— Ты думаешь, здесь есть еще кто-то кроме нас?— с нескрываемой надеждой спросила Лида.
— Я ни в чем не уверен, но не исключаю такой возможности. И будет лучше, если мы первыми узнаем о них, чем они о нас.
— Это почему?— заинтересовался Эдик.
— Потому что мы понятия не имеем, что это за место и кем оно может быть населено,— пояснил Тим.
— А еще мы можем повстречать диких животных, и не факт, что они будут травоядными,— поддержал Тима Артем.
— Кстати, да. Поэтому смотрим, нет ли царапин на деревьях или помета на земле.
— А ты можешь по какашкам определить, какое животное их оставило?— усмехнулся Эдик.
— Нет. Зато по ним можно судить о его размерах и о том, что он ест.
— Лучше бы вы об этом не говорили,— поежилась Лида.— Как-то неуютно стало вдруг в этом лесу.
— Не бойся, красавица, смотри какие богатыри тебя охраняют!— напыжился Геннадий, продемонстрировав жалкий бицепс.
Девушка улыбнулась.
— Нет, я серьезно! Помню, лет десять назад мы с мужиками по пьяни на медведя ходили. С голыми руками!
— И как?
— Сначала мы мишку гоняли по лесу, потом он нас... В общем, победила дружба.
— А вы откуда, Геннадий Максимович, раз у вас медведи водятся?— спросил Артем.
— Сам я с Кубани буду...
— А на Кубани есть медведи?— удивилась Лида.
— Не, на Кубани медведей отродясь не было,— согласился Геннадий.— Это я к дружку своему в Сибирь ездил — вот там, да, медведей полно.
— С Кубани, значит?— задумался Тим. Он сразу заметил, что люди его окружали разные, поэтому никак не мог понять, что их могло связывать.— А остальные? Артем?
— Я из Мурманска.
— Владик,— ответила Лида.
— Ебург,— а это уже Эдик.
— Чего?!— не понял Геннадий.
— Это так некоторые особо одаренные личности Екатеринбург называют,— пояснил Артем.
— Не, в Екатеринбурге нормальные люди живут,— покачал головой Гена.— А этот точно из Ебурга.
— А вы?— обратился Тим к Анне. Женщина, наконец, смогла идти сама, но плелась в самом хвосте, неотрывно глядя себе под ноги.— Анна?
— Что?— вздрогнула она.
— Вы откуда будете?
— Из... из Ярославля...— ответила Анна и неожиданно упала на колени и громко разрыдалась, переполошив остальных.
— Что такое? Что случилось? Вам плохо?
— Мои дети... Как же они теперь без меня...
— А муж?— спросил Геннадий.— Есть?
— Есть, да что толку? Пьющий он у меня, за ним самим глаз да глаз нужен.
Пришлось утешать Анну всем пятерым, после чего попечительство над женщиной взяла на себя Лида...
Следов пребывания человека в лесу не наблюдалось, да и с животными было как-то напряжно. Лишь пару раз путники заметили каких-то грызунов, похожих на бурундуков, которые, заметив людей, поспешили спрятаться в кустах.
— Боятся,— отметил Тим.
— И что это значит?— не поняла Лида.
— То, что люди им знакомы и представляют для них угрозу.
— С чего ты взял?— спросил Эдик.
— Я вырос в тайге. Последние годы жил в Чите, но до сих пор считаю себя сельским жителем. А городским этого не понять.
— Да куда уж нам, немощным!— фыркнул Эдик и снова заскулил:— Есть хочется — желудок уже узлами пошел.
— Могу предложить ягоды,— сказал ему Тим.
— Какие ягоды?— навострил уши Эдик.
— Да вон же, красные такие, весь куст ими усыпан!
Остальные посмотрели туда, куда указывал парень, и, точно, увидели плодоносящий куст. Ягоды были мелкими, похожими на смородину, но точно не она.
— Ядовитые какие-то на вид,— поморщился Эдик.
— Да нет, вроде съедобные,— покачал головой Тим.
— Откуда знаешь?
— А вон видишь, птица их ест. Значит, и нам можно.
