— Не знаю. Может — Мэгги проболталась. Эта хулиганка везде летает, может — и в совятню заглядывает, чтобы подразнить неповоротливых сов. Там и выдала меня с потрохами.
— А какую идею подала вам Букля?
— Скоро узнаешь! — улыбнулась Мелисса.
Гарри приободрился и уже не так неохотно поплёлся к профессору Трелони, опять была её очередь вести занятие. Чем был хорош её кабинет, так это тем, что там было тепло. Жар вечно горящего камина впитался в толстые стены, и сейчас они щедро отдавали тепло. Но зато там сразу же клонило в сон. Тем более, что новая большая тема была посвящена толкованию снов. Оказалось, в прошлом году они успели не всё пройти из-за того, что стрекозу уволила Амбриджиха.
В качестве напоминания мышь в очках прочитала лекцию о сонниках. Оказалось, что одни и те же сны по разному толковались в разных сборниках, и в прошлогодней книжечке под авторством Иниго Имаго профессор Трелони успела разочароваться. Она повозмущалась по поводу того, как можно было воспринимать всерьёз такую чушь, как атаку людоедствующего зефира в шоколаде, если вам приснилось, что вы летаете на метле. Отныне она решила комментировать сны сама, изредка сверяясь со стихотворным пособием Адамуса Ностра.
— Никто не хочет рассказать какой-нибудь интересный сон? Мы все вместе попробуем в нём разобраться. Только надо, чтобы сон был необычный, не связанный с событиями, происходящими с вами повседневно. Подобные сны просто отражают восприятие вами действительности, переработку дневных впечатлений.
Но бывают сны совершенно особенные. Вы сами чувствуете, что они необычные. Подобные сны могут повторяться, преследуя вас в виде кошмаров, доводя до безумия... — голос профессора Трелони стал зловещим, пробирая до костей. — Это могут быть сны-воспоминания. Ваша память избавляется от ужаса произошедшего, но оно остаётся в подсознании и всплывает в виде снов, мучая вас снова и снова... — Гарри вздрогнул, вспомнив кошмары о мёртвом Седрике. Мышь удовлетворённо замолчала, наслаждаясь произведённым эффектом, а потом добавила уже другим тоном:
— Ну? Кто-нибудь хочет рассказать что-то необычное? — она обвела класс очкастыми гла-зами, выбирая жертву.
Гарри неловко повернулся на своём пуфе и уронил учебник. Он наклонился вперёд, протягивая за ним руку.
— Ага, я вижу — Поттер тянет руку. Что ж, мы внимательно слушаем его сон.
— Я... э-э-э... вовсе не... Я не хотел!.. — залепетал Гарри невразумительно.
— Не стесняйся, Гарри, смелее, — сказала она несколько фамильярно. — Вдруг ты завтра умрёшь согласно моим многочисленным предсказаниям и лишишь тем самым всех нас шанса овладеть искусством толкования необычных, возможно вещих, снов.
И не надоело же ей меня хоронить! — зло подумал Гарри и уныло принялся рассказывать сон о таинственном голосе, просящем помочь кому-то с завидной регулярностью, какой-то девушке, таинственной ей.
Профессор Трелони слегка изменилась в лице, на нём отразился едва уловимый испуг. Но она постаралась держать себя в руках, пряча нервозность за показной улыбкой. Она забросала Гарри вопросами:
— А как часто тебе снится этот голос? Когда это произошло впервые? Кажется ли тебе этот голос знакомым? Мужской он или женский? Он употребляет одни и те же слова, или разные? Кого, ты думаешь, голос имеет в виду?
Гарри растерялся. Он не успевал реагировать на новые вопросы, путался в ответах или вовсе не знал, что сказать. Хуже всего дело обстояло с версиями относительно той, кому была необходима помощь.
— Я не знаю ни одной девушки или женщины, которая бы остро нуждалась в моей помощи, — уверенно сказал Гарри.
— Да? Правда? — искренне изумилась мышь, будто бы Гарри сплошь окружали одни убогие, больные и инвалиды, требующие неустанной заботы, помощи и внимания. При этом она нервно теребила бинтовую повязку на пальце.
