Волшебная тропа развернулась под копытами лошадей. Отряд помчался вперед с такой скоростью, что унылый пейзаж вокруг слился в сплошное серо-буро-черное пятно. Несмотря на свое незавидное положение, Элегор едва сдержал рвущийся из горла ликующий крик, наслаждаясь бешеной скоростью скачки на огромном мэсслендском скакуне. Пусть зверь не отличался благородной красотой истинного коня, но зато как стремительно несся! Если не думать о том, что ждало богов впереди, то можно было радоваться жизни. Оставалось только ухитриться выжить и вновь вернуться к тому дереву, куда принесло бога заклинание, теперь уже герцог знал, куда нужно телепортироваться, и ради страховки даже вырезал на стволе свои инициалы кинжалом.
Впрочем, радость быстро покинула Элегора, когда отряд замедлил ход, и огромное темное пятно впереди приобрело очертания изысканно-мрачного черного замка, отлично вписывающегося в мрачный пейзаж. Один вид строения, словно не возведенного из камня, а отлитого в цельной форме и застывшего среди болот, навевал глубокую депрессию. Тонкие башни, гротескные скульптуры химер, узкие бойницы окон, высокие крепостные стены с кованой оградой в виде переплетенных между собой ветвей кустов с длинными острыми шипами на вершине по всему периметру. В этом определенно был свой стиль, но определенно не тот, что обыкновенно предпочитал Элегор, а вот принцу Дельену, на чьем лице застыло выражение безразличного презрения и скуки, замок вполне подходил. Вместо людей-дозорных на башнях сидели птицы с длинными острыми клювами, впиваясь в камень когтями с добрый кинжал.
При появлении патруля две твари, восседающие на столбах ворот, хрипло закричали, и створки отворились, пропуская всадников во внутренний двор замка. Элегор не удержался и оглянулся, успев заметить, как исчезла волшебная тропа, оставив уютную резиденцию Мэсслендского принца со всех сторон окруженной непроходимыми топями.
Слуги приняли небрежно брошенные поводья из рук Дельена. Принц слетел с коня и, бросив стражникам, встречавшим патруль:
— Пленных доставить в зал допросов, — быстрым шагом скрылся в замке, на ходу срывая с рук длинные кожаные перчатки.
Элегора и Рэта стащили с лошади и грубо, но, впрочем, без особого садизма подталкивая в спину для ускорения, повели совсем не к парадным дверям, сотворенным в виде языков черного пламени, через которые входил хозяин владений, а к небольшой двери, вырубленной в западной стене.
По длинным коридорам, освещенного длинными полосками чего-то похожего на высохшую плесень, пленных богов доставили в довольно просторный полутемный зал и закрепили их оковы в кольца у стены, неподалеку от глубокого кожаного кресла. Видимо, сидя в нем, любил вести допрос хозяин замка. Рядом с креслом стояли небольшой столик с несколькими бутылками вина на случай пробуждения жажды у принца и конторка для письма. Значит, иногда допросы записывались. Это давало некоторую надежду на относительную справедливость, такую, какую могли проявить к подозрительным пленникам, являющимся гражданами государства, с которым Мэссленд уже тысячелетия находился в состоянии скрытого либо явного противостояния.
Остальное содержимое зала допроса оптимистичных мыслей не навевало. Рэт только тяжко вздохнул, покосившись на виднеющиеся в сумраке предметы, предназначенные для развязывания языков особенно упрямым молчунам. Элегор снова попытался вызвать силу Источника или Тоннеля, но не смог даже ощутить ее. Мэсслендские цепочки были сработаны на совесть. Стражники, приковавшие пленных к стене, разожгли огонь в нескольких жаровнях у другой стены зала.
— Какая забота, теперь мы не замерзнем в здешнем холоде и сырости, господа, — язвительно поблагодарил мужчин Элегор, плюхнувшись на пол и, привалившись спиной к холодной, как смерть, стене, попросил: — Не пододвинете жаровенку поближе?
