Грубо разорванное огненным проломом пространство, гневно загудело, застонало и завыло сотнями кричащих от невыносимой муки голосов грешников. И в такт им, из разрыва вырвались сотни раскаленных цепей оплели взревевшего от страха и ужаса гашодокуро, превратили в подобие кокона шелкопряда и увлекли за собою. Прямиком в недра ада. Разрыв закрылся, отсекая вой обреченного монстра.
— Зачем ты так с ним, Юто?
— Прости, сорвался... — покаянно ответил я Тамамо, и глубоко вздохнул — внутренне уже коря себя за эту вспышку гнева. Несколько минут постоял и вновь вздохнув, поднял ладони к небесам: пора было заканчивать эту битву.
В своей памяти — зиявшей прорехами почище изъеденного молью полотна, я нашел два заклинания среднего калибра, вполне подходивших для пафосного и эффектного завершения битвы: "Пылающий Лотос" и "Реквием".
Первое представляло собою заклятье Огня: разлом в небесах, раскрывающийся подобно цветку лотоса и опутывающий раскаленными до белизны языками пламени цель, — превращая ее в пепел. Заклятье массового поражения предназначенное в основном для уничтожения одиноких, хорошо защищенных целей, и групп врагов располагающихся на открытом пространстве.
По вполне понятным причинам отмев это заклятье, я обратился к другому: Реквием — я не помню как именно действовало это заклинание, но знал что должна была возникнуть алая вспышка что, уничтожая всех врагов, оставляла целыми союзников.
Это заклинание было более подходящим и скомандовав "сомкнуть строй" я принялся сплетать его.
Закончив и дождавшись, пока все соберутся в плотный круг, кивнул ставшим рядом Хашану и Химари и выпустил чары на волю — успев заметить как изменяется на гримасу ужаса лик Архивариуса, и удивившись внезапно большой затрате сил.
Алая звезда, сорвавшись с моей ладони взлетела к самим облакам, где и провисла мерцая в струя дождя, и с каждым мгновением становясь все ярче и ярче.
— Аркаллион, — "Юто" автоматически поправил я. — Ты что сделал? — голос Хашана был тих и спокоен. Слишком тих, и слишком спокоен.
— Пафосно заканчиваю эту битву, — весело ответил я, уже начиная соображать что сделал что-то не так.
— Ага... — кивнул демон не отрывая взгляда от алой звезды. — А что ты применил? Уж не Реквием ли?
— Ну... да, — осторожно подтвердил я, пятясь под его взглядом: на миг мне показалось что он меня как минимум хочет выпороть. — А что?
Хашан на миг прикрыл глаза, пару раз вздохнул и внезапно взревел:
— Идиот!!! Это заклятье уничтожает все в округе сотни миль... подчистую!!!
Не показалось...
— Ээээ... Упс?! — только и смог выдавить я, под обжигающими взглядами окружающих.
Кажется я крупно напортачил...
Алая звезда взорвалась.
Глава 28. Возвращение домой.
Хмурые свинцовые тучи едва не царапали обожженную, истерзанную землю, затмевая солнечные лучи своими телами и превращая закатный день в серебристо-серый полумрак. Дождь опять усилился — казалось само небо плакало, проливая слезы по тысячам невинных душ нашедшим свое последнее пристанище на этом поле брани, и в мерцающих, серебристых струях воды, печальные фигуры аякаси выглядели еще печальнее, медленно перенося тела недавних противников к месту где бывшие узники навеки обретут свободу в чертогах Предвечной Леди.
Мы победили, но радости от победы не было.
Была лишь грусть, печаль и злость.
И холод. Было жутко, непередаваемо мучительно вновь ощущать этот холод внутренней пустоты. Казалось что в груди поселилась ледяная бездна что жадно пожирала все тепло и эмоции из окружающего мира и меня самого. И в чем-то это ощущение было верным: исчерпанное до дна Пламя жаждало вновь разгореться из жалкой Искры до бушующего Огня, и жадно пило энергию из протестующего мира. Мир замерзал вместе со мною. Не взирая на дождь, вокруг витал снег. Капли воды, на лету обращаясь хрупкими снежинками, укрывали мир пушистым белоснежным покрывалом.
