— Знаете... — испугался вдруг Гарри, — понимаете... я — змееуст. Означает ли это, что если я захочу стать анимагом, я стану змеем?
— Вовсе не обязательно. И потом, что плохого в том, чтобы превращаться в змею? Что плохого в змеях как таковых? Ведь они же не виноваты в том, что Салазар Слизерин сделал их своим символом! Змеи, Гарри, это просто змеи, и ничего больше. Они такие же животные, как и все остальные, ничуть не хуже, а в чём-то даже и лучше. Тебе даже выгодно было бы держать змею или руноследа в качестве домашнего животного. Ты мог бы использовать её как шпиона, посылая на разведку, а потом обо всём расспрашивая... Я и не знала, что ты — змееуст. Это очень редкий и от этого ценный дар. Любопытно...
— Я с удовольствием выменял бы его на парочку двухвостых головастиков, — мрачно отозвался Гарри. — Я не хочу иметь ничего общего с Воланом-де-Мортом. Это из-за него я стал змееустом. Кстати, у него есть огромная змея — Нагайна, кажется — кобра. Он её как раз так и использует, как вы сказали. Только ещё он заставляет её убивать. В прошлом году он науськал её на мистера Уизли, когда тот охранял вход в Отдел Тайн в Министерстве. Мистер Уизли чуть не умер... Его вовремя доставили в больницу Святого Мунго. А вы говорите змеи это просто змеи...
— Забавно, что мне частенько приходят в голову те же идеи, что и Волану-де-Морту... Иногда мне даже страшно становится, — пробормотала Мелисса еле слышно себе под нос. — Ну да ладно! А ты змееуст с самого детства?
— Да. Правда, я об этом даже и не догадывался. Я вообще думал, что со змеями все уме-ют разговаривать, что это вроде применения простейших заклинаний вроде Вингардиум Левиоса. Это уже потом Профессор Дамблдор объяснил мне, что часть способностей Волана-де-Морта перешла ко мне, когда заклинание Авада Кедавра не сработало, и он исчез.
— Хм... Очень может быть. Магическая сила не может исчезнуть просто так, когда исчезает сам сильный маг. Она ищет нового хозяина и находит его.
— Не нужна мне его чёрная сила! Я не хотел этого! — выкрикнул Гарри запальчиво.
— Сила, Гарри, это только сила. Тебе самому решать, использовать её во зло или во благо. Никто не может заставить тебя творить зло, если ты этого не желаешь. Скажи мне, а как ты выжил? Я прочитала кучу книг по этому поводу, но там одна вода, ничего конкретно не сказано, одни лишь домыслы и гипотезы.
Гарри подсознательно насторожился. Ему не нравилось, когда его об этом расспрашивали. Ведь обычно этим интересовался сам Волан-де-Морт, один раз даже в образе Тома Рэддла — дневникового воспоминания.
— Да я и сам понятия не имею, — ответил он не сколько уклончиво. — В этом нет никакой моей заслуги. Дамблдор объяснил мне, что моя мать, умерев за меня, дала мне защиту. Волан-де-Морт не мог до меня дотрагиваться. Когда его дух вселился в нашего учителя Защиты Квиррела на первом курсе, он хотел меня убить, но умер сам, когда прикоснулся ко мне. Я плохо помню, я потерял сознание, потому что было очень больно.
— Чего тебе только не пришлось пережить... — покачала головой Мелисса сочувственно. — Не каждому взрослому волшебнику столько выпадает, сколько тебе...
Гарри на секунду показалось, что Мелисса прослезилась, глядя на него, но поклясться в этом он бы не смог. Он засобирался уходить, как вдруг вспомнил, зачем он вообще приходил.
— Ой, Мисс Найтингейл! Я же приходил узнать насчёт Ориентирования.
— Пока все сошлись на утре субботы, в это время все свободны. Будет восемьдесят два человека. Заниматься придётся в библиотеке, таких больших кабинетов в замке нет. Вот ещё что хотела спросить. Как тебе конкурс?
— О! Просто супер! Джинни такая молодец, она настоящая актриса! Похоже, она стала вашей горячей поклонницей, так здорово выступила. Но в этом есть и ваша заслуга.
— Какая же? — недоверчиво засмеялась Мелисса.
