— Ладно я. Тебе-то это зачем?— спросил Большаков, поднимаясь с земли.— Теперь у тебя есть идентификатор, ты в любой момент можешь покинуть Полигон.
— Серьезно? А что там, по ту сторону Портала? Ты знаешь? Вот и я не знаю.
— Возможно, Портал — это дорога домой.
— Возможно да,— кивнул Борзой.— А может, и нет. Помнится еще в самом начале, когда я только оказался в этой дыре, Доброжелатель сообщил о том, что Полигон — это лишь начало долгого пути к Цели. Правда, он так и не сказал — что это за Цель. Может быть, ты прав, и это дорога домой. Но кто тебе сказал, что я хочу Туда вернуться?
— Разве нет?
— Говорят, лучше не возвращаться туда, где тебе было когда-то хорошо. И тем более, если тебе там было плохо. Получается: позади мрак, впереди неизвестность.
— А здесь, значит, рай небесный?
— Не рай. Зато все предельно понятно. Тем более, с этой штукой,— он покачал на ладони идентификатор,— у меня появляются неплохие перспективы. Великая Матерь щедро одаривает тех, кто приносит ей такие вот игрушки.
— Ты хочешь... отдать его этому чудовищу?!— Тим едва не задохнулся от возмущения.
— Честно сказать, мне все равно. Я могу отдать его тебе, если ты предложишь мне что-то равноценное.
— Я...
Тиму не пришлось даже задумываться, чтобы прийти к выводу: не мог он ничего предложить Борзому. Что может быть равноценно свободе, дороже жизни? А именно это предоставляли возможности идентификатора.
Хотя...
Было у Большакова нечто, что, на самом деле могло представлять для Борзого интерес. Тайна Сокровищницы. Кто-то, кажется, Кирилл, говорил о том, что Сокровищница — самая навороченная загадка Полигона, что там может быть не только идентификатор, но и что-то не менее ценное. Вот только не доверял Тим Борзому. Что ему стоит вначале согласиться, а потом кинуть? Ведь что может быть дороже идентификатора? Правильно, два идентификатора.
— Вот видишь,— правильно понял его молчание Борзой. Он вернулся в дом и забрал кинжал.— Поэтому не парь мне мозги, бери ноги в руки и топай в лагерь! И вот что: если вздумаешь взбрыкнуть, я тебя убью.
— Может, все же отпустишь? Зачем я тебе?
— Не-а,— покачал головой Борзой.— На тебя у меня есть кое-какие планы. Так что вперед, шевели задом...
До земель Гоа Борзой шел следом за Тимом, указывая дорогу, и не сводил с него глаз. Не сказать, что Большаков шел безропотно. В пути он прокрутил все вероятные возможности скрытной атаки. Увы, каждый его выпад заканчивался плачевно. А Наитию он в последнее время научился доверять. Даже недавно приобретенный Талант не мог исправить ситуацию: у Борзого всегда оставался шанс для второго удара.
Тим не оставлял попыток до границы территорий, а когда она была преодолена, Таланты Большакова снова оказались заблокированы. Лишь после этого Борзой немного расслабился — он-то остался при своем.
Уже начинало вечереть. Заканчивался восемнадцатый день на Полигоне. Оставалось чуть больше двух. Помимо своей беспомощности Тимофей сожалел и о том, что ему пришлось следовать за Борзым в лагерь вместо того, чтобы рвануть к Сокровищнице и опробовать последний дар Раски. Он понятия не имел, что это за зелье, как оно действует и чем сможет ему помочь. И очень надеялся, что последний дар не окажется последней шуткой ведьмы.
Но сначала нужно было выбраться с болот.
Человека, сидящего на корточках и ковыряющегося в земле, Тим увидел издалека и сразу же узнал. Это был Артем. Что он делал вдали от лагеря и в полном одиночестве, можно было гадать сколько угодно. Он был не столько увлечен своим занятием, сколько погружен в невеселые — судя по выражению лица — мысли. Поэтому и не заметил того, что его одиночество было нарушено. Даже когда Тим вышел на островок, Артем не повернулся, а продолжал ковырять землю палкой, глядя в никуда.
— Привет. Чем занимаешься?— спросил Тим.
