— Что он делает?
— Все твердит, что не пойдет завтра давать показания. Кричит, что хочет говорить с конгрессменом Шенноном. Поэтому-то я и позвонил конгрессмену, но трубку взяли вы.
— Я позабочусь об обоих, — ответил Джош.
— Может, мне лучше поговорить с конгрессменом, — заколебался охранник. — Или, может, с председателем.
— Я сказал, что позабочусь обо всем. Мисс Шеннон по-прежнему с Молли?
— Да, сэр. Она успокоила старую леди. Но раньше...
Джош медленно открыл дверь и вошел в смежную комнату. Я последовал за ним.
Молли сидела в кресле у окна. Теперь на ее лице не было умело нанесенной косметики, не было дорогой прически, тугого пояса и красивого платья. Перед нами сидела испуганная женщина средних лет. Рядом с ней стояла Лейси, гневая, ожесточенная Лейси, которая обернулась к нам.
— Добрый вечер, Молли, — мягко произнес Джош.
— Вы слышали, что случилось? — спросила Лейси.
— Охранник сказал мне. Мне очень жаль.
— Это было все, что я имела, — произнесла Молли со стоном, сжимая и разжимая пальцы. — Это было все, что я имела.
— Я уверен, мы сможем что-нибудь сделать, — начал Джош, но Лейси набросилась на него.
— А что вы предлагаете, мистер Майклз?
— Не знаю... прямо так, сразу... но я придумаю...
— Да, вы же всегда придумываете, не так ли?
— Как Бенни?
— Чудесно. Завтра он не вернется в комитет, и я забираю Молли.
— Молли может идти куда хочет, но Бенни завтра вернется давать показания, Лейси.
— А что вы собираетесь делать, тащить его силой? — презрительно спросила Лейси.
— Нет. Он пойдет сам, — сказал Джош, — и Молли это ему скажет...
— Молли ничего не будет говорить...
— Вы знаете, что случиться с Бенни, Молли, — произнес Джош приглушенным, ровным голосом, обращаясь прямо к бледному, искаженному лицу с испуганными глазами. — Его отправят в тюрьму, а через месяц он попадет либо в больницу, либо в морг. Вы это знаете, Молли, и вы знали это с самого начала, поэтому вы и пришли к нам.
— Боже, как вы можете ее мучить? — закричала Лейси.
— Да почему бы вам не слезть с белого коня хоть на минуту?! — выпалил Джош. — Забудьте о кровоточащем сердце и добропорядочности. В той комнате находится бывший уголовник, трижды осужденный, у которого есть информация на самых известных людей в стране. Вы слышали, что он вчера говорил об управляющем отеля в Чикаго? Он позвонил громилам, и они нанесли управляющему визит. "Помалкивай или мы швырнем тебя в реку", — сказали ему. Это не я придумываю, это говорил Бенни и его друзья! Хватит, Лейси, мы не на светском чаепитии. Либо Бенни войдет в норму, либо, клянусь Христом, я брошу его на съедение волкам!
На свете остались только стук крови в моих ушах, слабое гудение опускающегося лифта и быстрое дыхание Молли, смотрящей на Джоша.
— Я никогда не думала, что вы можете так поступать, — прошептала Лейси. — Никогда.
— Может, когда-нибудь вы поймете, — ответил Джош. Мы повернулись к охраннику: — Приведите Бенни.
Охранник приоткрыл дверь и что-то шепнул, произошел негромкий разговор, сопровождаемый скрипом пружин, потом в дверном проеме появился Бенни.
— Иди сюда, — грубо сказал Джош.
— Я не хочу с вами говорить, — произнес Бенни. — Я хочу говорить с Шенноном.
— Иди сюда и заткнись, ты, жалкий бродяга, — приказал Джош.
— Бенни, — всхлипнула Молли. — Бенни.
— Вы что, не видите, что терзаете ее? — закричала Лейси.
— Я сказал Молли, что если ты не вернешься завтра в комитет, я вызову окружного прокурора и отдам тебя, — сообщил Джош. — И я позабочусь, чтобы судья так пришиб тебя уголовным кодексом, чтобы ты никогда не оправился.
