Фанфик по Гарри Поттеру: Мы, аристократы - 2

Все трое повернулись спиной к клетке и оставили Локхарта наедине с ней. Слишком потрясённый и перепуганный, тот был далёк от мысли, чтобы не подчиниться требованию девчонки. Он стоял и не решался отдёрнуть полог, пока за его спиной не раздался голос Гермионы:

— Профессор, вы скоро?

Обречённо вздохнув, Гилдерой частично откинул полог, затем отодвинул задвижку на двери клетки. Кокатрайс, обленившийся за годы заточения, продолжал дремать на своей подстилке, никак не среагировав на скрип открывающейся двери. Обнадёженный спокойствием птицеящера, профессор направил на него палочку и проговорил неизвестное мне заклинание.

Кокатрайс со скоростью пушечного ядра выскочил из клетки. На его чешуйчатой голове красовалась клумба маргариток. Пребольно клюнув оторопевшего профессора, отчего тот взвыл не своим голосом, животное вспомнило о своём фирменном умении и глянуло на обидчика в упор. Чёрные провалы змеиных глаз на мгновение блеснули зелёным, Локхарт статуей свалился на пол, а кокатрайс оценивающе уставился в три беззащитные, подставленные ему спины, выбирая, с какой начать. Но я был начеку и одним усилием невербального Секо Вайпери перерезал длинную чешуйчатую шею птицеящера. Голова с обрубком шеи упала на Гилдероя, а за ней туда же обрушилось и тело. Ноги кокатрайса сделали несколько скребущих движений по полу, и наступила тишина.

Мгновения текли одно за другим... На полу зверинца лежал окаменевший Гилдерой в папильотках, на его груди покоилась голова кокатрайса с венчиком из маргариток, словно похоронный букет. Туловище птицеящера лежало рядом, из него натекала лужа крови, быстро пропитывавшая цветастый халат профессора. Три замерших в испуге спины дополняли это ирреальное зрелище, напоминавшее некий странный мистический ритуал.

— Профессор? — раздался наконец осторожный голос Гермионы. И чуть помедлив, снова: — Профессор?

— Там что-то не так, — впервые за всё время подал голос Невилл.

— Посмотрим? — предложил Уизли.

— Стойте! — скомандовала Гермиона, хотя никто и так не шевелился. — А вдруг там кокатрайс?

— Тогда он уже напал бы, — зародилась здравая мысль у Рональда.

— А тогда почему профессор молчит?

— Может, они друг друга... того?

— Смотрим?

— Сначала кто-нибудь один...

— Я посмотрю. — Гермиона шевельнулась и осторожно оглянулась на клетку.

— Ох, кажется, они друг друга... того, — в ужасе пробормотала она, прижимая руки ко рту.

— Правда, что ли?! — Уизли мгновенно обернулся назад. — Ни фига себе...

Гермиона протянула трясущиеся пальцы к лицу профессора и потрогала его лоб.

— Окаменел... — с облегчением выдохнула она. — Его спасут, зелье в медпункте есть. Рон, Невилл, давайте посмотрим, что там в клетке... нет, стойте! Я сама...

Никто не возражал ей. Не желая уступать никому так трудно доставшуюся добычу, Гермиона залезла в клетку и вскоре появилась оттуда с блокнотом.

— Похож, — она засветила слабенький Люмос и стала читать записи в блокноте. По мере того как она читала, её лицо вытягивалось, рот приоткрывался, а глаза становились всё больше и больше. Наконец она перевернула последнюю страницу и захлопнула блокнот. — Охх...

Я мысленно согласился с девчонкой, потому что знал, какую фразу она только что прочитала.

'Гермиона сегодня любезничала с Гарри в коридоре. Я никогда ей этого не прощу.'

31.

У гриффиндорской троицы не хватило колдовских умений самим доставить Локхарта в медпункт, поэтому они отправились будить МакГонаголл. Я не стал дожидаться их возвращения и вернулся в общежитие. Покойся с миром, кокатрайс, надеюсь, ты погиб не зря.

