— Вот и славно! — владыка довольно потёр руки. — Конечно, вы должны понимать, что ничего лёгкого я вам не поручу, но и невыполнимого тоже не будет. Сейчас можете идти отдыхать, а я пока завершу суд ну и... придумаю... да, придумаю, чем же вашу компанию озадачить.
Хитрая ухмылка главного эльфа не предвещала ничего хорошего, но всё-таки смертная казнь откладывалась, и можно было вздохнуть с облегчением.
* * *
Уже миновала ночь, заканчивался день и близился следующий вечер, но Владыке пока не было дела до троицы. Впрочем, приключенцы по этому поводу и не переживали, не особо горя желанием браться за поручения чудаковатого короля. Разместили отряд, надо отдать должное, в роскошных покоях, состоящих из нескольких комнат, на втором этаже дворца. Здесь имелось всё необходимое для полноценного отдыха, за исключением кроватей. Вместо них были лиственные матрасы, уложенные прямо на пол, именно на таких предпочитали спать сами эльфы. Кроме того, стражники вернули оружие и личные вещи, конфискованные при аресте.
Едва только перешагнув порог нового пристанища, Басс и Пэтти завели спор на тему: "Что злые эльфы придумают, чтобы опорочить несчастных некромантов и менестрелей", поэтому Урлогу пришлось скрыться в самой дальней комнате. Здесь он наконец-то смог остаться наедине со своими мыслями, но облегчения это не принесло, поскольку думы были очень невесёлыми. Нет, смерти варвар не боялся, его гораздо больше пугала вероятность неудачи. Об участи команд Хафейна и Торлеса, к которым он уже успел привязаться, Урлог старался вообще не думать, искренне надеясь на то, что до "проращивания" дела не дойдут.
Проблем добавляла внезапно распустившаяся коса. Раньше заплетать её помогали девушки или дракон, а теперь попытки самостоятельно привести свою причёску в порядок постепенно доводили варвара до исступления. Чтобы хоть как-то отвлечься, он принялся разглядывать проходившие под окнами учения. Несколько юных загробников под руководством опытного вояки отрабатывали удары. Варвар наблюдал за этим, скептически хмыкая над каждым движением молодёжи. Однако мастерство наставника, напротив, внушало уважение. Урлог пришёл к выводу, что в его поединке с этим бойцом силы, скорей всего, будут равны.
— Они действительно никогда не отступают? — обратился сам к себе варвар, даже не заметив, что произносит это вслух.
— Иногда они нарушают свою клятву, но такое случается очень редко, — вдруг раздался за его спиной тихий женский голос.
Урлог недовольно насупился. Обычно его уши могли услышать даже биение сердечка мыши за стеной, но та, что стояла сейчас позади, подошла абсолютно бесшумно, ничем не выдав своего присутствия.
— Отступник обязан срезать свою косу и на глазах товарищей, которых он покрыл позором, должен затянуть её вокруг своей шеи, — продолжала говорить незнакомка. — Когда позволяют время и место, в процессе удушения предателю надо успеть сочинить песню, в которой требуется перечислить свои грехи, признать свою вину и попросить прощения. Если это ему удаётся, прощение будет даровано.
— Посмертно? — спросил Урлог, обернулся и замер, поражённый. В дверном проёме стояла незабудка, та самая, что приходила к тюремному дереву. Её ярко-фиолетовые глаза смотрели на варвара с такими нежностью и страстью, что ещё немного, и Урлог, наверное, упал бы на колени, чтобы поклясться в вечной верности обладательнице этих прекрасных очей. Лишь многолетняя выдержка помогла ему устоять на ногах.
— Да, посмертно, — кивнула головой незабудка и шагнула в сторону варвара. Лёгкие ткани, в которые она было облачена, колыхнулись в такт движению. У эльфа пересохло в горле. Со столь небольшого расстояния её фигура, хорошо различимая сквозь прозрачные одежды, стала ещё более манящей. Незабудка приблизилась на один шаг, на другой, на третий.
— Считается, что предательство загробника бросает тень проклятия на весь его род. Однако если виновный раскается и получит отпущение своего греха, на его семье проступок никак не отразится. Но для чего тебе всё это знать? Ты ведь не собираешься вступать в гвардию?
