Рэддлы назвались сердобольными богатыми соседями, которые, не в силах видеть стра-дания бедной безумицы, решили помочь ей безвозмездно. И упекли её в больницу, по сути тюрьму, на тридцать лет.
У Гарри голова шла кругом. Он просто не мог понять, что так можно поступить с живым человеком. Волан-де-Морт, конечно, чудовище, но теперь Гарри понял, за что он убил Рэддлов. Не понимал Гарри одного — правда ли Том считал мать мёртвой, не зная, что она жива и находится в клинике, и, или же Рэддлы перед смертью ему всё рассказали, и он убил их из мести?
Гарри глубоко задумался, очнувшись лишь от голосов Долгопупсов, приближающихся к карете. Он мигом спрятал свиток в сумку и накинул капюшон мантии-невидимки. Он весь напрягся, стараясь угадать, кто какое сиденье выберет, чтобы сориентироваться и оказаться на одном диване с Невиллом. Гарри повезло. Долгопупсы разместились так, что ему даже вставать не пришлось. Старая леди скомандовала, и карета тронулась в путь, унося Гарри прочь от больницы, архива и Банди, который так помог ему.
Глава 17 Любовь Нюхалза.
Карета прибыла в Хогвартс, когда уже стемнело, предварительно высадив бабушку Не-вилла на станции. Дорогой они молчали. Невилл был подавлен и тяжко вздыхал, Миссис Долгопупс была мрачнее тучи и время то времени вытирала глаза.
— Я ведь говорил, ба, что тебе лучше не ездить, — укорял её внук. — Ты так расстраиваешься, мне тебя жалко. Ты не думай, сам я почти не переживаю, я же не знал своих родителей, со мной всю жизнь была только ты. Ты меня вырастила, воспитала, это ты не спала ночей, если я болел. Я не хочу, чтобы ты раньше времени умерла от расстройства, глядя на них... — По его круглому лицу потекли слёзы. — Лучше бы они погибли, чем так... — голос его прервался и Невилл кинулся на шею бабушке.
Гарри было не по себе, что он стал свидетелем этой не предназначенной для чужих глаз сцены. Он впервые подумал, что может быть и правда лучше не иметь родителей вовсе, чем иметь родителей, потерявших рассудок, безучастных ко всему и никого не узнающих. Он боялся представить себя на месте Невилла. Как он ездит несколько раз в год в больницу и видит дорогие любимые лица тех, кто когда-то давно были людьми... Гарри всегда думал, что хуже, чем ему, быть уже не может. Оказалось — ещё как может.
Настроение было паршивое. Он даже на какое-то время забыл, что успешно съездил в больницу и добыл все необходимые сведения. Очнулся Гарри только у главного входа, когда Невилл открывал дверь, чтобы выйти. Он выскользнул из кареты вслед за Невиллом и бегом кинулся в общую гостиную Гриффиндора, скинув на ходу мантию-невидимку.
— Наконец-то, Гарри! — кинулась к нему переполошившаяся Гермиона. — Я уж боялась, не случилось ли чего.
— Что там, Гарри? Не тяни, выкладывай! — потребовал Рон, даже не дав ему отдышаться.
Они засели под лестницей, и Гарри всё подробно рассказал, отдав им свиток. Рон и Гер-миона сидели как громом поражённые.
— Да-а-а, друг... Ты оказался прав на счёт Миранды — это и правда была она. Но даже ты, я думаю, не предполагал, что дело примет подобный оборот, — наконец сказал Рон.
— Что же это получается? — присоединилась к разговору Гермиона. — Миранда вышла из больницы, через какое-то время вышла замуж за Джастина Поттера, и потом родила Маргарет?
— Выходит, так, — подтвердил её слова Гарри. — Получается, что Маргарет — сестра моего отца по отцу и сестра Тома Рэддла по матери. Значит я... некровный родственник Волана-де-Морта? — От этой мысли у Гарри потемнело в глазах и стало трудно дышать. Даже в самых страшных кошмарах он не мог себе этого вообразить.
Потрясённые Рон и Гермиона молчали.
— Может быть, он из-за этого решил, что пророчество касается именно тебя, а не Невилла? — выдвинул, наконец, свою версию Рон.
