арбалет, не взведенный, но разложенный, а младший нервно тискал рукоять короткого уставного меча.

Я поморщилась: воспоминания, связанные с гвардейцами, хорошими назвать было сложно.

— Что вам нужно, господа? — напрямую спросила я, пытаясь одновременно шарить по склону взглядом в поисках Ника и не выпускать из вида мужчин.

— Нам — ничего, сестра, — отозвался старший. — Мы подумали, что тебе может понадобиться помощь.

Спешиваться он не спешил, косил взглядом на моих товарищей. Я не сразу поняла суть его обращения, лишь после вспомнила, что переодеться так и не удосужилась и по-прежнему красовалась в серой монашеской одежде.

— Благодарю, не стоит. Не хочу вас задерживать. Я здесь по зову долга. Человек в беде.

Я в очередной раз отвергла его помощь, сославшись на друзей, и начала спускаться по осыпающемуся склону, хватаясь руками за редкую траву. Раз чуть не упала, съехала вместе с острыми камушками ниже, оцарапав ладонь. У валунов остановилась, внезапно осознав, что отпускать этих двоих просто так нельзя.

Сердце заколотилось быстрее, когда я увидела меж камней чуть в стороне вихрастую голову Ника и его же плечи, остальное скрывал невысокий куст.

— Сюда! — звонко выкрикнула я. — Господа гвардейцы, вы тоже.

В груди заворочалось чувство неправильности происходящего, когда я увидела, как младший из мужчин, оставив коня и оружие наверху, заскользил вниз ко мне. Старший, не имея причин доверять нам, остался наверху.

Хелен тоже спускалась и успела добраться до мальчишки даже раньше меня. Зависла над ним, пробегаясь быстрыми пальцами по телу, выискивая пульс. Коротко кивнула. Я обернулась на вскрик.

Дальше все казалось сюжетом дурного кино. Мужчина, который решил помочь, летел кубарем вниз, споткнувшись сам или с помощью Дерека, возникшего рядом. Он миновал валуны, у которых я успела остановиться, и падал, падал... Короткие мгновения свободного полета, секунды, растянувшиеся на минуты, я провожала его взглядом, холодея от ужаса, пока он не рухнул спиной на мелководье. Вопль боли отразился от гор на той стороне реки и вернулся гулять эхом по руслу. Наверху загрохотали копыта, раздались новые крики, лязг оружия, но я смотрела вниз и слушала, цепенея и чувствуя, как сжимается все внутри. В голове звенело, давило на уши, а мне хотелось кричать и проклинать судьбу, потому что так нельзя, так — неправильно! Не должен человек с оружием, воин, погибать так! Не должен! Да и вообще...

В реку полетели мелкие камушки. Дерек, встав неподалеку, достал из-за спины арбалет, деловито взвел, наложил стрелу и, прицелившись хорошенько, прервал крик, перешедший в стон, а после стихший совсем.

— ...нехорошо все вышло, — услышала я бормотание с его стороны.

— Нехорошо?!

Я услышала собственный голос и испугалась — столько в нем было злости. Но остановиться уже не могла. Пошла, шатаясь, к мужчине, выкрикивая:

— Нехорошо, да?! Ты человека убил! А он помочь хотел, от души всей, а ты...

Подойдя вплотную, я уставилась в глубоко посаженные серо-зеленые глаза. Он встретил мой взгляд спокойно, произнес с напором:

— Кристин, оставить истерику!

— И что? Пойдем дальше, убивая всех подряд?!

— Мы лишь защищаем тебя, дура.

— Ненавижу, — процедила я, не в силах объяснить, к кому именно сейчас испытываю ненависть — к этому ли человеку или ко всей ситуации.

Я вложила все чувство во взгляд, и Дерек отшатнулся, прикрывая глаза ладонью, застонал и неловко осел на камни. Я же согнулась пополам от приступа тошноты и выплеснула под ближайший куст свой завтрак. Горло стиснуло от непролитых слез, казалось, ушами хлынет кровь. Я завалилась набок, сгребая полные ладони острых камней, стискивая пальцы и скуля, тихонечко и надрывно. Голова болела так, что хотелось умереть, лишь бы не чувствовать это.