Во время завтрака объявили, что за грубое нарушение школьной дисциплины и за порчу ценного школьного имущества снимается сто баллов с зачинщицы этого хулиганства Гермионы Грейнджер и по пятьдесят баллов с её сообщников, Рональда Уизли и Невилла Лонгботтома. С учётом того, сколько с них уже сняли за вторжение к слизеринцам, Гриффиндор теперь находился на четвёртом месте с большим отрывом от остальных факультетов. Пострадавший профессор ЗоТИ сутки пролежал окаменевшим в больнице, но уже на следующий день появился за преподавательским столом, отделавшись только испугом. Его окаменение утаить не удалось — не будем говорить, кто подкинул старостам идею навестить внезапно заболевшего преподавателя — и слизеринцы постарались, чтобы происшествие стало достоянием широкой общественности.

Разумеется, Малфой-старший получил письмо от сына и явился в Хогвартс выяснять подробности. Разговаривал он, как обычно, со мной и с глазу на глаз, и по итогам разговора собрал очередную комиссию для расследования происшествия. Комиссия выяснила обстоятельства дела и постановила, что несчастный случай с профессором Локхартом произошёл вследствие его некомпетентности, после чего устроила проверку знаний учеников по его предмету, проведя на каждом курсе министерскую контрольную по ЗоТИ.

Результаты контрольной, как и следовало ожидать, оказались плачевными. Локхарта уволили с должности, лишив его права преподавания, а экзамены по его предмету в этом году отменили. Поскольку отставание школьников по ЗоТИ было результатом не одного года, Дамблдору сделали последнее предупреждение, пригрозили поставить вопрос об его соответствии занимаемой должности и указали, что если директор сам не способен найти преподавателя в школу, он обязан поручить это Министерству.

Если постараться, Дамблдора можно было бы и снять с директорского поста. Мы с Малфоем обсудили это еще до комиссии и пришли к печальному выводу, что заменить старого интригана пока некем. Он окружил себя сотрудниками, совершенно не способными заменить его на должности, кроме разве что МакГонаголл, которая замещала его во время отлучек. Но в этом случае Дамблдора пришлось бы взять на должность преподавателя трансфигурации и декана Гриффиндора, потому что другой замены не было, а для полного отстранения его от преподавания не хватало причин. Получалось, что Мак-кошка в роли директора — это тот же Дамблдор, с той разницей, что вся ответственность за происходящее в школе ляжет на неё и под него уже не подкопаешься.

На самом деле должность школьного директора представляла очень малый интерес для любого чистокровного мага, кроме интриганов и манипуляторов. Работа непростая, тяжёлая, неблагодарная, она требовала полного отказа от личной жизни и посвящения себя интересам Хогвартса. Где найти такого подвижника, если не бескорыстного, то хотя бы безвредного, никто из знакомых Малфоя не представлял.

Даже работа школьного преподавателя, и та не прельщала никого, кроме магов с несложившейся жизнью. Если посмотреть, кто у нас преподаёт, что окажется? Флитвик — сильный и талантливый маг, но полугоблин, отвергнутый гоблинами и не особо принимаемый людьми, и он еще самый лучший. Снейп — асоциальная личность, живущая прошлым и условно-свободная из-за ошибок молодости. МакГонаголл — полукровка, выросшая среди маглов и посвятившая себя школе после того, как ей не удалось выскочить за магла. Чокнутая алкоголичка Трелони, три заживо засушенные воблы на точных науках, насквозь политизированная грязнокровка Бербидж, мужиковатая -Роланда Хуч... я уж не говорю о великовозрастных детишках вроде Спраут и Хагрида. И все они — одиночки.

Поэтому, кого бы Дамблдор ни нашёл на следующий учебный год для преподавания ЗоТИ, это будет очередной несчастненький, тут и к гадалке не ходи. Вот почему я не взял прорицание в качестве факультатива — зачем оно мне, когда и без него всё прозрачно.