— Холодно... — поежился я, плотнее закутываясь в плащ и плотнее прижимаясь к упоительно теплому боку Сураи. Лишь он, да пылающая внутренним огнем душа сидящей рядом Химари — были источниками тепла в окружавшем меня царстве Хлада. — Слушай, тебе не кажется что это уже становиться нездоровой тенденцией?
— Что именно? — поинтересовалась нэко, тщательно очищая Цукико от крови.
— Как происходит очередная заварушка, или происшествие, так обязательно по ее окончанию я валяюсь без сил... это уже начинает раздражать!
— Ты сам разорвал Объединение, в самый ответственный момент, и Хашан ясно сказал что именно из-за этого ты потратил все силы... — девушка оторвала взгляд от клинка, — чего ты так испугался?
Я криво улыбнулся: Хашан знал многое — но до истины так и не добрался. Сам я бы предпочел не поднимать эту тему в ближайшем будущем, и вообще не говорить о таких вещах, но коль дело зашло так далеко... они имеют право знать. Ведь разорвать Объединение меня заставило такое знакомое для все Творцов чувство — страх. Страх...
— "Погаснуть"...
— Что?
— Когда я создаю Чудеса, то на их воплощение трачу силы собственной Искры, Пламени вернее. Но поскольку Искра это без преувеличения основа всего, души жизни существования то соответственно тратя ее, я рискую. Рискую однажды переоценив свои силы, истратить все без остатка и лишиться самой своей сути. Стать бездушным... тварью что не живет, а существует, а в конце своего существования растворяется в Ничто без надежды на перерождение и посмертие...
Вытащить из Ничто существо способны немногие: Творцы, Всеотец, высшие Престолы Порядка, Лорды Хаоса, и Владыки Пустоты. Но все перечисленные сущности безмерно сильны, могучи и редки. К тому-же редко обращают внимание на других существ, и зачастую априори считают подобных себе, врагами. Так что растворение в Ничто смело можно считать абсолютной смертью.
Смертью что ждет любого кто переоценит свои силы. Смертью что идет за нами по пятам. Мы, молодые Творцы, не умеющие рассчитывать свои силы должны привыкать бояться потратить больше чем нужно, — что для нас тратящих океан сил там, где можно обойтись лишь горстью, весьма актуально. Но мы не должны бояться самих своих сил. Нужно соблюдать баланс между страхом переусердствовать и страхом использовать. А это нелегко для существ, что разумом еще подобны смертным, но силой и возможностями превосходят богов.
Разумеется все сказанное уже никоим образом не относиться к старшим Творцам. Они — существа что стоят за гранью понимания, действительно бессмертны и не ограничены ничем, — лишь воображением. И в созданных ими-же Вселенных всесильны и всеведущи.
И я таким буду — если доживу.
— И ты молчал?!
— Это неизбежные последствия, вторая сторона моей силы если тебе так угодно. Создавая Чудеса я сам рискую и это нормально. Но на самом деле риск минимален — я никогда не замахиваюсь на что-то превышающее мои усилия. Ты сама это знаешь — я ведь всегда был осторожен.
— Знаю, — кивнула нэко, обняла и шепнула: — Не пугай нас так больше! Пожалуйста!
Мелкие льдинки с легким звоном падали на мою одежду.
Не стоило ей говорить даже этого, не стоило... но и держать в секрете уже было нельзя: внутри Химари все еще являлась той Хранительницей что встретила меня в первые мгновения моей жизни. Верность и честь возведенные в абсолют и усиленные виной... Вина исчезла смытая новым смыслом в ее жизни, а вот остальное лишь усилилось. Нэко хорошо скрывает эти черты характера, но иногда — они прорываются наружу. Рано или поздно она бы догадалась просить напрямую "Юто, каковы последствия растраты сил?" и кто знает как бы все обернулось тогда. Ведь ложь в семье неприемлема.
