— Ну, что ещ... — договорить я ему не дала, зажав ладонью рот. От такой наглости Керр даже глаза открыл. Похлопал ресницами, фокусируя на мне взгляд, и, осторожно отведя в сторону мои руки, спросил шепотом: — А мы где?
Воистину гениальный вопрос! А я-то откуда знаю?
Вместо ответа указала мужчине на напугавшую меня морду животного. Норд моментально подобрался, медленно сел, потянулся к ножнам, правда, так и не нащупал их, чуть передвинулся вперед, разглядывая неподвижное животное, принюхался даже, а потом, шумно выдохнув, повалился обратно на не очень-то мягкую, но все же лежанку.
— А-э-э-э... — я сделала неопределенный жест рукой, пытаясь сформулировать и без того очевидный вопрос, который почему-то отказывался приобретать словесную форму.
— Ага, — заложив руки за голову, сказал Керр. После чего снизошел все-таки до пояснений: — Мертвая она, успокойся. — Я сглотнула, кивнула и постаралась сделать то, что велели, ибо мертвое чудовище в нашей ситуации гораздо лучше живого. — А вот куда подевался мой меч, Иллера? — немного подумав, спросил предводитель.
— Понятия не имею, — честно ответила я, мысленно радуясь тому, что дар речи вернулся. — И где мы, я тоже не знаю, — добавила, вспомнив его первый вопрос.
— Неужели? — фальшиво удивился норд. — Разве не ты нас сюда привезла, нет? Обезоружила меня, в "кровать" уложила... Это ты зря, мышка. Я бы и так не сопротивлял... ай! Ну что сразу драться-то? — отодвигаясь от меня, заржал этот ненормальный. — Пошутить уже нельзя.
— Какие к Итировой бабушке шутки, Керр?! — возмутилась я, недовольно щурясь. — Мы с тобой очнулись неизвестно где, Рыжа нет, Надьи тоже. У тебя забрали оружие, у меня сумку. С нами мертвая орна... А тебе весело!
— Тихо, Иллера, не кипятись, — примирительно выставив вперед руки, сказал мужчина. — Я жив, ты жива, мы вместе. Вокруг довольно тепло и полно деревяшек, в карманах есть ножи, огниво и компас, — я вздернула бровь, удивляясь тому, когда это он успел все проверить, но смолчала, — в углу еще свежая голова вполне съедобного животного. Я доволен уже этим, да. И тебе советую тоже порадоваться. Потому что могло быть гора-а-аздо хуже, — протянул он, садясь рядом со мной. Спорить было не с чем. И, вздохнув, я начала выползать из "гнезда". — Ты далеко? — в голосе мужчины слышалось напряжение.
— Осмотреться хочу, — сказала я, не оборачиваясь.
— А меня позвать? — норд оказался куда шустрее меня. Мало того, что вылез из древесного "будуара" первым, так еще и галантно мне руку подал, на которую я тут же и оперлась, ибо не видела смысла в том, чтобы строить из себя обиженную непонятно на что фифу.
Ну, подумаешь, пошутил неприятно. Так это ведь Керр! И по сравнению с его обычным репертуаром сегодняшнее заявление — просто детский лепет. Хотя, если покопаться в истоках моей нервозности, дело было вовсе не в мужчине и его репликах. Я просто боялась... не за себя — за вивьеру с керсом, особенно за нее. Ведь кудрявая осталась совсем одна в запутанных лабиринтах этих жутких подземелий. И сколько времени мы продрыхли тут — неизвестно. Как она там: жива ли еще? И где без следопыта-кота ее теперь искать? А мой милый хороший Рыж? Я ведь помню, что мы вышли с ним из того странного тумана и... на этом воспоминания, увы, заканчиваются.
— Хм, любопытно, — вырвал меня из мрачных размышлений озадаченный голос норда. — И что это за каракули? Не на твоем родном языке случайно, а, Лер?
Я обошла мужчину, склонившегося над головой орны, и тоже хмыкнула. На острых шипах звериного гребня были наколоты серые листы, похожие на те, что использовались в обеденном зале Стортхэма в качестве салфеток. А на них красовались весьма любопытные надписи, сделанные мелким убористым почерком. Сняв верхнюю записку, я прочитала:
"Оружие и сумка за камнем у стены. Кто ищет — тот найдет".