— Я так не думаю, — уверенно проговорила Гермиона. — Они родственники только формально. В пророчестве нет ни слова о том, что именно родственник когда-нибудь убьёт Вы-Знаете-Кого, к тому же ещё и некровный. По-моему, это случайное совпадение. Сами-Знаете-Кто мог на тот момент вообще не знать, что Гарри формально является его родственником.
— Мог знать или не мог — об этом сейчас мы можем только гадать. Хотя... Об этом позже. Меня сейчас интересует вот что, — сказал Гарри. — Искала ли Миранда Тома после того, как её выпустили? И почему её выпустили на четыре года раньше, чем было уплачено за её содержание и лечение?
— Как она могла его найти, если ему к тому моменту было уже двадцать восемь лет? Она-то помнила его всего лишь двухлетним! Даже если бы она и нашла приют, в котором жил Том, к тому моменту прошло бы уже десять лет, как он его покинул. Его уже невозможно было бы найти, — здраво рассудила Гермиона. — Она не узнала бы его, даже если бы столкнулась с ним на улице. А вот искал ли мать сам Рэддл или всё же поверил, что она умерла — тоже вопрос.
— Но ведь он же их нашёл! — вскричал Гарри. — Я же видел их вдвоём с Маргарет в хрустальном шаре! Не может такого быть, чтобы он общался с Маргарет, не зная, чья она дочь, не зная, что она его сводная сестра! Они разговаривали словно старые знакомые. Они улыбались! Это выглядело чудовищно! Через каких-то три месяца она погибла от его руки! Что всё это значит?
— Не кипятись, Гарри, — попыталась успокоить его более сдержанная Гермиона. — Криком тут не поможешь. Будем надеяться, что со временем мы всё выясним до конца. Мы и так уже немало узнали. Маргарет и Том Рэддл — брат и сестра по матери. Между ними тридцать один год разницы. Но Том выглядел её ровесником. Почему? Чтобы проще было познакомиться с девушкой? Наверняка. А зачем он вообще с ней познакомился? Как давно? Знала ли Маргарет о том, что Том — её брат? Сейчас это выяснить уже невозможно. Знала ли о Томе семья Маргарет? Миранда и Джастин? Джеймс и Лилли? Узнала ли Тома мать? А он её? Как они встретились, если вообще встретились? Когда это произошло? При чём здесь кольцо? Сколько опять вопросов... Чем больше мы узнаём, тем больше всё опять запутывается.
Гарри схватился за голову. Гермиона была права — чем больше они выясняли, тем дальше отодвигалась разгадка тайны.
— Кстати, — спохватилась Гермиона. — Тебя искала Мелисса. Мне пришлось ей наврать, что ты пошёл к Хагриду проведать его будущую мамашу. Мелисса, конечно, свой парень, но тебя мог искать и Снегг, и МакГонагалл, да кто угодно. Ты сильно рисковал, уехав на весь день. Хотя, это того стоило!
— А что хотела Мисс Найтингейл? — поинтересовался Гарри.
— Кажется, она собирает всех тех, кто хотел бы ходить на Ориентирование, чтобы подобрать удобное для всех время занятий.
— Сбегаю-ка я к ней прямо сейчас. Вроде бы ещё не поздно.
Гарри мигом добежал до кабинета Защиты на третьем этаже, постучался и зашёл в лич-ную комнату Мелиссы. Хозяйка комнаты отсутствовала.
На столе лежала книжечка с обожжёнными краями. Гарри не удержался и открыл её, что-бы глянуть хоть одним глазком. По виду это была та самая книга, которую всё время так увлечённо читала Мелисса. Но это оказалась книга с обычными советами по ведению хозяйства: как замариновать огурцы и добиться зелёной плесени без жёлтого налёта, как научить ручного дронта приносить домашние тапочки, что делать, если вместо поджигающих искр из палочки идут мыльные пузыри, как вылечить икоту у синей оконной мухоловки, как избавить узкоглазого стрикса от рвоты, что делать, если у снитча оторвалось крыло... Последним советом Гарри заинтересовался.
