— И что ты хочешь узнать от меня?
Панси улыбнулась по-змеиному, и ее глаза слегка засветились золотым светом, что в купе со светом из окна и тенью на лице придали ей довольно жуткий вид.
— Зачем ты украла записку, которую Генни оставила для Гарри?
— Что?! — застыла девушка, стараясь не выдать дрожь. — О чем... ты?
— О-о-о-о, вижу, я угадала, — кивнула Паркинсон. — Генни оставила Гарри записку, но вряд ли многим людям об этом сказала. Сказать она могла только тому, кому доверяла и кого встретила во время поисков брата... И тому единственному человеку, кто имел открытый доступ в его комнату. Гарри ведь, придя туда, не видел никакого взлома, иначе сразу же обратил бы на это внимание, а значит...
— Я... я...
— Это ведь была ты, правда?
Гермиона задрожала уже не в силах сдерживать внутренний страх. То, что она так долго держал в секрете, то, что порой не давало ей спать и нормально жить, та ошибка, которую она допустила... Тот страх, что готов был ей явить боггарт в тот раз. Правду...
— Это была ревность или обида на что-то? — продолжила Панси.
— Нет...
— А может быть, завидовала им и решила разрушить семью?
— Это не так...
— Ну, так расскажи. Ты радовалась, когда они отреклись друг от друга и возненавидели...
— НЕТ! ЭТО НЕ ТАК! — закричала она. — Хватит! Прекрати!
— Говори, — приблизилась к ней слизеринка. — Зачем ты это сделала?
— Я... я... я...
Она пыталась заставить себя говорить, но просто не могла.
Ее разум вернулся в тот самый день, ее сознание снова пережило то самое событие и отказывалось говорить. Это мучало ее все годы, это отравляло ее душу и разрушало сознание при каждом воспоминании. Это...
— Хватит, — неожиданно прозвучало за спиной.
Гермиона замерла и перестала дышать.
— Привет, Гарри, — улыбнулась Панси. — Все слышал?
— Слышал, — вздохнул он, закрывая дверь. — Не нужно было устраивать эту клоунаду.
Девушка дрожала.
— Ты... все знал? — удивилась слизеринка.
— Догадывался, — сказал Эванс, подойдя к ним. — После того как я рассказал тебе о событиях четвертого курса, я и сам начал обдумывать их, а учитывая странное поведение Гермионы, не трудно было догадаться, кто именно сыграл там роль.
Гарри подошел к сжавшейся от страха в комок девушке.
Она не решалась поднять голову и посмотреть ему в глаза. Ей было стыдно и больно в душе. Осознание, что именно она, ее действия разрушили семью, сломали дружбу и близкие чувства, а также обрекли двух ее самых близких друзей на болезненные месяцы отчаяния и депрессии. Гарри, что ходил как мертвый призрак, брошенный всеми и потерявший веру в людей. Генни, что силой натягивала улыбку, но была опустошена внутри.
Они оба страдали, они оба мучались и терпели боль, а та, что все натворила...
— 'Я не заслуживаю жить...'
Она ждала, что он сейчас накричит на нее, ждала удара или оскорблений, которые она заслужила полностью, но секунды текли как часы полной тишины в ожидании расправы.
— Гермиона, — произнес Гарри спокойным голосом. — Посмотри на меня.
Та с трудом подняла голову и посмотрела на него глазами, из которых текли горькие слезы.
— Что случилось в тот день? Расскажи...
Она отвела взгляд не в силах видеть его спокойное и совершенно не сердитое лицо. Не в силах видеть грусть и сострадание.
— Это началось... Отнюдь не в тот день... — начала она. — Давно, еще после второго курса, на каникулах... я тогда гостила в доме Генни, и Сириус...
— Гермиона, нам нужно о кое-чем поговорить, — сказал мистер Блэк.
Он подошел к ней, когда она снова засела в его библиотеке. Пока остальные играли в квиддич, девочка просто не могла удержаться и не залезть в этот огромный кладезь знаний. Она тут же спрятала книжку и попыталась сделать вид, что ничего не случилось, но крестный Генриетты лишь добродушно улыбнулся на это.
