Все из отряда Отжиг щеголяли одинакового фасона одеждой, а так же косами по лопатки, даже ранее коротко стриженый Викзар и Отжистли. Пять ирбисов смотрели настороженно, вертя головами, в отличие от всем довольных седоков с горделивой осанкой, ловящих на моем лице отсутствующие признаки восхищения или чего-то еще, отличного от вежливого интереса.
— Мряуграу!!! Мрярурр!
Выскочил после полной материализации из-за бамбуковых стволов Интеграл, зашипев на конкурентов. Как же, он является здешним хозяином! Что еще за конкуренты!?
— Останови его, Ариэль!
— Ыгх...
— Айй...
— Уйё...
Один Диртуд, кряхтя, ловко выпрыгнул из седла до того, как началась кошачья свара.
— Ялов прыщ!
— Оха-хо!
— Эээй! Мои платины...
— Ррграв! — Мяш... — взвизгивание и треск ломаемого телом бамбука.
От утробного рыка, болевых взвизгиваний и агрессивного ора прочие звуки завяли. Пять хлопков с чередованием в три удара сердца — пять тотемов, умещающихся на ладони.
— С возвращением, — большую паузу выдержать не удалось — весело рассмеялся, поддерживая дварфа.
— Мр! — преспокойно обернувшись в не израненного милого котика, пренебрежительно откинувшего лапой ближайшую фигурку. Израненное тело гордец потом залижет.
— Отж! Жива твоя Крукки, — серьезно заметил Нор, оценивая нанесенный поклаже и упряжи вред, а так и не представленный синий дракончик кружил наверху, заморозив пару досаждавших ему птиц.
— Шам, ты как? — после глубокого вдоха-выдоха со сжатыми кулаками громко спросила рульфка, дернув темно зеленой косой с отливами молодой зелени в пробивающихся лучах полуденного Ра и живой заколкой(*) в виде желто-оранжевого с красной иголкой по середине лепестков цветка с тремя листиками с золотыми прожилками и ножкой-корешком, обвившим волосы, который сейчас сложился в бутон и постарался укрыться в пушистой кисточке.
— .... раэкапу, ....! — разразился выбравшийся из-за зеленых трубчатых кольев Шам отборным матом на одном из дварфских диалектов, на котором нет-нет да пролетали словечки и у Диртуда, изумленно раскрывшего глаза и с видом знатока оценивающего рулады. — Еле броней укрылся так быстро ялов пук легнулся!.. — текучей походкой обогнул Интеграла, подходя к порванным ремням седельной подпруги со следами крови раненого ирбиса. Удобное мягкое седло без луки и спинки оцарапалось, вторая подпруга для поклажи из сумки по хребту и двух по бокам с блеском выдержала нагрузки. Что-то подобное было у всех, кроме дварфской, валяющейся в грибах целой.
— И кто оплатит ремонт?! — выдвинул претензии Вик.
— Хо! А кто у нас кожевенник? — вставил Дир, хлопая ладонями по коленкам, тот недовольно скривился, пристыдился и едва не полез, всплеснув руками и найдя взглядом целителя.
— Ариэль. Повторения я не потерплю.
— А и не будет. Отношения выяснены, очередь на покрытие сформировалась.
— Очередь? — едко.
— Крукки достойна лучшего, — вздернула нос рульфка.
— Участи девственницы! Оха-хо!
— За каждый раз со Златкой с тебя один лаэж, — вставил Вик, отряхивая свою фигурку с ровненькими круглыми пятнами, похожими на монеты.
— Хе-хе! Как бы кот не перепутал тебя с ней... — завершив Шегистяж(*).
— По рукам! Выводок я сам продам.
— Думаешь окотится? — с сомнением.
— Ял его знает, обычные кошки точно могут.
— Эй! Я тут ее хозяин.
— Хо! Ставлю платин, что не дольше недели.
— Пять, — все еще не отойдя от позорного полета.
— Хватит. Из-за гребаных кошачьих разборок мы застряли здесь до утра. Кстати, — резко ткнув в меня указательным пальцем, — с сегодняшнего дня в Отжиг введена обязательная форма.
