Загадка Либастьяна, или Поиски богов

Через несколько минут богине начало чудиться, что она идет по лабиринту в форме меандра и будет брести так вечно, год за годом, век за веком. Но наваждение моментально пропало, стоило принцессе, завернув еще раз за угол, оказаться перед распахнутыми дверями, ведущими в просторную десятиугольную залу, выдержанную в строгих малахитовых тонах с вкраплением темного дерева. В высоких стрельчатых окнах, что тянулись от пола до потолка, по-прежнему отражались красоты и ужасы многочисленных миров Вселенных. Статуи драконов в нишах между окнами и узор пола — запутанный серебристый лабиринт, не имеющий выхода или ведущий в бесконечность, драгоценные камни в резных стенных панелях — сверкали в свете ажурных хрустальных люстр, свисающих со стрельчатых сводов высокого потолка. Несколько мягких диванов и кресел, расставленных в видимом беспорядке, и центральное малахитово-зеленое кресло с подлокотниками в виде драконов были пусты. Но поблизости от высокого кресла хозяина стояло еще одно, то самое, на котором некогда сидела принцесса. Осталось ли оно с тех времен или было поставлено вновь, как намек на неизбежность встречи? Решив, что она этого никогда не узнает, Элия вошла в залу и огляделась. На миг взгляд принцессы задержался на одном из окон, отражающем, богиня могла бы поклясться, гостиную в ее собственных покоях.

Что-то заставило ее прервать изучение пейзажей в окнах и обернуться. Небрежно опершись рукой на подлокотник кресла и задумчиво потирая подбородок, в высоком кресле, более похожем на трон, сидел ОН — Повелитель Путей и Перекрестков, Дракон Бездны, полновластный Владыка Межуровнья. Все такой же, неизменно прекрасный брюнет с безжалостно-яркими малахитовыми глазами и хищным лицом. Темные локоны свободно рассыпались по плечам. На сей раз на Злате был не модный лоулендский наряд, а переливающиеся и, кажется, ежесекундно меняющие сам покрой, одежды из ткани, напоминающей плащ принцессы. Единственное, что оставалось неизменным в облике Повелителя, — это ножны с тяжелым черным мечом, пристегнутым к поясу, и перстень с крупным изумрудом на руке, похожий на тот, что некогда лорд преподнес в дар Элии с плененной душой врага.

Дракон Бездны молчал и смотрел на принцессу, только Элия не могла разгадать, что значит зеленый огонь, полыхающий в его глазах. А лицо Злата было застывшей маской высокомерного бесстрастия, явственно дающего понять любому, осмелившемуся взглянуть на Повелителя Межуровнья, что он — меньше чем пылинка пред его могуществом.

Богиня приблизилась к 'трону' и, с легким реверансом опустившись в свое кресло, тихо сказала:

— Вечности Повелителю. Кажется, так принято приветствовать тебя в Межуровнье, Злат?

— Так, Элия, — поморщившись, согласился он, сбрасывая маску. Разглядывая гостью, Злат машинально отметил, что на сей богиня не стала использовать заклинание левитации, чтобы поднять свое кресло на один уровень с хозяином. Неужто признавала свое поражение? — Ты не слишком спешила воспользоваться моим приглашением. Но все-таки ваше высочество здесь. Прекрасный день, дорогая. Впрочем, подозреваю, прекрасен он лишь для меня.

— Да, пожалуй, — безрадостно согласилась Элия.

— И что же заставило дивную розу Лоуленда покинуть любезные ее сердцу миры? Вновь, подозреваю, что не желание навестить старого друга или развеяться, — нарочито вежливо продолжил мужчина.

— Мне нужна твоя помощь, Злат, — призналась богиня.

— Вот как? — мужчина выгнул смоляную бровь и усмехнулся, изображая наигранное удивление.