А правда, слишком горька.
— Ничего обещать не могу. Жизнь все-таки.
— Эх, мало тебя дедушка порол! — улыбнулась Химари.
Я скромно отмолчался в ответ. Не то чтобы дед не пытался меня выпороть, но процесс поимки и наказания стопорился уже на первой стадии. Словить существо что может в мгновение ока перемещаться в пространстве и времени можно лишь когда оно ослаблено либо добровольно идет на это. А поскольку я мазохизмом не увлекаюсь, предпочитая здоровые отношения без физических увечий — приходиться общаться словесно. Правда и тут дед отличился. Фигню говорят что японский на ругательства скуден, — столько пристойного и культурного, но от этого не менее обидного мата как от разбирающего последствия моих выходок деда, я еще не слышал ни от кого.
— Господин, мы закончили, — устало прислонившийся к камню Арго был как нельзя вовремя, избавив меня от дальнейших расспросов и упреков Химари. Душа гордого "Они" ярко пылала горечью, скрытой тоской и яростью — настолько он был уязвлен участью противников. Он был воином гордым и в чем-то даже благородным, желал достойных сражений, а эта битва... достойной ее назвать язык бы не повернулся. Это была бойня! И Арго, жаждал вцепиться в глотку Кукловода за оскорбление самого понятия "Битвы", желал уничтожить Кабал за тысячи бессмысленно загубленных жизней... И хотел достойно провести в последний путь погибших. Но даже этого нам было не дано. Слишком много забрала у нас эта бойня. Слишком дорого мы заплатили за прегрешения и ошибки... Нам надо было срочно уходить. Потому он грустил. Гордый и верный демон-рыцарь...
Кивнув ему, я с помощью нэко поднялся и опираясь на Сураи, направился к братской могиле людей, проходя мимо расступающихся впереди и идущих следом аякаси.
Тонкая изморозь жалобно хрустела под ногами.
Пройдя мимо застывшего Хашана я мельком взглянул на исчерченный трещинами лик Эмблемы и шагнул к самому краю котлована. Образованная магическим ударом яма была почти доверху заполнена телами бывших марионеток. Не лучшее пристанище для людей, но... у нас уже не было сил дать им достойное погребение.
Пришлось ограничиться общей могилой.
Всяко лучше чем валяться под открытыми небесами.
Наверно мне стоило бы произнести речь, проводить мертвых достойными словами, ободрить екаев, но... слова путались в голове, пытаясь спрятаться поглубже, стыдливо отворачивались и уходили. Поняв что так и стою ничего не говоря я просто произнес:
— Мы отомстим, обещаю! — И кивнул Кёко. Засияли золотом руны регалии, отдавая последние крохи накопленной силы. Столб огня взвился под небеса, лизнул их, — на время прекращая их плач, ударил в лицо тугой волной сухого воздуха с примесью пепла, — заставив Сураи, ожесточенно зафыркать и недовольно отвернутся, померцал несколько мгновений и опал, оставляя лишь рдеющие угли и хрустящий на зубах соленый пепел. Жар из ямы доносился такой что земля по краям начала стремительно высыхать, испуская клубы пара, а трава — желтеть.
...Реквием мы остановили ценой всех своих сил. Взорвавшаяся алая звезда могла превратить половину Японии в обугленную пустыню и пришлось действовать очень быстро, стараясь спасти других и спастись самим любой ценой. Такой ценой стали наши силы. Все до капли мы отдали Таме — запершей взрыв в Мистическом Доме и оживившему древние легенды о сдерживающем гнев богов демоне, Хашану. Разумеется всё мы не сдержали, но на фоне того что могло бы быть — несколько квадратных километров выжженной до состояния стекла земли — невеликая цена.
— Да упокоятся их души в мире и покое. И да будет к ним милостив Эмма-о. — Печально сказала Химари, наблюдая как остывая укрываются тонкой темной пеленой, рдеющие угли.