— Прикуси-ка язык, паренек. Он тебе пригодится, когда принц Дельен спрашивать будет, — посоветовал один из стражей. — А не то и правда у огонька придется погреться.
— Мы и сами ничего иного не желаем, господа, кроме как уладить то досадное недоразумение, вследствие которого у его высочества возникли на наш счет ужасные подозрения! — радостно заверил охранников Рэт, умильно складывая руки.
— Вот и хорошо, — заключил стражник, и мужчины молча удалились, оставив пленников наедине друг с другом, никак не желающей подсыхать грязью на одеждах, пустым креслом принца и массой интересных приспособлений, о которых лично Рэту не хотелось даже думать, поэтому шпион начал петь первую же скабрезную песенку, что пришла на ум. Элегор усмехнулся и подхватил знакомый мотивчик приятным баритоном.
Помузицировать узникам довелось недолго. Довольно скоро дверь в другом конце зала распахнулась. Сначала пара стражников внесла поднос с предметами, в которых лоулендцы узнали собственное имущество, и водрузила его на столик у кресла, рядом с бутылками. Потом стремительным шагом вошел принц Дельен все в том же охотничьем костюме, нисколько не пострадавшем во время рейда, но уже без плотного плаща за спиной. В искусстве менять одежды по двадцать раз на день его высочество сильно уступали своему приятелю из Лоуленда, принцу Энтиору. Проследовав к любимому креслу, мэсслендец опустился в него одним по-змеиному грациозным движением и, впившись а пленников пронзительными голубыми глазами, раздвинул губы в холодной церемонной улыбке:
— Рад, что вы приятно скоротали время до нашей беседы, господа. Прежде всего, по праву хозяина замка и Стража Границ Мэссленда, я желаю знать ваши имена.
— Справедливое желание, ваше высочество, — подскочив с пола, где осталась изрядная буро-зеленая лужа, пылко заявил Грей. Он больше не делал вид, что не узнает принца Дельена, ведь даже самый темный лоулендец имел понятие о том, кто зовется в Мэссленде Стражем Границ, пусть даже никогда и не видел его лично. Желание посплетничать о таинственном, потенциально враждебном и далеком неистребимо в душах живых существ. — Я Грей, а моего легкомысленного друга зовут Элегором.
— Лоулендцы, — мановением руки откупорив бутылку вина и налив себе черной жидкости в бокал, вырезанный из большого сапфира, констатировал Дельен. Пригубил вино и помолчал, смакуя тонкий вкус и давая понять пленникам, что чувствует уровень их силы и ее характер. Развалившись в кресле, принц указал бокалом на чумазого герцога и спросил: — Элегор — знакомое имя. Мы не встречались в вашей столице?
— Имели честь быть представленными, — мрачно буркнул молодой бог. Он как сидел у стены, так и остался сидеть, изо всех сил постаравшись придать своей позе то небрежное изящество, с каким пользовался креслом принц Мэссленда. В личной болотной луже получалось хреново. — Герцог Элегор Лиенский, ваше высочество.
— Ах да, теперь припоминаю, — согласился Дельен и чуть прищурился, словно старался разглядеть под слоем грязи истинное лицо знатного пленника.
Принц и в самом деле отчетливо припомнил язвительную усмешку и комментарий, которым Энтиор сопроводил явление герцога в зале на торжественный прием: 'О, вглядитесь в эти черты, принц. С виду самый обычный юноша благородных кровей, но первое впечатление обманчиво. Это исчадие Бездны, настоящее проклятие Творца! Если в Лоуленде, его окрестностях или даже более отдаленных мирах приключится крупная катастрофа, можно с уверенностью сказать, что без участия его светлости, герцога Лиенского, дело не обошлось. Вам несказанно повезло проживать в краях столь отдаленных от все ширящейся сферы его безумных идей'. Теперь принц со всей очевидностью видел, что 'гроза Лоуленда' добралась и до Мэссленда.
— Что же вас завело в топи Хегграша, герцог, сбились с пути в загородную резиденцию? — участливо полюбопытствовал Дельен.
