— Я согласна, — отвлек меня от созерцания голос кицунэ. Потушив взглядом палочку, она развернулась ко мне и упершись ладонями в пол склонила голову. — Я, тэнко Кёко-Но-Мио, приношу клятву верности Амакава Юто...
Полный текст клятвы занимал в развороте лист пергамента в локоть длиной и описывал буквально все нюансы вассальства. Но Кёко и тут выкрутилась, принеся клятву именно мне, а не моему клану. Хитрая...
Приняв клятву я дождался пока связи магии не скуют нас вместе и призвав лису идти за мною, резко распахнул перегородки. Как я и подозревал Тама сидела прямо за ними: потерпев неудачу с попытками магического подслушивания лиса просто прислонилась ухом к стене, и когда я раздвинул перегородки закономерно провалилась вперед, падая на гладкие деревянные плиты, выстилавшие святилище.
— О, а я тебя как раз искал! — неискренне обрадовался я.
Подозрительно покосившись на меня, Тама поднялась и отряхнулась.
— Зачем?
Я развернулся одновременно указывая ладонью:
— Знакомься, это Кёко, и отныне, она наш товарищ.
— Мы уже знакомы, — медленно ответила мне Тамамо, лишь сейчас заметив кто стоит у меня за спиной, и глядя на Кёко настороженным, даже немного враждебным взглядом.
Повисла напряженная тишина.
— Вот и отлично, — поспешил разрушить ее я. — Теперь ты отвечаешь за нее!
— Что?!!!
— Покажи ей все, объясни и все такое, а я пошел... — я заторопился к выходу.
— Юто! Ты не можешь так поступить со мной!
— Уже поступил!
Ах! Да!
— Кёко! — обменивавшаяся враждебными взглядами с Тамой, кицунэ посмотрела на меня, и едва успела словить брошенный мною предмет — выкованный из тончайших золотых листов веер "Миг солнечного заката". — Он тебе пригодится, — пояснил я в ответ на недоуменный взгляд и поспешно покинул поместье. Закрыв за собою калитку, прислушался и уловив закручивающуюся спираль силы, улыбнулся. Теперь Тама будет знать как подслушивать важные разговоры без спросу!
Да я мстителен. Но месть так сладка...
Отпустив стражей, я посвистывая веселую песенку зашагал по гладким плитам широкой тропы. Громадные магнолии высаженные по ее краям, сплетали свои ветви на высоте двух человеческих ростов, образуя настоящий живой коридор сплошь усеянный цветами.
Химари ждала меня в крытой беседке притаившейся у самих корней меллорна — неподалеку от поляны где исцеляли бакинэко. Покачивающая ногой нэко, сидела на скамье и чему-то мечтательно улыбалась. При моем появлении она встрепенулась:
— Закончил?
Кивнув, я сел рядом, прислонился к теплому боку счастливой нэко и достал выданный бабушкой список. Пробежался по нему взглядом и недовольно скривился: Овощи, одни овощи и почти нету мяса! Подумав немного я своим волевым решением вычеркнул всю ботву из списка и заменил ее более достойными вещами: рыбой, мясом и сладостями. Полюбовавшись преображенным листком удовлетворенно спрятал его в карман.
— Бабушка Сава тебя убьет, — с улыбкой на лице заметила Химари.
Я лишь отмахнулся.
— Ничего она не понимает в нормальной пище.
— Ну-ну, — весело покивала она. — Я посмотрю как ты это скажешь ей за ужином.
— Скажу что ты меня заставила.
— Хм... — нэко запнулась. — Я промолчу...
Иронично покосившись на Химари, я отметил новую, незамеченную мною прежде, деталь в ее облике. Розовая древесная лилия вплетенная в волосы, мягко сияла отпечатком искренней благодарности и чистых, невинно-детских эмоций. Не нужно было быть гением дабы узнать кто и за что подарил этот цветок.
Выскользнув из объятий, я спрыгнул со скамьи и протянул кошке ладонь.
— Прогуляемся?
Согласно прикрыв глаза, Химари приняла мое предложение.