Артем вздрогнул, медленно обернулся, но, увидев Борзого, резко вскочил на ноги и попятился назад, опасаясь мести человека, которого он уличил в предательстве и с потрохами сдал Учителю. Вот уж кого он не рассчитывал увидеть в ближайшее время, а может, и никогда.
— Не ссы, пацан,— рассмеялся Борзой.— Я на тебя не в обиде. Ты сделал то, что должен был сделать.
Артем ничего не понимал и выглядел растерянным.
— Я тебе потом все объясню,— пообещал ему Тим.— Так что ты тут делаешь?
— Готовлюсь к инициации,— убитым голосом произнес Артем.
— Значит, ты принял решение,— вздохнул Тим.
— А что мне остается? Сегодня истекает отведенный Доброжелателем срок. Восемнадцать дней пролетели как мгновение,— снова вздохнул Артем.
Вздохнул и Тим. Занятый собственными проблемами, он совершенно забыл о том, что Артему Доброжелатель отвел меньше времени, чем ему самому. И вот этот день настал. Можно было, конечно, попытаться добраться до информационной плиты и взять особое задание, но в этом не было ни малейшего смысла. До Перезагрузки оставалось всего два дня. Но что было гораздо хуже — на Полигоне оставался всего лишь один ничейный идентификатор, находившийся в Сокровищнице, и его Тим не собирался уступать даже тому, кого все это время называл своим другом.
Так что, наверное, у Артема на самом деле не было другого выхода. Но почему он ковыряется в земле?
Тим озвучил свой вопрос.
— Карге нужны кое-какие ингредиенты для ритуального напитка. Вот, ищу нужные корешки.
Карга... Тим только сейчас вспомнил о том, что обещал ей принести жемчужницу. Впрочем, плевать, теперь это не важно.
— А ты как? Выполнил задание Учителя?— спросил Артем.
— Да.
— Это хорошо. Значит, ты тоже сможешь пройти инициацию. Мне бы не хотелось остаться одному... с этими,— он кивнул на Борзого, дипломатично отошедшего в сторону.
— Ты не один. Есть еще Лида.
Однажды Тим пообещал ей, что поможет выбраться с Полигона. Свои обещания он привык выполнять, но... не в этот раз. Потом ему будет стыдно за себя, он будет жалеть Лиду. Но если он не сделает то, что задумал, не останется ни сожаления, ни жалости, ни его самого.
— А ты?— уставился на Тима Артем.
Большаков ничего не сказал.
— Идентификатор? Ты что-то узнал?
— И да, и нет. А еще я встретил Анну. Помнишь ее?
— Ты нашел Анну? Здесь, на болотах?— оживился Артем.
— Да. Она попала в услужение к местной ведьме.
— И?
Немного подумав, Тим произнес:
— Ее больше нет.
Тем временем Борзому надоело торчать на одном месте, и он подошел к разговаривавшим.
— Пойдем, успеете еще наговориться. А мне до захода солнца нужно еще преподнести Великой Матери идентификатор.
— Увидимся еще,— подмигнул Тим Артему, но тот не удостоил его внимания, так как все это время не сводил глаз с Борзого.
— Ты сказал идентификатор?— спросил он вдруг сектанта.— Он у тебя?
— А тебе какое дело?— огрызнулся Борзой. Несмотря на заверения в том, что он не обижается на Артема, на самом деле обида, определенно имелась. Но тему он не стал развивать и, кивнув Тиму, зашагал к лагерю.
Артем смотрел ему в след. Потом вдруг встрепенулся, извлек из кармана брюк бутылочку, похожую на ту, которую Тим получил от Раски и залпом выпил ее содержимое. По его лицу пробежала судорога, он встряхнул головой и крикнул Борзому вслед:
— Эй, ты, мы еще не закончили разговор!
Никогда прежде Тимофей не слышал подобных интонаций в его голосе. Сейчас же он звенел от стали и льда.
Борзой знал Артема не так хорошо, как Тим. Поэтому проигнорировал его вызов, не оборачиваясь, показав средний палец, поднятый над головой.
Снова по лицу Артема пробежала судорога. Оно заметно преобразилось, приобрело жесткие, решительные черты, опять же не свойственные потомственному ботану. Потом его глаза сузились и...
