Загадка Либастьяна, или Поиски богов

— Кстати, — небрежно бросил Кэлер, закидывая на плечо походную сумку и умащивая рядом гитару. — Если ты еще не передумал продавать поместье, я готов выступить покупателем.

— Понравились яблоки? — подколол принца Элегор.

— И яблоки недурны, — охотно согласился бог. — И русалки, да и сам мир мне по нраву. Я с Риком словечком переброшусь, есть, небось, способ снять пелену неприятия, даже если ее накладывал Жнец. Пусть обмозгует.

Глава 8. Дама приглашает кавалеров

Эта дама может уже сама выбирать, на кого ей производить впечатление.

Когда завершился Семейный Совет, и с Олонеза исчезли все дорогие, но чрезвычайно шумные в большинстве своем родственники, Элия устало опустилась в кресло. Она прищелкнула пальцами. Яркая вспышка мелькнула на фоне темного дерева и бронзового декора неплотно прикрытых дверей. Сразу же один из каминов, тот, у которого находилось кресло богини, запылал поярче, угли в остальных потухли, со всех столов исчез мусор, кресла и диваны встали ровнее, обивка разгладилась. На руку принцессы приземлился крошечный волшебный управляющий, чьими стараниями был наведен порядок.

— Звали, хозяйка? — зазвенел тоненький мелодичный голосок, нисколько не похожий на слышанный Джеем и Риком баритон.

— Да, Зифф, — кивнула богиня. — Спасибо, мой предусмотрительный дружок, за то, что осыпал комнату сильфовой пыльцой.

— Я подумал, повелительница, что вам бы хотелось поговорить без помех, — надулся от гордости малыш и затанцевал на ладони принцессы, взмахивая для равновесия крылышками. — А моя золотая пыльца лучше любого чародейского круга скроет все от чужих ушей и глаз.

— Ты молодец, — похвалила сильфа Элия, и Зифф радостно рассмеялся, подлетел к лицу богини, нежно пощекотал крылышками щеку хозяйки и спросил: — Угодно ли моей повелительнице что-нибудь еще?

— Мне нужно покинуть Олонез, дружок, я вновь оставляю свои владения на твое попечение, — сказала принцесса.

— Уже? — опечалился Зифф, и его сверкающие радугой цветные крылышки померкли до чернильно-синих и изумрудно-зеленых тонов. — Но вы гостили так недолго...

— Будь твоя воля, Зифф, я пребывала бы в Измиане никак не меньше пары сотен лет в каждый из визитов, — рассмеялась Элия, знакомая с тем, что живущие неимоверно долго сильфы считают сколько-нибудь достойным сроком.

— Я буду скучать, — признался малютка, порхая у головы принцессы и путаясь крылышками в ее волосах. Магическое создание скорбело совершенно искренне.

Духи воздуха не знают любви, беспечным существам чужды горести и возвышенные порывы чувств. Но сила обаяния Богини Любви была столь велика, что, несмотря на все барьеры, возводимые принцессой вокруг своей силы, действовала и на Зиффа. Он искренне привязался к своей спасительнице и желал бы служить ей и следовать за повелительницей везде и всюду.

— Ты будешь охранять особняк для меня, — постаралась утешить сильфа Элия. — А если станет одиноко, можешь полетать, поразвлечься. Только постарайся не попадаться больше в клетки к магам.

— Хорошо, повелительница, — неожиданно покладисто согласился маленький дух, и принцессе показалось, что на его крошечном личике мелькнула проказливая довольная улыбочка, вот только ловить сильфа в кулак и требовать от него доклада о задуманных шалостях Элии было недосуг. Впереди ждали куда более важные дела.

Попрощавшись с Зиффом, богиня телепортировалась в Лоуленд. Пажи, извещенные о прибытии госпожи заклинанием, тут же явились в покои принцессы и со всех ног кинулись выполнять распоряжения хозяйки.