— Да, очень необычный сон, очень, — говорила профессор Трелони будто бы сама себе. — Надо сообщить хо... — Она резко оборвала себя. — Простите, я отвлеклась.
— А вы можете объяснить, что значит мой сон? — поинтересовался Гарри невинно. Он был уверен, что у стрекозы нет ни одной здравой мысли по этому поводу. Хорошо у неё получалось только предсказывать ему смерть.
— Видишь ли, — замялась та, — такие сны сложно трактовать именно потому, что они такие простые. Очевидно, его следует воспринимать буквально... — спряталась профессор Трелони за умными словами. — Наверное, тебе и правда следует кому-то помочь.
— Это я и без вас знал, — пробормотал Гарри себе под нос, пробираясь на своё место. — То-же мне, открыла Америку...
— Но ты должен быть рад, Гарри. Такие сны — это показатель того, что ты открыт чистой энергии космоса. Твоя душа впечатлительна, если ты видишь такие сны, — обрадовала его на прощание летучая мышь. — При высокой концентрации флюидов ты смог бы стать медиумом, даже некромантом! Не исключено, что это голос из прошлого, из мира духов... Он взывает к тебе... — завывала она.
Час от часу не легче. Сначала я был победителем Волана-де-Морта, потом — змееустом, а теперь я ещё и некромант пополам с медиумом! Только этого мне ещё не хватало, собаке пятая нога, — злился про себя Гарри. — Лучше б я вообще молчал! Сунулся как всегда вовремя!
Рон не преминул над ним подшутить:
— Гарри, некромант ты наш! Вызови мне дух Альтарунаса Богатого и спроси у него годы его жизни, мне по Истории Магии это позарез надо, а искать недосуг.
— И совсем не смешно, — обиделся Гарри. — Я думал, она что-нибудь дельное скажет, а она...
— Ладно, прости, не сердись. Но с медиумом она явно хватила лишку.
— Можно подумать, мне только некромантии для полного счастья не хватало. Угораздило же нас связаться с этим Прорицанием. И Флоренца как назло нет в те дни, когда у нас его урок. Мы чаще других попадаем к стрекозе!
— Забудь! Это не первое её чудачество, а что касается достоверности предсказаний профессора Трелони, то ты сам понимаешь, регулярно умирающий Гарри. Бежим, а то опоздаем на Травологию, идти аж в десятую теплицу.
Но Гарри ещё надо было в библиотеку. Приближаясь к главной лестнице, он услышал крики:
— Отдай! Отдай сейчас же, воровка!
Голос принадлежал Малфою.
— Дрянная птица!
Послышались возмущённые птичьи крики, и победный возглас Малфоя.
— Так тебе и надо, воровка! Хотела моё фамильное кольцо украсть! Надо бы тебе весь хвост выдергать, а не какую-то несчастную пару перьев. Жаль, что мне ещё экзамены твоей заразе-хозяйке сдавать, век бы её не видеть.
Гарри осторожно выглянул из-за угла. Драко держал Сороку-Мэгги за уже куцый хвост, вырывая у неё из клюва очень красивое кольцо в виде змейки с россыпью драгоценных камней.
— Дай сюда, а то вмиг башку скручу и свалю на этого жирного криволапого кота грязнокровки. Вечно он шныряет по замку...
— Эй! Ты что делаешь? — вышел Гарри из своего укрытия, когда Малфой с садистским удовольствием выдрал ещё одно перо из хвоста Мэгги.
— Эта дрянь спёрла моё кольцо!
— Это не повод, чтобы отрывать ей хвост. Она же летать не сможет!
— Так ей, воровке, и надо! Бьюсь об заклад — эта Найтингейл специально приучила свою сороку воровать чужие драгоценности!
— Для вас, Малфой, она Мисс Найтингейл! — прогремел голос как всегда бесшумно под-кравшегося Снегга у них за спиной. — Минус двадцать очков Слизерину! Ещё раз услышу что-нибудь подобное — ты навеки простишься с этой школой, где тебя доводят до самоубийства аморальная особа, специально обучившая птицу воровать твои фамильные драгоценности!
Драко съёжился под недобрым взглядом Снегга, полным презрения и негодования. Его самомнение и бравада сразу же исчезли. За все годы обучения в школе Малфой ещё ни разу не получал штраф от Снегга. Но этот год был явно ни его.