— Ну ладно, — покорно согласился и стал хлопать по бедрам. И как в любопытной водяной безделушке в виде песочных часов краска с рубахи стала опускаться на штаны, а оттуда подниматься. Подпрыгнув, сильнее перемешал краски, запустил процесс и на плаще, еще раз — чуть скорректировал цвет и фасон.
— Пижон, — дернула рульфка носом, в который вставила тонкое колечко с камешком. Походная одежда в сочетании с искрящимися асалами, алмазами, изумрудами, рубинами и прочими камнями и металлами смотрелась экстравагантно. Призрачный эффект она не задействовала, да и не у всего одетого он есть. — И... благодарю, — быстро уткнув смущенное лицо в извлекаемую палатку.
— Ну, ты крут, паря! Теперь ясно, откуда ветер дует, — пожал руку Диртуд.
Остальные ограничились кивками. Вторая поляна была много меньше, как раз под новую компактную палатку, костер перекочевал в удобную жаровню. Лагерь развернулся очень быстро, седьмая комната палатки являлась тамбуром-складом, туда снесли поклажу и починенную упряжь, прошедшую первое боевое крещение вместе с ирбисами.
Та-Вастин — молоток. Сбагрил тестовые модели под обкатку, не забыв озаботиться не только сбором статистики через все доступные интерфейсы по питаемым Ламбадой каналам, но и превратив группу наемников в пиар-акцию, запустив по королевствам рекламную компанию. А я выкручивайся, не в первой. Ходячие демонстрации, эскорт и йейль знает что еще в одном флаконе. И чего ждал?
Смена отношения ко мне приятна, не вопрос. Со Сливаром я попал впросак, как с лягушкой, как... Возвращаясь к будущему — мелкие неприятности отряду Отжиг более не грозят, скажем привет крупной дичи. Весь куш спущен на новое обмундирование. Смею надеяться, Отж не совершит более глупости отправиться на дело в одиночку, никого не поставив в известность, хотя с нее станется — с новыми пампушками голова на раз вскружится. И как она получила глаза на птицу!? Очевидно, однако — весь вечер она всегда как бы невзначай оказывалась рядом, пластика движений гипнотизировала не меньше чарующего голоса, ревнивца предусмотрительно отправили срывать злость подальше от стоянки под предлогом разведпоиска чего-то там.
Разговоры ни о чем, понимающие затылки, мимолетные касания. Я не железный, и не мифриловый. Я из гиперхасэнада — запас маэны иссяк быстрее терпения моей тушки, скачущей по срезаемым верхушкам бамбука согласно вольному исполнению каты эллорашэ.
Ни один час впустую не слил. Без назойливых глаз сутки в Призрачное Плеши подвергал тело максимальным нагрузкам, выцеживая сыворотку понимания. Башня и Хозяин, очевидные решения, очевидные источники знаний, очевидные признаки проигравшего. Мудрость, глупость, упертость... Выстроенная гипотеза трещала по швам, но на безрыбье и рак — рыба.
Отделился от целого — не страшно, следующая ступень после многопотоковости. Многоядерность. Запущенный частичкой Хранителя Башни процесс и не думал останавливаться, взрастая на благоприятной почве, или удобренной, как знать. Грубый кусок, ноготь, решил ощутить себя свободным. Что ногтю пламя или стекло? Он завяз в Небесной Грани, а все последствия фильтровало тело, сыпля чернью слез. Что могло вообразить себе воспаленное сознание новорожденного ядра?! Да имея своеобразный доступ к ресурсам...
Недоступны грубые энергии — само собой разумеется. Писарь с ломом, получивший в подарок иридиевое перо. Результат густо замешан на психологии. Да, не просто жест и слово, а именно грубые энергии, коими они и управляют, про косточки, волосы, лапки, зелья молчу, не думаю. Сложна, тонка, прекрасна крона корабельной сосны, может обойтись без ствола, а ствол без корней. Пример плох, или хорош. Главное в компенсации, вернее в комбинировании. Объединение превосходит затраты при достижении нетривиальных целей каждым из способов по отдельности.
