Танго с призраком - 4. Танго Нуэво

— Благодарю вас, синьор. Вы так любезны...

— Может, кофе, ритана?

— Если можно, простой водички, — попросила Феола. — у меня от волнения в горле пересохло... это так все нОво!

Хороший секретарь информацию собирает, мало ли что. Вот и синьор Влаьверде своего шанса не упустил.

— Давно вы стажер, ритана?

— Нет, что вы, синьор Вальверде. Совсем недавно. И я так волнуюсь... еще сделаю что-то не так, и меня выгонят!

— Я думаю, тан Риалон не настолько жесток.

— При чем тут жестокость? — удивилась Феола. — Меня взяли для выполнения определенных обязанностей, если я с ними не справлюсь, меня выгонят. Это ведь справедливо, разве нет?

— Справедливо.

— Вы, наверное, тоже так помощнику говорили?

— Говорил... но Оливарес был выше всяких похвал.

Что-то такое было в Феоле, подкупающее. С ней хотелось поговорить, рассказать все и почувствовать, что тебя понимают. Не осуждают и не обидят.

Вот и синьор Вальверде исключением не оказался.

Феола очень быстро узнала, что Сезар болел за свое дело. Секретарем он был лет с двадцати, свои обязанности знал преотлично, а вот исполнять их, как раньше, уже не мог. Подумайте сами, разве с артритом быстро по зданию побегаешь? Пока с третьего этажа до первого доползешь, это все десять минут. И это только туда. А там? А оттуда? А работать когда?

Поэтому Сезар поговорил с патроном. Он готов был уйти, если бы мэр так распорядился, но ему повезло. Тан Кампос не просто милейший и умнейший человек. Он еще человек большой души... и разрешил секретарю найти себе помощника.

Сезар подошел к вопросу ответственно и перебрал не один десяток кандидатов, прежде, чем выбрал Эмилио Педро Оливареса.

Неглупый юноша искренне хотел вырваться из низов, и сейчас ему представился такой шанс. Он в него, понятно, вцепился.

— Из низов? — удивилась Феола.

— У него отец был картежником. Все проиграл, пустил себе пулю в лоб, когда понял, что не расплатится. Долг не перешел на жену и ребенка, но бедности им хлебнуть пришлось.

Феола скорчила сочувственное личико.

— Это большое горе... а каково сейчас его матери?

— Мать там умерла... лет пять назад, кажется. Оливарес жил один.

Феола кивнула. Один, так один. Но это хуже, некому будет рассказать о помощнике и его проблемах. Разве что слуги? Они многое знают...

Впрочем, синьор Сезар тоже достаточно много знал о своем помощнике. Возраст, характер, предпочтения в работе... может, узнал бы и больше, да вот работал Оливарес у него не слишком давно. Может, с полгода.

Хороший секретарь обязан хорошо разбираться в людях. И Сезару казалось последнее время, что парня что-то тревожит. Но что?

Оливарес или отмалчивался, или отшучивался... да, что-то около пары месяцев.

Но это вторично. А вот что случилось сегодня... Работы невпроворот, а Оливарес не пришел на службу вовремя. Хотя все полгода он, словно часы, появлялся в приемной ровно за полчаса до начала рабочего дня, плюс-минус минута. Но так — полчаса. Сезар... он не в курсе всего происходящего, но накануне таких мероприятий он и сам нервничает. Поэтому послал к Оливаресу посыльного. Тому не открыли дверь, и посыльный вернулся ни с чем.

Сезар подумал — и телефонировал в полицию.

Нет, он не подозревал ничего плохого, но вдруг? Сейчас такая нежная молодежь пошла! То инфаркт, то инсульт, то еще чего... вот, в его время единственной уважительной причиной для обморока считался удар кирпичом по голове. А сейчас такие люди хлипкие.... Тому же Оливаресу пару раз дурно становилось, приходилось нашатырем откачивать, словно беременную девушку. Куда это годится?

— Никуда, — согласилась Феола. — А с чего вдруг его так разбирало? Жара, что ли?