— Она же о вас говорила! Представьте, попалась бы ей какая-нибудь скученная отравительница Екатерина Медичи. Жюри бы просто заснуло. А так она всех впечатлила. Это всё благодаря вам, — расцвёл Гарри, влюблённо хлопая ресницами.
— Однако, Поттер, ты льстец. Но если ты таким образом надеешься увильнуть от зачёта по притендусу, то даже и не надейся!
И они рассмеялись вместе.
Гарри попрощался и побежал к себе. На полпути он сообразил, что по тайному коридору было бы гораздо быстрее, но возвращаться — плохая примета, как их учили на Гадании, и он пошёл обычным путём. А если бы он шёл по тайному коридору, то заметил бы фигуру удаляющегося человека, тщательно подслушавшего их разговор и сделавшего свои выводы.
— Гарри, ты где пропадал? — накинулась на него Гермиона. — Тебя только за смертью посылать. Всего и делов-то — узнать насчёт Ориентирования, а ты пропал на два часа.
— Да ладно тебе, Гермиона, — миролюбиво сказал Гарри. — Подумаешь, разговорились.
— Добром это не кончится, — отрезала она. — Вот помяни моё слово.
— А ты не каркай! — прервал её Рон. — Ну, Гарри, рассказывай, о чём можно было столько времени трепаться?
И Гарри рассказал, как он случайно узнал, что Мелисса — анимаг, и что это она утащила серьгу Гермионы. Та вдруг захихикала.
— Что с тобой? Что в этом смешного? — не понял Рон.
— Нет, ничего. Просто я знала, что это она.
— Как? — воскликнули Гарри и Рон в один голос.
— А так. Когда я погналась за сорокой-воровкой, она завела меня в безлюдный коридор и превратилась в Мелиссу. Ей надо было кое-что мне сказать, и таким образом она выманила меня из зала. Но она взяла с меня слово, что я никому не скажу о том, что она — анимаг. Она не зарегистрирована.
— Мне она сказала, что она анимаг с пятнадцати лет. Неужели всё это время она это скры-вала?
— Неправдоподобно, — не поверил Рон. — И вообще на анимага годами учатся. Как она в этом возрасте умудрилась стать анимагом? Она и правда уникум и феномен.
— А ещё Мелисса мне рассказала, что могла бы играть в квиддич, если бы не её брат Руди, который был очень перспективным ловцом. Согласно правилам она уже не могла играть в квиддич. Она до сих пор не может успокоиться.
— Что-то я не припомню никакого перспективного ловца по имени Рудольф Найтингейл, — нахмурился Рон.
— А почему ты думаешь, что он — Найтингейл? — спросила Гермиона. — Мелисса, между прочим, могла успешно побывать замужем и взять фамилию мужа, а потом развестись, оставив её.
— Замужем? — это не приходило Гарри в голову. — Я не могу представить её замужем!
— Почему бы и нет? — не сдавалась Гермиона. — Что мы по сути о ней знаем? Какое-то время она проработала в Министерстве, до того, как поступила в школу. А чем она занималась до этого? Кем была? Где жила? Теперь она наверняка и сама этого не знает. Снегг стёр ей большую часть памяти, вживив другую. И зачем он это делает?
— О-о-о! Лыко-мочало — начинай сначала! — не выдержал Гарри. — Кто же его знает? Вопросов у нас всегда больше, чем ответов. Жаль, библиотека уже закрыта. А то можно было бы глянуть во Всё обо Всех этого самого Рудольфа Найтингейла. Да и спать что-то хочется, — зевнул он. — Потом посмотрим.
В воскресенье с утра Гарри, Рон и Гермиона пошли навестить Сириуса. Гарри заготовил целую обличительную речь по поводу заигрывания Нюхалза с Мелиссой. Они вышли к перелазу, перебрались через него и спустились вниз к каменному подножью скалы. Нюхалз сидел у самой расщелины, нетерпеливо поскуливая. При виде ребят он просто шеметом кинулся в расщелину в скале, не дожидаясь их.
— Вы чего опаздываете? — накинулся он на них вместо приветствия.
— Помилуй, Сириус, сегодня же воскресенье, — принялся оправдываться Гарри. — Мы вы-спаться хотели в кои-то веки. В чём, собственно, проблема?