Я мыслил под кальку — примитивное для убожеств. Вдолблено Ноцуцем под самое основание фундамента магопонимания, магозрения, отношения к способу воздействия на окружающее. Надо признать — давно я по настоящему не занимался эллорашэ. Отменно прочищает. Извилины от шлака самообмана и лести. Я — недочародей, недовампир, недооборотень, недомаг, недо... Одно большое "недо". Мало толку в чужих знаниях, они не свои. И точка. Жирная.
Замечательно. Я осуществил от и до понятный мне проект в Черьме, грац мнея с "кудесником". Объединил плетение, образ, слово, жест, начертание. Кроме первого все бездарно, а уж второе вообще затесалось незапланированно, однако ж присутствовало, факт. Три последних только как символ, только по убожески — я-ко-ря. Всегда якоря. Тени недоассимилированных матриц Олисанны и Амсофеля, активно пользующих образы, усилили мое пренебрежение вкупе с астралом, где лишь плетения да образы образуют гремучую смесь — самое больше, что мне удалось достичь в астрале.
Эта ночь — отказ. От непосредственных услуг симбионта, акромя информационного взаимодействия. Измененный материал позволит в полной мере воспользоваться конструктивными особенностями и закольцевать энергию, отключить от подпитки тварной оболочки. Не сделаю сейчас — не сделаю никогда. Буду уставать, потеть, полноценно питаться и выводить отходы, заново осваивать свое тело и его возможности. От непосредственной угрозы уничтожения или повреждения тела я останусь защищенным, однако такие удобные сенсорные сети, например, канут до лучших времен, как улучшенное обоняние, осязание, слух, вкус. Даже не задумывался над тем, чтобы объединить все чувства. Визуальное как-то само развилось, закрепившись в достаточной мере, а на остальные, как малоинформативные, что греха таить, плевал с высокой колокольни, зря. Грош мне цена, если не справлюсь. Вот ж словечко-то вспомнил... и едва не сверзся...
Тело неумолимо наливалось забытой слабостью, возрос соблазн перехватить закачиваемую Аюуо в энергослой подпространства силу. Бамбук вдруг как-то незаметно вырос, истончился, зацарапался, ощетинившись своими острыми листьями-ножами, чьи успокаивающие перебранки превратились угрожающий шепот. После изматывающих прыжков на гране баланса еле хватило на последний трюк — пируэт с группировкой, смягчившей приземление, несмотря на ни с того ни с сего запутавшийся плащ и тупых шишек, выстреливших семенами, внедряющихся в живые ткани и там прорастающих.
Ох, в сотый раз проклинал мысль сменить тело. Перипетии учебного года, помноженные на регулярное эллорашэ, сроднили с люфским телом, накрепко проассоциировали меня с тем зеркальным отражением, не с этим недохмырем и его нетренированным телом, до сих пор чужим. Рассуждал, понимаешь, с Шамом, а сам... Истинный оборотень годами учится, в совершенстве овладевая своими ипостасями. Метаморфы — иная песнь на ту же тему. Одно из направлений — подражание, умение отождествлять себя с копируемым объектом без потери самости, чтобы щупальца, гребни, хвосты, дышла, и прочие "детали" управлялись, а не самопроизвольно дергались, например. Второе — собственное моделирование внешнего облика, произрастающее из умения частичного перевоплощения.
Чернильно темное небо атаковалось желчью цветочных желудков, свисающих с лиан, переваривающих дневную порцию и охотящихся за ночными деликатесами. Перегоревший чувствами Интеграл наслаждался чуткими кошачьими грезами, выставив на меня свое ухо. А я давил: в молящемся теле последние искорки, сидя соединив стопы и ладони, пока аура сна погружала палатку в глубокие теплые сны — все же Отж пару раз вставала, и якобы незаметно следила за мной, еще Шам отлучался, хотя все удобства внутри; в душе свербит уже который порыв глянуть на мэллорн, ослабевший, но настойчивый, засевший глубоко, но уже почти ненавязчиво, просящий, но не требующий.