Во время работы комиссии всплыл слух от том, что должность преподавателя ЗоТИ проклята Волдемортом. Даже если Дамблдор не рассказывал об этом никому, кроме меня, я и не собирался скрывать, что передал его слова членам комиссии. Полагаю, любой согласится, что подобные вещи утаивать от общественности нельзя.

Разбираться с проклятием приезжал сам Ксавьер Селвин. Родовая магия Селвинов была особенно сильна по части проклятий, и если кому-то требовалось проклясть... гм... я хотел сказать — снять проклятие, нужно было обращаться именно к ним. Гроссмейстер тёмной магии проверил всю школу и сообщил, что проклятий нет ни на ней, ни на директоре, а если кто утверждает, что возможно проклясть какую бы то ни было должность, тот либо невежда, либо аферист. Выслушивая его заключение, Дамблдор предпочёл изобразить из себя невежду.

У школьников тем временем начиналась предэкзаменационная горячка. Все отложенные на конец года хвосты теперь легли веером и было непонятно, за который хвататься. Она коснулась даже меня, потому что староста Морис поручил мне проверить учебную подготовку первокурсников, Милли тоже настаивала на проверках её знаний, а вдобавок мне еще нужно было позаниматься с Диасом. Прежде с ним иногда занимался Тед, но педагогический талант Теда всё-таки оставлял желать лучшего.

Вместе с Эрни в библиотеку теперь приходила Луна, тоже усиленно готовившаяся к экзаменам. Приходилось заниматься с парнем при ней, и это каждый раз заканчивалось тем, что она тоже начинала слушать. Вскоре девчонка осмелела и стала задавать свои вопросы — к слову сказать, очень непростые — а ещё через день привела с собой сокурсницу, и обе они стали трясти меня насчёт объяснений как грушу. Снейп не утруждал себя донесением до нас теории зельеварения — он считал, что его роль как преподавателя сводится к тому, чтобы перед уроком раздать ингредиенты и методички, во время урока следить, чтобы ничего не взорвалось, и в случае чего убрать последствия взрыва, в конце урока собрать пробы зелий и отругать тех учеников, кто не справился с варкой, а теорию мы должны были изучать сами, через медитацию над обзорами. Как я ни отговаривался тем, что девчонки слишком глубоко копают и что на старших курсах они сами это узнают, им нужно было, чтобы я выложил всё здесь и сейчас. Равенкловки...

С Малфоем-старшим я договорился, что Диас проведёт лето с нами. Малфой отнёсся к моей просьбе по-деловому, он не стал расспрашивать, зачем и почему, а просто попросил уточнить, в каком приюте живёт парнишка и когда забирать его оттуда. Про себя он, видимо, решил, что я готовлю себе нового принятого взамен отказавшейся Грейнджер. Как выяснилось, к такому же выводу пришла и Луна — когда мы оказались наедине с Диасом, он рассказал мне, что девчонка объяснила ему всё насчёт принятых и предупредила, чтобы он не сделал ошибки Гермионы. Несмотря на то, что Луна всегда ходила с таким видом, словно она мозгошмыгов считает, она вполне могла быть практичной и соображала весьма хорошо.

С глазу на глаз мы с Эрни оказались не случайно. Я отследил его по ментальной карте, перехватил по пути в библиотеку и предложил прогуляться до террасы, чтобы поговорить о планах на лето. Диас был некрупным парнишкой, но я был ещё мельче, так что выглядели мы как двое одногодков. Когда мы остановились у края террасы, откуда открывался великолепный вид на озеро, я начал с того, что проверил место на наличие подслушки и накрыл нас сигнальным щитом на случай приближения всяких мелких предметов вроде сверхдлинных ушей. Это стало у меня привычным действием, потому что мне как главе рода Поттеров предстояло прожить с этим всю жизнь.