— Да нет... один раз это еще до начала работы было, — задумался Сезар. — Я прихожу, а он тут в кресле, в обмороке. И телефон пищит... сшиб, наверное.

— А второй раз?

— Второй раз вообще был на улице. Мы перекусить пошли, тут неподалеку есть замечательное кафе, кормят вкусно и не слишком дорого. Вот, он на пороге и сомлел. Прямо в декольте какой-то синьоре уперся.

Феола покивала, вытягивая подробности. Она сильно подозревала, что дело нечисто.

Приехавший наряд полиции вскрыл дверь, и внутри обнаружилось тело несчастного Оливареса. Убит одним ударом, кинжал, в спину, клинок оставлен в ране.

Больше никаких следов.

Что пропало?

Да кто ж его знает, для этого нужно знать, что у бедолаги было.

Вот с этим Феола была полностью согласна. А там и тан Риалон из кабинета вышел.

* * *

Что за манера у чиновников?

Вот знает тан Кампос, что Амадо из шкуры вон вывернется и обратно ужиком заползет, и все равно — накручивает нервы.

Вы должны, вы понимаете, от вас столько зависит...

Да все я понимаю, чего ты переживаешь! От этого и моя карьера зависит, и не только моя, и не только карьера. Все я сделаю.

Но поди, объясни это бюрократу!

У него — привычка! А у Амадо — Феола, которая оставлена в приемной без присмотра. Как оказалось — не зря оставленная.

Пока Сезар проводил Амадо к столу помощника, пока они в четыре руки разбирали его бумаги, а Сезар отправился за коробками, чтобы сложить все нужное и все уже ненужное, Феола потихоньку пересказала Амадо все услышанное.

Мужчина впечатлился и кивнул.

— Умничка. Посмотрим, что еще Хавьер скажет.

— Опппа! — Феола ловко вытащила из общей массы одну бумажку. Помахала ей в воздухе.

— Что это? — прищурился Амадо.

— Не сойти мне с места, но наш друг поигрывал в картишки. Смотрите, здесь имена, взятки, вот это явно пас....

— А имя нашего покойника тут есть?

— Тут, скорее, прозвища. И потом, смотрите. Темная, золотая, мизер...*

*— автор в курсе, что расписной покер — изобретение времен СССР. Но — почему бы не изобрести его пораньше и в другой стране? Прим. авт.

— Карты, — задумался Амадо. — Долги...

— Шулера, кредиторы, а карточный долг вообще священен, — в тон ему продолжила Феола.

— Наведем справки.

И как же Феолу обрадовало это 'наведем'! Вместе с ней! Разве это не замечательно?

* * *

— Альба, ты неправа.

Эти слова Альба не переносила всей душой. Но... завизжать она могла, конечно. Только не стоило так поступать.

Мать с отцом ей подбрасывали денег, а если она устроит скандал — не дадут.

— Амадо меня не понимает! Вообще! Не приходит домой, весь в своей работе... и ладно бы он хоть прилично зарабатывал!

Тан Аракон и ритана Аракон обменялись понимающими взглядами. С жиру бесится, читалось в них.

А как это еще назвать?

Именно, что с жиру. Зарабатывать в поте лица на хлеб и воду не приходится. Муж работает, семью содержит, и кстати, на приличном уровне. Есть мобиль у него, есть у супруги, есть дом, Альба спокойно заказывает себе достаточно дорогие вещи...

Ну да!

Она не может пойти и скупить у ювелиров все бриллианты подряд! Но ведь и ритана Розалия так не может сделать. Даже несмотря на полученное наследство от отца.

И на приличную ренту. И на деньги супруга...

Обычный средний класс, разве что Араконы находятся ближе к его вершине, а Риалоны к середине. Но Альбу-то это не устраивает! Она хочет ко двору, она хочет блистать, она хочет БОЛЬШЕ!

Больше и больше...

При этом сделать что-либо самой ей и в голову не приходит.