Через полчаса принявшая освежающий ароматный душ богиня, облаченная в просторный халат полночной синевы, сидела у камина в гостиной на диванчике и маленькими глоточками прихлебывала горячий шоколад из крохотной фарфоровой чашечки, расписанной цветками вишни. На столике рядом стоял еще целый кувшин этого лакомства и вазочка с разнообразным тающим во рту фигурным печеньем. А у ног богини, жалко скорчившись, взахлеб рыдал Лиам. Судя по всему, истерика длилась уже довольно давно, ибо кружево рубашки парнишки промокло насквозь, а франтовская бархатная курточка сбилась в совсем не эстетичные складки.

— Хватит, Лиам, — досадливо поморщилась принцесса, паж своими терзаниями портил ей аппетит и мешал слушать успокаивающий шум дождя за окнами. — Я не сержусь на то, что ты рассказал их высочествам, где меня искать. Не тебе, ребенку, вступать в спор с богами. Прекращай реветь и ступай лучше на кухню, принеси мне пару булочек с корицей.

— Слушаюсь, в-в-ваше в-в-высочество, — сглотнул слезы Лиам и, почтительно прижав к губам полу халата принцессы, поднялся с пола.

Подавив зевок, Элия проследила за тем, как разнервничавшийся мальчишка выбежал из гостиной, и сделала еще один глоток шоколада. Вот теперь, в тишине, можно было по-настоящему насладиться напитком. Мальчики-пажи — это мило и удобно, но иногда они выводили госпожу из себя, пытаясь вывалить на нее свои мелкие детские проблемы.

Выпив чашечку шоколада, принцесса сплела заклинание связи, показавшее ей типичную комнату в урбанизированном мире, и позвала:

— Лейм, я дома, приходи.

Молодой принц вскочил с дивана, где ожесточенно листал ворох каких-то бумаг, сунул их подмышку, выключил телевизор, подхватил со стула два приготовленных заблаговременно пакета и, не откладывая дела в долгий ящик, телепортировался к кузине. Первым внимание бога привлекла маленькая ножка богини в пушистой белой тапочке, высовывающаяся из-под полы халата. Пока Лейм глазел на лодыжку обожаемой кузины, Элия с интересом оглядывала багаж кузена, поддающийся детальному изучению через прозрачные пакеты. Один из них был под завязку набит игрушками и всякими шуршащими яркими упаковками конфет и печений. Поэтому, совершенно очевидно, предназначался кузине Мирабэль, к которой из других миров без подарков возвращался только вредина Энтиор и жмот Нрэн. Во второй пакет вместилось чуть больше десятка банок пива и пакетики с чипсами. И эти 'подарки' Лейм, безнадежно испорченный жизнью в урбанистических мирах, совершенно очевидно прихватил для себя.

— Прекрасный вечер, Элия, — пробормотал бог и, бросив пакеты на ковер, подошел к кузине поздороваться.

Не став протягивать мужчине руку для официального поцелуя, богиня притянула склоненную голову принца к себе и, потрепав по пушистым волосам, по-дружески чмокнула в щеку.

— Прекрасный вечер, мой сладкий.

Пока Лейм откашливался, Элия лукаво спросила:

— Скажи, дорогой, зачем тащить напитки из урбо-миров, неужели лоулендское пиво хуже?

— Нет, конечно, — замялся Лейм и все-таки признался. — Только у нас оно бочковое, хочешь выпить — кружку неси. Есть все-таки особое удовольствие в том, чтобы открыть банку...

— И облизать ее грязные края, закусывая хрустящими чипсами, — закончила за кузена богиня и рассмеялась.

— Пожалуй, — весело согласился принц.

У Молодого бога было хорошо на душе. Впереди ждали несколько дней в обществе Элии, и пусть их суждено было провести в многовековой пыли библиотеки, но общество принцессы того стоило.

— Хочешь шоколада? — предложила Элия, и Лейм, заняв кресло рядом с кузиной, с удовольствием налил себе чашечку, захрустел печенюшкой.

А принцесса сплела очередное заклинание и заявила, перекрывая обрушившийся на нее шум только за счет узкого канала связи:

— Нрэн, я в Лоуленде.