— Что толку от мира и покоя когда ты уже мертв? — я с грустью отвернулся от могилы и кивнул тем немногим аякаси у которых остались силы: "Закапывайте" — Им уже не нужны наши слова, они уже никогда не обрадуются жизни и никогда не увидят солнца... они уже мертвы, и находятся в мире что намного лучше чем наш... надеюсь на это. А все что нам остается — покарать виновных.
Ледяная бездна в моей груди пожирала остатки эмоций, оставляя лишь то немногое что удавалось отвоевать силой воли. А это была в основном лишь печаль.
— Мы найдем их, — с страстной убежденностью в голосе ответил Арго, — и они пожалеют о содеянном.
Я кивнул, отмечая усталые, отмеченные тенью печали лица окружающих. Смешно, но екаи — кровожадные и не человечески жестокие существа сейчас жалели тех кого по представлениям людей должны были воспринимать лишь в качестве добычи. На деле, потусторонние монстры оказались человечнее иных людей...
— Тогда, осталось лишь решить как мы будем добираться до дому. — Весьма актуальный вопрос если учесть что до Ноихары примерно с пятьсот километров, а сил даже на обычный телепорт не осталось ни у кого.
Лица окружающих помрачнели еще больше когда все дружно представили в какой именно яме мы оказались. Ману из окрестностей мы вытянули на недели вперед, ближайшая деревня аякаси довольно далеко, да и не пустят нас в нее. Не такой толпой. А ближайшие поселения людей... лучше нам там не появляться. Дед будет очень недоволен...
— Думаю я могу открыть врата Духов, — Хашан, как всегда оказался моей палочкой-выручалочкой. — Благо крови пролилось сегодня достаточно. Но тебя я не протащу. Извини, но на это никакой крови и никаких сил не хватит.
Немного покопавшись в начавшей пошаливать памяти, я смог вспомнить что успешность прохода тропами темных духов, напрямую зависит от духовной массы воспользовавшихся ими. Если масса слишком велика — есть вероятность разрушения тропы с последующим попаданием в не самые приятные уголки мира духов. Ну, а если масса слишком мала — духи могут и напасть.
— Но остальных ты проведешь? — уточнил я.
— Думаю да... — неуверенно протянул Архивариус, встряхнул головой и уверенней добавил: — Да, проведу!
— Хм... — я задумчиво оглядел аякаси и наткнулся на решительное лицо Химари.
— Я тебя здесь не оставлю — сказала нэко прежде чем я успел открыть рот.
— Да я...
— Я тоже, — вмешалась Тама, не давая мне закончить фразу, — а то еще влезешь в какую-то неприятность, как ты умеешь... И любишь!
Я вдохнул. Выдохнул. В конце концов — они взрослые, умные (иногда) аякаси, и вправе решать за себя. Хотят мокнуть вместе со мною — их право. Правда вот странность — при мысли о долгом путешествии под проливным дождем сам я, не ощутил ни малейшего отвращения. Да мне хотелось домой, в теплую постель с кружечкой чая и конфетами, но... попутешествовать как обычный человек мне тоже хотелось.
— Ладно, кто хочет остаться — пусть остаются, остальные... Хаш?!
— Я понял.
Хотели остаться все, но в конце концов остались лишь те чья духовная масса была слишком велика для хрупких троп мира духов и истощенного Хашана, плюс Сураи, ну, и разумеется — Химари. Цицерона я отправил с весточкой для деда, а семерку обзаведшихся во время боя стильными серебристыми плащиками, и наотрез отказавшихся уходить бакэнэко ("Мы взяли на себя обязанность охранять вас, и эту обязанность с нас еще никто не снимал!") выпихали всем миром, кидая выразительные взгляды на потупившуюся Химари — от которой эта кодла кошачьих и подхватила дурные мысли. Хашан договорился с пришедшими на поле битвы темными духами, дав им плату кровью погибших, кидающие прощальные взгляды аякаси ведомые Архивариусом, исчезли в радужной пелене, кровавая арка растеклась водой, и мы, наконец, остались одни.