Следующее послание гласило:
"Как разжечь костер и что пожрать — сообразите сами. Я вам не нянька".
И короткая приписка ниже:
"Хотя, может, и нянька... раз двух олухов из-под паров сонного тумана вытаскиваю".
Третья "салфетка" была предупредительно пояснительной:
"Если до самих не дошло — вы в норе орны, — прочитав это, я посмотрела на голову зверя. Потом снова перевела взгляд на лист, чтобы с удивлением найти там ответ автора на мои собственные мысли: — Да-да, этой самой, Лера. И скажи спасибо, что я ее сюда притащила. По опыту знаю, мозги у треглавой твари — просто объедение. Как и мясо с шеи".
Меня замутило. И состояние это, судя по всему, отразилось кривой миной на побелевшей физиономии. Норд тут же подал мне флягу с водой. А следом за ней и последнее послание от нашей спасительницы.
"Слежка ликвидирована, но скоро набежит новая, так что не обольщайся. Кот твой временно ангажирован. Верну позже, не переживай".
И подпись:
"Твоя шизофрения ".
Дочитав, я так и села на тот самый камень, возле которого лежала голова орны.
— Это кто? — спросил мужчина, пристально глядя на меня. Пожала плечами, махнула веером серых листочков и, чувствуя себя полной идиоткой, признающейся доктору из психушки в собственном слабоумии, сказала:
— Это голос... в моей голове. Ее Лин зовут.
— И всего-то? — нарочито бодро проговорил Керр-сай.
— Ага, — вздохнула я и, повертев в руках записки, не менее бодро добавила: — Зато у нас теперь еще и туалетная бумага есть.
— Я счастлив, — мурлыкнул темноволосый, нависая надо мной, а потом как гаркнет: — А теперь давай выкладывай все про эту Лин. И чтоб больше никаких тайн, пока мы здесь, поняла? Ни скрытых писем от фирсов, ни спрятанных побрякушек, показывающих "живые" картинки. Ничего! Каждая мелочь может быть жизненно важна, пока мы в подземельях. Каждая! — он чуть тряхнул меня за плечи, наклоняясь все ниже. Так, что наши лица были очень близко, и я неотрывно смотрела в его красно-фиолетовые глаза, сверкающие из-под отросшей челки. Красивые, хищные... А у Йена небесно-голубые, самые лучшие. — Иллер-р-ра! — рыкнул мужчина, и я испуганно моргнула. — Я с тобой говорю или нет? Ты где витаешь?
— Прости, задумалась, — повинилась я, чувствуя, как к щекам приливает краска. Румянец на пепельно-серой коже лэфири выглядел грязно-розовыми пятнами и делал по вампирски бледную внешность остроухих какой-то болезненной.
— О шизофрении? — криво усмехнувшись, уточнил мужчина.
— О ней, родимой, — соврала я и, вздохнув, начала рассказывать про Лин.
Керр, сложив на груди руки, внимательно слушал и не перебивал, лишь в конце задал кое-какие вопросы. И как-то само собой разговор перешел на то, что случилось после нашего отъезда из пещеры с похожими на люстры сталактитами. Видимо, сай хорошо усыпил мою бдительность, раз я даже про случайный удар каблуком по его физиономии упомянула. И невольно покосилась на пострадавшую скулу, на которой красовалась характерная ссадина. Подошвы у походных ботинок были довольно толстые — удар получился не из слабых.
— Дура ты, — дослушав мою "исповедь", заявил норд.
— Я же извинилась, — обиженно поджав губы, ответила ему.
— Да не про это, — отмахнулся мужчина и машинально потер ушибленное место. — Какого демона тебя обратно-то понесло? Я же приказал убираться как можно дальше. У меня план был: если орна не очень большая — убить ее и обеспечить нас всех мясом. А если крупная — затаиться и по-тихому убраться из пещеры, путая следы. Но непонятно откуда взявшийся туман все карты спутал. А ты... Неужто так сильно за меня беспокоилась?— прищурившись, спросил он, снова наклоняясь ко мне.