— Давай я поговорю с Тони, — предложила ритана Розалия. Давно ушли в прошлое времена, когда она подозрительно косилась на племянницу. Сейчас-то она даже благодарна была Даэрону. Лучшее, что он для своего ребенка сделал — помер. И Тони отправилась к ним, в столицу. Хорошая девочка. Умненькая и уважительная, даром, что некромантка. — Она тебя возьмет в свой магазин, консультантом. Много платить, конечно, не получится, но с чего-то начинать надо. И проценты от продаж...

— Мама! Хватит говорить глупости! Еще я за прилавком не стояла! — почти взвыла Альба.

— Твой прадед стоял. И прабабка, — обиделась ритана, которая отлично помнила о своем купеческом происхождении, — и зазорным это не считали.

— Это было еще в прошлом веке! — сморщила нос красавица, — и они были простонародье. А мы — аристократы...

Адан только головой покачал.

Бесполезно. Их не услышат, просто не захотят слушать. В глазах Альбы, работать — это недостойно. И проще сидеть на шее у супруга, ныть, ругаться и жаловаться. А сделать что-то...

Нет смысла в сотый раз объяснять ей, что Антония, хоть и ритана, с радостью работает в своем антикварном магазине, что Паула, хоть и ритана, тоже работает...

Альба Инес Риалон искренне считает, что ей уже все должны. Просто потому, что это — ОНА. И она достойна всего самого-самого лучшего. А тот, кто спорит — гад и враг!

Она УЖЕ достойна. В принципе. Потому что она оказала этому миру честь своим присутствием.

Да, что-то они упустили, когда растили своих девочек. Что-то проглядели, или наоборот, не додали, не показали, не растолковали...

А теперь уже и поздно.

Что они могут сделать?

Только выслушать, пожалеть и подбросить денег. И все. А это в общем-то бессмысленно. Альба не изменится, проблемы не решатся, разве что Амадо передохнЕт. Хотя бы месяц... пока деньги не закончатся, его грызть не будут. Зять у них хороший. Все зятья. Жаль вот, дочка чего-то важного не понимает в этой жизни. Но это уже неисправимо.

* * *

— Синьорита, вы мне составите компанию? Хочется холодного лимонада и мороженого.

Мерседес непроизвольно облизнулась.

Ей тоже хотелось. И лимонада, и мороженого, и вообще... прогуляться по Римату.

А еще — рядом с ней будет тан Мальдонадо. С его улыбками, шутками, легкостью общения... рядом с ним Мерседес чувствовала себя легкой, живой, яркой, словно сидела в темном подземелье, а потом выбралась на свободу. И сейчас улыбается и оглядывается по сторонам.

И возникает вопрос.

Мама что-то знала?

О чем-то догадывалась?

Почему она растила детей именно так, почему практически не давала им свободы воли, почему? Мерче могла ходить в школу, но мама настояла, и девочка, равно как и ее братья, получали домашнее образование. Так тоже делалось, правда, в более знатных семьях, но Веласкесы не удивлялись. Потом просто сдать экзамен на зрелость, получить аттестат — и все.

Учиться дальше?

Мерседес хотела. Вот, именно так, у ювелира. У мастера Агирре.

А еще у тана Мальдонадо, который рисует ее за работой, а заодно рассказывает про свет и тени, ракурс и перспективу, пропорции и золотое сечение. И это еще далеко не все.

И так интересно становится...

— Составлю, — решила Мерседес. — Если синьор Агирре не будет против.

Тан Мальдонадо подмигнул ей.

— Я поговорю с синьором. Вы пока приводите себя в порядок, одевайтесь — и идем?

Мерседес покрутилась перед зеркалом. Поправила шляпку, подумала, что надо бы посетить дамскую комнату, вышла из студии, в которой работала...

— Синьорита...

Откуда взялся этот невысокий человек?

Но в следующую минуту Мерседес вдруг поняла, что не может двинуться.

И падает, падает... вперед, словно подкошенная.

Последней мыслью уплывающего сознания было: лишь бы нос не разбить.

* * *

Тан Мальдонадо возвращался обратно с победной улыбкой.

