— Магом, говорят, он был. Учёным, из тех, которые... — Гоган помахал рукой, подбирая слова, — не от мира сего. Вот и он таким был. А потом и вовсе рехнулся...

Сумасшедший маг. И я, кажется, даже знаю, к какой Школе он принадлежал...

— Правда и горожане не без вины. Когда в городе стали пропадать нищие, никто ведь даже не почесался, — продолжал Гоган, не забывая прикладываться к своему кубку, пока я нянчил свой в ладонях. — Только после того, как кто-то разорил кладбище при соборе, народ начал шевелиться, — он замолчал, прервавшись на то, чтобы долить себе вина.

— Гоган, — тихо сказал я. — Лоргрен Бенирус оказался некромантом, так?

— А ты откуда знаешь? — редгард удивлённо замер, не донеся наполненный кубок до рта.

— ...!!! — я залпом проглотил то, что было в моем кубке. — Твою ж мать!..

Схватив бутылку, налил себе ещё и снова выпил. Правда, на этот раз не залпом. Гоган проследил за моими действиями, покачал головой, никак не прокомментировав.

— И угораздило же меня... Чем там закончилась история с Лоргреном?

— Тогдашние члены анвильского отделения Гильдии Магов отправились в особняк. Там нашли свидетельства того, что старик практиковал некромантию, и, говорят, расправились с ним самим. Утверждают, что именно он напал на гильдейцев первым, так что у них вроде как выбора не было. Да и насчёт тела старого Бенируса тёмная история. Он же так и остался не похороненным — не осталось от него ничего. Поговаривают, что оно исчезло, когда гильдейцы его одолели. Теперь-то уже концов не сыщешь...

— Ясно, — пробормотал я.

Было очевидно, что гильдейские маги не довели дело до конца. Иначе семейству Бенирусов не пришлось бы покидать родовой особняк в такой спешке и "в одном исподнем". Впрочем, я в нем находился и после наступления темноты — и ничего. Может, все-таки сплетни? Очень уж мне не хотелось думать, что я в очередной раз лопухнулся — сколько ж можно танцевать на граблях? Хватит того, что до меня в этом доме было логово некроманта. Не похороненного некроманта. Дремора знает, какие эксперименты он мог ставить над самим собой. С другой стороны, тело ведь не нашли... может, действительно, потому что искать было нечего? А люди потом напридумывали разное...

По-хорошему особняк вообще стоило бы снести к Шеогорату или позвать Ординаторов... только где я в Сиродииле возьму храмовников Трибунала? Которого больше не существует. Теперь, надо полагать, уже совсем — в том же портовом районе я слышал, что Лорд Вивек, последний из живых богов Трибунала, отправился с Нереварином, отплывшим на Акавир "с экспедицией". В чем цель экспедиции, никто не знал, но звучало весомо. Вот только тот же человек потом добавил, что с тех пор от них не было никаких известий...

— А с этими бандитками? Как там их — сирены, кажется? — спросил я, свернув тему особняка вместе с собственными размышлениями.

В конце концов, я и пришёл-то, чтобы выяснить, чего от меня понадобилось этим двоим...

— Моя жёнушка совершенно не умеет держать язык за зубами, — помрачнел Гоган. — Но это даже к лучшему. Мне стыдно вспоминать случившееся, но не настолько, чтобы не просить тебя о помощи. Гораздо важнее для меня сохранить то, что еще осталось от моего брака...

Вернулся я, когда колокол на соборе Дибеллы пробил час пополуночи, будучи немного навеселе. Запер входную дверь, проверил окна и вход в подвал и, ничего подозрительного не обнаружив, немного успокоился — чему поспособствовала принесенная ранее из подвала бутылка вина — и лёг спать, рассчитывая утром взяться за более внимательную оценку купленного жилья, с тем, чтобы хотя бы приблизительно знать, во сколько мне обойдётся его ремонт. Насколько я ошибался, я понял только тогда, когда меня разбудил жуткий холод. Открыв глаза, я увидел в паре ладоней от своего лица чью-то недружелюбную физиономию и, прежде чем сообразил, что в ней не так, заорал и скатился с постели, подняв тучу пыли.