— Нет, — буркнул Элегор, опустив голову, чтобы принц не увидел дерзкий вызов в серых глазах и сцепил руки, так и тянувшиеся еще раз попробовать цепь на прочность. А вдруг удалось бы не порвать цепочку, так выломать из каменной стены вмурованное в нее кольцо и придушить ублюдочного дружка Энтиора без всякой помощи магии? Мысль о хрипящем и багровеющем мэсслендце приятно согрела душу бога, он даже слегка улыбнулся.
— Всему виной пылкая любовь! — выспренно воскликнул Рэт, ввинчиваясь в разговор с энергией штопора на батарейках.
— К грязи или Мэссленду? — колко уточнил Дельен, одной рукой небрежно, с легкой брезгливостью, перебирая разложенные на столе вещи пленников, изъятые при обыске.
— О нет, ваше высочество, любовь к даме и глупость, — поспешно затараторил Рэт, начиная нести ту самую чуть, о которой они сговорились с Лиенским, понурый герцог согласно и тяжко вздохнул. — Так что, если вы спросили бы, принц, кто мы: авантюристы или шпионы, я бы ответил, нет, мы два идиота!
— Вот как? — усмехнулся краем рта Дельен, поощряя болтовню Грея.
— Именно так! Он, — Рэт с такой силой ткнул пальцем в грудь герцога, что и с герцога и со шпиона посыпались ошметки, брызги и комки грязи, — идиот, потому что умудрился поверить, что дама его сердца может назначить свидание в Топях Хегграша!
— Свидание в болоте? — искренне удивился Дельен, из холодных глаз его даже исчезло обычное выражение безграничной скуки, цепко державшей в объятиях душу вот уже много веков. Бог был абсолютно уверен, что худосочный лоулендец врет, как сивый мерин, но принцу было интересно, что именно сочинит длинноносый нахал.
— Я же говорю, что дурак! — горячо согласился Грей, почти начиная верить в ту дичь, что слетала с его верткого языка, и бурно жестикулируя, насколько позволяли оковы, сопровождающие спич 'нежным' позвякиванием. — И я кретин, потому что, во имя верности дружбы потащился с ним, а надо было связать его по рукам и ногам и кликнуть целителей! Дамочка, небось, отставку ему дать хотела. А он все твердил: 'Романтика, романтика!' И где ты, герцог, в этой грязи романтику сыскать собирался? Так и вышло, ваше высочество, что сам влип по уши, едва в болоте концы не отдал, и меня безвинно на погибель завел!
Дельен сочувственно кивнул Рэту, секунду помолчал, сохраняя на лице серьезное выражение, и внезапно разразился громким хохотом. Впрочем, смех его оборвался так же неожиданно, как начался, не растопив холода глаз.
— Интересная история, лорды, — согласился принц, двумя пальцами приподнимая с подноса одну из вещиц, более походящую на комок грязи. Стукнув ладонью по подлокотнику, Дельен привел в действие очищающее заклятье и, разглядывая отлично сохранившейся бархатный кисет насыщенного холодно-зеленого цвета, небрежно спросил:
— Что внутри? Подарок даме сердца?
— Да, — дерзко соврал Элегор, быстро сообразив, что принц держит в руках ту самую штуковину, найденную на дереве в болотах.
Дельен потянул за шнурок и распустил завязку кисета, перевернув его, вытряхнул какую-то пластинку, брякнувшую об стол с характерным костяным звуком. Отбросив пустой кисет, бог взял находку и, пристально разглядывая ее, протянул:
— Занятные, однако, у вас в Лоуленде обычаи: преподносить даме сердца потрет другого мужчины... Кто это?
Принц повернул пластину так, чтобы и Элегор и Рэт одновременно увидели изображенного на ней кавалера. Сказать, что лоулендцы удивились, значило ничего не сказать. Отточенное до совершенства умение скрывать свои чувства подвело богов. Рэт поперхнулся и закашлялся, выпучив глаза. Герцог втянул сквозь зубы тройную порцию воздуха и тряхнул головой, словно хотел избавиться от галлюцинации.
