Остался закономерный вопрос: "Почему я сейчас здесь?" Логичный ответ — реконфигурация тварной оболочки. И... Должен увидеть расцвет чакры. Уйё! Более того, нехватает самой малости — моего желания. Ты-я должен полностью принять избранный путь, на который сам же и вступил. Неверные предпосылки, собственное невежество и глупость не остановят движения до означенной в начале цели. А там... я-мы умрем — конгломерат распадется на две части, до следующей реинкарнации порознь. Эти части могут больше никогда и не встретиться. И Миэ... Что будет с нашей связью? Притянется ли он и к кому? И не надо ревновать к самому себе. Хех. Все будет чики-пуки, усы веером — хвост интегралом! Видишь? Я-мы обзавелся здесь связями. Аня, та-Вастин, Арьяна, Чако, Зефир с Интегралом. Достоверного прогноза нет и не будет, все по факту. Я-мы не хочу их терять, а ты-я!? Молчишь? Трусишь? Потеря себя не аргумент, все изменяется, статика — это нежизнь. Прими данность, расслабься и получай удовольствие. Угумс! Не огрызайся. Я хочу сохранить себя. Решение о разделении ошибочно, но нельзя превращать агреху в фатальность. Встань вровень, завершив становление превоэлементов, обратись в луч пентаграммы. Твоя-наша ПВ-область раскрылась и активна с момента появление в этом Мире, однако нуждается в синхронизации, во включении в общий букет-цепь. Либо мягкая добровольная стабилизация сейчас, либо жесткая принудиловка в конце.
Довод с Миэ зацепил. Запрещенный удар ниже пояса возымел эффект — лишится, пусть и призрачной, надежды на обоюдное возобновление отношений выше моих сил. И плевать на неизбежность волнового астрального эха и светопредставления в тварном мире. Ради возможности быть с Миэ преодолею трудности. Примет ли он меня-изменившегося? Это отдельная тема, целиком и полностью зависящая от того, как я себя поведу, как преподам. Все, хватит рассусоливаться. Ныряю в омут с головой, пока на взводе и решимость на пике.
Круговерть образов от воплощений элементалей, их мышление, чаяния, мотивации, мировосприятие — призма понимания. Буря эмоций, волна информации, сель энергий, подрыв реальности. Растворяюсь... Он-я не помощник — у корабля один капитан, в эти мгновения проходящий испытание на профпригодность. Фактор внешней среды призван закалить, но не испепелить ведь! И нет виноватых, и неча на судьбу пенять. Анахата-чакра раскрылась бы в любом случае, независимо от клокочущей Непогоды и ярящихся вокруг стихиалей.
Лавировать? Трещит корпус, рвуться снасти, хлопочут остатки парусов. Корабль целует каждую подводную скалу, окунается в каждую волну, цепляется за каждый шквалистый порыв, ловит каждую молнию. Лебедь, рак и щука тянут воз в разные стороны, тестируя его на прочность. А у меня в кистях и стопах четыре разрывающих на части элемента, не удержать, чересчур сильные вибрации, губящие призрак гармонии. Прогрессирующая боль на раздрай.
Проводник. Призма не задерживает лучи, лишь расщепляет поток. Раствориться, чтобы остаться собой. Парадокс на самом деле закономерность. Боязно — слишком слабо сказано...
...Пришибленные зрелищем, Нор, Отж, Интеграл и Зефир, сидя под проминающимся, но еще держащимся куполом меж трех холмов, со смешанными чувствами следили за повисшей над ними фигурой, раскинувшей руки и ноги по углам неявной пентаграммы. Трепещущаяся одежда, хлопающее полотнище плаща, горящее четырехцветье на фоне бездны индиго. Незнакомое лицо едва созревшего люфа, лохматящиеся недлинные волосы.
Вокруг представившегося Ариэлем завязывался тугой энергетический узел. Он магнитом притягивал к себе ветер, град и струи воды с молниями, искажая само пространство. Дикая мешанина из стихий вскоре полностью скрыла фигуру, а наблюдателей пробила крупная дрожь — казалось, вибрировала сама реальность, проминаясь под накапливающейся мощью.