Обладателем физиономии оказался призрак. Осознав сей факт, я мгновенно вспомнил разговор с Гоганом об этом доме и понял, что таки влип, и сплетни об этом доме ни хрена не сплетни. Нет, с призраком я справился быстро, сказался опыт, полученный в Санкр-Торе, и наличие "Обесценивателя", который я, памятуя, кем был предыдущий владелец дома — старый некромант Лоргрен, а не его потомок Велвин, все же положил рядом с собой и в котором ещё оставались крохи магии, но проблема в том, что гость оказался не один. Хуже того, справившись с теми, которые встретили меня на втором этаже, и спустившись на первый, я увидел, как из собственноручно запертой мною на засов двери в подвал выплывают ещё несколько! А простое оружие против них бесполезно...

Как я вывалился из дома наружу, буквально проломившись сквозь ряды атакующих меня привидений, впоследствии вспоминалось с трудом. Помню лишь, что как только я привалился спиной к двери, колокол на соборе прозвонил три часа пополуночи. Мой сон продлился менее двух часов.

Все тело от холода сводило судорогой, и вообще чувствовал я себя преотвратнейше. Меня колотило так, что, пытаясь убрать оказавшийся бессильным против нежити "Северный Ветер" в ножны, я едва не отрезал собственную руку, эти самые ножны державшую, а о том, чтобы запереть входную дверь, вообще речи не шло — попасть ключом я сейчас мог куда угодно, только не в замочную скважину. Тем более, этот самый ключ ещё надо было суметь удержать. К счастью, атаковавшие меня в доме призраки выбираться наружу не спешили. Хотя, случись такое, вряд ли деревянное полотно стало бы для них непреодолимой преградой.

Немного отогревшись, я все-таки запер дверь — не от призраков, от идиотов, которым может взбрести в голову залезть в заселённый озлобленной нежитью особняк — и остаток ночи просидел в соборе Дибеллы, находящемся буквально в двух шагах. Хорошо все-таки, что попасть в имперские храмы можно в любое время дня и ночи — предполагается, что кто-то может пожелать помолиться даже в неурочный час. Или, как я, просто скоротать время, разглядывая витражи и думая, что цветное стекло в Сиродииле все же делают, но почему-то только плоское. Толстое, судя по тому, как неохотно оно пропускает свет, и наверняка зачарованное — в Кватче, в храме Акатоша витражи почти не пострадали, кроме того, который разбился, когда упал шпиль храма. Сильно сомневаюсь, что дэйдра — те же дремора и кто там ещё был — не пытались их расколотить, чтобы добраться до горожан, укрывшихся в стенах собора. Значит, зачарованы. И на совесть. Возможно, вместе со стенами. Несколько напитанных силой рун в простенках между оконными проёмами, плиты пола, стропила... надо же, какие порой знания можно обнаружить в собственной голове, когда больше нечем заняться. Правда, проверять свои выводы лень. Да и не факт, что я что-то найду — строители явно не дураки, любой мало-мальски сведущий в магии человек или мер, углядев на стенах руны, сообразит, что божественная сила тут ни при чём. А кто-то наверняка еще и оскорбится. Впрочем, вряд ли храмы изначально рассматривались, как убежище. Скорее, это просто для того, чтобы замедлить обветшание и уменьшить риск внезапного обрушения крыши. В том же Кватче, когда все закончится, надо будет только восстановить рухнувший шпиль, да разбитые его падением ступени. Ну и ещё что-то — наверняка, как это обычно бывает, обнаружится куча мелких, но трудоёмких разрушений. А Мартин молодец. Видимо, он знал о наличии чар, иначе вряд ли повёл бы людей в собор, в котором, ворвись туда дэйдра, они оказались бы в ловушке. На имперских богов в ту ночь он, по его собственному признанию, мало надеялся...