Когда защиты были установлены, я рассказал Эрни о летней даче и спросил, когда и как будет удобнее забрать его из приюта. Парень не хотел оставаться там даже на ночь, потому что ночью его могли избить, просто за то, что его долго не было и чтобы он вспомнил своё место. Как он рассказал, это была стая зверёнышей со своей иерархией и мелкие вожаки ревностно отстаивали своё положение в ней. Я пообещал, что мы с опекуном отправимся в приют вместе с ним и заберём его в тот же день.

Диас рассказывал мне о рекомендациях Луны, когда я почувствовал, что сквозь сигнальный щит проникло нечто мелкое. Я сделал парню знак замолчать и вызвал ментальную карту — рядом с нашими двумя точками находилась третья, отмеченная как Рита Скиттер. Прикинув положение точки в пространстве, я облокотился на ограду и как бы невзначай заглянул за неё. На её внешней стороне приютился довольно-таки крупный, тёмно-синий с золотистым отливом жучок.

'Акцио жучок' — сделал я невербальный посыл, и насекомое притянуло мне в руку. Проверив по карте, что это и есть Рита Скиттер, я надёжно ухватил жучка за блестящие бока и стал рассматривать. Кто бы мог подумать, что бывают такие анимаги...

— Какой красивый... — восхитился Эрни, рассматривавший жучка вместе со мной. — Ты для чего его поймал?

— Вспомнилось вдруг, что у маглов жучками называют подслушивающие устройства, — ответил я с коротким смешком. Эрни принял мои слова за шутку и тоже засмеялся. — Как ты думаешь, почему не бывает ручных насекомых?

— Есть же пчёлы и всякие там шелкопряды, — напомнил он.

— Они не ручные, их просто используют.

Эрни понял свою ошибку и поправился:

— Насекомые слишком глупы, чтобы приручаться.

— Вот именно, — я поднёс поближе к глазам отчаянно сучившего лапками жучка. — Насекомые слишком мелки и ничтожны. Они не умеют быть верными, они не различают своих и чужих. Они не понимают, кого можно кусать, а кого нельзя. В силу своей глупости они не способны не кусать руку, которая могла бы кормить их всю жизнь.

— За немногими исключениями, они только и умеют, что кусаться.

— И это тоже, — согласился я. — Природа дала насекомым прирождённую ловкость и малые размеры, но это спасает их только до тех пор, пока они не слишком надоедливы. В силу своей ограниченности эти крохи не понимают, как легко поймать их и раздавить одним движением пальцев.

— Ты слишком многого хочешь от всякой мелкоты. — Эрни хмыкнул. — Ну сам посмотри, где тут поместиться мозгам?

— И тем не менее я попытаюсь, — сказал я, глядя на насекомое в своей руке. — Слышишь, жучок, за прежние заслуги я даю тебе первый и последний шанс. Сейчас я тебя отпускаю, но если ты попадёшься мне ещё раз... — с этими словами я разжал пальцы.

Жучок сорвался с моей ладони, словно сумасшедший, и улетел. Эрни проводил взглядом сине-золотистую точку.

— До него ничего не дошло.

— Всё до него дошло. А правильно ли дошло, это мы еще узнаем.

Эрни догадался, что я про насекомых не просто так, но не понимал, почему, и вопросительно посмотрел на меня.

— Забудь, — сказал я. — А впрочем, нет, не забывай — напротив, запомни, что жучки бывают разные. Когда-нибудь сам всё узнаешь.

Мы вернулись к прерванному разговору и я поинтересовался у Диаса, как к нему относятся другие ученики. Этот вопрос мы с Тедом задавали парнишке регулярно, чтобы вовремя пресечь его обидчиков. Равенкловцы всегда утверждали, что не обращают внимания на происхождение мага — так оно, в сущности, и было, если добавить, что в случае маглорожденности они не обращали внимания и на его носителя. Но теперь Луна намекнула им о том, что Поттер готовит Диаса в принятые, и отношение к нему заметно потеплело. Его однокурсник, слабенький полукровка или ещё меньше, даже спросил его, можно ли готовиться к экзаменам вместе, несомненно имея в виду мою помощь Эрни и равенкловкам.