"Не смей за мной подглядывать!!!"
Тень рассыпалась проскользнувшими сквозь пальцы темными снежинками. Ощущение взгляда исчезло.
Теневого господина я не убил, но желание подглядывать отбил... надеюсь. Нужно будет более пристально приглядывать за этим планом.
Вернувшись в реальный мир кивнул Цицерону.
— Я разобрался.
— Дальше будут еще два стражника, — склонившись, предупредил дух и исчез.
Без проблем миновав этих двух лопухов (один и вовсе спал прислонившись к стене! И это стража Императорского дворца!!!) Мы вышли к последнему перекрестку на нашем пути. И тут помимо пятерки вооруженных зачарованными до рези в глазах клинками, стражников стояла женщина — судя по обилию талисманов под одеждой и ауре — экзорцист, а наличие небольшого зеркальца на шее и одеяния жрицы подсказывало — Кагамимори.
Химари осторожно выглянула из-за угла и прижалась к стене. Что-то почувствовавшая женщина завертела головой.
— Что будем делать?
— Капюшон плаща накинь, — посоветовал я подавая пример. Кошка послушалась и спустя мгновение, ее фигура, скрытая белым плащом, исчезла из виду для всех кроме меня.
В коридор заглянул держащий наперевес катану стражник (охранником его назвать язык не поворачивался) обвел настороженным взглядом многочисленные статуи, гобелены картины и прочие-прочие произведения искусства (за которыми очень удобно прятаться) и отошел.
Спокойно пройдя мимо него, я остановился посреди перекрестка, махнул Химари, подождал пока она пробежит, задержался на секунду выцарапывая на алом деревянном полу руну и метнулся следом.
— Что ты сделал? — прошептала-прошипела кошка когда я ее нагнал.
— Ловушку разместил, — в отличие от нэко я голос понижать и не думал, — наступит в нее та жрица — потеряет всю одежду.
На несколько мгновений повисла тишина. А затем до кошки дошло.
— Юто! Откуда в тебе столько беззаботности?! Мы незаконно проникли во дворец, пытаемся украсть ценную вещь, а ты все шутишь! Да еще так мерзко!
Я только отмахнулся от ее негодующего шепота. Уж чего-чего, а волноваться по поводу как шутки, так и проникновения во дворец я не собирался. Следов моего пребывания не осталось, заметить меня не могли — можно шутить сколько душе влезет. Если у меня время до утра будет я еще и в спальню Императора залезу, будет ему пара сюрпризов (а уж сколько сюрпризов поутру будет прошляпившим вторжение Цучимикадо!..)
Выход на тот самый дворик, преграждала массивная деревянная дверь. И пара держащих наперевес клинки (двадцать первый век на дворе!), увешанных до зубов защитными амулетами стражей.
Приглядевшись к их аурам я в омерзении скривился. И вернувшись за угол обратился к Химари.
— Будем проходить без магии. Ты вырубишь их пока я отвлекаю.
Нэко сосредоточенно кивнула и перехватила клинок ножнами вперед.
— Возьми лучше светильник, — посоветовал я указывая на высокий, тонкий и позолоченный шест с лампой наверху. — Не погань оружие прикосновением к этим...
Удивленно кивнув, Химари спрятала клинок, взяла светильник и ожидающе замерла у стены.
Неторопливо пошарив в кармане я достал крупное спелое яблоко, потер рукавом, придирчиво осмотрел и с громким хрустом вгрызся в алый бочок. Достаточно было трех укусов чтобы один из стражей не выдержал и нарушив все мыслимые и немыслимые правила, покинув свой пост направился проверять кто же там такой умный хрустит.
Заглянув за угол, он закономерно обнаружил там меня — ослепительно ему улыбающегося и беззаботно хрустящего яблоком. Нахмурился, подошел ближе.
— Мальчик, ты что здесь делаешь?
Следом за этим идиотом, вылез второй.
— А вам, голубенькие мои... — я просто засверкал улыбкой. Ответом мне послужили две хмурые рожи. — ...я ничего не скажу.