С Кватча мысли переползли на Гнисис и Обливион. Был ли искренен Джоффри, сказав, что не знает о судьбе Альд'Руна? Врата Обливиона открываются по всему Тамриэлю, это подтверждали и те Клинки, кто вернулся, принеся в Храм Повелителя еле слышно звенящие черные шары Сигилов — ключи от уничтоженных врат. Сам я, если и проезжал мимо них, то, видимо, слишком далеко, чтобы ощутить их присутствие. Врата заметно искажали реальность вокруг себя, вспомнить хотя бы багровые небеса Мёртвых Земель, раскинувшиеся над всё тем же злополучным Кватчем. Такое сложно пропустить. Впрочем, они не только открываются, но и закрываются тоже — не только Ролианд побывал на лавовых пустошах, насколько я знаю. А некоторые братья там и остались. Но здесь, в Сиродииле, чем-то помогала Гильдия Бойцов, чем-то — загадочная компания "Чёрный лес"... А дома? Легионы еще несколько лет назад частично отозваны из провинций и находятся неизвестно где. Во всяком случае, патрульные отряды не увеличены и никто не говорит о том, что они где-то заняты на отражении атак из Обливиона. А самих Клинков слишком мало, поэтому после двух подряд неудачных экспедиций грандмастер запретил такие вылазки, кроме тех случаев, если врата откроются опасно близко к Храму Повелителя Туч. Всем, кроме меня. Сам я в них не полезу... или полезу? Наверное, все-таки полезу, если придётся. И ведь наверняка придётся — с моим-то везением... тем более, Джоффри меня уже предупредил.

На рассвете, не дожидаясь, пока меня увидят сонные служители Дибеллы, я вернулся в дом за оставленными в спешке вещами, ожидая атаки буквально с порога. Однако никто на меня так и не напал, если не считать того, что, когда я возвращался, мне со шкафа едва не на голову свалился какой-то горшок. Увернувшись от него, я увидел среди осколков свернутый лист пергамента и что-то, подозрительно напоминающее высушенную человеческую кисть. Но, пока я раздумывал над тем, что это может быть и какого дремора оно тут оказалось, в зал вплыли сразу пять призраков, и мне снова пришлось спешно улепётывать. Вспомнив добрым словом последнего владельца, который наверняка знал о потусторонней жути, творящейся за стенами его "родового гнезда", и при продаже дома ни словом об этом не обмолвился, я решил не возвращаться за находкой, пока не подготовлюсь к встрече с обитателями особняка должным образом. В конце концов, чем бы это ни было, никуда оно не денется.

Меж тем мой кошелёк злорадно показывал мне кукиш — большая часть монет, которые в нем пока ещё звенели, тем же вечером должны были отправиться в карман к Вилбуру — два раза подряд ночевать в соборе на деревянной скамье я не рискну — а на то, что должно было остаться после уплаты за комнату, невозможно было даже нормально пообедать. Я начал всерьёз прикидывать, что из моего снаряжения могу продать, пока не найду способ заработать, тихо радуясь тому, что именную катану оставил в Повелителе — не хватало ещё опуститься до этого... О том, чтобы продать "Северный Ветер", вообще не могло быть и речи — хоть его прежний владелец и был хамом, память давно погибшего Клинка я уважал. Из того, что я все же мог продать, были Обесцениватель, мои доспехи из толстой кожи — новые, сменившие угробленные в Санкр-Торе, на которые, по словам Ролианда, нельзя было смотреть без слёз и... и все. Так что предложенные Гоганом и Мейлоной сто золотых за возвращение колечка были очень даже кстати. Вот только их надо было для начала заработать.

Гоган говорил, что встретил "сирен" в "Полном кубке". По его словам, они были вдвоём — северянка и имперка — и это были самые красивые женщины, которых он когда-либо видел. А если учесть, что его собственная жена очень хороша собой... остаётся только надеяться, что наши с ним представления о женской красоте сильно различаются.