Он подошел к Бенни и спросил негромко:
— Ты понимаешь, что я имею в виду, верно, Бенни?
— Они сожгли ее дом, — заскулил Джелло.
— Ну так радуйся, что тебя там не было, — резко ответил Джош. — Помни, что я сказал — возвращайся к свидетельским показаниям, либо попадешь в тюрьму...
Джош кивнул охраннику, мягко поддерживающего толстого маленького человечка под локоть. Бенни облизнул губы, глядя то на Молли, то на Джоша и, не сказав ни слова, вернулся в свою комнату.
— Дайте ему снотворное, — велел Джош охраннику перед тем, как тот закрыл дверь.
— Келли знает о случившемся? — требовательно спросила Лейси.
— Я расскажу ему, — ответил Джош.
— Можете не волноваться, я сама ему расскажу, — произнесла она. — Молли, с вами все в порядке?
— Конечно. Не тревожься обо мне, Лейси. Спасибо тебе.
— Куда это вы собрались? — спросил Джош, когда Лейси взяла пальто.
— Я хочу увидеть Келли.
— Вы только разбудите его, и потом вы нужны Молли, — заметил Джош.
Лейси стояла в центре комнаты, одна рука была уже в рукаве пальто, и явно старалась сдержать слезы гнева.
— Да кто вы такой, чтобы ломать человеческие судьбы, лишь бы помочь самому себе?!
— Не себе, — спокойно ответил Джош, — а вашему брату.
— Так вот, я не хочу, чтоб вы помогали ему... таким способом, — крикнула она. — Неужели вы не понимаете?
— Это вы не понимаете, — устало ответил Джош. — Мы не можем повернуть назад. Вы просто не можете прийти завтра и закрыть слушания, как закрывают водопроводный кран.
— Он прав, Лейси, — произнесла Молли бесцветным голосом. — Бенни все начал и должен закончить. Может, это поможет нам.
— Они не могут дать гарантии, что закон будет снисходителен к нему, — сказала Лейси. Она подбежала к Джошу. — Ведь не могут? Скажите ей правду.
— Когда слушания закончатся, окружной прокурор позволит Бенни признать вину по меньшему обвинению, — произнес Джош ровным тоном. — В конце концов, это только формальность перед тем, как отпустить его.
— Вот видишь, нам надо подождать еще пару недель, — сказала Молли. — Мистер Майклз прав, Лейси. Это лучше всего.
— И останьтесь лучше с Молли, — велел Джош. Он забрал у Лейси пальто и бросил его в кресло. — Почему бы вам обеим не принять что-нибудь и не уснуть?
Он взглянул на часы.
— А мы двинем, Финн, уже почти четыре утра.
Мы оставили их такими же, как нашли: Молли, разбитая и подавленная, смотрела в окно, а Лейси держала ее за руку.
Мы в молчании возвращались в отель. Джош заговорил только один раз.
— Я должен был сказать это, Финн, должен.
Что я мог ответить? Что это была жестокая ложь, что мы оба знали, Бенни никогда не выпустят, а жалким мечтам немолодой женщины никогда не суждено сбыться?
* * *
Утром мы, как обычно, вместе позавтракали, чтобы заняться повесткой для слушаний на день. Когда мы уселись, Джош, не тратя времени даром, рассказал Келли и всем остальным о случившемся.
— Стараться запугать свидетеля Конгресса с помощью поджога — это слишком! — заявил Келли. — Что-нибудь сделано?
— Следствие, само собой, ведет полиция штата.
— А федеральные агентства? Министерство юстиции, ФБР?
— За это взялась канцелярия министра юстиции.
— Все это убеждает меня, что Джелло грозит опасность, — заметил Келли.
— Его хорошо охраняют.
— Боже, потеря такого дома должна разбить сердце Молли, — произнес Келли. — Кто же мог это сделать?
— Кто знает? — ответил Джош. — Бенни с самого начала знал, что они не выберут его человеком года, если он даст о них показания.
