— Вот твои деньги, мой юный друг, — на столик между нами грузно упал массивный кожаный кошель. — Здесь не только вознаграждение за саму статуэтку, но и заслуженная тобой премия. Пять тысяч золотых септимов за полностью собранную коллекцию "предков".

Я кивнул и забрал деньги, ничем не показывая, что сумма меня ошеломила. Я, конечно, помнил его обещание доплатить сверх оговорённой суммы, если смогу собрать все десять статуэток, но... Пять тысяч золотых! С другой стороны, это вполне могло означать, что он сказал далеко не все и такая сумасшедшая сумма денег — это приманка и, в некотором роде, аванс. Джолринг обронил, что у его хозяина для меня "что-то есть". Вряд ли он имел в виду премию, так что это нечто иное. Кстати, сумел ли коллекционер добыть корону Неналаты или надеется всё-таки навязать это дело мне? Может, стоит поскорее уйти, пока меня не огорошили ещё чем-нибудь?

Тем более, что перед моим уходом из пансиона Лютер передал мне полученную вчера записку от Джоффри — "У твоего друга есть новости. Сворачивай свои дела и приезжай".

Я развернулся к дверям, уже открытым услужливым Джолрингом, когда Умбакано заговорил.

— Постой, мой юный друг.

Я остановился и выжидательно осмотрел на него.

— У меня есть ещё... просьба. Ты хорошо послужил мне и показал себя... достойным некоторого доверия, — альтмер снова встал и вынул из недр огромного письменного стола древний айлейдский церемониальный шлем. — И, хотя ты отказался помочь мне добыть корону Неналаты, она, как видишь, всё же у меня.

Начало речи мне не понравилось. Но послушать стоило. Хотя бы из вежливости. А корона... Похожий крылатый шлем я нашёл в развалинах Липсанд Тарна на крышке одного из саркофагов. Только в том шлеме не было ни капли магии. Как и в короне Мискарканда, после того, как я разрубил её Умброй вместе с черепом владельца. Корона Липсанд Тарна была такой же мёртвой и разрушенной, как и сам город... Неужели с Неналатой все иначе? И к чему всё это?

Выслушав его, я понял, что надо было уходить сразу. Оказалось, что пока я кормил комаров в Чернолесье и блукал по Восточному Нибенею, кто-то вломился в дом Герминии Цинны и убил её. Что искал неизвестный налётчик, никому не было известно. Кроме Умбакано, с подачи которого это произошло, самого убийцы и меня. Ну и самой Цинны, но она уже никому не расскажет. Я впервые задумался над тем, какие на самом деле цели он преследует. В то, что он "всего лишь скромный коллекционер древностей", как он отрекомендовался при нашей первой встрече, я больше не верил. Слишком уж специфичные вещи требовались альтмеру. Десять "предков", магический ключ — я ведь не совсем уж идиот и довольно быстро понял, что из себя представляла та резная пластинка из Великого Собора. Хотя и не сразу, но дверь, обнаружившаяся за той самой стеной, в которой находилась пластинка, все же навела на нужную мысль. Это я её просто выковырнул кинжалом из паза, отчего стена-портал не открылась, а рухнула, а Умбакано наверняка знает, как ей пользоваться. А теперь корона Неналаты, которая, если верить случайным оговоркам альтмера, является довольно могущественным артефактом... Настолько могущественным, что, ради обладания им, альтмер не остановился перед убийством.

Так что, наверное, следовало согласиться на то задание и хотя бы поговорить с госпожой Герминией. Возможно, она сумела бы многое объяснить — наверняка у неё были причины не любить Умбакано, основанные на чем-то большем, нежели простая женская эмоциональность. Однако сделанного не вернёшь.

— Ближе к делу, — прервал я его излияния.