— Что-то случилось? — заволновалась она.
— Да, кое-что, — кивнул он. — Ты ведь дружишь с Сохатиком и Гарри, так?
— Ну да.
— Сейчас я расскажу тебе кое-что, о чем никто, даже моя крестница, не должна знать, — серьезным тоном произнес Сириус. — Пообещай, что это останется между нами. Я хочу доверить тебе эту тайну, так как ты всегда заботилась и оберегала Сохатика, а потому имеешь право знать.
— Знать о чем? — девушка напряглась. Ее слегка пугали подобные речи.
— Правду о том, почему Гарри и Сохатик были разделены в детстве и росли порознь, — прямо заявил он. — Правду о том, почему я старался оберегать мою крестницу от правды и ее брата.
— С Гарри что-то не так?
— Боюсь, что да, — покивал, ходя по кабинету. — Волдеморт в тот день, когда погибли Джеймс и Лили... — он сделал паузу, стараясь унять дрожь от этих слов. — Когда он сам развоплотился... Он успел наложить на Гарри проклятье... Проклятье, которое даже директор не смог снять. Судя по всему, оно было наложено случайно, и даже он сам не знает... Но, если Гарри действительно попадет в его фокус внимания, он быстро все выяснит и сможет использовать его. Мне страшно представить, что он тогда будет способен сделать.
Услышав это, Гермиона просто застыла, не веря своим ушам.
Она порой задавалась вопросом о причине, почему их растили в разных семьях, но даже не предполагала такое. Сейчас, думая над этими словами, она замечала, как Гарри иногда держался за свой шрам на лбу, будто тот сильно болел, но никогда не признавался в этом. Теперь вся картина стала более ясной в ее голове.
— Именно поэтому я хочу попросить тебя... — он тяжело вздохнул. — Ты можешь приглядывать за ними?
— Что?!
— Я не прошу многого, просто проследи, чтобы они не слишком пересекались... Это опасно для них обоих. Учитывая, что Сохатик умудрилась втянуть брата даже в приключение с долбанным василиском, ей может показаться хорошей идеей иметь его при себе... Но это НЕ хорошая идея. Совсем.
— Но... почему не объяснить все Генни?
— Ну, ты же знаешь ее, — Сириус как-то грустно усмехнулся. — Эта девочка не умеет сдаваться. Сейчас, может, брат не слишком ее интересует, но, если мы скажем ей, что он в смертельной опасности, это лишь подтолкнет ее к нему. Кто знает, как далеко она зайдет в попытках его спасти? А магия, что связана с подобным, очень, очень темна и совсем не для неподготовленных умов. Я бы и сам не хотел с ней связываться...
— И что будет с Гарри?
— Если не попадется на глаза Воландеморту? Я не знаю. Никто не знает, ибо такого в истории магии еще не было. Возможно, Гарри сумеет выжить. Возможно, умрет даже без него.
Тон Сириуса звучал как-то неискреннее, но она не обращала на это внимания. Не хотела обращать.
— Гермиона, — он посмотрел на нее. — Пожалуйста, защити Сохатика. Она и Гарри не должны быть вместе. До тех пор, пока мы не найдем способ снять проклятье. Потом я сам все ей объясню, но пока...
— Хо... хорошо...
— Он действительно не просил много. Так, раз в месяц спрашивал, все ли в порядке. Видимо, ему самому было неловко просить подругу Генни чуть ли не шпионить за ней... — рассказывала она дрожащим тоном. — Так продолжалось до четвертого курса... Но тогда... что я должна была сделать? Отгонять от Генни чуть ли не единственного человека, кроме меня, что готов был ее поддержать?
Она закусила губу и некоторое время собиралась с силами.
— Сириус сильно волновался. Даже просил меня найти способ если не поссорить вас, то хотя бы чуть-чуть отдалить... Я не знала, что мне делать, я не могла сомневаться в мистере Блэке и согласилась сделать это... — дрожащим голосом произнесла она. — Почти...
— Почти?