— Вовсе нет! — соврала я, опять начиная краснеть. — И вообще! Без тебя мы с Надьей все равно тут не выживем. Днем раньше, днем позже... какая разница? А с тобой хотя бы есть шанс на удачное завершение этой сумасшедшей миссии. Поэтому и вернулась, — заявила, с досадой понимая, что уши пылают похлеще щек.
— Я понял, — сказал Керр с таким видом, что сомнений в том, что именно он понял и как — не оставалось.
— Я Йена люблю, — как-то совсем не в тему пробормотала я.
— Лер, а Лер? — опираясь руками о камень по бокам от моих бедер, мужчина нависал сверху, нервируя меня своей близостью. — Ты в этом кого убедить-то все пытаешься? Меня... или себя? — спросил он тихим интимным шепотом, почти касаясь губами моего виска.
Ну, хватит!
— Отодвинься, сай, — потребовала, чеканя слова. Если он рассчитывал, что на меня подействуют его уловки, зря. То, что темноволосый заместитель Грэм-риля — мужик вполне себе привлекательный, если не смотреть на общие для всех меченых дефекты внешности, я и так знала. И целуется он хорошо, угу. Только мне от этого ни холодно, ни жарко. Разве что нервно, и это бесит.
— А если не отодвинусь, то что? — он попытался захватить губами кончик моего уха, но я дернула головой, уклоняясь. И сразу же ударила норда рукой в грудь. Не сильно, но вполне ощутимо. Подействовало плохо... вообще никак. — Не сопротивляйся, Иллера, — проговорил мужчина вкрадчиво. — Я просто хочу помочь тебе разобраться в самой себе. Один поцелуй. Всего один... и если ты ничего не почувствуешь, я отступлю. — Да он издевается?! Я начала ерзать, пытаясь сползти с камня назад, но мне не дали. Теперь одна рука норда придерживала меня за спину, не давая сбежать, а вторая все так же опиралась на камень. — Твоя подружка Лин обмолвилась, что слежки нет. Йен-ри ничего не увидит. Ну же, решайся, мышка. В качестве эксперимента.
— Не надо, — отчаянно стараясь, чтобы не дрогнул голос, ответила ему. Было страшно. Ведь в этой богом забытой норе никого, кроме нас, нет. И если Керр захочет, он сделает со мной все, что угодно, ори — не ори. Никто не придет на помощь, разве что очередную тварь подземную накликаю, которая прикончит нас обоих. Рыжа нет, Надьи тоже... "шизофрения" и та меня бросила. Что же делать-то?
— Я все-таки попробую, — заявил Керр-сай и, оттянув за волосы мою голову назад, впился в губы.
Страстно, жарко, яростно... сминая их, терзая, проникая языком в мой рот. А я сидела, не шевелясь и не сопротивляясь, даже укусить его не пыталась... зачем? Не стоит злить того, кто не гнушается применять силу. Надо просто сидеть и молчать, прикинувшись бесчувственной куклой, которой почти все равно. Почти...
И только когда норд, резко отстранившись, зло рявкнул: "Не реви!", поняла, что плачу. Слезы сами текли по щекам, а я даже не пыталась их стереть. Руки, словно безвольные плети, лежали на коленях. Спина сгорбилась, плечи опустились. Я чувствовала себя преданной, и винить в этом, кроме себя, было некого. Как меня угораздило забыться в обществе этого хищника? Прав он, я действительно дура, но вовсе не потому, что вернулась за ним. А потому, что позволила себе увидеть в нем друга.
— Ну, хватит, мышка. Я все понял, — попытался меня встряхнуть Керр. — Ты любишь Йена. Только Йена. И тебе безразличны мои поцелуи... Совсем-совсем? — он заглянул мне в глаза, вытирая подушечками пальцев слезы с моего лица. — Неужели вообще ничего не почувствовала?
— Разочарование, — честно призналась ему.
Темные глаза норда сверкнули фиолетовыми искрами:
— Я так плох? — мрачно уточнил он.
— Ты очень хорош, — все так же честно ответила я. — Очень-очень, но... не для меня.