— Не собираюсь, — ответил варвар. — У меня свой путь.
— Я это вижу, — девушка перешла на шёпот. — Я могу прочесть твою душу. Ты следовал путём битв и путём побед, но сейчас предпочёл другую дорогу. Твоя новая стезя очень странная, и я не понимаю, куда она ведёт.
— Я ищу красоту! — выпалил эльф. — Я хочу понять её суть!
— Суть красоты? Как странно воину искать то, что недоступно даже посвятившим свои жизни смыслу прекрасного. Лучше оставь этот путь, он не для тебя. На нём ты найдёшь лишь горе и страдания и не сможешь одолеть его до конца. Иди ко мне, я покажу тебе новую дорогу, — она осторожно коснулась щеки Урлога пальцами левой руки. — Ты отмечен печатью величия. Подобные тебе с небольшим отрядом захватывают целые страны, свергают тиранов и восходят на престол. Ты можешь создать собственную империю и прославить своё имя в веках... Так какую же дорогу ты изберёшь, могучий воин, принадлежащий нашему народу, но так не похожий на нас ни телом ни душою?
— У тебя красивые волосы, — внезапно произнёс Урлог и подался вперёд, чтобы погладить собеседницу по голове, но в последний момент всё-таки отдернул руку. — Но я не могу принять то, что ты мне советуешь. Я должен следовать своим путём. Не знаю, как далеко смогу зайти, но... это мой выбор!
— Ты странный и забавный, — рассмеялась незабудка. — Пытаешься понять смысл красоты, отыскивая её во мне? Увы, мой дорогой варвар, я не сумею объяснить тебе сущность прекрасного, однако смогу поделиться с тобой кое-чем иным.
Одним лёгким дуновением девушка погасила свой фонарик, быстрым движением руки расстегнула застёжку, и вся ткань, скрывавшая её тело, упала на пол. Урлог почувствовал как кровь вскипает в его жилах, и сдерживать себя уже не мог. Красота, артефакт, путь, задания владыки — всё это исчезло в огне бушующей страсти.
* * *
Басс сердито покосился в сторону дальней комнаты. Раздававшиеся оттуда стоны, вскрики и лёгкий шорох листвы в матрасе не оставляли никаких сомнений по поводу того, что там сейчас происходило. Впрочем, иного от этой девки ждать и не приходилось, достаточно было увидеть её похотливое лицо, когда она нагло ворвалась в их покои и, поинтересовавшись местонахождением варвара, побежала к нему. Однако Драммингса в данный момент беспокоили не развлечения Урлога, а предстоящее испытание, и гном, стараясь не обращать внимания на звуки из-за стенки, проводил инвентаризацию своего снаряжения, чтобы в случае чего быть во всеоружии. Рядом сидел Пэтти и, тихонько насвистывая под нос какую-то незатейливую мелодию, обвешивался магическими амулетами, закупленными в начале похода. Редькинс посчитал, что ожидающее их дело окажется очень трудным, а потому решил использовать всё то, что считал тяжёлой артиллерией.
— Ну, и зачем ты с этим возишься? — ворчал Басс. — Даже Тарм сказал, что твои артефакты редкостный хлам, не способный зачаровать и муравья!
— Тарм их самолично обработал, — возразил Пэтти. — После чего их мощь возросла в два, нет, в три раза! И если я научусь правильно их использовать...
— То ничего не изменится, — перебил хоббита гном. — Потому что это не артефакты, а никчёмный мусор!
— Всё решит битва, — пожал плечами Зелёный Нос.
Обычно беззаботный хоббит сейчас настроился на серьёзный лад. Тот факт, что он, один из немногих существующих в мире некромантов, оказался в самом сердце цитадели адептов Света, изрядно подстёгивал воображение Пэтти. Редькинс решил продать свою жизнь как можно дороже, чтобы потом летописцы ещё тысячу лет писали о Великой Битве, в которой Тьма пала под ударами Света, но так и не сдалась!
Подготовку к предстоящему сражению вдруг прервали три глазастые мордашки, неожиданно появившиеся в оконном проёме.