Два могучих удара массивным, золотым (а я-то думал что позолота!) подсвечником, и так ничего и не понявшие люди, свалились как мешки с хм... на пол.
Брезгливо осмотрев этих членов Ордена Почетных Глиномесов, и констатировав что жить будут, я немного повозившись открыл дверь. Пропустив за собою Химари, закрыл как и было, Отмахнувшись от двух комаину, открыл пагоду, и торжествующе осмотрел нашу цель — лежащий в центре помещения гранитный камень, источающий злую ауру и буквально пьющий жизнь из всего живого вокруг.
Осталось этот камень забрать, да так чтобы никого не переполошить...
Химари видимо подумала так же, и оглядев критическим взглядом глыбу, вынесла предложение:
— Может просто освободим лису? А камень оставим здесь?
Обдумав его, я согласно кивнул.
— Так и сделаем. Оставим им хоть что-то.
Комментарии автора:
http://savepoint.es/wp-content/uploads/2013/06/Oni_Gouenma_A.jpg — Карнаж
Глава 24. Семь старейшин.
Вызов на внеочередное собрание Круга заставил главу Амакава насторожиться. Каждое такое заседание, неизменно становилось источником проблем и головной боли, а то, при котором требовалось и личное присутствие — очень большим источником!
Собравшись и внутренне приготовившись к неприятностям, Генноске дождался личного транспорта выделенного Цучимикадо, и отправился на собрание в одну из загородных резиденций первого клана.
Прибытие в место назначения лишь укрепило уверенность главы что все набирает очень серьезный оборот: присутствовали все главы кланов, включая и Джингуджи, отсутствовали уже привычные сопровождающие и юные наследники, а зал заседаний был окружен целым сонмом барьеров.
Дело явно было нечисто.
Сев на свое место, Генноске обвел взглядом сидевших за круглым столом союзников-противников. Напротив него сидела Джингуджи Мерухи, — высокая властная женщина. Недовольно поджатые губы и вечернее платье говорили, что ее оторвали от важных дел, а выражение лица о испытываемом ко всему происходящему фарсу скепсисе. Кивнув и получив в ответ сухой кивок, он перевел взгляд на сидевшую слева от главы двенадцатого клана Чиасу Якоин. Невысокая, щуплая, с выбивающимися из-под берета волосами — соль и перец — в мешковатой европейской одежде, она производила ощущение забредшего случайным образом на важное заседание подростка, но морщины на лице, лихорадочный румянец и светящиеся отдаленным безумием, и сталью отточенных мыслей глаза, разрушали все напускное впечатление.
Генноске эта женщина напоминала скрытый клинок — такой же ядовитый и незаметный.
Глаза главы девятого клана сверкнули безумным весельем, когда она, отвечая на немое приветствие на миг склонила голову.
Глава Кагамимори — Кагамимори Азуми, сидела с отстраненным видом, задумчиво теребя зеркальце на груди. С ней здороваться Генноске не стал и сразу перевел взгляд на зачинщика собрания — главу первого клана Круга, Цучимикадо Масаши.
Седовласый старик, вот уже четыре десятилетия стоявший у руля своего клана, обвел взглядом собравшихся.
— Вижу все собрались. Начнем собрание. — сделав паузу и не дождавшись возражений, он продолжил. — Сегодня мы собрались по одной очень важной причине...
— Настолько важной что мне пришлось отменить встречу?
Мерухи всегда была несдержанной на язык.
— Да. Речь идет о диверсии во дворце императора.
— О какой диверсии идет речь? — решил вступить в беседу насторожившийся Генноске.
— Если глава Цучимикадо не против, слово возьму я — вмешалась Кагамимори.
Масаши кивнул.
— Поскольку о первой части — собственно вторжении, клан Кагамимори знает больше, то нет, не против.
Отметив про себя что отношения двух первых кланов в последнее время стали больше напоминать отношения: вассал — господин, Генноске перевел взгляд на жрицу.