В "Полном кубке" было немноголюдно. За стойкой скучал сонный босмер. Увидев меня, он оживился:

— Угадай, кто я — Кэнлорн или Мэнлорн?

— Ты идиот? — опешил я.

— И все-таки? Кэнлорн или Мэнлорн?

Почти бессонная ночь, сдобренная дешёвым вином и войной с призраками в проклятом особняке, давала о себе знать. Я хотел спать, а не играть с длинноухим придурком в угадайку. А ещё мне нужны были деньги. Точнее, информация, с помощью которой я смогу их заработать. Но босмер выжидательно пялился на меня, словно, кроме моей сообразительности — или её отсутствия — ничего его не интересовало. Пришлось думать. С трудом припомнив, кого упоминал Гоган, как владельца этой таверны, я неуверенно ответил:

— Э-э... Мэнлорн?

— Точно, — длинноухий расплылся в улыбке. — Ты помнишь!

— Угу, — мрачно промычал я.

Думал я в этот момент о том, излечит ли возникшую от напряжённых раздумий головную боль крепкий удар по черепу трактирщика. Судя по тому, что он у меня спрашивает, большого урона я не нанесу — босмеры все чокнутые, все до единого, у моего отца и то были странности, теперь, пообщавшись с другими представителями этой расы, я это ясно понимаю. Как и то, что я, нравится мне это или нет, унаследовал от него эту дурацкую склонность к сумасбродству, всегда доставлявшую мне кучу неприятностей. Просто он старался быть достойным моей матери и тщательно себя контролировал, чтобы не позорить её и Дом, в который его приняли. И этот Мэнлорн такой же инфантильный идиот, как и остальные босмеры. Не зря их порой именуют не "древесными", а "деревянными" — ума у них, похоже, немногим больше, чем у дубового пня. Зато мне станет легче. Хотя бы потому, что тогда голова будет болеть не только у меня. Правда, о сотне золотых тогда, скорее всего, придётся забыть — трактирщик не скажет мне ни слова, да ещё, возможно, стражу позовёт.

Заказав вина под предлогом похмелья, я пристал к босмеру с разговорами. Обсудили отъезд Нереварина на Акавир, бесконечный набор рекрутов в Гильдию Бойцов, какого-то Марка Гулитта, любителя бросать огнешары — куда он их в городе бросал, интересно? — и особняк Бенируса. На последнем я невольно напрягся, но личность покупателя Мэнлорну известна не была. Он только покачал головой и вздохнул:

— Не повезло парню с покупкой. Деньги в море...

— Кстати, — я решил перейти к цели моего визита, — я что-то слышал про женскую банду, которые грабят мужчин. Это правда?

— Правда, — важно кивнул босмер. — У нас многие уже пострадали. Правда, никто не знает, кого именно ограбили, но слухи ползут. Хотя лично я краем уха слышал, что последний раз опозорился Гоган. То-то Мейлона шипит на всех, как сдуревшая кошка.

— Любопытное сравнение, — криво усмехнулся я.

— Да я, как её вчера увидел, вспомнил, как на днях любимица Хейнриха из трюма на мачту взлетела — шерсть дыбом, глаза выпучены... Капитан, кстати, сунулся было за юнгой, чтоб тот зверушку снял, пока не сорвалась, но тут же выскочил обратно — белый, как снег. Кошку с мачты снял сам — мы животы надорвали, глядя, как он за ней лез — и больше на корабль не поднимался. Теперь всем говорит, что судно на ремонте, но я-то вижу, что никто его не ремонтирует. И команда куда-то подевалась. Сам Хейнрих не говорит, что там увидел, а смельчаков лезть без спроса нет — рука у капитана тяжёлая. Только Варула зачем-то целыми днями торчит на верхней палубе. Но ей Хейнрик не указ...

Я только хлопал глазами, пытаясь сообразить, почему у капитана в питомцах каджитка и как это все должно было выглядеть.

— Как — кошка?