— Хорошо. Скоро буду, — кратко отозвался принц, не отвлекаясь от бдительного надзора за сборами огромной армии, упаковкой и сортировкой военной добычи: как рабов, так и прочего движимого имущества. Большей части его надлежало отправиться в постоянную ставку вместе с войском. Там оно переходило в руки постоянных торговых агентов принца, чтобы поступить на рынки миров и быть проданным с наибольшей выгодой, или управляющих Нрэна, для распределения по обширным владениям Бога Войны. Но некоторую, заранее отсортированную долю богатств (оружия, доспехов, пару особенно красивых лошадей, драгоценностей, произведений искусства и прочего) Нрэн всегда забирал с собой в Лоуленд. Так что богу предстояло еще воспользоваться нелюбимой сферой искусства — магией — и открыть несколько порталов для переправки груза через миры.

Принцесса отключила заклинание и потрясла головой, словно надеясь вытряхнуть из нее застрявшие звуки: лязг, крики, стоны, грохот и ржание лошадей.

— Удивляюсь, как Нрэн до сих пор не оглох, — хмыкнула богиня.

— Он отлично умеет слышать только то, что нужно, и игнорировать весь прочий шум, — пояснил Лейм, делясь своим детским опытом общения с братом.

— Ты прав, — поразмыслив, согласилась принцесса. — Ладно, пускай заканчивает, все равно этого педанта от дела не оторвешь без применения силы, а наших скромных талантов для такой титанической работы явно недостаточно. Надеюсь, к утру кузен в Лоуленд прибудет, и мы сможем приступить к работе в библиотеке, распространив слух, что действуем по заданию тирана Нрэна, засадившего нас за штудии оборонных заклятий.

— Я думаю, мне стоит наведаться к Оскару вечерком, — предложил Лейм, рассеянно крутя в пальцах чашечку. — И попросить составить примерный список литературы. Будет с чего начинать.

— Неплохая мысль, дорогой. Впрочем, иные в твою умную голову забредают редко, — одобрила идею Элия, погладив кузена по руке. — А пока выпей еще шоколада, — богиня пролевитировала кувшин к опустевшей чашке Лейма, — дай пищи мозгам и поведай, над какой задачкой бьешься. Что за бумажки прихватил с собой?

Проследив за отправкой большей части своей армии и обоза в один из ближайших к Лоуленду миров, избранный Богом Войны в качестве постоянной ставки, Нрэн открыл еще два портала: к городским казармам для оставшейся части войска, присоединявшейся к постоянно расквартированным в Лоуленде силам, и личный — прямо во двор королевского замка. В последний, когда закрылся портал к казармам, воитель въехал сам. Оставив вышколенных оруженосцев разбираться с неподъемным багажом, распределяя его между королевской оружейной, сокровищницей и апартаментами принца, Нрэн спрыгнул с гигантского буланого жеребца, вполне подходящего для высокого воителя, и бросил поводья груму.

Здоровенный конюх осторожно повел животное в стойло. Злобным нрэнов Грай не был, но боевой конь, идеально натренированный, чтобы убивать и оберегать седока на поле боя, не декоративная дамская лошадка, ценимая за длинную шелковистую гриву и тонкие ноги. Грай повиновался только приказам хозяина и не допустил бы ни малейшей вольности со стороны прислуги. Последний новичок, наслышанный о демонических лошадях принца Энтиора, любивших подзакусить неосмотрительным конюхом, и опасавшийся исключительно их, счел внешне флегматичного Грая вполне безопасным. Фамильярность не прошла дурачку даром. Изменить свое мнение он не успел, удар копытом прервал бесполезное существование.

Бросив мимолетный взгляд на вытянувшуюся в струнку и, кажется, даже переставшую дышать стражу, Нрэн быстрым шагом вошел в замок. Пронесся, наводя трепет на охранников, слуг и рабов, до кабинета короля Лимбера, стоящего первым в перечне пунктов назначения. Не уточняя у секретарей, занят или свободен монарх, открыл дверь и небрежно бросил без малейшего тепла в голосе:

— Я прибыл, дядя.