Выслушивать восторженные речи, что во времена расцвета цивилизации айлейдов всех "низших" убивали за один взгляд на корону, у меня не было желания. Судя по тому, что я о них узнал за это время, мои вварденфелльские сородичи с их ненавистью к н'вахам, войнами Домов и развитой — с точки зрения среднего сиродиильца — жестокостью и кровожадностью, по сравнению с Дикими Эльфами — воплощение доброты и человеколюбия, в смысле отношения к не-данмерам вообще и не-морровиндцам в частности. А то, что альтмеры унаследовали от айлейдских беженцев на Саммерсет идею своего расового превосходства над другими расами, в том числе меретическими, я и так знал — каждый желтомордый при любом удобном случае норовит ткнуть в это носом.

— Ближе к делу, говоришь? — коллекционер как-то нехорошо прищурился, но на меня так и не глянул, привычно уставившись на книжные полки у меня за спиной. — Что ж... Если коротко — мне нужен сопровождающий.

— Куда? — насторожился я.

Нет, предположения у меня имелись...

Они не могли не иметься, учитывая всё, что я успел узнать — в первую очередь, от самого Умбакано. И чем больше я размышлял об этом, тем меньше мне все это нравилось.

— К Неналате, мой юный друг. На этот раз я сам намерен спуститься в подземный храм, чтобы увидеть его своими глазами, вдохнуть воздух Неналаты, коснуться её стен... — говоря это, Умбакано мечтательно смотрел куда-то мне за спину, словно вожделенная Неналата находилась прямо здесь, в его "музее". — Но, учитывая, что город давно заброшен, мне может пригодиться твой опыт, как... расхитителя гробниц, — добавил он с усмешкой.

Я с каменной физиономией в очередной раз проигнорировал оскорбление, хотя руки так и чесались ему врезать. Вместо этого я крепко задумался. Умбакано получил корону Неналаты и собрался в сам город... Вряд ли для того, чтобы просто "подышать её воздухом", что бы он тут не плёл... Не того он склада.

— Я не жду от тебя ответа прямо сейчас, но и слишком долго ожидать твоего решения не намерен. Хочу лишь заметить, что в качестве награды ты получишь все, что сможешь вынести из города. Исходя из того, что мне удалось узнать, там найдётся, чем тебя заинтересовать, — с многозначительной усмешкой сообщил Умбакано.

— Сколько у меня времени на раздумья?

— Я бы хотел услышать твой ответ не позднее, чем завтра вечером, — все так же не глядя на меня, ответил коллекционер.

— Хорошо, — кивнул я.

Вечером я сидел в углу таверны Лютера Брода, заказав у него бутылку красного вина братьев Сурили и дожидаясь, пока его помощник Винсон отправится спать. Мне срочно нужен был взгляд со стороны и, по возможности, совет, а во всей столице доверять я мог только этому человеку. Хитрый трактирщик, сообразив, что мне надо с ним поговорить и, соответственно, я буду торчать в зале до закрытия, предложил мне попробовать более дорогое вино 415 года. Великолепное вино, кстати, полностью оправдывающее свою цену. И как нельзя более располагающее к размышлениям...

О том, что я работаю на коллекционера, Лютеру было известно — мои отчёты в Храм Повелителя Туч пересылал именно он. К тому же он был первым, кого я расспрашивал об альтмере. И на данный момент — единственным человеком, с кем я делился хоть какими-то подробностями своих поездок.

Я не обижался, когда Лютер, узнав о том, что я связался с Умбакано, со свойственной большинству имперцев прямотой сообщил мне, что я дурак — по большому счёту, он был прав. А уж что я от него услышал о себе, когда, узнав из разговоров его завсегдатаев — ну, подслушивал я, подслушивал — что мой родной Альд'Рун армии дэйдра разрушили до основания, как до того Гнисис, не придумал ничего лучше, чем ломануться в первые же попавшиеся мне на глаза врата Обливиона... Зачем? Мстить за погибших родичей, разумеется! После изгнания я не стал любить родителей и брата меньше, просто постарался задвинуть мысли о них подальше, благо, в первые недели мне было не до того — я старался поскорее разобраться в происходящем вокруг меня и отыскать свое место в новом окружении. Тем больнее оказалась неожиданная весть... Вот и попёрся я убивать дэйдра и разрушать порталы на Нирн, никому ничего не сказав и ни на миг не задумавшись, как в одиночку буду противостоять армиям Обливиона. Впрочем, молва не врёт — дуракам счастье...