— Кто это? — еще раз и гораздо жестче потребовал ответа на свой вопрос Дельен. В голосе появился намек на то, что упрямые молчуны могут незамедлительно поправить здоровье у жаровен. Бог помахал в воздухе миниатюрой, изображавшей хищно-красивого зеленоглазого брюнета, с первого взгляда на изображение которого даже не разбирающемуся в живописи и физиогномике неучу становилось ясно: персонаж этот очень, очень, очень опасен, опасен настолько, что любой, кто не встретит его на своем жизненном пути, может считать, что ему несказанно повезло. Он картинки веяло темной, безжалостной, всесокрушающей мощью.
— Вы уверены, что хотите получить ответ, ваше высочество, даже если он вам не понравится? — уточнил Рэт, быстро переглянувшись с Элегором.
— Я жду.
Так и не решив, выпал ли ему шанс выбраться из передряги или влипнуть в еще большие неприятности, герцог решился заговорить, его просто раздирало неистовое до зуда желание узнать, что из всего этого получится:
— На миниатюре, которую вы держите в руках, изображено реально существующее создание, принц, — выпалил Элегор, поднимаясь на ноги и громко, торжественно провозгласил, откровенно пародируя напыщенные интонации своего мажордома:
— Это Лорд Злат. Владыка Межуровнья, Дракон Туманов и Бездны, Повелитель Путей и Перекрестков, иначе именуемый Линдер дель Ша'тиан дель Кродеорх дель Анворвальн!
В воздухе пронесся ледяной вихрь. Нет, это не показалось богам, ибо пламя в жаровнях у противоположенной стены мгновенно угасло, не вынеся соседства с жестоким холодом Бездны, способной жадной пастью сожрать все тепло Мироздания. Потух не только огонь, трусливо сжался и потускнел, не выдержав конкуренции с инфернальной мглой, магический свет светильников. Сплошной камень черного замка Дельена, напружинившегося в кресле, словно кобра, готовая к броску, пошел рябью и отдернулся на мгновение словно кулиса, открывая дверь в истинную, первородную тьму. Оттуда шагнул НЕКТО. Мужской силуэт на фоне тьмы казался абрисом из квинтэссенции мрака. Дорогой, отлично пошитый камзол, высокие сапоги из тонко выделанной кожи, шляпа с пышным плюмажем, меч на перевязи — все эти привычные атрибуты знатного лорда лишь усиливали ощущение абсолютной чуждости существа, подобного богу, но никогда таковым не являвшимся.
Тьма всколыхнулась за спиной гостя, вновь возвращая стене неприступную твердость, осмелев, стал поярче свет магических шаров. Посетитель прошелся к центру комнаты и холодно, с едкой иронией обронил:
— В этом сезоне мое имя пользуется необычайной популярностью в Лоуленде, если его жители не отправляются искать меня в сердце Межуровнья, то призывают даже из Мэссленда. Кому на сей раз я понадобился так настоятельно, что от крика содрогнулась и Бездна? — малахитовые глаза Злата скользнули по Дельену небрежно, словно Страж Границ был потертым ковриком для ног, и остановились на лоулендцах: — Хм, безумный Лиенский, Рэт Грей. Чем обязан?
Рэт Грей шумно сглотнул, пытаясь протолкнуть комок репьев, который какая-то сволочь ухитрилась затолкнуть ему в глотку, и передернул плечами. Шпион пытался сообразить, насколько хуже может стать ситуация. По всему выходило, что дальше ехать некуда. Степень неприятностей свалившихся на многострадальную шею бедолаги Рэта достигла своей пиковой мощности.
— Мы ни в коем разе не собирались тревожить ваш покой и отрывать от неотложных дел Бездны, лорд, — вежливо поклонился Элегор, вне всякого сомнения безумный, однако, разумный достаточно, чтобы не хамить открыто Дракону Туманов. И не без злорадства продолжил: — Но принц Дельен очень настаивал. А мы, — бог многозначительно тряхнул оковами, — как видите, пребываем не в том положении, когда уместен категоричный отказ.