* * *
Продукты мы взяли в таверне, содержимой переродившимся в екая духом гурмана. Акайо носивший прозвище "Толстый" и при жизни любил хорошо поесть, а после смерти и перерождения, его пристрастие к пище и вовсе переросло в настоящую манию. Как следствие, в таверне "Сень цветущей розы" можно было превосходно поесть и взять лишь лучшие продукты для дома. Чем и пользовалась ба...
Остановившись перед рощей кветов, я тщательно упаковал продукты и вручил их Айе. Проснувшаяся фугурума, блеснув белоснежностью одеяний, проглотила сверток и исчезла в мгновение ока, оставляя нас одних. Запоздало пожелав ей доброго пути и главное (!) целостности продуктов, я коснулся разума Тамы. Лиса все еще была занята выяснением отношений с Кёко, а водоворот их схватки лишь набирал силу. Решив не трогать решительно настроенную кицунэ я оборвал связь.
Химари огляделась про сторонам. На улицах вокруг было почти пусто. К роще кветов, возле которой мы и стояли, мало кто ходил, большинство екаев чувствовало себя неуверенно в обществе вечно сонных паучат, и потому, в отличие от основных улиц и площади здесь было тихо и спокойно: никто не шнырял под ногами и не отходил в сторону затмевая солнце своей тушей, ну и самое главное (для меня) — никто не здоровался вынуждая меня отвечать. Просто идиллия!
— Куда пойдем дальше?
— Пробежимся по окрестностям? — хитро предложил я.
Девушка приложила ладонь ко лбу. Тяжело вздохнула.
— Так и знала что ты это предложишь...
— Что? — я невинными глазами просмотрел на нэко. — Ты не хочешь дальше гулять?
— Я не хочу влезать в очередную авантюру.
— С чего ты решила что мы будем ввязываться в авантюры? — удивился я.
— Потому что я знаю тебя! — обреченно ответила кошка.
— Да ладно тебе! — я махнул рукой показывая свое отношение к ее предчувствиям. — Мы ведь просто прогуляемся... Что может случиться на обычной прогулке?
Комментарии автора:
http://cs421019.vk.me/v421019613/1f96/vqSVpUNTd2Y.jpg — меньшие сородичи Куо.
Глава 26. Безумный кукловод. По следам пропавших.
Пройдя по узкой улочке деревушки я свернул в проулок и немного подумав, зашел в один из домов. Его покинули быстро и без сопротивления: постели были расстелены, пища стояла на столах, вещи были на местах, а окна и двери еще открыты... Миновав домашнее святилище я зашел в самую дальнюю комнату. Здесь было почти пусто. Лишь лежал на матах расстеленный футон, окруженный у изголовья баррикадой лекарств. Прикоснувшись к подушке я провел рукой по небольшому кровавому пятну и сжал кулак подавляя дрожь пальцев. Тринадцатилетний ребенок, девочка по имени Саяко, за неделю до происшествия тяжело заболевшая простудой, так и не поняла за что ее убили. Вещи буквально сочились детской обидой и ужасом... Достав из-под одеяла плюшевого медвежонка, я прикоснулся рукой к меховой грудке и непроизвольно вздрогнул когда игрушка запищала "I love you!".
Аккуратно прислонив игрушку к подушке я собрал остатки растерзанной души, отправил их Отражению, и уже на веранде на миг обернулся. Современная игрушка, пищащая "Я люблю тебя!" на фоне всеобщего запустения, тишины и навеки поселившегося духа средневековья, смотрелась... странно.
Откровенно говоря, она вызывала ощущения сюрреализма и желание уничтожить все вокруг.
Особенно на фоне знания о судьбе ее владелицы.
Отвернувшись, я поглубже натянул капюшон плаща, и медленно пошел по пустой улице. Окна осиротевших домов вызывали ассоциации с слепыми бельмами уже мертвых, но не желающих того признавать существ. Они знали что уже мертвы, знали что их хозяева навеки ушли, но не могли смириться с этим знанием и беззвучно плакали от тоски и боли. Я слышал их плач когда шел к центру, и все что мог пообещать — это месть и покой.