— Кхм... начну пожалуй с фактов. Позавчера, в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое февраля во дворец императора вломились. Неизвестные аякаси, чью численность так и не удалось установить, нанесли тяжелый ущерб защитным барьерам дворца... по сути безвозвратно уничтожили, проникли во дворец и похитили запечатанную в камне, небезызвестную вам всем кицунэ Кёко-но-Мио — принесенную в дар Императору кланом Амакава.
— Ее похитили? — Генноске подался вперед наваливаясь грудью на стол и очень достоверно изобразил удивление. — Как?
— Очень просто, — скривилась Кагамимори, — извлекли аякаси из камня, и беспрепятственно ушли, попутно подшутив над несколькими стражниками, одной из членов моего клана и опустошив пруд где первый наследник разводил золотых ры...
Глава Цучимикадо грохнул кулаком об стол, с удивительной для такого тщедушного человека силой.
— Хватит словоблудствовать, Азуми! У нас есть проблемы посерьезней ущерба клану Кагамимори, страже дворца и воровства какой-то дохлой кицунэ!
— Кухи-хи, — кашлянула-хихикнула Чиасу. — Маса-кун, может ты наконец скажешь что случилось?
Старик обвел сидящих тяжелым взглядом.
— Говорю как есть! Наш великий император, верховный жрец Аматерасу, благословленный сын Неба и прочее, прочее... подорвался на толчке!..
Домой Генноске, возвращался в очень плохом настроении. Когда он решил немного помочь своему внуку то, конечно ожидал что будут проблемы, но такие?! Влезть в спальню императора, навесить иллюзию очень несвежего зомби на жену императора — с коей тот изволил почивать в ту ночь... это еще ладно! Но вот остальное... когда император, испытав незабываемые впечатления от пробуждения в одной постели с зомби и едва не испепелив супругу молитвой Аматерасу, (к счастью, вовремя пробившись сквозь иллюзию), а затем, в последний момент остановив стражей опочивальни, — намеревавшихся зарубить злокозненную нежить пробравшуюся в Императорскую постель, очень быстро поспешил уединиться в уборной, оказалось что в ней стоит маленькая такая ловушка. Убить несчастного она не убила, но выплеснуть все содержимое уборной аж до потолка — смогла!
Неудивительно что после такого позора, за голову шутника тайно назначили награду в десять миллионов йен.
И на данный момент глава Амакава очень желал хорошенько поговорить с этим самым шутником на языке ремня. И вопрос — драть или не драть тут не стоял. Тут был вопрос: драть сильно — или очень сильно?!
Отвлекшись от кровожадных мыслей, Генноске вышел из остановившейся машины, поблагодарил водителя и отправился по лесной дороге, наслаждаясь теплым солнышком первого весеннего дня. Впереди вырастали поддернутые дымкой вершины гор, вокруг умиротворяюще шелестел лес, пели веселые пичуги и поневоле мысли старого Амакава приняли более мирное направление. В такую хорошую погоду не мешало бы съездить куда-то повеселиться. Может на пляж? Или заглянуть в парк развлечений? А может на рыбалку съездить на ближайшее озеро? Им-то с Савако уже все равно, дни безудержного веселья остались в прошлом, но вот молодежи не мешало бы повеселиться, а то пропадают целыми днями, по долинам и деревням аякаси, напрочь забыв про отдых (дурные шутки не в счет!). Съездить, повеселиться, развеяться, себя показать, на девушек посмотреть... потерев подбородок, он плутовато ухмыльнулся и тут же поспешил спрятать столь неприставшую степенному главе гримасу.
На полпути к дому, главу встретила весело выскочившая из кустов Гинко, радостно поприветствовала его и пристроилась сзади, делая вид что просто сопровождает, а на самом деле, наслаждаясь прогулкой с хозяином.
Помимо ооками, Генноске на миг почувствовал легкую щекотку сопровождавшую незримых слуг Юто и усмехнулся. Теперь внук знает что он близко и — как подозревал сам глава — знает и о чем он думает, и в каком находиться настроении. Похоже когда он придет, этого мелкого паршивца, дома уже не будет.