Выдержав паузу, он легко поднялся с кресла и плавным шагом хищного зверя приблизился к богине. Обойдя ее кресло сзади, положил руку на голову Элии, неторопливо пропустил сквозь пальцы тяжелые пряди медовых волос принцессы, вдыхая такой знакомый аромат персика, свежести и редких роз — запах самой любви и совершенной красоты. В небрежной, словно поглаживал домашнюю кошку, властной ласке Повелитель скользнул рукой ниже по лилейной шее богини и, наклонившись, задумчиво, с горькой насмешкой интимно прошептал ей в изящную раковину ушка:

— И кто же из нас истинное чудовище, Элия? Я, желающий твоего общества потому, что оно доставляет мне удовольствие, но не удерживающий объект своих м-м-м... привязанностей подле себя силой, или ты, ищущая моей компании, только когда тебе это выгодно?

— Оба, Злат, оба, — ответила принцесса, не оборачиваясь. — Прости, но к таким как ты не забегают вечерком выпить бокал вина и посплетничать о жизни, и такие как ты не часто ходят по гостям сами. Так уж назначено Судьбой: я — принцесса Лоуленда, ты — Повелитель Межуровнья.

— И как ты намерена получить мою помощь, Элия? Пригрозишь своими 'опасными' клинками пронзить мое черное сердце? — едко предположил Злат, присаживаясь на перила кресла, губы его выгнулись в ироничной усмешке, а рука скользнула к груди, словно готовая распахнуть одеяния и предоставить богине возможность для покушения. Вероятно, Повелителя уязвил тот факт, что на встречу к нему принцесса явилась во всеоружии.

— Моим клинкам не под силу убить Дракона Бездны, — безотчетно любуясь мужественным хозяином Межуровнья, подчеркнуто рассудительно ответила принцесса и почувствовала, как не без сожаления с ней молчаливо согласились шпага, кинжал и ножи-скоморохи, готовые ради любимой госпожи утопить в крови все Межуровнье. — Ты это знаешь, а значит, угрозы лишены всякого смысла.

— Ты могла бы воспользоваться моим клинком. Хочешь попробовать? — то ли в шутку, то ли всерьез любезно предложил Повелитель Путей и Перекрестков, хлопнув по кожаным ножнам клинка, излучавшего столь зловещую силу, что она просачивалась наружу помимо воли владельца. Даже ее тонкой струйки было достаточно, чтобы понять, этим оружием можно убить любое существо, взять его силу, душу, повергнуть в прах плоть. Но, это богиня тоже чувствовала явственно, обитателю Уровня, польстившемуся на страшный меч, пришлось бы заплатить за владение клинком куда страшнее, чем жертвам.

— Мне ни к чему твоя смерть, Злат, — покачала головой богиня, мягко коснувшись такой теплой, надежной, такой по-настоящему живой руки мужчины. Лорд Бездны едва заметно вздрогнул, но не убрал ладони. — Убить Повелителя Межуровнья — значит устранить необходимое звено в соблюдении баланса между Уровнями и Бездной. Это больше чем глупость, это преступное нарушение Законов Равновесия и преступление совершенно напрасное. Уйдешь ты, место Повелителя Межуровнья займет другой, и еще неизвестно, кто будет лучше. Кроме того, все это только пустые слова, я не подниму руки на того, кому обязана жизнью. Пусть ты спасал меня, повинуясь секундной прихоти, но как бы то ни было наивно с моей стороны, я продолжаю считать тебя кем-то вроде хорошего знакомого, почти друга. Я пришла не угрожать, мои угрозы способны только насмешить Повелителя Бездны, а, повторюсь еще раз, просить. Помоги мне вылечить душу брата!

— А с какой стати я должен исполнить твою просьбу, дорогая моя? — поигрывая прядью волос Элии, бархатно поинтересовался Повелитель, явно увлеченный тем оборотом, который принимал разговор. — Только потому, что, как было верно сказано, по прихоти своей я некогда оказал ей лично маленькую услугу, принцесса Элия решила, что может умолять Повелителя Межуровнья о помощи в любой безвыходной ситуации? Мои прихоти повторяются редко... Что я получу взамен?

— Я останусь с тобой на год, как ты предлагал раньше, — без кокетства, спокойно, словно доставала из кошелька монеты, чтобы оплатить покупку, констатировала Элия.