Она закусила губу и некоторое время собиралась с силами.
— Я — такая лицемерка, — с трудом заговорила она. — Я не хотела видеть тебя с Генни... Порознь... Но все равно хотела знать, что сделала для вашей безопасности все... что могла...
Гарри удивленно посмотрел на нее.
— Когда я узнала от Генни о записке, это показалось мне шансом... — говорила девушка. — Мол, я не буду просто сидеть, я действительно что-нибудь сделаю... Поставлю все на судьбу... Если ничего не получится, останется только принять результат... Ничего не должно было получиться!
Грейнджер затряслась от страха, а внутри нее все сжалось.
Перед глазами возникли те события.
Она знала, что они могут поссориться, но не думала, что все будет так...
Они говорили друг другу эти вещи, они с такой злостью и ненавистью произносили каждое слово...
— Слушай сюда, жалкий неудачник! — зарычала Генни. — Я — Герой! Я — Избранная! И у меня есть долг, который я должна исполнить! Если ты, трусливое ничтожество, посмеешь мешать этому, то я просто отброшу тебя как мешающий элемент!
— Ради своего мерзкого 'долга' ты просто предала меня! — подскочил Гарри. — Ты просто эгоистка, которая только и думает о себе!
— 'Нет! Нет! Нет! НЕТ! НЕТ! НЕ ГОВОРИТЕ ЭТО!'
— Я разрушила ваши жизни, я сломала вас, из-за меня вы возненавидели друг друга и оба страдали столько времени! — говорила Гермиона. — Я так испугалась этого, что уже не могла заставить себя признаться и... и... и... Уа-а-а-а-а-а-а-а-а-А-А-а-а-а-а-а-а-а-А-А-Ха-а-а-а-а-а-а-а!
Гермиона заревела.
Горькие крупные слезы стекали по ее щекам и падали на пол. Вся та боль, что годами копилась в ней, весь тот страх разоблачения и того, что от нее отвернутся и она снова будет одна, осознание своих ошибок и подлости. Все это захватило разум девушки и вылилось в разрывающий душу крик.
Она понимала, что не заслуживает прощения, что недостойна таких друзей и не имеет права извиняться, а лишь...
— Все хорошо, — произнес Гарри и обнял ее. — Все хорошо...
Он повторял это, гладя по ее голове и крепко держа, а Гермиона вцепилась пальцами в него и громко плакалась, изливая всю ту боль, что кипела внутри.
— Прости...
* * *
Панси смотрела на то, как Гермиона страдает, а Гарри утешает ее, но не испытывала никакой радости или удовлетворения. Лишь досаду и странную печаль внутри себя. Она надеялась, что разоблачит обман и потопчется на предателе, а оказывается, все не так, как слизеринка ожидала. Теперь на душе было гадко, ведь можно же было все сделать правильно и не давить, а теперь она довела свою вторую лучшую подругу до слез.
— 'Чертова Жалкая Панси опять мешает мне', — закусила Панси губу, подавляя не нужные эмоции.
Меж тем Гермиона постепенно выдыхалась не в силах больше плакать и страдать, а Гарри, несмотря ни на что, продолжал держать ее. Он, словно скала, оставался непоколебим и стоек, не позволяя эмоциям завладеть собой, и утешал несчастную.
— Все хорошо, Гермиона, — сказал Гарри после того, как девушка немного пришла в себя. — Я не злюсь на тебя.
— А? — она посмотрела на него, а Эванс добро улыбнулся.
— Ты ни в чем не виновата, — произнес он. — Мы бы с Генни и так поссорились, сами или Сириус бы постарался. То, что ты сделала — лишь мелочь, которая вскрыла и так назревающий конфликт. Мелочь могла быть любой, и ты лишь оказалась не в самом лучшем месте.
— Но...
— Все хорошо, — он погладил ее по голове. — Я не сержусь на тебя. Я прощаю тебя.
Панси нахмурилась, смотря на него. Что-то в его словах и поведении ей не понравилось.
Он отпустил ее и, улыбаясь, двинулся к выходу.