— Но сжечь дом женщины!
— Он уже сгорел, Кел, — практично заметил Люк. — Давайте решим, что мы можем для нее сделать.
— Мы построим ей другой дом, больше и лучше, — объявил сенатор. — И он по-прежнему будет достопримечательностью графства.
— Деньги не заменят те бесценные вещи, что у нее были, — отметил Келли. — Чем ты заменишь то длинное старинное ружье из Кентукки, что она показывала нам, когда мы были еще детьми?
— В наши дни можно заменить все, что угодно, — ответил сенатор. — Даже старинные ружья времен Гражданкой войны.
Келли с досадой посмотрел на отца и отвернулся к Джошу.
— Это, должно быть, потрясло Бенни.
— Да. Он не хотел давать показания.
— Вы говорили с ним?
— Да, — Джош потянул кофе. — Но сегодня он будет говорить.
— Ладно, Кел, займемся твоей речью в воскресный вечер, — нетерпеливо заговорил Люк.
— Я поработаю над этим в уикенд.
— Вам нужна помощь от меня и Финна?
— Конечно. — И он добавил медленно: — Предположим, мы объявим о повестке Маллади.
— Можете намекнуть на это, не называя имен. Но я бы не стал распространяться на эту тему. Оставьте себе путь к отступлению. Это по-прежнему динамит.
— Но почему просто не прийти и не назвать его?
— Потому, что я не думаю, что это наша цель.
— А какая цель у нас, по-вашему?
— Я еще не получил обещанных документов Абернети.
— По-прежнему верите только тому, что видите, Джош?
— Что Абернети расскажет все о Барни Маллади? Да. Именно так. Я хочу, чтоб все было записано и заверено у нотариуса. А потом подтверждено присягой.
— Я ни минуты не сомневаюсь, что он передаст нам заявление.
— Чудесно. Когда он сделает это, мы и поговорим о Маллади.
— Предположим, Бенни откажется сегодня давать показания? — спросил Келли. — Что мы будем делать, Джош?
— Обвините его в оскорблении Конгресса и швырните обратно в тюрьму.
Джош пристально посмотрел на Келли.
— Вам что-то пришло в голову, Келли. Что именно?
— Меня беспокоит безопасность Бенни. Если я хоть на минуту решу, что ему грозит опасность, я освобожу его от обязанности свидетеля.
— Насколько я понимаю, это будет означать конец слушаний, — холодно и резко произнес Джош, обращаясь прямо к Келли.
— Не будьте дураком, Майклз, — грубо заявил сенатор. — Ничто не сможет остановить слушания.
— Слушания должны продолжаться, пока Джелло не завершит подготовку к появлению судьи, а потом не опознает Ремингтона и Сондерса в помещении Конгресса, — произнес Джош. — Он информатор, обвинитель, главный источник информации комитета.
— Очная ставка? — с удивлением спросил Люк. — Бенни должен опознать их обоих?
— Прямо как Чамберс Хисса, — заверил Джош. — Я хочу, чтобы Бенни подошел к ним и дотронулся до плеча каждого на глазах двадцати миллионов зрителей. Потом, если мы сможем добраться до судьи, я хочу чтоб он повторил то же самое.
— С этим мы прекрасно справимся, — произнес Лютер. — Это будет в Нью-Йорке?
— Когда Ремингтон и Сондерс займут место свидетелей. Для этого и нужен Джелло.
— Предположим, я откажусь от его показаний? — давил Келли. — Предположим, его жизнь будет в опасности, и будет негуманно продолжать?
— Я же сказал, это будет концом слушаний. И мне не будет нужды здесь оставаться.
— Вы хотите сказать, что уйдете? — удивился Люк. — Бросите кампанию?
— С такой скоростью, с какой только ноги унесут меня, — бодро ответил Джош. — Как я полагаю, эти слушания со всеми соучастниками гораздо важнее, чем страхи вора, который хныкал с первого же дня, как оказался в полиции.