— Вот как? — явно уязвленный тоном богини, повторил Повелитель, и в голосе его послышалась горечь с нотками ожесточения, а рука, поглаживающая плечо Элии, сжала его почти до боли. Впрочем, только почти. Богиня прекрасно понимала, что одного небрежного движения Злату будет достаточно, чтобы стереть ее в порошок.

— Да, клянусь честью, душой, силой и жизнью, — подтвердила богиня.

Повелитель помолчал, вновь склонился к богине и, приподняв пальцем ее подбородок, коснулся жесткими губами уст принцессы, накрыл их обжигающе властным и долгим поцелуем, дарящим пополам наслаждение и боль.

— Нет, — оторвавшись от губ Элии, резко со злой иронией прошептал Злат, тряхнув волосами. — Нет, моя дорогая, ставки повышены, ведь на кону не душонки жалких людишек, застрявших в Бездне, а твой кровный родич-бог. Прежде условия не устраивали тебя, теперь они не подходят мне.

— Каковы нынче твои 'ставки'? — спросила принцесса, повернув голову так, чтобы видеть лицо Злата, его злость, оскорбленное самолюбие отвергнутого поклонника, тоску одиночества и жажду обладания, неистовую жажду не только и не столько любви, женской ласки, но просто тепла общения, того, чтобы в нем видели не всесильного монстра, а мужчину, живое существо. Жажду, которую почти невозможно утолить, если ты 'работаешь' Повелителем Межуровнья.

На мгновение глаза принцессы и лорда Злата встретились. Отвернувшись, Повелитель сказал нарочито равнодушно:

— Я мог бы помочь твоему брату, в моей власти приказать расплетателям устранить нарушение равновесия, — Злат повел в воздухе рукой, и Элия поняла, по тому образу иллюзии, что призвал Дракон Туманов, каких демонов он имеет в виду. Амебообразные сгустки некой субстанции, выбрасывающие жгуты различной толщины и щупальца с присосками и крюками на концах вызывали невольное, опасливое содрогание. Это были демоны, страшные по самой сути своей, те, которых избегали даже Силы, ибо нити любых структур были подвластны им. — Я помогу, если ты останешься со мной в Межуровнье до тех пор, пока я сам не отпущу тебя. Договорились?

Богиня вновь подняла глаза на Повелителя и увидела в потемневшем малахите глаз жестокую уверенность в том, что она должна согласиться на предложение, мрачное торжество и боль. Элия опустила взгляд, на полу под ногами Злата плясала огромная черная тень, тень дракона, которую не мог рассеять свет хрустальных люстр. Повелитель Межуровнья, мужчина и чудовище, ждал ответа терпеливо, как кот, наблюдающий за маленькой мышкой, бегущей от одной его лапы к другой.

Ради брата принцесса почти готова была согласиться немедленно. Почти.

— Я не могу дать тебе ответ прямо сейчас, Злат. Мне нужно подумать, — медленно покачала головой Элия.

— Подумай, — разрешил Повелитель Межуровнья, убежденный в том, что другого выхода у принцессы нет. — Но не испытывай моего терпения, дорогая моя. По законам Вселенной в одном теле бога должна быть лишь одна душа, с двумя, вступившими между собой в спор, твой брат долго не протянет.

— Я понимаю, — кивнула Элия, стараясь скрыть изумление и не подать вида, что сказанное Златом для нее новость. — Не отправишь меня домой? Прогулки по твоим владениям весьма обогащают впечатлениями, но не способствуют внутреннему сосредоточению. Или на эту маленькую услугу тоже будет предъявлен счет?

— Иди, — раздраженно нахмурился Злат, удивляясь, как богине удалось в очередной раз уязвить его, и, вернувшись в свое кресло, махнул в сторону окна, ставшего порталом в Лоуленд. — Когда найдешь ответ, позови. Я услышу.

Богиня кивком поблагодарила Повелителя и прошла через указанный им проем в свои покои. Скинула с плеч легкий как перышко, но казавшийся тяжелее свинцового, плащ из паутины арадов, и прошла по гостиной, такой уютной, знакомой и так не вяжущейся с внутренним отчаянным беспокойством хозяйки.