Отвлекшись от разговора с несколькими высокопоставленными сановниками, невольно вздрогнувшими при виде мрачной фигуры Бога Войны, с огромным мечом на поясе, король, так же коротко и прохладно, как и племянник, произнес:

— Хорошо, — и вернулся к прерванной беседе.

Нрэн, сочтя диалог законченным, притворил дверь, бросил на стол перед испуганно подскочившим на пару метров секретарем пачку документов по завоеванным в очередной кампании мирам, чтобы обеспечить короля деловым чтением, и проследовал далее к своим покоям. Кивнув слугам, словно мураши снующим по комнатам и распаковывающим уже доставленную часть вещей, которые бог не намеревался разбирать лично, разделся и прошел в ванную.

Ступил на ее мраморные плиты и включил воду. Долго мок под обжигающе горячим душем, чтобы смыть неизбежную походную грязь, тщательно драл все тело жесткой, словно наждак, мочалкой, чистил коротко остриженные ногти, несколько раз мыл волосы в травяном шампуне. Слишком памятен был принцу брезгливо сморщенный носик кузины и ее 'Фу!', когда он, истосковавшись в разлуке по ее обществу, явился пред очами возлюбленной, не избавившись от грязи и пыли.

Когда тело и волосы стали отзываться на прикосновение скрипом, Нрэн облегченно вздохнул и, закончив экзекуцию, включил ледяную воду, куда более подходящую для регулярного омовения на взгляд стоика принца. Мужчина вытерся длинным полотенцем, чуть менее грубым, чем мочалка, прошелся гребнем по мокрым волосам. Те, наученные горьким опытом бесполезности сопротивления, покорно распались на мягкие влажные прядки. В приготовленном безмолвным слугой черном халате, расшитом золотом, бог вышел из ванной. Пока Нрэн разбирал личные вещи, его волосы, ниспадающие ниже плеч, успели подсохнуть и распушиться. Принц связал их в хвост шнурком и вернулся к делам.

Оставив большой сверток, опечатанный его личной печатью, в прихожей, Нрэн движением пальца велел слуге переставить распакованную напольную вазу в оливково-голубых тонах в правый угол комнаты, ближе к ширме с горным пейзажем, самолично добавил к коллекции кинжалов, висящих на стене, один новый и присел на вышитые твердые подушечки рядом с крохотным лаковым столиком. Мелкими глотками нарочито медленно принц выпил чашку охлажденного травяного чая невообразимой горечи, в сравнении с которой показался бы сладким хинин, скинул халат и облачился в чистую светло-кремовую рубашку на шнуровке, темно-коричневые брюки, мягкие домашние сапоги. Вместо любимого меча, занявшего место на стойке оружия в парадном углу зала, повесил на пояс кинжал и счел туалет законченным. Мельком глянув в зеркало: не развязалось ли чего, Нрэн прихватил привезенный из похода ларец, по объему и весу более походящий на сундук, и направился туда, куда, будь воля его пылающего сердца, а не дисциплинированного рассудка, он рванул бы, едва переступив порог замка.

Как всегда без доклада, словно надеялся или опасался застать конкурента-любовника, Нрэн стремительно, как в атаку, вошел в покои принцессы Элии. Она была не одна — это минус, но мужчиной, с которым мило болтала богиня, был Лейм — самый безобидный из всех возможных братьев — плюс. Маленькая компания что-то обсуждала с неподдельным жаром и заливисто смеялась. При появлении Нрэна смех стих. Впрочем, веселье всегда бежало из тех мест, в которые являлся Бог Войны, как ни крути, а божественное призвание накладывает свой отпечаток на личность и нрав. Нрэна никто и никогда не называл забавным.

— Прекрасный вечер, Элия, — мрачно, будто держал прощальную речь на собственных похоронах, поздоровался с кузиной принц, чуть склонив голову. — Это тебе. — Тяжеленный, плотно набитый сундучок глухо звякнул, будучи опущенным на столик рядом с диванчиком принцессы.