...Борзой внезапно вскрикнул и рухнул на колени в болотную жижу, схватившись руками за голову. Ему было больно. Очень больно. Настолько, что он заорал так, что его, наверное, услышали не только в лагере, но и на южной окраине Полигона.
А Артем продолжал сверлить его взглядом и щурить глаза.
Сначала у Борзого пошла кровь их ушей. Потом, начала вырываться брызгами изо рта. Он сжимал голову ладонями, как будто пытался ее раздавить. И в какой-то момент она не выдержала и на самом деле взорвалась, разметав во все стороны обломки костей, обрубки пальцев и ошметки мозга.
Лишь после этого Артем перестал щуриться, тяжело вздохнул и внезапно обмяк.
Обезглавленное тело Борзого еще немного простояло на коленях, а потом рухнуло плашмя на землю.
Если сказать, что Тимофей был поражен случившимся, значит, не сказать ничего. Уж сколько ему довелось повидать за последнее время, сколько пришлось испытать самому. Но такое... Он удивленно и, что уж там скрывать, испуганно посматривал то на тело Борзого, то на замершего Артема. Не дай бог пережить то, что испытал перед смертью сектант. Не дай бог закончить так же, как он.
Наконец, Артем очнулся и, ковыляя, направился к телу. Уже на первом шагу его вывернуло на изнанку. Но утерев рот, он продолжил идти. Стараясь не смотреть на дело рук своих, он присел рядом с неподвижным телом, развязал веревку на горловине мешка, который носил за плечами Борзой, после чего вывалил все его содержимое на землю. Сокровища покойника не заинтересовали Артема, на яйцо Аркосарха он даже не взглянул. Да и не нужно оно ему было. Он взял лишь самое ценное, идентификатор, и тут же, не задумываясь, нацепил его на запястье.
После чего он встал и обернулся к Тиму, по-прежнему пребывавшему в ступоре.
— Я ухожу. Извини, что так вышло. Но ты сам должен понять — я не мог поступить иначе. Я не хочу здесь подыхать. Но и таким, как они,— кивнул он на тело Борзого,— я становиться не хочу. Поэтому... прощай.
— Артем...— очнулся Большаков и сделал шаг навстречу. Зачем? Он и сам этого не знал. Что он хотел? Нет, не остановить. Может быть, понять? Или попрощаться?
Но Артем оценил его реакцию по-своему:
— Не подходи!— крикнул он и начал щуриться.
И вот тогда Тим ощутил то, что почувствовал Борзой перед смертью. Помнится, где-то он читал, что головной мозг не чувствует боли. Может, и так, но это в другой реальности. Сейчас же Тим ощутил полный спектр боли в ее первозданном виде. То, что происходило у него внутри черепной коробки, невозможно было ни описать, ни вытерпеть. И Тим закричал так же, как совсем недавно орал Борзой. Правда, ему повезло больше, чем его предшественнику — он отрубился уже на третьей секунде невыносимых мучений...
В отключке он пробыл недолго, если судить по тому, что Артем не успел далеко уйти. Ботан торопливо брел по болоту в южном направлении. Он бы побежал, если бы это было возможно. Но асфальтовой дорожки здесь не было. Поэтому Артем брел то по колено, то по пояс в воде, активно размахивая руками, словно отталкивался от воздуха. Он постоянно оглядывался и, заметив, как Тимофей очнулся, постарался прибавить скорости, опасаясь, что бывший друг начнет его преследовать.
Неприглядный поступок Артема на самом деле разозлил Большакова до крайности. И черт бы с ним, с Борзым, но его-то за что?! Друг, называется... Мог ведь и по-хорошему. Скорее всего, Тим и так бы не стал препятствовать Артему, вошел бы в его положение, дал бы уйти. Вот такой он, то ли добрый, то ли глупый. А сейчас Тимофей кипел гневом. Руки чесались взяться за лук и выпустить стрелу в спину удаляющегося стервеца. Благо расстояние было подходящее. Но испытав на себе воздействие нового артемкиного Таланта, он не находил в себе сил не то чтобы взяться за оружие — он даже дышал с трудом, а мир расплывался перед глазами. Лишь на волевых он заставил себя подняться и замер, раскинув руки — земля уходила из-под ног.
