| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Тут мы были в своем праве, так как это советским танкам требовался высокий гребень, так как именно за него ведущее колесо Т-34 тянуло всю гусеницу. Мы же делали цевочное, а не гребневое зацепление гусеницы за ведущее колесо, поэтому высокий гребень — чтобы он был широким, прочным и ухватистым — нам был не нужен. Причем и тут ввели несколько улучшений. В советских танках применялось так называемое специальное зацепление, когда шаг гусеницы был чуть меньше шага зацепов ведущего колеса — это обеспечивало более длительную работу по мере износа и следовательно растяжения гусеницы, но вместе с тем тяговое усилие от колеса передавалось гусенице только через зуб, который выходил из зацепления — схема была очень нагруженной. Мы же сразу начали работы по цевочному зацеплению, когда ведущее колесо тянет гусеницу за ее пальцы, а не за выступающий гребень, как в Т-34 — просто такое зацепление было распространено в мое время, а значит этим временем было проверено, то есть лучше. И при таком варианте зацепления наши конструктора вскоре разработали схему, по которой зацепление происходило сразу за несколько зубьев — благодаря их форме они сначала зацепляли траки верхней частью зубца, а затем, по мере его подъема, точка зацепления перемещалась все ближе к корню зуба, по прежнему принимая от него усилия. В результате тянущее усилие передавалось мало того что тремя точками на одном траке — по краям и в центре, так еще и сразу несколькими траками, и соответственно снижалась нагрузка на каждый отдельный трак — причем значительно — раз в десять.
Соответственно, и гребни у нас стали поменьше, зато двумя рядами — побочным эффектом более широкой базы стало увеличение устойчивости гусеницы на катках — теперь ее удерживало более широкое плечо сил — не на ширину гребня — сантиметр-полтора — а на расстояние между двумя гребнями — пять сантиметров. Правда, такая работа повысила требования к точности крепления гребней — если раньше после приварки гребня увод его вершины допускался до пяти миллиметров, то нам требовалось обеспечить не более двух миллиметров, причем в основном было допустимо отклонение к центру гусеницы, во внутреннюю сторону от каждого из двух колес одного катка — чтобы они не наезжали каждое на свой гребень. И тут справились — стали приваривать гребень сначала по коротким сторонам его основания — то есть по передней и задней — если смотреть по ходу движения, затем по внутренней — то есть обращенной к центру гусеницы, и уже затем по внешней, обращенной к колесу — обварка по коротким сторонам сначала закрепляла гребень, последующая обварка по дальней чуть смещала гребень в сторону от колеса — то есть к центру гусеницы (напомню, в нашей гусенице стало два гребня), ну и обварка ближней к колесу стороны проводилась уже на практически закрепленном предыдущими швами гребне, так что тепловые и усадочные деформации от нового шва были совсем небольшими и утягивали гребень обратно к колесу совсем на чуть-чуть.
Вообще, чем дальше, тем все больше наши технологи увлекались автоматической сваркой. Так, те же колеса проходили несколько этапов эволюции. После перехода на плоские диски с приваренным оребрением все некоторое время были довольны. Вот только в ряде условий диски гнулись и ломались, особенно когда танк шел юзом по склону. "Надо увеличить толщину диска до сантиметра, а лучше до полутора или даже до двух" — подумали конструктора. "Но тогда увеличится вес ходовой части" — продолжали они размышлять — "значит, надо делать вырезы в диске чтобы облегчить колеса" — в общем, начали делать вырезы, благо что в 1942 СТЗ выпускал примерно такие катки — уже прямые диски, с небольшими ребрами жесткости и отверстиями для облегчения катка. Вот только у них эти диски были литые, у нас же, с нашими прокатно-сварными конструкциями, все это очень снижало технологичность. "Не" — сказали конструктора — "фигня получается" — и перешли вообще к спицевой конструкции — стали прокатывать прутки и затем приваривать их к ступице и ободу — как в телеге. Тогда-то и прозвучала мысль — "А зачем нам такие большие катки ?".