— Смотрите, — шепнула первая из них. — Вот они, те самые придурки, что согласились на условия владыки.
— Бедняги, — голос второй был полон грусти. — Мне их жаль, владыка разделает всех под орех.
— Сами виноваты, — усмехнулась третья. — Нечего по нашим лесам шастать.
— Я, между прочим, всё прекрасно слышу! — рявкнул Басс. — А ну-ка брысь отсюда!
Вместо ответа эльфята с удовольствием продемонстрировали свои длинные языки и принялись корчить рожи.
— Ах, так! Ну, сами напросились! — арфа-топор чуть ли ни сама прыгнула в руки гнома. — Получайте!
Земля гремит, и эльф дрожит:
Топорик гнома в лоб летит!
Познают впредь, что значит смерть,
А Басс об этом будет петь!
Неопытным слушателям хватило первых строк, чтобы попрыгать с карниза и с криками разбежаться. Пэтти проводил ребятню презрительным взглядом.
— Слабаки, — процедил сквозь зубы хоббит. — Если все светлые эльфы такие хлипкие, то мне даже не интересно с ними биться.
— Ты уже замучил меня своей идеологией, — простонал Басс. — И что это ещё за дрянь у тебя в руке?
Пэтти держал одного из жуков-рукохватов, пойманных во время штурма обители Тарма. Улыбаясь, хоббит осторожными прикосновениями пальца проверял остроту челюстей насекомого.
— Это трофей, — торжественно заявил Зелёный Нос. — Тарм говорил мне, что основная слабость некромантов заключается в том, что мы слишком сильно зависим от могильников. Мертвецов со скелетами с собой особо не потаскаешь, разве что призрака упаковать можно. Но я нашёл выход! С десяток таких крошек, и мне можно будет сражаться против небольшой армии!
— Ты — маньяк, — убеждённо покачал головой гном.
— Я знаю! — гордо ответил хоббит.
* * *
Прошло ещё два часа, и уже успело стемнеть, прежде чем приключенцев всё-таки вызвали к владыке. Урлог зевал на ходу. Незабудка заставила варвара изрядно потрудиться, и теперь он чувствовал себя уставшим, но счастливым, тем более что эльфийка напоследок соорудила ему нужную причёску. Немного огорчало то, что после всего произошедшего между ними девушка, не сказав ни слова, исчезла столь же незаметно, как и появилась. А ещё настораживало, что ушла она буквально за минуту до появления посыльных. Впрочем, последнее вполне могло оказаться случайным совпадением.
Владыка встретил приключенцев в маленькой прямоугольной зале, больше похожей на коридор. Наряд эльфийского правителя дополнился белой рубашкой нараспашку, короткой настолько, что она едва доставала до набедренной повязки. Из придворных на этот раз присутствовали только Флорхет и двое слуг с опахалами.
— Ну, наконец-то я вас дождался! — начал Занниэль капризным тоном, который тут же сменил на ехидный. — Я немного поразмыслил и кое-что решил. Кто-нибудь из вас умеет играть в шахматы?
— Я! — выкрикнул Пэтти. — У нас в деревне каждые выходные турнир проводят, и я даже пару раз брал главный приз. Только чур я за Тьму играю!
— Ха! — оттолкнул его в сторону Басс. — Я был победителем в шахматных состязаниях между кланами гномов.
— Урлог видеть, как играть люди, — осторожно промолвил варвар. — Урлог знать, как ходить фигуры.
— К сожалению, я не могу играть сразу с троими, правилами это запрещено, — погрустнел Занниэль. — Поэтому выбирайте сами, кто из вас будет моим соперником. Кстати, если ещё не поняли, шахматная партия с владыкой — это и есть ваше первое задание.
— И всего-то? Или..., — гном насторожено прищурился. — Ваше Владычество, а вы случаем не местный чемпион?
— Что вы, что вы! — воскликнул Занниэль. — Я даже Флорхета ни разу не побеждал, а он и в полусотню лучших игроков дворца не входит. Просто мне захотелось сегодня поиграть, вот я и подумал, может, вы составите мне компанию?