Слабое утешение для потерявших все, но никто иной, им бы и этого не предложил.
На небольшой площади в самом центре деревни я замер не обращая внимания на мелкий промозглый дождик, и смотрел на небольшой холмик, притаившийся в тени одного из домов, пока не подошла Химари, ушедшая проверить окраины деревни.
На мой взгляд нэко отрицательно покачала головой:
— Никаких следов.
— Ясно...
— А ты, узнал что-то?
Вместо ответа я криво усмехнулся. Как сказать, объяснить ей те разрозненные видения произошедшего, что неохотно открыл мне страдающий от боли мир?! Как показать и рассказать о том что пришедший однажды вечером екай, одним махом подчинив себе всех живущих людей, принялся затем за... сортировку, отбирая лишь тех кто мог пригодиться ему в качестве воинов... и убивая неподходящих руками марионеток, — тех чьи тела были подчинены, а разум был чист до последнего: до самого конца позволяя им наблюдать за происходящим, медленно погружая в пучину безумия.
И как показать последовавшее за этим, пиршество твари — пиршество душами людей?!
Я и сам был далеко не ангелом, но творившаяся здесь омерзительная вакханалия безумия и крови внушала неприкрытое отвращение. Ведь одно дело убить своего врага, воина, того кто заслуживал смерти и знал на что шел, а другое — заставить страдать и сходить с ума невиновного. И творить его руками безумства, наслаждаюсь своей властью...
Подобная тварь заслуживала лишь Небытия!
Разумеется, ничего из увиденного я нэко не показал, да и не позволил бы себе показать.
— Они... умерли? — на положительный ответ она и не надеялась, прочитав все у меня на лице.
— Весьма... скверной смертью, — подтвердил я.
— Давай отсюда уйдем.
— Давай, — кивнул я, и со внезапно нахлынувшей злостью сжал ладонь, превращая в прах тела похороненных заживо. Холм со стоном просел и выровнялся, надежно скрывая в недрах земли братскую могилу. Вызвав огненный дождь, я дождался первых пламенных капель, с шипением упавших с неба и распустившихся цветами огоньков на крышах, взял Химари за руку и шагнул в зеркало портала, выводя нас из начинающей пылать деревни.
Выйдя возле небольшого ручья, присел возле воды и тщательно умылся, стирая отпечатки негативных эмоций с кожи.
— Все так плохо?
— Они умерли действительно поганой смертью, — тускло улыбнулся я в ответ, прекрасно представляя какое зрелище сейчас из себя представляю: Мокрый, жалкий и наверняка еще и бледный как полотно. Неудивительно что нэко так сочувственно на меня смотрит.
— Тебе нужно отвлечься... может перекусим? — помедлив спросила она.
Посмотрев на слегка поникшую Химари, я не смог сдержать улыбки.
— Спасибо!
Посмотрев на увешанное тяжелыми свинцовыми тучами небо, я покосился на бордовое облако вдали, извергавшее целый столб пламени из своих недр, и перевел взгляд на девушку.
— Тут неподалеку деревенька аякаси есть, может туда сходим?
* * *
Поселение аякаси встретило нас редкими прохожими коих не смог разогнать даже усилившийся дождь, огнем в окнах и насыщенной атмосферой вечного праздника. Пройдясь по его улицам и словив лишь несколько любопытных взглядов не распознавших во мне ханъё аякаси, мы зашли в украшенное приметным красным фонарем заведение.
Здесь было шумнее.
Множество екаев различавшихся размерами от гигантов трех метров росту, до не превышающих в размерах десяти сантиметров, сидели за столиками, пили, ели, болтали, пели песни и разумеется — дрались.
Пропустив при входе сцепившегося с неведомым тентаклеобразным екаем Хитоцумэ-кодзо, мы прошли к ближайшему столику в углу, занятому небольшой группкой из четырех екаев среди которых я узнал лишь довольно слабого, молодого хёсубэ, где Химари, откинув капюшон и выставив на показ кошачьи ушки, остановилась за спиной одного из сидящих и принялась сверлить его взглядом.