А и вправду ... мы-то, делая свои конструкции, отталкивались от БТ и Т-34 — там диаметр катков был 830 миллиметров — еще немного — и метр. Понятно, что такие большие конструкции изготовить было сложно, но нам-то этого по идее и не требовалось — это на БТ и затем на Т-34 большие катки ставились из расчета на высокие скорости, но по факту высокие скорости на марше не обеспечить, на поле боя — тем более, поэтому, в теории, катки можно ставить и поменьше — дефорсировали же мы двигатель чтобы повысить его ресурс, пусть и в ущерб снижению максимальной скорости (при этом средняя — что маршевая, что боевая — все-равно осталась на том же уровне что и на бывших у нас тогда Т-34) — так почему бы не посягнуть и на катки ? Но и 300 миллиметров как на катках от Т-26 — это как-то маловато. "А вот полметра — в самый раз !" — сказали конструктора — и сделали каток диаметром 47 сантиметров — "Чтобы был взаимозаменяемым с катками самого массового немецкого танка !" — так сказали конструктора и добавили — "А то вон — на Т-34 ставят же катки от Пантеры — и ничего, ездят ...". Там и вправду разница была всего три сантиметра в пользу Пантеры, зато у Т-34 — более широкая ступица и больше крепежных болтов — ну так ПТРЗ — подвижные танкоремонтные заводы — легко справлялись с задачей — растачивали, досверливали, обтачивали что надо — и немецкий каток начинал воевать против своих создателей — зря что ли они слизали свою конструкцию с Т-34 ?
У наших конструкторов, впрочем, идея не выгорела — уже в сорок втором наши гусеницы были шириной полметра, а немецкие четверки даже последних моделей ездили на 40 сантиметрах — то есть между катками надо ставить втулку, чтобы они попадали на свою гусеничную беговую дорожку. Но там еще и ступица, и крепления — переделок слишком много, да и немного было тех катков-то — что были — шли на замену самим затрофеенным четверкам, а тех что не было — их и не поставишь. Но конструктора не унывали, благо что технологические возможности постоянно возрастали, а крупные колеса были все-таки привлекательнее в плане меньшего количества собственно катков на сторону. Поэтому, накинув с десяток сантиметров, стали клепать колеса диаметром 55 сантиметров, внеся ряд дополнений, и прежде всего — в производство спиц — их стали делать не из сплошного прутка, а из трубки диаметром 5 сантиметров и со стенками толщиной в сантиметр, благо что прошивочный автомат для таких коротких бочонков был уж создан, и вместе с тем жесткость конструкции была просто запредельной — ни одно колесо ни одного танка мира не имело такого разнесения жестких элементов, поэтому и спиц было достаточно шесть штук, но сделали восемь "на всякий случай" — и такие случаи показывали, что даже попадания бронебойных снарядов не выводили колеса из строя — да, отдельные спицы могло перерубить начисто или отгрызть часть — как у эппловского яблока (только оно пострадало не на войне) — но само колесо продолжало работать. Да и обод, ступица — все это начали раскатывать в замкнутую деталь целиком из раскаленной заготовки, то есть уже отсутствовал сварной шов — колесо стало еще прочнее. В принципе, для танка было бы достаточно и одного такого колеса на каждый каток, но мы все-равно ставили спаренные — тут и запас прочности, и повышенная устойчивость гусеницы на катках — все-таки она удерживалась широкой базой, двумя гребнями, поэтому даже мехводы-новички, когда пытались дрифтануть — и те редко теряли гуслянку. Ну а сварочные автоматы — пусть и медленно, но большим количеством — уже давали потребное количество колес. Зато наконец-то удалось избавиться от необходимости в литейке — всей этой подготовки смесей, набивке форм, расплавлению и заливке металла, его остывания, отправки брака в переплавку — при прокатке и сварке брака было гораздо меньше. Ну, когда отладили производство.