Вдруг, когда уже вплотную приблизился взрыв развязки, плотный шар распался на четыре ярких всполоха, окруживших раскинутые кисти и стопы парящего в небесах. Он неуловимо изменился. И дело не в красном, оранжевом, желтом и зеленом, явно просматриваемом вдоль позвоночника, и не в индиговом над ними. Голову венчала соразмерная Крон-Ра, пятая вершина проявленного пентагона, обращенного плоскостью в юго-восточную сторону, по направлению к Призрачное Плеши. Миг, и правильный многоугольник стал жерлом колоссальной воронки, затягивающей, казалось, саму реальность, со всеми последствиями разгула Истерики Рухма. С пяти вершин устремились закручивающиеся в один пучек струи силы.
Если бы спрятавшиеся свидетели могли видеть на десятки километров вперед, то им бы предстала следующая картина: энергетический канат, соединяющий две точки — пентагон с Ариэлем в центре и середину Плеши, с уничтоженной на поверхности бурной и буйной растительностью, спешащей возродиться. Бульк — и откуда-то из другого пространства появился пульсирующий ком, что чернее ночи. Одна волна поднимала нарождающиеся деревья, другая пригибала их к земле, ломая. Амплитуда падала, частота увеличивалась. Момент — и черные клочья разлетелись в разные стороны, истаивая, открывая взору гипотетического наблюдателя гигантский астральный кристалл гекзакисикосаэдра, разгоряющийся все ярче и ярче от впитываемого им потока. В какое-то мгновение тучи над маленькой звездочкой будто сдернуло с неба, а чудовищный миксер на северо-западе перемолол и вплел последние крошки в прядущийся канат.
Свидетелей полета переливающейся звезды под небом голубым набралась целая толпа и маленькая кучка. Каждый листочек мэллорна затрепетал и потянулся к Звезде, корона дерева перестала быть идеально круглого сечения — ветви тянулись к свету. В какой-то момент, облетающая дерево по спирали Звезда, зависла прямо над мэллорном, окольцованном пушистыми стражами, сцепившихся в единый круг. Контуры великого дерева поплыли под вдруг разлившуюся щемящую душу мелодию:
Под небом голубым есть город золотой,
С прозрачными воротами и яркою звездой.
А в городе том — сад, все травы, да цветы
Гуляют там животные невиданной красы.
Одно, как желтый огнегpивый лев,
Другое — вол, исполненный очей.
С ними золотой орел небесный,
Чей так светел взор незабываемый.
А в небе голубом горит одна звезда.
Она твоя, о, ангел мой, она твоя всегда.
Кто любит — тот любим, кто светел — тот и свят,
Пускай ведет звезда тебя дорогой в дивный сад.
Тебя там встретит огнегpивый лев
И синий вол, исполненный очей.
С ними золотой орел небесный,
Чей так светел взор незабываемый. (*)
В кроне явно проступили золотые очертания дивных чертогов, проявились хранители рождающегося Нордрассила — лев, вол и орел. Под задушевные аккорды новорожденное Дерево Мира впитывало свет, растя под ним выше и шире, до неимоверных размеров, раздвигая пространство крошечного Фослива в его корнях и холмом с Миттаром. Ниодно здание не пострадало — пространство плавно расходилось вдоль улиц-швов. В какой-то момент в небе проявилась структура Крон-Ра, украсившая Нордассил, и контуры дерева вновь стали четкими, обрели материальность, целостность, гармонию. И Вся крона расцвела небывалой красоты цветами, кое-где созрели и плоды.
Глава 21. Брат
Усталость? Напряжение? Боль? Эйфория? Удовлетворение. Приятное мерное покачивание и тугие массажирующие струи, дарующие ощущение полета, безмятежного дрейфа.
Испытание вернуло осознание единства с самим собой, разлад канул в лету. И уже успело сложиться впечатление монументальности и основательности положения. Достигнута очередная веха. И дабы не пришлось испытавать обиду от неудачного падения от хотьбы вслепую, следует утвердиться на данном этапе, осмотреться, привыкнуть. Познать нового себя хотя бы настолько, чтобы не оскальзываться на примитивных вещах.