Так оно в итоге и оказалось. Из всей дружной компании, дома оказалась лишь Тамамо. Кицунэ спала прямо за столом, положив голову на скрещенные руки. Перед ней стояла все еще парящая чашка бульона.
* * *
Тихий суетливый топоток мягких лапок, и маленькое увесистое тельце взгромоздилось мне на грудь. Протянув на ощупь руку, я погладил замурлыкавшую кошку по голове, нащупал бархатную полоску на шее, и, лениво приоткрыв глаз посмотрел на Химари, качнул пальцем крохотный аметист на черном ошейничке.
— Зачем ты его до сих пор носишь?
Нэко даже головы не повернула.
— Это подарок, а подарки нужно ценить.
Сделав безуспешную попытку пожать плечами, я закрыл глаза и чуть пошевелившись, устроился поудобнее, наслаждаясь весенним солнышком. Нагревшаяся черепица крыши и излучающее приятное тепло солнце, согревали тело внося в мысли чувство уюта и покоя, а мурлыканье Химари, это чувство только усиливало. Хороший сегодня денек!
— Юто. — Тихий голос Химари вплелся в эту идиллию гармоничной нотой действия.
— Да? — я почувствовал как завозилась на моей груди кошка, приоткрыл глаз и столкнулся с нею взглядом. Прищурившаяся нэко вытянулась во всю длину и положив мордочку мне на грудь, пристально за мною наблюдала.
— Сегодня мне приснилась Цукико.
— Кто такая Цукико?
— Клинок что ты мне дал. Сегодня, она мне приснилась и назвала свое имя...
— Тебя беспокоит почему твое оружие разговаривает. — Лениво свидетельствовал я. Поднялся, упершись руками на черепицу сзади посмотрел на солнце. Шаловливый ветер тут же кинул в глаза прядь волос. Задумчиво констатировав что если срежу мешающиеся волосы, то Химари расстроиться, убрал ее.
— Меня интересует: что ты мне вообще подарил?!
Посмотрев на кошку я, помолчал несколько минут, а затем вздохнул:
— Рано или поздно, но это должно было случиться!
— ...? — Химари вопросительно склонила голову, вынуждая меня пояснить более подробно.
— Цукико — это даже не одушевленное оружие... Это кристаллизованная душа! Вполне естественно что она вольна сама выбирать хозяина, ты так не считаешь? — я покосился на нэко.
— И то что она заговорила со мною...
— Признала тебя хозяином. Так и должно было быть. Я специально выковал ее в пламени своей Искры под тебя, и именно твою душу она первой освободила от бремени проклятья. Она твоя спутница: вечная, верная и не предающая! Надеюсь ты будешь беречь ее...
Очередное мое творение. Сколько их уже было? Сколько их будет? Не знаю. Я лишь знаю что творить мне суждено всю мою бесконечную жизнь. И я постараюсь оставить после себя как можно больше напоминаний о своем бытие. Ведь однажды — я уйду. Уйду в свой мир, свою вселенную и стану истинным Творцом — бесконечной непостижимой сущностью, что всегда наблюдает, но почти никогда не вмешивается. Я буду наблюдать за развитием своих детей — своих творений, растить их и любить...
Но это будет очень нескоро, и я, буду оттягивать этот момент изо всех сил. Ведь уйти я смогу либо один, либо слившись с теми кто мне дорог...
Человечность — мой бич, но... я наслаждаюсь им.
— Обещаю — буду следить изо всех сил! — жарко заверила меня нэко. Свернулась на коленях клубочком и тихо замурлыкала.
Улыбнувшись про себя, я растянулся на черепице крыши и прислушался. Дед уже вернулся домой. Его полыхающая недовольством и скрытым весельем аура висела в пространстве чуть ниже и слева от меня. Рядом, виднелась тлеющая цветами боли аура проснувшейся Тамы. Невесомое облачко исцеления опустилось к кицунэ, обволокло мягким туманом ее духовные тела, и впиталось — растворяя цвета боли в белоснежном забытьи наслаждения и сна.