Если бы я это сказал, он оштрафовал бы меня на сто пятьдесят очков, а потом заставил бы отбывать наказание, — подумал Гарри про себя, но счёл за лучшее промолчать.
— Поттер, отнесите сороку Мадам Помфри. Она приклеит ей хвостовые перья обратно приживляющим клеем.
Гарри отнёс трепыхающуюся Сороку-Мэгги, делающую бесплодные попытки взлететь, в больничное крыло. Мадам Помфри быстро привела её хвост в порядок. Сорока что-то залопотала в качестве благодарности, потом выкрикнула пару мудрёных словечек и вылетела в окно, чтобы опробовать отреставрированный хвост.
Гарри побежал на Травологию, немилосердно опаздывая.
Следующим был урок у Хагрида. Двуроги-детёныши хорошо росли, прибавляя в росте и весе. У них уже стали проклёвываться крохотные рожки, и они норовили почесаться мордой об изгородь. Лесничий просто летал на крыльях. Детишек, как он их ласково называл, он окрестил Ганс и Гретель. С веселым похрюкиванием они довольно резво бегали по загону, удивительно напоминая рогатых поросят грязно-бурого цвета.
Возле изгороди сегодня был привязан крылатый конь — пегас. Он тоненько мелодично ржал, пытаясь встать на дыбы и расправить свои огромные белоснежные крылья, но ему не давали это сделать тонкие кожаные поводья, привязанные к изгороди.
— О! Какой красавец! — с восхищением сказал Рон. — Пегасы дико дорогие. Только очень состоятельный волшебник может себе такого позволить.
Хагрид запретил им подходить всем вместе, чтобы не пугать нервничающее животное.
— Мне Полярную Ночь на один лишь день в питомнике выдали — хозяин в отпуск уе-хал, оставил его там на содержание. Пегасы — самые редкие из крылатых лошадей, хотя есть и другие. Абраксаны очень сильные и выносливые, они огромного размера, пегие, со светлой гривой. Этонаны гнедые, размером они меньше, зато подвижные и юркие. Грэньяны серые, они очень быстрые. А про тестралей вы уже всё и так знаете, мы их в прошлом году проходили. Белоснежные пегасы же поистине короли среди крылатых лошадей. Мне еле-еле этого дали, чтоб вы хоть знали как они выглядят, вот. Мало их осталось-то. Плохо, чевой-то, размножаются. Капризные они очень, ревнивые, их трудно содержать. Странно они к людям привязываются, не по-животному, а по-человечески. Если самка полюбит хозяина, самца она к себе уже не подпустит. Вроде — лошадь с крыльями, а будто человеческая душа у ней есть. Но коли уж полюбил пегас хозяина — жизнь за него отдаст, понимает с полуслова, слушается беспрекословно, команды будто сердцем угадывает. Так это коли искренне полюбит. А вообще они привередливые страшно. Дрессировке насильно не поддаются вовсе, тогда нельзя на них летать, норовистые — жуть. Сбросят, а потом растопчут. Чуть взбрыкнёт — копытами убить может.
При этих словах Хагрида все непроизвольно подались назад.
— Так зачем же их держат? Какая от них польза? Лучше бы остальных крылатых лошадей разводили, — недоумённо спросила Гермиона.
— Да что ты понимаешь в пегасах, грязнокровка? — вмешался Малфой, внезапно оживившись. — Это же сама красота, изящество и грация! Совершенное животное! У нас было два пегаса — самец и самка. Отец хотел стать заводчиком, но не получилось. Они, к сожалению, друг друга терпеть не могли — то крыло один другому копытом перебьёт, то укусит так, что до мяса.
— А ещё парочку купить у вас денег не хватило? — ехидно поинтересовался Рон.
— Молчи, Уизли! Всех ваших денег и на фотографию пегаса не хватит!
Гермиона решила заступиться за друга и подлила масла в огонь:
— Если ты такой многоопытный, справишься с этим красавцем?
— Раз плюнуть! — раззадорился Драко, заглатывая наживку вместе с удочкой и напрочь забыв о недавнем переломе.