Если вы по неосторожности оторвали снитчу крыло, подзовите его нежным свистом, но не перестарайтесь. У золотого мячика тонкий слух. Обычно его пугает рёв стадиона, и он беспорядочно мечется, пока его не поймает ловец. Мелодичный свист — вот первейшее средство для приманки. Поймав раненый снитч, просто используйте приживляющий клей...
Ого! — подумал Гарри. — Я это, пожалуй, возьму на заметку. Подманивание свистом и в игре пригодится. И он аккуратно закрыл книгу, положив её на место. В этот момент Сорока-Мэгги влетела в приоткрытую форточку и уселась на кровать.
— Привет, Сорока-Мэгги! — радостно поприветствовал её Гарри. — Тебе не стыдно? Украла вчера за завтраком серёжку у Гермионы! А твоя хозяйка вечно за тебя извиняется. Вредная ты птица! — шутливо поругал её Гарри. — Ну, и где же твоя хозяйка?
— Норчёпинг! Христопраз! Колоратура! — заверещала Мэгги вместо того, чтобы дать дельный ответ. Она подпрыгивала на кровати, махая крыльями и чуть наклоняя голову вбок по своей привычке. Затем что-то произошло, и в клубах голубого дыма Сорока-Мэгги ...превратилась в Мелиссу Найтингейл, стоящую на кровати и заразительно смеющуюся, глядя на растерянного Гарри.
— Здорово я тебя разыграла? — задорно улыбнулась она.
— Э-э-э... Да. — Гарри ещё больше растерялся.
— Извини, не хотела тебя обманывать, просто решила попрактиковаться на досуге, и ты как раз вошёл.
— Так вы — анимаг? Незарегистрированный?
— Ну да, что тебя так удивляет?
— Ничего, просто... Есть что-нибудь такое, что вы не умеете делать?
— Конечно! Оживлять мёртвых, поворачивать время вспять, предвидеть будущее...
— Нет, я серьёзно. Этого никто не умеет. А вы такая талантливая, так много знаете и умее-те, — проговорил он благоговейно. — Нам ещё профессор Снегг говорил, что вы на первом курсе знали и умели больше, чем все мы, вместе взятые, когда-либо научимся. Теперь я вижу, что он ничуть не преувеличил.
— Что ты, Гарри. Я же всего-навсего человек. Допускаю, что я способная. Мне многое интересно, мне не надоедает узнавать что-то новое, обретать новые знания, навыки и умения... Хотя вот, вспомнила! Я не умею трансгрессировать.
— Что, совсем? — Гарри искренне считал, что для Мелиссы нет ничего невозможного.
— Я просто никогда этому не училась. Надо бы, конечно. Просто сейчас я занята кое-чем другим.
— Так вот, почему вы завели сороку?! — вспомнил Гарри начало их разговора.
— А, Сороку-Мэгги? Наверное, да. Вообще-то мне её брат подарил. Он меня в детстве Сорокой звал, а потом, когда я выросла, подарил мне сороку. Её назвали Мэгги. — Лицо Мелиссы стало задумчивым. Мыслями она была далеко в прошлом. — Руди был старше меня на двенадцать лет. Я... — она запнулась. — Я отчего-то очень плохо его помню... Он погиб пятнадцать лет назад, когда... Да ты и сам всё знаешь. — Она закусила губу, лицо её омрачилось на мгновение, потом же складка на лбу разгладилась — Мелисса вспомнила что-то приятное:
— Он был очень хорошим ловцом в квиддиче, одним из лучших. Его хотели взять в Уимбурнских Ос, представляешь? А он предпочёл спорту науку, потом женился... Помнишь, ты всё восхищался моим умением управляться с ковром? У нас это, наверное, семейное. На метле я чувствую себя как рыба в воде. Я мечтала стать ловцом, как брат, но моим мечтам не суждено было сбыться. В квиддиче есть одно такое дурацкое правило, которому лет пятьсот, по меньшей мере. Родственники не имеют права играть за разные команды! Я не знаю, кто автор этого гадкого правила, но он испортил мне всю жизнь. Я с самого детства спала и видела, как я гоняюсь за крохотным мячиком и ловлю его под восхищённые крики зрителей. И вот — не судьба... И никого не волнует, что Руди был старше меня на двенадцать лет, и мы при всём желании не могли бы играть в одной школьной команде: мы учились на разных факультетах, были разного возраста, да ещё оба ловцы. Кто мог придумать такой идиотизм? Как же мне было обидно! Ночами я обливала слезами подушку, а днём до одури тренировалась на площадке для квиддича, чтобы доказать всем, что лучшего ловца ещё не рождалось на свет, чтобы они поняли, кого потеряли. Я заваливала Министерство просьбами допустить меня к игре, но никому и дела не было до моих страданий и талантов. Разве что профессор Снегг хвалил меня за упорство и нежелание сдаваться без боя. Правда, я участвовала во всех возможных гонках на мётлах, даже призы какие-то выигрывала и занимала места, но это всё было не то.