ГЛАВА 25.
Но — прогресс в разработке ходовой части это хорошо, но ведь танк — это ездящая пушка, и в плане применявшегося на новой бронетехнике оружия у нас тоже шли немалые изменения.
Так, нехватка стволов заставляла нас ускоренно вводить гладкоствольные системы с оперенными снарядами — мы растачивали износившиеся стволы, слегка увеличивая их калибры и старались ставить все-таки зенитные от советских зениток калибра 85 миллиметров либо от немецких 88 — в результате калибр наших новых орудий был 92 миллиметра за счет стачивания нарезов — мы наконец переходили к двум танковым калибрам вместо чуть ли не дюжины — пары советских 76,2 и 85 и пары немецких 75 и 88 — раньше-то часть самоходок комплектовалась советскими зенитками калибра 85 миллиметров, часть — немецкими калибра 88 миллиметров, ставили и советские 76-миллиметровки — причем не только зенитки, но и от обычных дивизионок, что со стволами подлиннее, шли и немецкие, французские 75 миллиметров, были и наши 57, и немецкие 50, даже полковушки с короткими стволами — для работы по пехоте и легкой бронетехнике, и даже советские сорокопятки и чешские сорокосемки — для танковых засад либо стрельбы по легким танкам и бронетранспортерам — нормально, а оба предыдущие года все наши помыслы только и были о том, чтобы набить как можно больше немецких танков. Поэтому — самоходки — на первом месте, тем более что они гораздо проще в изготовлении, не говоря уж о переделке из танков, а танки шли по остаточному принципу. Но шли — все-таки в наступлении их вращающийся независимо от хода движения ствол был очень полезен — перенести огонь на фланг по открывшейся пулеметной точке и вместе с тем не подставлять весь борт огню — это полезный навык. И вот сейчас, постесав нарезы у многих таких стволов, мы и начали переходить на гладкостволы уже массово — до того-то были только эксперименты.
Ведь к осени 1943 "лысых" стволов средних калибров от 75 до 88 миллиметров у нас уже было под четыре тысячи штук — и советских, и немецких, а более мелкие калибры шли либо на химическое или физическое оборудование высокого давления, либо в переплавку. И это количество уже даже превышало количество платформ, на которые их можно было бы ставить — ведь для них не особо подходили легкие платформы от советских БТ и Т-26 или немецких единичек и двоек, да и тройки были так-себе-основанием для такого мощного орудия — даже если подвеска не поломается от выстрела, то раскачивать и шатать машину будет долго, что снижает боевую скорострельность до двух-трех выстрелов в минуту — для борьбы с танками это не очень хорошо, поэтому без выносных ригелей тут точно делать нечего, а с ригелями машина теряла возможность быстрой смены позиций — а ведь сейчас высокая подвижность была важна как никогда. Так что неудивительно, что и на новую технику пошли именно такие стволы — причем и на танки, и на самоходки — мощные противотанковые средства были актуальны как никогда, а такой калибр все еще позволял бороться с немецкой бронетехникой, проблему представляли разве что новые немецкие самоходки на базе Пантеры и Тигра — с толстой лобовой броней, да еще наклонной — они не брались старыми бронебойными снарядами из старых — нарезных — систем в лоб ни с какой дистанции, разве что с самой ближней. На которой и нас можно было взять точно так же.