Однако счастье оказалось не полным. На гране восприятия, стоило заострить на этом внимание, появились назойливые, привнесенные извне ощущения. Любовь. Гордость. Волнение. Зависть. Растерянность. Двойная радость. Тройная тревога. Тройная боль. И где-то далеко Твердость, а еще дальше Ликование в окружении совсем тусклых.
Поспешая неспеша, не беспокоясь за надежные тылы, вздохнув на невозможность продления спокойной минуты до хотя бы суток, а так же более пристального осмотра, нырнул — или взлетел, смотря с какой стороны смотреть — в состояние бодрствования, в тварный мир. Осторожно выглянул из-за угла: Аня любовно потерлась о шею, Зефир приветственно полыхнул, гигантские прыжки Интеграла стали увереннее, приободрились ирбисы, почувствовав изменение настроения вожака. Нор, вцепившийся в радостного кота, двигающегося слева и позади от раэкапу, был отрешен и внешне расслаблен — он стелил в полуметре от земли тонкую ледяную корку, истаивающую сразу за последним ирбисом, везшим куколку-Викзара. Правее и сзади, выставив руку с активированными кольцами — одно генерировало слебое маскирующее поле против датчиков, второе — отвод глаз, третье гасило ледяной след, — ехала Отж, контролирующая плывушую впереди колонны тускло-красную указующую стрелку.
Ласково постучалась память. Отпрянул от угла. Входи, дорогая. Эту гостью лучше принять за бокалом игристого, выслушать поток откровений чинно, переваривить принесенные блюда постепенно после катания на языке. К сожалению, на большее времени, вероятно, нет.
О решении не пожалел с первых слов. После растворения, началось такое!.. Воспоминание о Нордрассиле вызвали неожиданный отклик — тонизирующий аромат первоцвета, вкус превоплода, бархатные объятия шелковых листьев, безусловная любовь и поддежка вкупе с безграничной благодарностью.
Не успел я тепло попрощаться с гостьей, как раздался звонок.
— Лео! — воспрявший духом, со свистом сдувающийся пузырь тревоги.
— Здра, Вася!.. — со всей душой приветствуя названного брата.
— Никогда не смей больше... прятаться от любящих!.. — брат сумел вложить в слова силу, с ходу огорошив строгим выговором. И жизнерадостно подмигнул, растянувшись в счастливой улыбке, прорвавшейся совершенно беспрепятсвенно.
— Каюсь, виноват. Озвини меня, — пристыдился я. И поддержал настрой.
— Извиняю. Но боле ни-ни! Вижу, испытания не сломили тебя.
— Много ль взять с дурака?
— Балбес. Помнишь хоть, что набедокурил на сей раз?
— Вы разминулись с Памятью, — успокаивающе улыбнувшись. — Очередная легенда ожила, — пожав плечами.
— Как у тебя все просто, — цокнул брат. — Оживляешь легенды, убиваешь легенды, становишься легендой...
— Отжиг на всех парах куда-то мчится...
— И не сомневался! Ладно, вечером поболтаем, а сечас дело. Ты уже понял, где место для Ламбады?
— Фослив. Неоспоримы права.
— Плюс пока еще "ничейная" область, где ты сейчас.
— Добро. Дарю, — сделав жест щедрости. Отправил точные координаты, подтверждение, просьбу.
— Щедр, — цеременно поклонившись и сделав быстрый жест кому-то из своего окружения.
Оба непринужденно рассмеялись.
— Отправили веселую шкатулку, — игриво засверкал глазами гном, — наследнику Фосливских и юридические основания королю Хофоха.
— Браво! — хохотнув. Уместно тонкий намек на толстые обстоятельства. — А как ламбадовцы?
— Еще с прошлого раза все перебрались в Крибы. Связь с Груздем останется.
— Хех, станешь взымать плату с покупателей за переход?
— Разумно, — задумчиво потерев подбородок. И улыбнувшись моему веселому смеху.
— Освещенный эль`арраф-ярьдар поможет не только эльфам, — оформил в слова пришедший образ.