От злости на весь мир я решила стать лучшей ученицей в школе и всерьёз взялась за учё-бу. Я вступила в дуэльный клуб и быстро стала лучшей, заклинания мне легко давались, и у меня была очень хорошая реакция. У меня даже было несколько кубков, не знаю, где они сейчас. Я и анимагом-то стала в пятнадцать лет, чтобы кому-то что-то доказать. Родным я приготовила сюрприз, но продемонстрировать своё умение не успела... — Она вновь погрустнела, вернувшись в прошлое.
— Кстати, — внезапно встрепенулась она. — Это ведь я была в зале за завтраком. Это я украла у зазевавшейся Гермионы серёжку! Ничего, что я съела твой горошек? — ухмыльнулась она.
— Вы?! — вытаращил глаза Гарри. — Нет, ничего. Я горошек всё равно не люблю. Приятного аппетита, всегда пожалуйста.
— Здорово получилось, да? Никто ни о чём не догадался. Моё поведение было похоже на поведение настоящей сороки?
— Никому и в голову не пришло усомниться! Помните, Малфой ещё шутил, что из-за меня птицы ссорятся? А Букля? Что вы сказали Букле? Вы и правда с ней говорили? Я же видел, что она вас, вернее, сороку, на кусочки разорвать хотела — уж больно она ревнивая. А потом она резко успокоилась и улетела.
— Твоя Букля и правда очень ревнивая сова. Всё время утверждала, что она — твоя любимая птица, что ты её хозяин. Я по-птичьи объяснила ей, что я не сорока, а учительница. Она всё поняла и успокоилась.
— Объяснили по-птичьи? Вы знаете язык птиц и умеете разговаривать на нём?
— Анимаги, когда они превращаются, могут говорить на языке того животного, которым они становятся. Ещё хорошо в плане питания. Например — ты голоден, а ничего съедобного у тебя с собой нет и купить негде. Так превратись и пообедай! Животному гораздо легче найти пропитание, в кого бы ты ни превращался. Собаки и кошки не побрезгуют мышами и крысами, жучки-бабочки вполне насытятся нектаром и пыльцой, копытным вообще раздолье — травы хоть отбавляй, птицы заморят червячка во всех смыслах... Это плюс. Минус превращения в том, что когда анимаг становится животным, его разум становится близким к разуму животного. Вот почему люди стараются научиться превращаться в собак или кошек, на худой конец птиц — ведь эти животные достаточно разумны. Представь, что ты годы затратишь на овладение анимагией, а в итоге превратишься в улитку, лягушку или флоббер-червя! И чего ради ты потерял столько времени и растратил столько сил впустую? А ведь такие случаи бывали. Ты превращаешься в то животное, которое близко твоей натуре. Самые сильные маги превращаются в волшебных животных — грифонов, пегасов, фениксов, единорогов. Мерлин по легенде превращался в дракона. Но такой сильный дар — действительно редкость. Обычно волшебники превращаются во что попроще, но с определёнными предпочтениями. Собаки умны и преданны, кошки ловки и независимы, обезьяны изобретательны, белки юрки, лисы хитры, птицы быстры и свободны в перемещении. А вдруг ты станешь каким-нибудь огромным неповоротливым слоном или дельфином? Приятно, конечно, но толку и практической пользы никаких. Поэтому, прежде чем решаться учиться анимагии, надо взвесить свои шансы, подумать, в кого ты реально можешь превратиться. Я очень хотела стать белкой, а стала сорокой. Вполне логично — я болтливая и любопытная — везде сую свой длинный нос.