И Джош добавил:
— Если вы хотите отказаться от него, Келли, скажите мне сейчас.
Все глаза устремились к Келли, который праздно рисовал круги на скатерти зубцами вилки.
— Я не собираюсь исключать его... пока, — сказал он наконец. — Но я предупреждаю вас, если я получу информацию... информацию, которой я смогу верить, что существует заговор с целью убийства Джелло, я исключу его из списка свидетелей комитета.
— Информаторы всегда трусят, — проворчал сенатор. — Это их вечная болезнь.
— Но это вполне естественно, что с ним может что-нибудь случиться, — произнес Келли. — Разве не убили свидетеля Кафовера, чтобы заставить его замолчать?
— Мы можем договориться об этом? — с ухмылкой спросил Люк.
— Это не смешно, — сурово заметил Келли.
— Все может случиться, — произнес Джош. — Убивали даже президентов. Не тревожьтесь, Келли. Бенни никому не нужен.
— Не знаю. Они сожгли дом Молли, а если бы вы сказали мне об этом вчера, я бы высмеял вас.
Келли отложил вилку.
— Не знаю, как для вас, но для меня человеческая жизнь имеет значение, даже жизнь уголовника.
— До чего отвратительный завтрак, — произнес Люк.
— Так будет Джелло давать показания? — спросил Джош Келли.
— Вы и правда считаете, что ему ничего не угрожает?
— Нет, пока он свидетель Конгресса. Его охраняют день и ночь.
— Его охраняют не хуже президента, — добавил сенатор.
— Какая ирония, — пробормотал Лютер, — жалкого вора охраняют как президента
Через несколько мгновений молчания в соседней комнате зазвонил телефон. Люк пошел к телефону и вернулся, помрачнев.
— Так, Бенни не будет сегодня давать показания, хотим мы этого или нет...
— Почему? В чем дело?
— Это из канцелярии министра юстиции. У Джелло был приступ почечных коликов. Это не опасно, но болезненно. Они только что отправили его в Вашингтонский госпиталь. Врач говорит, что это от напряжения...
— А Молли?
— Лейси и Молли с ним. Охранник передает Джошу сообщение от Бенни.
Джош поднял голову и резко спросил:
— Что еще?
— Он просил охрану передать вам, что выступит только один раз.
— Это все, что нам от него нужно, — заявил Джош. — Когда его выпишут?
— Охрана говорит — к уикенду. Его выпишут к воскресенью.
— Но что нам делать сегодня? — встревоженно спросил Лютер. — Вчера вечером Дайк говорил, что ожидается пятнадцать миллионов зрителей.
— Видимо, нам придется отменить их, — заметил Люк.
— Сделаем заявление, что Бенни...
— Мы не можем, — коротко ответил Джош. — Лезвие притупится. Мы должны продолжать.
— Почему? Разве человек не может заболеть?
— Тут обязательно всплывет информация о сожженом доме Молли, — сказал Джош, — и всякие мерзавцы вроде Така Ларсена пройдутся по нам в своих статьях и телешоу. "Комитет Конгресса сворачивает слушания из-за того, что сожжен дом подруги главного свидетеля!"
— Но если мы докажем, что Бенни болен?
— Это займет один параграф статьи. Но нам никто не поверит.
Я понимал, что имеет в виду Джош. Поскольку болезнь Бенни была реальной, сожжения дома Молли стало бы сенсацией, и если бы слушания были так резко прерваны, имидж, созданный для Келли — рыцарь, яростный враг порока — сильно потускнел бы. Хотя никто этого не скажет, будет сделан вывод, что он испугался или же его свидетели до того запуганы, что он свернул слушания.
— У вас есть идеи, Джош? — поинтересовался Лютер.
— Есть кое-что. Подождите минуту, — произнес он, наполовину обращаясь к самому себе. Пока мы смотрели на него, он машинально размешивал холодный кофе. Потом заговорил, медленно, осторожно, будто мысли рождались в его мозгу на наших глазах.
— Мы можем сделать очень волнующие слушания, вызвав среди других свидетелей братьев Сингеров.