— Отрадная новость... Община сольфов Раженя только что официально испросила у Семьи разрешение на переход.
— А со стороны Имрикса пытались открыть Пути. Лар`соуруф-дьяар ждет ответа.
— Ох!.. — округлил гном глаза, став похожим на эльфенка. — Под гарантию прекращения охоты на тебя, — тут же хватко сузив.
— И если контроль на себя возьмет мастер Терзецу, — добавил, повинуясь порыву. Я не забыл и признал отца, поняв и преодолев ситуацию. Однако все еще откровенно боялся личной встречи.
— Хм. Рад выбору, всецело одобряю, — по-новому взгялнув на меня.
Возникла внезапная пауза.
— Стыдно признаться, но мне нехватало общения с тобой, брат. Благодарю.
— Тебе спасибо, — смежив веки в знак. Разговор приободрил и его, спал груз тревог и волнений. — Но расхлебывать авантюру с инсценировкой смерти будешь сам.
— Меня воскресит Йомиэль.
Долгий изучающий взгляд. Кивок согласия с моим правом, и смеживание век в знак признания выбора.
— До вечера, брат.
— До вечера, брат.
А жизнь налаживается! Последние сомнения бесследно развеялись, душа успокоилась, наполнившись снизошедшей благодатью.
Глава 22. Восточный Тракт
Безумный полет-скачка все еще продолжалась, только теперь по дуге круто на восток, к Тракту. Приближался самый ответственный участок, с которого недавно спешно снялись маги, во всю прыть устремившиеся к месту моего подвига.
— Помогу скольжением, — оповестил Нора и Отж через птиц.
— Ял... — и проглотила остальные рвавшиеся ругательства, с прикрытым облегчением опустив руку с почти выдохшимися амулетами.
— Ух, — тяжело выдохнул маг, несколькими пассами фиксируя ледовую платформу, начавшую скользить между опустевшими, но по-прежнему охраняемыми армейскими стоянками с землянками и палатками волшебников, аж светящимися от наложенных чар: запирающих, охраняющих, скрывающих, наблюдающих, сигнализирующих и прочих "-их".
Лишь проскочив десяток километров буферной зоны, оказались близ пустынного Тракта. О, это настоящее инженерное маго-техническое чудо. Глиняное дно, широкие каменные шпалы и четыре мраморных рельса, слой щебня, слой гравия, слой песка с полосами по центру и бокам из специального магического порошка с равномерно распределенными кристаллами кварца, слой гравия, слой из гравия с глиной и щебнем высокой лещадности вперемежку со специальными добавками. Последний, горбатящийся тупым углом, "запекался", как и основание, магией — без графов Фосливских здесь точно не обошлись — до образования толстой и ровной корки, достаточно щербатой и прочной. Две центральные полосы для карет, дилижансов, войск. Две полосы по бокам с неглубокими колеями под торговые караваны, еще две обычные дополительные полосы по типу римских дорог для всадников и сервов. Далее сточные канавы и прореженная лесополоса с полосками цветущих кустов, за которыми расположены туалеты — глубокие крытые канавы, обустроенные магией, например, привлекающей червей, утилизирующих отходы жизнедеятельности. С самой дороги особо не убирали лепешки животных — частые дожди все смывали.
Казалось бы, оживленная артерия, огибающая королевство, в превосходной дорожной одежде, какие разбойники? Наглые, использующие пространственные перемещения засасывающего типа, буквально слизывающие с полотна арбы, телеги, кареты... Никаких засад — стремительный наскок и отход. И плевать на сторожевые башни примерно каждые двадцать километров или крепости через сто. Вот только на постоялые дворы редко суются — стационарная защита дорога, но надежна. Высокая оплата компенсируюется отличным сервисом и безопасностью. Это Груздь, маги да богатые с телепортистами могут себе позволить перемещаться телепортами или телепортацией, и то с ограниченным добавочным весом или объемом. А остальные по дороге к рукаву Иссхоруг, в крупный порт Куго на пограничной с Мияргазом реке Дигоу, берущей начало в предгорьях Горграпа и проходящей через Ремпту. Со стороны Хофоха она имеет множество заселенных притоков.