— Верная, значит? — опускаясь прямо на пол возле камня, на котором сидела я, то ли спросил, то ли озвучил собственные выводы сай. Я пожала плечами, смахивая вновь навернувшиеся слезы. Больно не было, неприятно тоже... осталась только грусть. Почему он так со мной?
— Керр, — немного помолчав, заговорила я, — чем тебя так бесят... верные?
— Ничем, — буркнул мужчина, глядя куда-то в сторону.
— Тогда зачем ты все это время не давал мне проходу?
— Просто так, — в том же тоне ответил он, а меня взбесило. Насиловать меня никто не пытался, и агрессии больше норд не проявлял, вот, видать, страх и поутих, уступив место праведному гневу.
Нашел себе мышку! Фирсы-гады тестировать меня вздумали, и этот тоже решил поэкспериментировать, да? Достаточно! И у мышек есть зубки. А после опытов они еще и мутировать могут в особо опасных и злых крыс, которые своего если и не добиваются, то уж, по крайней мере, пытаются добиться.
— Отвечай, с-с-сай, раз уж у нас тут час откровений, — схватив его за волосы почти так же, как недавно он меня, я вынудила мужчину посмотреть мне в лицо. И взгляд у него, надо отметить, был весьма удивленным. — Откуда такая неприязнь ко всем женщинам?
— Не ко всем, — достаточно спокойно проговорил Керр.
— Только ко мне? — зло щурясь, спросила его.
Норд какое-то время молчал, не отводя глаз. А потом резко дернул головой, вырываясь из моей хватки, и, снова отвернувшись, сказал:
— Хочешь знать правду? Будет тебе правда, Иллера, — и он начал свой рассказ.
Как оказалось, мутация темноволосого норда началась значительно позже, чем у других обитателей Стортхэма. Обычно мальчики, на теле которых проявляется метка Итиры, начинали меняться лет в тринадцать-четырнадцать, Керра же эта участь настигла на пороге совершеннолетия. Может, причиной такой задержки было то, что он родом из соседней Дандрии, а может, просто судьба поиздевалась, сделав монстром наследника городского риля на пороге его свадьбы.
Мужчина продолжал говорить, а я, затаив дыхание, слушала. Сухой отстраненный голос, ровное повествование... Казалось, что ему все равно, о чем он рассказывает, но я-то чувствовала, как тяжело дается брюнету каждое слово. По напряженным плечам, по чуть опущенной голове, по механически четким фразам и этому нарочито безликому тону. Спустя пару минут я, плюнув на недавние обиды, спустилась с камня и села рядом с Керр-саем. Прижавшись к его боку и положив голову на плечо, прикрыла глаза и начала представлять в лицах все то, чем он делился со мной.
Мне виделся красивый молодой парень с густыми черными волосами и глазами цвета спелой вишни. Он был знатен, богат, хорош собой. Его ожидало блестящее будущее, перед ним были открыты все двери, и у него была любимая девушка, носившая под сердцем его ребенка. И буквально за пару дней до девятнадцатого дня рождения вся эта счастливая и, казалось бы, надежная жизнь... рухнула.
Нет, от Керра не отвернулись сразу. Запоздалая мутация шла в ускоренном темпе, вызывая болезненные ощущения у своей жертвы. Отец нанимал дорогостоящих лекарей, знахарок... даже гипнотизеров, но ничто не помогало. Невеста сидела у постели охваченного жаром юноши, убеждая его в своей любви и верности. Говорила, что никогда не оставит, не бросит, не предаст. Она была такой юной, чистой, искренней, что он верил ей, как себе. Верил в то, что их любовь не разрушить, и что все у них будет хорошо.
Тем больнее оказалось разочарование. Продолжая исправно приходить к старшему сыну риля, Велиса, как звали избранницу Керра, навестила еще и травницу, у которой купила настой для вызова преждевременных родов. Об этом будущий норд узнал уже позже. Тогда же его невеста сказала, что потеряла ребенка от горя и переживаний. Дни шли... и темноволосая красавица все реже навещала своего жениха, ссылаясь на плохое самочувствие.