Да, у советской зенитки калибра 85 миллиметров заявлялось, что ее бронебойные снаряды якобы на дистанции в километр берут сто миллиметров брони — то есть лобовуху Тигра — при попадании под углом 90 градусов. Вот только чтобы обеспечить такой угол, орудию требовалось стоять ровно по фронту танка, а танку — ровно без наклонов и поворотов. Но — орудия — то есть самоходки — как правило изначально расставлялись из расчета стрельбы с флангов по бортам наступавших танков, и даже если танк вдруг начинал двигаться точно на орудие, то все-равно присутствовали какие-то повороты и наклоны корпуса и башни — полигонных условий нам никто предоставлять не собирался. А стрельба с флангов означает стрельбу на дистанциях в полкилометра и менее — когда наступающая волна будет проходить более-менее мимо — не будешь же стрелять по танкам на противоположном фланге — до них в начале атаки может быть и три километра — даже если их наблюдению не мешают холмы и леса, то на таких дистанциях рассеивание уже довольно велико, и стрелять особого смысла нет. Да и в борт поразить немецкие танки стало труднее — с появлением у них много новой техники немцы начали применять нашу же тактику — массировать танковые атаки с поддержкой самоходками, да ставить строй с вогнутым центром, чтобы когда он приблизится к нашим окопам на полкилометра, оба края танкового строя уже подходили бы к нашей обороне (ну или один — если другой край не защищен холмами либо перелесками от обстрела с другой стороны) — в такой ситуации, пока подбираешься во фланг одному танку, к твоему флангу в это же время подбирается другой танк. Да, холмы-перелески пока сглаживали проблему — отстреляться на ближней дистанции — хоть в борт, хоть в лоб — и драпу, иначе подберется уже немецкая пехота. Но все время бегать — тоже не выход — нужна возможность бить немца в лоб с дальних дистанций, пока они сами могут ставить только гаубичный огонь на подавление, а не стрелять прямой наводкой.
Причем сам немец нам в этом тоже особо помочь пока не мог — у старых немецких зениток калибра 88 миллиметров пробиваемость была все той же — то есть такие стволы, хотя и приходили к нам от немцев регулярно, в некоторые дни аж по десятку-полтора штук, но уже не давали нам каких-то преимуществ — ну, кроме того что этот ствол теперь будет стрелять по немцам, а не по нам, а у новых — с длинными стволами и снарядами со вдвое увеличенным количеством пороха — на километре заявлялось 160 миллиметров пробития, а на двух с половиной километрах — 100 миллиметров, подкалиберным же с километра он пробивал 200 миллиметров, а с двух — 150. Но это — по немецким данным, то есть для высшего командования, чтобы получить награды и бабло, и для солдат, чтобы по прежнему были уверены в превосходстве немецкой техники и не парились по пустякам (а не смог подбить русский танк — сам виноват — тебе дана лучшая техника и, если выживешь — не спорь). То есть эти цифры надо проверять и еще раз проверять. Но несколько захваченных нами пушек пока дали неоднозначные результаты — когда-то пробивали, когда-то — нет — мы еще набирали статистику. Хотя косвенные признаки — резкое увеличение случаев повреждения а то и подбития нашей бронетехники — да, говорили о как минимум вдвое возросшей бронепробиваемости немецких орудий.
Так что, когда мы получим от фрицев достаточно таких стволов, проблема с недостаточной пробиваемостью наших орудий может и пойдет на спад. Но немецкая армия — слишком уж ненадежный поставщик вооружений — сегодня — густо, завтра — пусто, поэтому делать расчет только на них — это неверно, нужен все-таки собственный источник стволов, то есть импортозамещение, точнее — трофеезамещение. Но, как я отметил выше, наши существующие стволы мало того что уже прилично поизносились, но к тому же они уже не давали того преимущества что было раньше, да и кумулятивами танки брались только после того, как осколочными снарядами раздолбаем их противокумулятивные решетки и экраны — дело долгое и кропотливое. По идее, нужен бы калибр орудий побольше, вот только достаточно длинных стволов более высоких калибров у нас не было — как я отмечал ранее, собственное производство артиллерийских стволов мы пока налаживали, и единицы выпуска в сутки вопроса не решали. Так что проблема борьбы с новой немецкой техникой пока частично решалась высокой маневренностью и проходимостью нашей техники, а основную ставку в дальнейшем мы делали на новые боеприпасы.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