То замялся и слегка покраснел:
— Я... я хожу гулять к одной девушке. Она не знает, что на самом деле я — человек. Она ме-ня кормит и разговаривает со мной, я уже опять отвык от человеческой речи. Вы и то меня совсем забыли! — перешёл он в наступление.
— Ты встречаешься с Мелиссой Найтингейл? — открыто спросил его Гарри.
— С кем? Ах, ну да... А вы откуда знаете? — растерялся Сириус.
— Мы вас видели, — сказала Гермиона. — Как вы играли под деревьями.
— А ещё как ты всё время норовил её лизнуть в лицо! — недовольно высказался Гарри.
— Ах, это! Подумаешь!.. Она мне нравится. Рассказывает о себе, о работе, об учителях, о вас даже. Я бы всё на свете отдал, только бы с ней нормально поговорить.
— Так что тебе мешает, Сириус? — встрял Рон. — Стань человеком, покажись ей.
— Ты не понимаешь! Она уже рассказала мне много такого, чего, возможно, никогда нико-му не рассказывала. Такого, чего не расскажешь ни одному человеку. Она же думает, что я — собака. Что я никому этого не разболтаю, или что я вообще ничего не понимаю. Я уже не могу ей открыться, всё слишком далеко зашло, уже слишком поздно.
— Ну, и как она тебе? — недоверчиво спросил Гарри.
— Она — самая замечательная девушка на свете... Она умная, красивая, заботливая... да что там говорить! — Сириус расплылся в блаженной улыбке.
Гарри заметил, что в Сириусе что-то неуловимо изменилось, что-то... Глаза! Тусклые и безжизненные после пребывания в Азкабане и скитаний, сейчас они светились, сияли, блестели. Если до этого в крёстном чувствовалась какая-то покорность, апатия, будто он жил из чистого принципа, то теперь в нём появилось настоящее желание жить.
Ой-ёй-ёй!.. — подумал Гарри. — Только не это... Кажется, он всерьёз влюбился!.. Вслух же он сказал:
— И давно вы... гм... встречаетесь?
— Сегодня три недели ровно. Она приходит после уроков часа в три-четыре, а в выходные — часов в двенадцать. Она кормит меня пирожными с рук, гладит по голове и называет хо-рошим мальчиком и молодцом. Чем не комплимент? Меня уже сто лет никто не гладил по голове, пирожных я лет пятнадцать не ел, а хорошим мальчиком вообще отродясь не был... Вот бы все так хорошо относились к собакам!.. — Сириус улыбнулся, блеснув зубами. Гарри чуть ли не впервые в жизни видел, как крёстный искренне улыбается. Обычно это была горькая усмешка или гримаса сарказма. Он сразу стал тем самым самоуверенным красавцем, каким был в молодости, а от глаз разбежались лучиками весёлые морщинки.
— Слушай, а отчего ты в молодости не женился? — неожиданно для себя самого спросил Гарри.
— Не знаю, — задумчиво сказал Сириус. — Наверное — из-за Маргарет. Не хотел разбивать девочке сердце. Эта сумасбродка могла всё что угодно натворить, услыхав такую новость. А если серьёзно... Наверное, я так никого и не полюбил, чтобы жениться. Я всегда завидовал Джеймсу, который знал Лилли ещё по школе. Она его сначала терпеть не могла, считала придурком и задавакой, но своими ухаживаниями Джеймс её достал, просто взяв приступом, и Лилли не устояла. Всерьёз они стали встречаться только на седьмом курсе, потом долго работали вместе, а через несколько лет поженились. Мне же на полном серьёзе никто не нравился, хотя за мной много всяких дурочек бегало... даже слишком много. Мне это льстило, но не более того. Так... ерунда всякая.
— Понятно, — проникся Гарри и вдруг встрепенулся. — Чуть не забыли! Мы же столько всего нового выяснили! — И они наперебой стали рассказывать Сириусу о Миранде, о Томе Рэддле, о Маргарет и о кольце-змейке. Сириус был просто потрясён.