Все шумы разом стихли, сменившись напряженной тишиной когда на нас дружно обернулись все присутствующие. И немудрено! Слухов и легенд об отмороженности бакэнэко ходило не меньше чем о красоте и хитрости кицунэ, или силе и жестокости они. Не зря ведь безумные кошки входили в число самых известных екаев Японии!
Буквально позеленевшие от страха екаи поспешили уступить нам место и довольная Химари первой усевшись за столик принялась диктовать заказ поспешно подскочившей подавальщице. Выслушавшая заказ девушка — что характерно так и не спросившая меня и, судя по эмоциям, принявшая за котенка самой нэко, — испарилась в мгновение ока, а я осмотрел зашептавшихся за соседними столиками аякаси. Ловившие мой взгляд екаи спешно отводили глаза, чем изрядно веселили.
— Сейчас перекусим, — с улыбкой сообщила мне нэко, демонстративно кладя Цукико на стол.
— Ты не спросила что они берут в качестве платы? — я чуть отодвинул клинок в сторону.
— Что угодно, от современных йен до золота.
— Отлично, — одобрил я подобный прагматичный подход и вновь окинув взглядом окружение откинулся на стену. Провел когтем по столешнице снимая слой потемневшего дерева, прислушался к барабанящему по крыше дождю. Посмотрел на Химари.
Нэко, положив голову на сцепленные ладони пристально за мной наблюдала.
— Интересно живут, да?
— Наши тоже не хуже, — заметила она.
— Тут атмосфера другая, более... жесткая... интересная.
— Может потом тут прогуляемся?
— Да ну?, — я удивленно вскинул брови. — Ты ведь была против прогулок.
— Ну, была, — не стала отрицать нэко. — Теперь-то не против.
Я лишь хмыкнул, наблюдая как лавирующая между столиками разносчица несет наш заказ. Поставив тарелки аякаси в ожидание застыла. Пошарив в кармане я достал завалявшийся там камешек и кинул ей. Бормочущая благодарность девушка исчезла, а я столкнулся с неодобрительным взглядом Химари.
— Зачем ты ей кинул обычный камень? — тихо поинтересовалась она.
— Камень? — я фыркнул. — Ты что-то перепутала. Это был рубин на двадцать карат!
— Но...
— Рубин, Химари! Это рубин и он будет рубином для всех!
— ...Иллюзия?
— Искажение восприятия.
Я потыкал палочкой в еще дымящегося жаренного карпа, краем уха отмечая раздающиеся с улицы вопли — одноглазый монах перешел к более активным действиям, доказывая с помощью кулаков и железного посоха своему оппоненту как тот неправ.
— А почему я заметила?
— Потому что связана со мною... давай уже есть!
Фыркнув, нэко принялась за еду.
Посмотрев на нее несколько секунд, я последовал ее примеру. Рыба была вкусной, а вот чай был зеленым и потому крайне отвратительным, хотя Химари понравилось.
Насытившись я отложил палочки и принялся ждать кошку, попутно оглядываясь. Наткнувшись взглядом на тащившегося от входа монаха, махнул ему, подзывая. На несколько мгновений замешкавшись, хитоцумэ неохотно поплелся к нам с видом идущего на эшафот смертника.
— Зачем нам эта пьянь? — неодобрительно прошипела кошка, морща носик от запаха перегара и жженого сахара, удушливым облаком окутывающего приближающегося монаха.
— Пригодится, — краем рта ответил я переводя взгляд на воздвигающегося рядом потрепанной колонной духа.
— Чем могу служить? — на этих словах екай с опаской покосился на Химари, с намеком подтянувшую к себе клинок.
— Садись! — я указал куда, и махнул разносчице заказывая у нее несколько бутылок саке. Налил полную пиалу и пододвинул ему. Жадно втянув запах спиртного и почти не колеблясь екай осушил пиалу и потянулся к бутылке. Я не стал ему мешать здраво рассудив что пьяным он будет меньше бояться, и уж точно более разговорчивым.