Глава 20. К Тэодеру

Что является спасением для одного, губит другого

— Элия? Слава Творцу, ты жива! Есть ли добрые вести? — лунным зайчиком скользнул по стене и затанцевал у ног принцессы световой блик, вещественное проявление Сил Источника, изнемогающих в тревожном ожидании. Они жутко волновались и за нее и за Рика, нуждающегося в исцелении, и раздирались от противоречивых желаний: не пускать Элию в столь опасное путешествие и получить действенную помощь для принца из любого, пусть даже чудовищного источника. Силы места себе не находили от беспокойства, зная, что богиня отправилась в Межуровнье, и едва маячок дал сигнал о возвращении богини, ринулись на встречу.

— ОН обещал вылечить Рика, — задумчиво, словно про себя, призналась принцесса, — но ставит серьезные условия.

— Какие? — насторожились Силы, и лунный зайчик задрожал, дробясь на тысячи мельчайших осколков.

— Пока не важно, — отмахнулась богиня. — Я взяла тайм-аут. Собираюсь посоветоваться кое с кем, прежде чем дать окончательный ответ, но моя просьба остается в силе. Попридержи информацию о Рике, дай мне время.

— Хорошо, — Источник изобразил совершенно человеческий вздох, тем более примечательный, что родного тела, а, следовательно, легких, не имел. Лунный зайчик ободряюще коснулся плеча принцессы, задержался теплой ладошкой на щеке женщины и скромно исчез.

Элия не знала, наблюдает ли сейчас за ней Повелитель Межуровнья, скорее всего, Злат не унизился бы до этого, но решила не рисковать, да и не тревожить попросту Силы, сообщая им истинную причину недуга брата. Этой информацией принцесса собиралась поделиться только с тем, к кому отправлялась на разговор. Плащ, оружие, драгоценности из Межуровнья исчезли, снятые Звездным Набором по молчаливому желанию хозяйки, но одежды принцесса не сменила, сочтя ее вполне подходящей для визита.

Взяв с услужливого живого столика книгу в голубой обложке, Элия еще раз пролистала ее, уделив особое внимание последним страницам труда, посвященным описанию редких недугов.

— Госпожа? — робкий детский голосок рассеял сосредоточение принцессы.

— Да? — богиня обернулась к двери, где, подрагивая на еще слабых ногах, покачивался Лиам. Мальчик был бледен как накрахмаленная простыня, но фиолетовые глаза его из-под растрепавшейся косой челки смотрели с упрямой мольбой, а форма пажа сидела безукоризненно. — Ты не поторопился встать с постели?

В голосе принцессы чувствовался холодок и не наигранная суровость. Лиам затрепетал от безжалостных интонаций богини, но сделал несколько шагов вперед и, опустившись на колени перед хозяйкой, коснулся губами полы ее камзола:

— Я пришел, чтобы испросить прощения госпожи.

— За что? — не без интереса уточнила Элия.

— За то, что моя глупая выходка доставила вам беспокойство, — понуро прошептал Лиам, продолжавший упрямо считать, что поступил по-настоящему благородно, как подобает мужчине, но если госпожа спасла его, значит, на то ее воля и нужно жить с позором на челе.

— Нет, Лиам, — покачала головой богиня, пристально изучая состояние пажа и догадываясь, что небывалая скорость его выздоровления есть не следствие отличного ухода больничной сиделки, а проделка чрезмерно милосердного кузена Лейма, неосмотрительно вмешавшегося в воспитательный процесс своими заклинаниями. Недаром Элии показалось, что она ощутила в спальне Лиама движение энергии. Лейм неплохо освоил чары исцеления, но за его несвоевременное милосердие бедолаге-пажу пришла пора расплатиться жестокой отповедью. — Дело в другом. Ты вызвал мое неудовольствие, ибо попытался распорядиться тем, что тебе не принадлежит. Ты — раб и твоя жизнь такая же моя собственность, как плоть. Понятно?