О преследовании не могло быть и речи.
Да Тим и не собирался. Других забот хватало. Быстро вечерело, а ему еще нужно было выбраться с болот до наступления темноты, потому что потом сделать это будет практически невозможно.
Артем не знал, что ему ничего не угрожает и спешил. А спешка до добра не доводит. Вот и Артемка переусердствовал. Сунувшись напрямки, он внезапно ушел под воду, но уже через секунду появился на поверхности и отчаянно заработал руками, пытаясь выбраться из трясины. И ему это вроде бы даже удалось. Оказавшись по пояс в воде, он попытался вылезти на сушу. Но болото не отпускало его, и Артем начал снова погружаться в вязкую жижу. Сначала он боролся молча, потом его охватила паника, рвавшаяся из груди сдавленными криками беспомощности. Наконец, поймав взгляд Большакова, он закричал:
— Помоги, Тим! Прошу теб...
Он ушел в воду с головой и не успел договорить. Лишь через несколько секунд ему снова удалось вырваться на поверхность, но так, что над водой торчала лишь голова. Артему приходилось задирать подбородок, чтобы не нахлебаться жижи.
— Помоги...— хрипел он, пуча глаза.— Спаси...
Сердце у Тима было не каменное. Да, подлец Артем, да, он заслужил то, что получил, но... Просто стоять и смотреть, как умирает человек, Большаков не мог. Беда лишь в том, что силы, отнятые Артемом, так к нему и не вернулись окончательно. Сделав шаг, он покачнулся и упал. Снова поднялся и, ловя равновесие, медленно пошел вперед.
— Быстрее... спаси... прошу...
Болото тянуло Артема на дно. Вот уже и рот ушел под воду, снаружи остались торчать только нос и глаза.
В том, что Тим с трудом передвигал ноги, была его вина. Понимал ли он это? Понимал ли, что, если ему кого и винить в том, что случилось, то только самого себя?
Резкий рывок увлек Артема ко дну, и голова полностью исчезла из виду. Тим дернулся вперед, но снова упал. А когда поднялся, то место, где совсем недавно боролся за жизнь Артем, уже затянуло ряской.
Большаков, понимая, что опоздал, обессиленно рухнул в воду. Там его и нашли сектанты, прибежавшие на донесшиеся до лагеря вопли.
Глава 18
Когда Большаков пришел в себя, первым он увидел сидящего на кочке Учителя, голову которого обрамлял ореол заходящего солнца, а в руках он держал яйцо Аркосарха. Налюбовавшись им, он передал флешку Карге, а сам обратился к очнувшемуся Тиму:
— А теперь рассказывай, что здесь произошло?— категоричным тоном заявил он.— Только помни, что от твоей искренности зависит твоя жизнь. Не пытайся меня обмануть. Я почувствую ложь, и тогда тебе не поздоровится. Начни с того, как ты покинул лагерь. Я хочу все знать, в мельчайших подробностях.
Обманывать Тим не собирался, рассказал все, как было. Чего уж теперь? Учитель слушал внимательно, никак не выдавая своих эмоций. Лишь когда Тим закончил, сектант кивнул и сказал:
— Каждый получает то, что заслужил.
— Тебе и Борзого не жаль?— спросил его Тим.
— Борзого не зря так назвали. У него была цель, и шел он к ней напролом. Рано или поздно мы бы с ним столкнулись, и он бы все равно умер.
— И что теперь?
Учитель встал, лениво потянулся, держа на вытянутой руке яйцо.
— Сегодня знаменательный день!— произнес он достаточно громко, чтобы его слышал не только Тим, но и все сектанты, прибывшие с ним на шум.— Мудростью Великой Матери и стараниями наших братьев Госпожа избавилась от двух своих самых ненавистных врагов и стала единоличной повелительницей болот. Но это еще не все!— Он обхватил яйцо двумя руками и поднял его над головой.— Сегодня случится то, что предначертано: сегодня наша госпожа станет единоличной Хозяйкой Полигона. А еще сегодня мы примем в наши ряды того, кто приложил немалые усилия для того, чтобы справедливость восторжествовала. Ты станешь одним из нас,— посмотрел он на Тима.— Ты это заслужил по праву.