— Не говори ничего Генриетте, — сказал он, уходя. — Ей пока не стоит этого знать. Я не хочу, чтобы она разочаровалась в тебе. Прошу.
С этими словами он покинул пустой класс.
Панси же подошла к Гермионе и стала помогать той прийти в себя, но мыслями она все еще думала о нем:
— 'Что ты задумал, Гарри?'
Глава 45. А были ли чувства?
Please don't go, I want you to stay
I'm begging you please, please don't leave here
I don't want you to hate;
For all the hurt that you feel,
The world is just illusion, trying to change you
'VNV Nation — Illusion'
Музыка в наушниках играла очередную грустную мелодию как раз под стать моим чувствам. Думать особо не хотелось, лишь забыться и выкинуть лишнее из головы, но разум все равно раз за разом возвращался к тому, что я не так давно узнал. Это даже спать не дает мне нормально.
— Вот какова истина, — хмыкнул я, устав слушать музыку и отбросив плеер.
Сначала я случайно услышал рассказ Генриетты.
Я даже не думал, что раздражал ее все эти годы. Может, Панси и права была о том, что я сам заставлял себя быть 'хорошим мальчиком', подавляя в себе все негативное и плохое. Думая об этом сейчас, анализируя всю свою жизнь, действительно могу согласиться, что вел я себя странно.
Порой я и сам не мог объяснить себе, почему в тех или иных ситуациях я вел себя так глупо. Тогда мной руководили иллюзии, мои желания и бегство от реальности. Генни видела все это, чувствовала фальшь и от того отвергала такого двуличного человека.
Но я даже не осознавал, что своими действиями мог кого-то раздражать. Для меня все это было естественно и нормально.
А оказывается...
Ну и Гермиона...
О том, что она как-то приложила руку к нашей ссоре, я догадывался давно. Странно было видеть ее метания, ее страхи и попытки избегать меня. А уж после боггарта и его оброненной фразе правда стала очевидной. И вот, когда Панси сделала все это, мои подозрения лишь подтвердились.
Потому я так спокойно и отнесся ко всему этому, но...
— Юху, — прозвучало надо мной.
Подняв голову, я увидел лицо Панси, смотрящее на меня. Взгляд у нее был обеспокоенный.
— Привет, — сказал я. — Не заметил, как ты вошла.
— Я тут уже минут пять стою, — хмыкнула девушка.
— Задумался...
— Второй день уже витаешь в облаках, — сказала она. — Так весь выходной просидишь, а ведь можешь в Хогсмид сходить.
— Как-то лень куда-то идти, — пожал я плечами.
Мы некоторое время замолчали.
Панси присела в кресло и, поджав ноги, молча смотрела на меня.
— Ты злишься на меня за то, что я довела Герми до слез?
— Нет, но будь в следующий раз тактичнее, да и не у меня тебе прощение просить, — ответил я. — Как она там?
— Успокоилась, но все еще грустит. Она хочет рассказать правду Генни, но...
— Лучше не стоит, — покачал я головой. — Я хочу, чтобы мы помирились потому, что сами так захотели, а не потому, что узнали, что нас насильно рассорили.
— Ты простил Гермиону?
— Да я и не злился на нее. Она действительно не виновата. Мы бы с Генни и так рано или поздно поссорились. Это был вопрос времени. Меня раздражали ее речи о геройстве, о долге и прочем. Я не понимал этого. Да и напоминало мне подобное чем-то моих родственников, что старательно пытались быть 'нормальными' и навязывали свои идеи всем вокруг. Это раздражало меня в ней. Но и ее бесило мое поведение. Так что не сделай этого она, так мы сами бы нашли, на что разозлиться и вспыхнуть, ну или Сириус влез бы...
Я, конечно, понимал, что Блэк как-то замешан во всем этом, но даже не представлял, что так активно. Мне казалось, что он просто хотел дистанциоровать нас друг от друга, но это уже практически прямое вмешательство, причем чужими руками. Если на то, что он хотел нашей ссоры, я еще могу его понять, то вот подставлять Гермиону и ломать ее... Это уже простить сложно... не уверен смогу ли я...