Дуракам действительно неправдоподобно везёт, однако моя дурацкая удача иссякла уже за третьими вратами, когда я ввалился в Мёртвые Земли почти как домой, не таясь и не скрываясь. И, не успев отойти от портала, нос к носу столкнулся с то ли ловчим, то ли разведывательным отрядом дремора. Панический забег по лавовым пустошам от пятёрки решительно настроенных рогоносцев, быстро и грамотно отрезавших мне обратную дорогу к вратам, и присоединившихся к охоте дэйдрических тварей здорово прочистил мне мозги на предмет таких вот необдуманных решений и самоуверенных поступков. Попутно я обнаружил, что, когда очень хочется жить, проявляются новые таланты. В частности, я умудрился тогда взобраться на скальный выступ, на котором мои преследователи достать меня не смогли — причем лез в полном доспехе, по почти отвесному склону и под градом боевых заклятий. И с приличной скоростью — собственный вопль я не обогнал, но был к тому довольно близок, тем более, что обстоятельства способствовали. Правда, когда всё закончилось, слезть со своего насеста нормально я все же не смог... первая и единственная попытка привела к тому, что я покатился по крутому склону кубарем, грохоча доспехами на весь Обливион, и едва не угодил в лаву.

Как я тогда выжил и не остался калекой, не знаю. Видимо, чудом. Во всяком случае, дивное выражение лица Маро Руфуса, когда он изучал то принесённый ему для починки доспех, то меня, указывает именно на такую вероятность. Врата я, разумеется, закрыл, но с походом в следующие решил все же повременить — даже под Кватчем я не был так близок к смерти. Благословите боги Егозу — умница лошадка сообразила вывезти меня навстречу имперскому патрулю, когда я всё-таки потерял сознание. Только и помню, как на вопрос какого-то легионера "Откуда ты, парень?" сумел кое-как выдавить "Из Обливиона". И Лютера. Старый козёл, конечно, чуть не прогрыз мне плешь на голове, вроде той, что украшала его собственный череп, высказывая, что он думает обо мне, пока я отлёживался в комнате, но без его помощи мне пришлось бы туго. Целителей, пусть и за мои деньги, приглашал именно он.

А ещё пришлось отложить поездку в Храм Повелителя Туч — за друзьями я, конечно, успел соскучиться, но выяснять, что они со мной сделают, узнав о моих похождениях, желанием не горел. Взбучки, полученные поочерёдно от Мартина, Бела и Ролианда после моего близкого знакомства с магией "Мистериума Ксаркса", вспоминались до сих пор.

Правда, откладывать больше нельзя. Джоффри выразился предельно ясно, так что чем быстрее я там появлюсь, тем лучше...

— И о чем пойдёт разговор? — освободившийся, наконец, трактирщик присел напротив меня.

— О новой блажи Умбакано.

— Что этот заносчивый ублюдок задумал на сей раз? — спросил Лютер.

Коллекционера с моей подачи он называл именно так и никак иначе. Правда, есть у меня подозрения, что этот хитрец знает больше, чем говорит... но если бы это было важно или всерьёз мне чем-то угрожало, он бы уже сказал. На Лютера Брода в этом вопросе можно положиться.

— Он собрался в Неналату. И хочет, чтобы я его сопровождал.

— Это очередные айлейдские развалины? — нахмурился трактирщик.

— Да.

Лютер помолчал.

— Неналата... — задумчиво произнёс, наконец, он. — А ведь мне знакомо это название. Тебе известно, что в Имперском Городе живёт автор книги, в которой оно упоминается? Герминия Цинна знает об айлейдах больше, чем кто-либо ещё, исключая, разве что самого Умбакано. Возможно, тебе стоило бы встретиться с ней.

— Поздно, — помрачнел я. — Это, видимо, ещё не стало достоянием общественности, но... советоваться мне не с кем.

— Что значит "не с кем"? — насторожился Лютер.

— В моем последнем отчёте это было, но без подробностей, — я уставился на свой кубок с остатками вина в нем.