И в самом деле, чуть в стороне, на похожем кусте расположилась небольшая птаха с длинным хвостом, и она, воровато озираясь, клевала красные ягоды.
— Ух ты ж, какая красивая!— восхитилась Лида.— На лирохвоста похожа.
— А как по мне, так она похожа на мой обед,— не сдержался Эдик. Он попытался подкрасться к птице, но та загодя заметила покушавшегося и легко вспорхнула с кустарника.— Ну, вот, улетела! Остался теперь без мяса.
— Угощайся!— кивнул Тим на ягоды. Сам он уже отведал парочку.
— Вкуснятина!— охарактеризовала продукт Лида.— Сладкие такие! По вкусу похожи на что-то, но не могу понять, на что. Что-то из детства... А, конфеты были такие, мне их мама за хорошее поведение по одной штуке выдавала.
При упоминании слова мама Анна горько всхлипнула. И прежде чем она снова разревется, Тим, собравший пригоршню ягод, предложил их стоявшей в стороне Анне.
— Покушайте, они на самом деле очень вкусные!
— Нет, спасибо, не хочу... Воды бы попить...
Да, с водой были настоящие проблемы. Прошло не меньше часа с тех пор, как они вошли в лес, но никакого намека на близость водного источника так и не заметили.
— А вы ягод покушайте, они сочные, хоть немного утолите жажду,— не сдавался Тим.
Зато Анна сдалась и пригубила пару ягод, печально заметив:
— Да, вкусные...
Постепенно лес начал меняться, стройные, высокие деревья сменили корявые узловатые, приземистые. Все чаще приходилось продираться сквозь настоящие дебри. Лучи местного светила с трудом пробивались сквозь густую листву, а сумерки с каждой минутой становились все гуще.
— Вечереет,— заметил Геннадий.
— Похоже,— согласился Тим.
— А мы до сих пор никуда не пришли,— вздохнул Эдик.— Такое впечатление, будто этот лес никогда не закончится.— Вдруг его осенило: — А вам не кажется, что мы заблудились?
— Чтобы заблудиться, нужно иметь какую-нибудь цель, а у нас ее нет. Идем... куда-нибудь. Хотя... Можно было бы, конечно, залезть на дерево, осмотреться. Жаль, вовремя не сообразил, а теперь уже смысла нет, темнеет. Нужно на ночлег останавливаться.
— Ты собираешься ночевать в лесу?— забеспокоилась Лида.
— Есть другие предложения?— улыбнулся Тим и сам же ответил:— Тут повсюду лес, так что без вариантов.
— Так, может, уже и остановимся?— заскулил Эдик.— Ноги гудят, как не свои.
— Не хотелось бы спать в этих зарослях да на корнях. Нам бы на полянку какую выбраться. Пройдем еще немного, пока совсем не стемнело...
На поляну они набрели минут через двадцать. Хорошая такая поляна, достаточно просторная, ровная, местами заросшая травой и кустами. Теперь, когда над головой не нависали ветви деревьев, можно было разглядеть темнеющее небо. Две луны так и висели над горизонтом, но чуть в стороне, нежели пару часов назад. Теперь, подсвеченные заходящим светилом, они приобрели четкие очертания.
— Неуютно как-то здесь,— поежился Эдик.— Может костер разожжем?
— Почему бы и нет?— не стал спорить Тим. Погода стояла теплая, комарья не было, но не хотелось провести ночь в незнакомом месте в полной темноте.— Кто идет за хворостом?
Вызвались Лида и Артем, как самые молодые. Начали они с опушки леса, а потом скрылись в зарослях. Тим не стал терять времени, выпросил у Геннадия зажигалку и соорудил шалашик из сухих веток, поместив в его центр комок сухого моха. Нехитрое топливо вспыхнуло, как порох, быстро занялся огнем шалашик . Тим добавил веток покрупнее, и вскоре в центре поляны разгорелся настоящий костер.
— Ловко у тебя получается,— похвалил его Геннадий и подмигнул: — Мастерство не пропьешь, да?
— Я не пью,— ответил Тим.
— Что, совсем?— огорчился Гена и посмотрел на парня с жалостью.
— Выпить могу, но такое желание появляется нечасто.