В прояснившуюся голову неожиданно юркнул засевший занозой еще в первую ночь без Отжига парадокс: малая часть обладала полноценно самостоятельным мироощущением, независимым от Вместилища. Каждая аватара раньше представлялась как неотьемлемая часть объединенной системы, я одновременно ощущал себя ими в отдельности и всеми сразу, обладал всем спектром чувств. Аватара — это я, в единственном числе по известным причинам. Я пытался еще в ту ночь проделать тот же фокус — болезненное возвращение как финал успешного повторения тварного "точечного" путешествия, так сказать, голое сознание, мысль, отделившаяся в самостоятельное плавание. По крайней мере, я не смог себя увидеть со стороны или рассмотреть изнутри, а Вместилище воспринимало меня как информационную единицу, мысль.
Чернь тварного мира неожиданно напомнила подпространство. Повинуясь исседовательскому порыву и несмотря на достаточно плачевное состояние, попробовал разделиться в подпространстве. Ура! Полный успех, прибавивший неопределенность, хотя информационно-энергетические слои есть и в этом мире вечной темноты. Зуд заставил повторить опыт в астрале — результат положительный. Однако развить парадокс до аватары аватары не вышло. Зато полчаса экспериментов дали интересный результат — связное перемещение за частичкой опорных точек в двух других слоях реальности со всеми вытекающими. Такой прогресс по сравнению с часами экспериментов той ночью едва не вскружил голову. Неожиданным оказался эффект восоединения: когда удалялась только частичка, она могла со скоростью мысли — а как же? — воссоединиться с опорой; когда с частичкой перемещались опорные точки, то при воссоединении оставшаяся опорная точка мгновенно — со скоростью все той же мысли! — перемещалась к частичке-мысли. Побочный эффект: при возврате чм — "частички-мысли" — знания о прошедшем за время ее путешествия воспрнимались как родные, получалось некое задвоение; когда опорная точка сливалась с мыслью, память отсутствовала. Такое ощущение, что, как в теории относительности, я теоретически могу в одном измерении находиться в двух разных точках, а связь с двумя другими "свидетельствует" в качестве стороннего наблюдателя. Когда опора цельная, возвращающеся чм передаются данные наблюдателей, а вот в обратном случае действует "правило одного аватара" — одной точки мировосприятия в одном слое реальности, — поэтому память "оставленной" опорной точки "теряется". Ни Вместилище, ни симбионт не могут ничего восстановить. Достаточно легко и быстро можно было осуществить лишь один эксперимент для прояснения ситуации — в тварном мире. Оставленное инфэо -регистратор записало на мнемокристалл тело в состоянии сомати, по крайней мере, это слово всплыло из глубин земной памяти при анализе. О фамильяре я вспомнил слишком поздно, на продолжение изысканий сил не осталось, да и меня захватил следующий проект.
Ты прав брат. Я принял мяч, отбив. В инфопакете подготовил такие магические структуры, как: колунвэх, трикр, фратрикр, коловэх, круколвэх, щит лильва, а так же матрицы для кольца Лаурэль, кулона Юранэ, лука Браэль, Йотау с необходимыми инструкциями и замечаниями.
"Знаю, но Бог любит троицу. Подачу взял, лови обратку. Срочно засвети".
В этой оболочке, надо честно признаться, неудобно и неуютно. За учебный год со всеми его перипетиями и регулярными занятиями эллорашэ я полностью сроднился с люфским телом, накрепко проассоциировал себя с зеркальным отражением, мелькающим то на водной глади, то в рамках на стенах. Оборотень или где!?
До рассвета иссяк живительный глоток энергий из подпространственного резерва, вместе с остальными спущенного на организацию внутри симбионта полноценного спортивного комплекса со всеми снарядами и помещениями для эллорашэ, а также привязку к нему моего фантома, долженствующего имитировать мои медитации на время занятий. Дрожь от воспоминаний о той злополучной тренировке с Асколем прошла, знак сменился. И более нельзя игнорировать эту стадию упражнений. А иссякшие Асацио к лучшему, Аню скрывать более не нужно, изначально предназначенный для защиты симбионт ее заменит в астрале, последние метаморфозы с моей сущностью позволили полноценно управлять тварной оболочкой и избавиться от инвалидного кресла.