— Составим, даже не сомневайтесь, — проговорил довольный Пэтти, даже не обратив внимания на то, как сильно хмурит брови Урлог. — Больно уж приз заманчивый.
— Ну, тогда прошу вас проследовать за мной в зал для игры, — владыка кивнул головой на ближайшую дверь.
— Урлог видеть над дверью надпись.
— Ах да, это всего лишь девиз моего личного шахматного клуба. Видите ли, я хоть и посредственный игрок, но шахматы очень люблю, поэтому и решил создать собственный игровой клуб. Над этой дверью написано: "Ekesstora malaan ghoelle", что в приблизительном переводе с древнеэльфийского значит: "Шахматы — не для слабых".
— Хороший девиз, — кивнул гном. — Мы готовы к игре.
— Тогда добро пожаловать, — вежливо сказал владыка, распахивая дверь.
В отличие от предыдущей комнаты, игровой зал был очень большим. Его площадь вполне позволяла проводить в нём торжественные церемонии и даже балы. Но "божьих посланников" поразили вовсе не размеры зала, а то, что две трети его занимала огромная шахматная доска. Изумлённый Пэтти подбежал к ближайшей из клеток и улегся на неё, после чего с грустью констатировал, что даже вытянутыми руками и ногами не может достать до её краёв. Не менее шокированный Басс в это время изучал фигуры, каждая из которых раза в три превышала гномий рост. Кроме того, они оказались не классическими белыми и чёрными, олицетворяющими Свет и Тьму, а серебряными и золотыми, покрытыми сотнями драгоценных камней.
— Они что, все целиком из золота и серебра? — только и смог спросить ошарашенный гном.
— Увы, нет, — извиняющимся тоном произнёс Занниэль. — Я бы с радостью заказал комплект полностью из драгоценных сплавов, но наши горы бедны на эти металлы, поэтому пришлось ограничиться позолотой и посеребрением.
— А из чего же тогда сделаны фигуры? — насторожено поинтересовался Басс, в чью голову стали закрадываться нехорошие подозрения.
— Чистое железо, — улыбнулся Занниэль. — Но не волнуйтесь, там много пустот и полостей. Не мог же я позволить израсходовать на обычную прихоть столько дорогого металла.
Вместо ответа гном попробовал подвинуть пехотинца. Ему с трудом удалось сместить его всего на пару ладоней, после чего он оставил это занятие и отошёл в сторону. Безобидное на первый взгляд дело потребовало огромного количества усилий, и Басс чувствовал себя так, словно целый день бился с дюжиной драконов.
— Фигуры же неподъёмные! — возмутился он. — Как, по-вашему, мы должны их передвигать?!
— Ну, можно использовать магию или обратиться к скрытым резервам организма, — лицо владыки было невинным как у младенца, хотя варвар, гном и хоббит прекрасно понимали, что над ними издеваются.
— Магия, говорите? — хмыкнул Басс. — Я ею не владею, а потому не подниму даже пехотинца. Тебе, Редькинс, надо создать хотя бы костяного дракона, чтобы тот двигал фигуры, вот только делать-то его не из чего. Урлог, ты тоже не умеешь колдовать, но зато очень силён и можешь обладать этими скрытыми резервами. Так как насчёт тебя? Мы же в праве ему подсказывать?
— Игра только один на один, — Занниэль был непреклонен.
— Ладно, Урлог играть, — мрачно промолвил варвар. — Урлог попробовать.
— Вот и хорошо, — согласился владыка. — Теперь разъясню правила. Игра идёт до победы или же до окончания выделенного для раздумий времени, что приравнивается к поражению. До тех пор, пока игрок ни сделает ход, его время бежит, а когда фигура всё-таки будет передвинута, оно остановится и включится время оппонента, которое не учитывалось с момента его последнего хода. Затраченные на ходы минуты и часы суммируются и в итоге не должны превышать лимитированный отрезок. Всё предельно просто. Видишь на стене двое часов? Вот эти будут отмерять моё время, вон те — твоё. И те и другие заведены всего на час, так что если будешь долго думать или, — Занниэль усмехнулся. — Долго переставлять фигуры, то твоё поражение станет неминуемым.