— Как же ты расслабляешься?
— А я не напрягаюсь,— пожал плечами Тим.
Когда костерок начал затухать, вернулись сборщики топлива. Тим подбросил мелких веток, потом в ход пошли крупные, сломанные о колено.
— Ты зачем мокрые палки притащил?— попенял Артему Гена.
— Где? Я только сухие собирал!
— А это что?— Геннадий продемонстрировал палку сантиметров восьмидесяти длиной, на удивление ровную, без коры и сучков, необычно темно-зеленого, почти черного цвета. При свете костра она блестела так, словно была покрыта лаком, отчего, на самом деле, создавалось впечатление, будто древесина была сырая.
— Так она сухая!
Потерев палку ладонью, Гена вынужден был признать — сухая, хотя и холодная.
— Тяжелая такая,— отметил он. Потом, подражая Тиму, попытался сломать ее о колено, однако тут же болезненно сморщился — палка даже не затрещала. В конце концов, он взмахнул ею пару раз, как дубиной, и решил не бросать в костер.
Благодаря костру на поляне стало уютнее. Когда совсем стемнело, небольшой пятачок стал казаться островком безмятежности в море мрака. Впрочем, темнота эта не была кромешной, так как светила полная луна — та, что большая. Другая же к этому времени ушла в тень и была не видна. И теперь ночное небо почти ничем не отличалось от привычного, если не считать размеров естественного спутника — на Земле он выглядел заметно меньше,— и самой звездной констелляции.
Ребята расположились вокруг костра. Эдик и Артем улеглись на траву, остальные сидели. Анна сначала держалась в стороне от остальных, но ее уговорили сесть поближе. Тем не менее, она не поддерживала завязавшийся разговор, отстраненно смотрела на пламя, думая о чем-то своем.
— Как же хочется есть,— скулил Эдик.— Никакого толку от ваших ягод, только аппетит разыгрался. Я по природе своей хищник, р-р-р-р... Мне мясо нужно. Я бы не отказался от хорошей отбивной, хорошо прожаренной и со специями разными.
— А я мяса много не ем,— заявила Лида.
— Тогда тебе повезло!— сказал Эдик.— Кушай зелень — ее здесь хоть отбавляй! Хочешь травку жуй, хочешь — листья. А на десерт — ягоды есть.
— Я не корова, чтобы траву жевать,— нахмурилась Лида.— Сам ее ешь!
— Я бы с удовольствием,— вздохнул балагур,— но мне мяса хочется. Ничего не могу с этим поделать.
Кое в чем он был прав: ягоды смогли лишь на время притупить чувство голода, так что есть хотелось не только ему одному. Да и от пары глотков воды никто бы не стал отказываться. Но сейчас, с наступлением ночи, и о первом, и о втором можно было только мечтать.
— Завтра что-нибудь придумаем,— пообещал Тим.
— Уж придумай, будь любезен!— попросил Эдик.— Иначе вы потеряете самого красивого и умного парня в вашей серой компании.
С водой, тут уж как повезет, но Тим не сомневался, что рано или поздно им удастся отыскать какой-нибудь источник. А вот с пропитанием было труднее, особенно что касается мяса: никакого оружия у ребят не было — даже захудалого ножа. Да и с живностью в этом лесу дела обстояли не очень — за несколько часов пути повстречалось всего лишь пара птиц да какие-то грызуны.
— Я обязательно что-нибудь придумаю,— сам себе пообещал Тим.
Потом — по просьбе Тима — каждый рассказал немного о себе. Тима интересовало, что знают и умеют его неожиданные спутники. Лида, как уже говорилось, занималась флористикой, Артем изучал в институте маркетинг, Эдик временно нигде не работал, а Геннадий, напротив, брался за любую работу, какая только подвернется.
— Я специалист, так сказать, широкого профиля. Ну, забор поправить, грядку вскопать, скотину накормить. Трактор еще вожу... Нынче в деревне дел невпроворот, а рабочих рук вечно не хватает. Вот и приходится делать все самому.
— Понятно.