— Нет, Малфой, назад! Ты однажды уже на гиппогрифе полетал! — засуетился Хагрид, но было поздно. Драко уже подошёл к пегасу и протянул руки к упряжи, говоря: Смотри и учись, грязнокровка!
Пегас нервно раздувал ноздри, бока его ходили ходуном. Вот рука Драко коснулась мор-ды, все затаили дыхание. Полярная Ночь встал на дыбы, резко мотая головой, и тонкие кожаные декоративные поводья, привязанные к изгороди, с треском лопнули. Почувствовав свободу, пегас раскрыл огромные крылья и почти без разбега поднялся в воздух.
Все остолбенели. Зрелище, и правда, было потрясающее. Задрав головы вверх и открыв рот, все молча глазели на Полярную Ночь, поднимающегося в небо. В чувство их привёл голос Хагрида:
— Драко! Что ты наделал?! Мне же его завтра возвращать! Это ж самец, его теперь не пой-маешь! Я за всю жизнь теперь не расплачусь! — Хагрид рвал на себе волосы, чуть не рыдая.
— Что здесь происходит? — раздался сзади голос Мисс Найтингейл.
— А вы что, не видите? — язвительно отозвалась Пэнси Паркинсон. — Пегас улетел.
— Ну-ка, Гарри, ты у нас лучший ловец? Пегас не снитч, мы его быстро поймаем. Акцио метла! — живо сориентировалась Мелисса, заставляя всех вновь приоткрыть рот. И вот к ним уже летели две метлы из ближайшего сарая.
— Хагрид — верёвку! — Хагрид не заставил просить себя дважды.
Мелисса и Гарри взмыли вверх. У девушки была в руках верёвка с петлёй, вроде аркана. Пегас метался довольно высоко над землёй, не узнавая местности и не зная, куда лететь.
— Заходи справа, Гарри! Не давай ему уйти за лес!
Через две минуты Малфой тоже был в воздухе, он, как-никак, тоже был ловцом.
— Слева! Правее! Чуть выше! — раздавались попеременно возгласы ловчих, но пегас ловко ускользал, не подпуская к себе.
— Надо его измотать, чтобы он устал и потерял бдительность, — предложил Гарри.
— Ничего не выйдет, — откликнулся Малфой. — Они очень выносливые, к тому же чертовски хитрые. У пегасов очень развита интуиция. Ты только подумал, а пегас уже знает твоё следующее действие.
— Эй! Поменьше болтайте! Натворили дел, а мне разбираться? — прикрикнула Мелисса деловито. — Заходите с двух сторон и гоните его ко мне.
Но Полярная Ночь беспорядочно метался в небе, то резко падая вниз, то взмывая вверх.
— Да он будет похуже любого снитча! — заметил Гарри, уходя в вираж, чтобы не дать пега-су низом прорваться к лесу.
— Отвлеките его, — крикнула Мелисса. — Я зайду сверху сзади и попытаюсь его заарканить.
Гарри и Драко стали летать вокруг пегаса, сжимая и расширяя круги. Тот искоса следил за ними влажным глазом, пытаясь разгадать странный манёвр. Мелисса тем временем поднялась гораздо выше, чтобы дать пегасу забыть о своём существовании. Она стала медленно снижаться, заходя со спины крылатой лошади и разматывая верёвку с петлёй на конце. Ближе, ближе, ближе...
В последний момент Полярная Ночь почувствовал что-то неладное и резко дёрнулся вверх, молотя ногами по воздуху. Но было поздно. Девушка молниеносно оказалась рядом и одним движением руки набросила аркан на шею красавца-пегаса. Тот понял, что пойман, и неистово забился, вспарывая копытами прозрачный воздух и хлопая крыльями. На шее у него вздулись жилы, глаза дико вращались, на морде висели клочья пены. Конь был дико напуган.
— Тихо, тихо, мальчик! Я всего лишь хочу спустить тебя на землю, — отчётливо и спокойно проговаривала Мелисса, желая утихомирить пегаса. Она осторожно подтягивала верёвку, сматывая её и понемногу сокращая расстояние между ними. Она не переставала произносить ласковые слова, намереваясь заговорить пегаса, отвлечь его.