Конечно, синьор Агирре отпустил ученицу на перерыв. Попробовал бы он не отпустить!

Но... комната открыта?

Мерседес?!

Кто-то другой на месте тана решил бы, что девушка вышла, и ее надо немного подождать. Но... тан Мальдонадо просто не умел сидеть на месте. Да и...

Когда гуляешь с девушкой, некрасиво искать те самые углы для полива. Так что надо сейчас посетить кабинет задумчивости. А учитывая, что располагались эти кабинеты рядом, и было до них буквально два шага по коридору...

Мерседес спасла случайность, которую не смог предусмотреть похититель. Он хотел вытащить ее через окно уборной. И, воспользуйся он дамской уборной, все бы получилось. Но похититель-то — мужчина! Туда он и направился с бесчувственной синьоритой.

И туда же направился тан Мальдонадо.

Легко ли вытащить синьориту через окно? Ну... не особенно. Даже если тебя снаружи ждет сообщник. Даже если синьорита висит бревном и не сопротивляется. Даже если ты сильнее обычного человека.

А все равно...

Двери узкие, окна в уборных не слишком большие, и расположены высоко, рама открывается плохо. И на все это время требуется. Внести девушку, положить девушку, влезть на подоконник, открыть задвижку наверху — заранее ее открыть не получится, потому что не подгадаешь как и когда попадется намеченная жертва, спуститься, снова поднять девушку так, чтобы она прошла в окно, передать ее сообщнику, вылезти самому, прикрыть окно...

Вре-мя.

Вот его и не хватило похитителю. Он как раз открыл окно, когда в уборную вошел тан Мальдонадо.

Херардо Диас мог быть каким угодно.

Склочным, эпатажным, наглым, вредным... одно было неизменно. Реакция у него была молниеносной, а от оценки ситуации до принятия решения иногда и доли секунды не проходило.

Наверное, похититель был очень удивлен, когда ему в спину с боевым воплем 'Сдохни, тварь!!!' было запушено первое, что попалось под руку благородного тана.

Мусорная корзина.

Уборщица в магазине была не слишком-то расторопной, или просто убирала по вечерам, потому корзина была не полной, но и не пустой. Сначала несчастного осыпало всяким мусором, а потом еще врезалась и сама корзина. Кстати — достаточно тяжелая.

Металлическая. Время пластика еще не пришло, так что весила корзинка прилично, килограмм пять — семь в ней точно было.

Следом полетела швабра, которую тан метнул, словно копье.

И попал ведь! Сказался большой опыт. Похититель взмахнул руками и вывалился наружу. Тан Мальдонадо едва за ним не выскочил, но вовремя одумался. Увидел, что похитителей двое, а он-то один...

Ладно! Он с ними справится! Но на кого останется беспомощная Мерседес? Что с ней сделали? Точно не убили, но...

Тан опустился перед девушкой на колени, и принялся массировать ей руки. Ладошки были холодные. И глаза закрыты. И платье едва-едва шевелится на груди... хорошей такой груди... кхм...

Мерседес приходила в себя медленно.

Открыла глаза, увидела над собой тана Мальдонадо.

— Что... где...

— Лежи спокойно, — тан Мальдонадо как-то незаметно перешел 'на ты'. — Тебя пытались похитить, я помешал. Дыши ровнее, я не дам тебя в обиду...

И когда это разумные слова помогали при утешении девушек? Правильно, никогда. Так что Мерседес поступила, как истинная женщина. А именно уткнулась в плечо спасителя — и разревелась так, что его рубашка мигом промокла.

Тан Мальдонадо гладил прижавшуюся к нему девушку по гладким черным волосам, и чувствовал себя дурак-дураком...

* * *

Как получилось, что я тут очутилась?

Треси совершенно искренне задавалась этим вопросом. Но... не виноватая она, как-то само все так образовалось. Правда-правда.

После вопля тетки, из ателье пришлось вылететь с приличной скоростью. Неудачно она подставилась, да... не тем голова была занята.