Сам Тим перед армией успел отучиться на токаря. Потом была служба в погранвойсках, а после нее опять же работал по профессии. Понимал, что без образования никак, но пока еще не определился с направлением, а иногда даже жалел, что не остался в армии, хотя ему и предлагали контракт с возможностью поступления в профильный институт.
— А вы?— обратился Тим к Анне. Женщина не принимала участия в беседе, молча сидела у костра и смотрела на огонь. Вопроса она то ли не услышала, то ли не захотела отвечать.
— Оставь ее!— шепнул Геннадий.— Худо бабе. Не в себе она от пережитого. Дай ей время оклематься.
Остальные, если и не смирились с произошедшим, то старались об этом не говорить и даже не думать. И порой это удавалось. В эти моменты они напоминали группу людей, собравшихся на загородный пикник с ночевкой у костра. Разве что гитары не хватало.
— Смотрите!— воскликнула вдруг Лида.
Тим, задумавшийся о своем, сначала не понял, о чем это она, проследил за ее рукой и увидел трех светлячков, круживших возле костра.
— Вы видели?— продолжала Лида.— Они вылетели прямо из огня!
— Скажешь тоже,— фыркнул Эдик.— Они бы там сгорели к чертям.
— Ты мне не веришь?— настаивала Лида. Она встала и начала медленно приближаться к насекомым, которые не собирались улетать.
Похоже, никто ей не поверил. Да и как можно было в такое поверить? Скорее всего, девушке показалось. Хотя... Светлячки на самом деле были не обычные: крупные, как шмели и яркие, как светодиоды.
Они не испугались Лиды даже тогда, когда она протянула к ним руку.
— Лида, может, не на...— хотел, было, предупредить ее Тим, но не успел.
Любопытная девушка прикоснулась пальцами к одному из светляков и тут же резко одернула руку, огласив поляну громким криком. Да что уж там — ее вопль, прозвучавший в полной тишине, пронесся над лесом, потревожив заночевавших на ветвях птиц. И не понятно, чего больше было в этом крике — боли или испуга.
Только после этого светлячки сорвались с места и дружной тройкой скрылись в лесу.
— Да что ж ты так орешь?— зарычал Эдик.— Напугала... Вон, руки как трясутся!
Лида со страдальческим лицом показала ему пальцы: два из них — средний и указательный — обгорели так, что почернели и потрескались, а ногти — оплавились.
— Твою мать...— закатил глаза Эдик — ему стало дурно от увиденного. А еще этот запашок — горелого мяса и жженных ногтей...
— Больно,— не сдерживая слез, простонала Лида, сжав обожженные пальцы в ладони левой руки.
— Нужно обработать рану,— предложил побледневший Артем.
— Нужно, только вот чем?— задумался Тим. Ни мази от ожогов, ни какой-никакой зеленки у них не было.
— Есть народное средство...— начал было Геннадий, но где-то в лесу раздался протяжный вой — то ли торжествующий, то ли предостерегающий, жуткий настолько, что волосы зашевелились на голове.
— Ч... что это было?— икнув, спросил Эдик, озираясь по сторонам.— Волки?
— Нет, это не волки,— уверенно сказал Тим.
Геннадий поднял с земли палку-дубинку. Как чувствовал, что пригодится. Взглянув на него, Анна вдруг истерично захохотала. И ее дикий смех получился даже пострашнее недавнего воя.
Как будто этого мало, из леса донесся треск веток — словно что-то быстрое, тяжелое и сильное ломилось сквозь чащу в направлении поляны.
Ребята поднялись на ноги, сбились в кучу.
— Я боюсь,— пролепетала Лида, прижимаясь к оказавшемуся рядом с ней Эдику. Она дрожала и тяжело дышала.
— Я тоже,— не стал скрывать тот. Он всматривался в темноту, словно надеялся разглядеть приближающуюся опасность сквозь темень, густые заросли и расстояние.
Анна продолжала истерить, заливаясь хохотом на разные лады.
— Да заткните ее кто-нибудь!— не сдержался Гена. Сбрендившая женщина пугала его ничуть не меньше, чем приближавшееся нечто.
Вот затрещали вдавленные в землю ветки кустарника, росшего на опушке, и... На поляне так никто и не появился.