— Я твои каракули не читаю, — покачал головой трактирщик. — Так что давай без инсинуаций.

— Хорошо.

Не читал и ладно, хотя, не буду скрывать, мне было радостно это слышать. Врать Лютеру смысла не было, поскольку я и так почти всегда рассказывал ему всё более подробно, чем указывал в отчётах. Отчасти, для того, чтобы выговориться — благо трактирщику было не привыкать выслушивать подобные излияния — отчасти, чтобы уложить все это в голове перед тем, как сесть писать очередное донесение: где был, что делал и какого дэйдра меня туда вообще понесло. Ну и, разумеется, что при этом видел и что слышал. Вот и сейчас, помолчав, чтобы собраться с мыслями, и глядя на вино в своём кубке, я пересказал Лютеру предпоследнюю встречу с коллекционером.

— ...И корона эта была у Герминии Цинны.

— "Была"? — взгляд Лютера Брода стал жёстким.

— "Была", — кивнул я. — Умбакано предложил мне денег на покупку короны, но предупредил, что владелица вряд ли пойдёт на сделку. После чего дал понять, что его не волнует, как я это сделаю, лишь бы корона была у него.

— И ты?.. — трактирщик прожёг меня взглядом.

— Отказался. Я не вор, — жёстко ответил я.

Лютер медленно кивнул и отвёл взгляд. Мы помолчали.

— Сегодня, принеся Умбакано последние три из запрошенных им статуэток, я узнал, что человек, которого он послал к Герминии Цинне после моего отказа, выкрал корону... — я сделал паузу, вынудив Лютера посмотреть на меня, — и убил её прежнюю владелицу.

Трактирщик ахнул. Потом выругался:

— Проклятый ублюдок!

— Именно, — подтвердил я. — Он и сообщил об убийстве с таким видом, с каким мы с тобой обсуждали бы погоду за окном.

— Напомни-ка мне, какие артефакты ты ему принёс? — нахмурился Лютер.

— Десять статуэток и резную зачарованную панель из Малады. Всё.

— Что за панель?

— Резная пластина размером чуть меньше моей ладони из голубого метеоритного стекла. Примерно такого, — я выудил из лежащей возле левого сапога сумки один из велкиндов, которые не успел донести до Калиндила, и протянул ему.

— И что могла делать эта пластинка? — трактирщик поднёс кристалл ближе к глазам, рассматривая почерневшую от времени ажурную оправу.

— Понятия не имею, — честно признался я. — Но, учитывая, что за стеной, из которой я её вытащил, оказалась дверь на нижний уровень храмового комплекса, предполагаю, что это нечто вроде магического ключа.

— Хм, — Лютер, вертящий в руках велкинд, вдруг нахмурился. — Ты, помнится, что-то рассказывал о Маладе... кажется, ты тогда обвинил нанимателя в нечестности.

Я кивнул.

— И как он отреагировал на твой отказ украсть эту корону?

— Да никак. Вообще. Только напомнил, что я нанимался отыскать для него десять "предков" и три из них все ещё не найдены. И указал на дверь, — я добавил грязное ругательство, наиболее полно отразившее моё отношение к альтмеру в тот момент.

Трактирщик хмыкнул, но никак его не прокомментировал.

— А какую награду он тебе пообещал на этот раз? За сопровождение?

— Все, что я сумею оттуда вынести, — ответил я.

Лютер погрузился в размышления. Я тоже. Сейчас, прокручивая ту беседу с коллекционером, я все больше убеждался в том, что альтмеру нужен был именно мой отказ. Словно для этой задачи он выбрал другого человека... человека, способного убить. Потому что убийство убийству рознь. Те, кто умер от моей руки, желали моей смерти: бандиты, не ценящие ничью жизнь, кроме собственной, некроманты, вечно нуждающиеся в свежем материале для своих омерзительных экспериментов, выжившие после устроенной мной в святилище Дагона резни агенты "Мифического Рассвета", как данмерки из Чейдинхолла или Эльза Богоненавистница из Скинграда...