— Вот это да... Ни за что не смог бы предположить такое... Стойте, ещё раз всё по порядку. Миранда была вейлой. Она родила Тома Рэддла в шестнадцать лет, а в восемнадцать его бабушка и дедушка отправили её в психушку, а её ребёнка — Тома — в приют. Через двадцать шесть лет она вышла, встретила Джастина Поттера и вышла за него замуж, родив через какое-то время Маргарет. Нет, это просто уму непостижимо! Значит Маргарет — наполовину вейла? Да при этом ещё и наполовину сестра Тома Рэддла, то есть Вы-Знаете-Кого по матери? С ума сойти. Да Джеймс и сам-то не знал, что его мачеха — вейла. Она и правда была голубоглазая и золотоволосая, очень красивая и какая-то вечно молодая. И у неё были самые послушные куры и самые красивые гарпии в округе... Но вейла... Вейлы ведь обладают совершенно особой привлекательностью, они как-то странно действуют на мужчин. Находясь рядом с ней я никогда этого не замечал...
Тут слово взяла всезнающая Гермиона:
— Когда вейлы выходят замуж за людей, они теряют свою странную притягательность. Это в любом учебнике по не-совсем-людям написано! Как ты умудрялся быть чуть не лучшим учеником на курсе, если не знал этого?
— Я знал, но забыл, — ухмыльнулся Сириус, чтобы подразнить скривившуюся Гермиону. — Старость не радость, знаешь ли. А в молодости я предпочитал держать в памяти время свиданий, а не страницы учебников! — он задорно подмигнул Рону, а потом враз посерьёзнел. — Но ведь по вашему рассказу получается, что Миранда была гораздо старше Джастина...
— Похоже, ты вовсе не брал учебники в руки, Донжуан! У вейл другое летоисчисление! — Гермиону уже достало объяснять одно и то же всем незнайкам по очереди. — Они живут до ста тридцати-ста пятидесяти лет, так что физически Миранда и Джастин были ровесниками.
— Кто такой Донжуан? Ладно, неважно, проехали. Но всё равно вы меня не убедили. Прав-да, теперь понятно, почему Миранда так полюбила Джеймса, — задумчиво проговорил Сириус. — Он заменил ей пропавшего сына. А потом тот появился, и... — он оборвал себя на полуслове.
— Знал ли Сами-Знаете-Кто о том, что Джеймса Поттера воспитала его родная мать? Может, он хотел убить всех Поттеров из ревности? — вставил Рон.
— Теперь мы уже ничего не узнаем, — горестно сказал Гарри. — И всё из-за этих Рэддлов! Если бы не их подлость, мои отец, мать и тётя могли бы быть сейчас живы! — Он непроизвольно сжал кулаки от ярости. Хмурый Сириус промолчал.
— Теперь уже поздно об этом говорить, — попыталась успокоить Гарри Гермиона, что ей удалось с превеликим трудом.
— Ой! — подпрыгнул как ужаленный Сириус. — Я же опаздываю к Мелиссе! Уже почти две-надцать! Мне надо бежать!
Он мигом обернулся чёрным псом и бросился вон из пещеры даже не попрощавшись.
— По-моему, он влюбился. Все симптомы налицо, — обречённо проговорил Гарри.
— Дела-а-а... — только и нашёл, что сказать Рон. Гермиона понимающе хмыкнула.
В замок они вернулись другой дорогой, сделав крюк, так как не хотели мешать бурному проявлению чувств влюблённого Нюхалза.
Во дворе замка царил необычайный переполох.
— Что стряслось? — поймал Гарри Колина Криви за рукав мантии.
— Как, вы ещё ничего не знаете? Двурог Хагрида рожает! Он всех на ноги поднял. Ему там уже помогают Мадам Помфри, Мисс Найтингейл и даже Снегг.
— Вот это да! — удивился Гарри. — Не знал, что у Снегга есть опыт повивальной бабки! Эй! Куда? — крикнул Гермионе, которая устремилась к хижине Хагрида.
— Помогать! Вдруг, я пригожусь? — и она унеслась со всех ног.
— Нет, ну что за удовольствие смотреть на муки несчастного животного? — недоумевал Гарри. — Меня хоть режь — я туда не пойду. Хватило с меня один раз кошки. До сих пор руки трясутся и кошмары снятся.
— Вдруг Хагриду потребуется наша поддержка? — пошутил Рон. — Он, небось, волнуется, как будущий отец. Пошли к нему.
