Вода вспучилась неожиданно и без предисловий. На поверхность вырвалась одна из условных голов Великой Матери и заявила о себе недовольным скрежетом. Пасть заклацала, раскачиваясь из стороны в сторону на толстой шее, а единственный появившийся из воды глаз уставился на Учителя.
Лидер сектантов поморщился и медленно обвел взглядом троих побратимов, так, словно ему предстояло сделать нелегкий выбор. И он пал на девушку. Едва уловимое движение головы учителя, и избранная сделала шаг вперед, приблизившись к краю площадки. Сделала она это совершенно неосознанно, как марионетка, подчиняющаяся воле кукловода. Довольно зарокотав, пасть на шее резко подалась вперед, схватила добычу поперек тела и рывком увлекла ее под воду. Через пару секунд поверхность омута окрасилась красным.
Ошарашенный произошедшим, Тимофей замер на месте.
Это что же получается? Учитель скармливал Великой Матери своих побратимов? Зачем? Ответ на этот вопрос напрашивался сам собой: отравленная Раской Гоа умирала. И, похоже, ее можно было спасти, принеся определенные жертвы. Тимофей даже не задумывался над тем, что именно в этом случае играло роль антидота — живая человеческая плоть, как таковая, или Сила, которой однажды поделилось со своими адептами чудовище, а теперь забирало ее назад. Это не принципиально. А вот побуждение, двигавшее Учителем, было предельно понятно: жертвуя доверившимися ему людьми, он пытался спасти Великую Матерь. Ну, и себя любимого за одно, так как без нее жить ему оставалось бы всего несколько часов, до Перезагрузки. Судя по выражению его лица, это решение давалось ему нелегко. Но выбор — либо он, либо они — был очевиден. Наверное, он надеялся на то, что вот-вот Гоа оклемается, и жертвоприношения больше понадобятся. Однако время шло, в пасть чудовищу отправлялся очередной сектант, а лучше ей не становилось. Таким образом, он скормил ей почти всех жителей поселения на болоте — вот куда они подевались!
И Лиду тоже — как ни горько было это признавать.
Ну, и кто здесь настоящее чудовище — Гоа или Учитель?
Вопрос риторический.
Тим скрипнул зубами.
А над водной поверхностью снова появилась псевдоголова чудовища и гневно потребовала добавки.
С каждым появлением повелительницы выбор Учителя был все сложнее. Но сейчас он, похоже, смирился с неизбежным и понурым жестом двинул вперед очередную фигуру — здоровяка. Жертвы, похоже, находились под воздействием какого-то зелья, потому что никаких поползновений с их стороны не возникало. Можно, конечно, предположить крайнюю преданность болотной богине, ради которой сектанты готовы были отдать свои жизни, но это вряд ли. Неспроста они даже внешне выглядели какими-то зачарованными, марионетками. Вот и здоровяк сделал пару шагов к краю площадки и даже глазом не моргнул, когда над его головой нависла клацающая острыми зубами пасть Великой Матери. Рывок, зубы сжались на теле жертвы, еще один рывок, и добыча исчезла в черной воде.
Следующим должен был стать Саша Маленький. А в том, что Гоа потребует и его жизнь, Тим ничуть не сомневался. Гораздо больше сомнений возникало у Большакова относительно самой личности щуплого паренька-детдомовца. С одной стороны, он принял сторону противника. Он шпионил за Претендентами, он без колебаний убил Кирилла... Впрочем, последнее само по себе было неоднозначным деянием. И в том, что он, отдай такой приказ Учитель, без угрызений совести прикончил бы и Артема, и Лиду, и самого Большакова, Тимофей ничуть не сомневался. И все-таки ему было немного жаль этого пацана, которому изначально не повезло в жизни. Поэтому Тим поднял лук, прицелился и выстрелил в Учителя.
Стрела угодила в спину, чуть выше левой лопатки. Такое впечатление, будто Тим стрелял в деревянный манекен — Учитель даже не вздрогнул. Он выждал секунду. После чего потянулся рукой к стреле, резким движением вырвал ее и отбросил в сторону. И лишь после этого обернулся.
— Хорошо, что ты пришел,— безэмоционально произнес он, взглянув на Большакова.— Если кто-то и может спасти Великую Матерь, так только живая Легенда. Иди ко мне!
В происходящем все было удивительно: и реакция Учителя, и его слова. Но еще больше то, что Тим послушно шагнул вперед и направился к позвавшему его человеку. Вроде и не собирался, но ноги сами потащили его ставшее безвольным тело на ритуальный остров. И сил воспротивиться этому у него не было. Это же какой властью был наделен Учитель, если мог ТАК повелевать людьми. Теперь Тима уже не удивлял тот факт, что сектанты чуть ли не добровольно бросались в пасть чудовищу. И следующим должен был стать Тимофей Большаков. Все его естество противилось этому, а ноги послушно вели к месту жертвоприношения.
Вот он взошел на площадку и остановился напротив Учителя.
— Брось это!— спокойно сказал ему Учитель, кивнув на лук.— Оно тебе больше не понадобится.
Тим бросил оружие на землю и замер в ожидании новых приказов.
— Я тебя раньше ждал,— заявил Учитель.— Даже подарок приготовил,— он небрежно махнул рукой в сторону некоего объемного прямоугольного предмета, накрытого плетеными циновками, который стоял в центре острова.— Увы, с тех пор многое изменилось, и подарок больше не актуален.
Учитель окинул взглядом Большакова:
— Хороший костюмчик. Прочный. Только он тебе не поможет. Великая Матерь разжует тебя как зачерствевший крекер, а ее желудочный сок переварит даже сталь...
Раздался громкий всплеск, Учитель резко повернул голову на звук, а Тим мог лишь скосить глаза. И он увидел, что там, где только что стоял Саша Маленький, никого больше не было, и лишь по воде расходились широкие круги.
— Жаль,— равнодушно заключил сектант.— Перспективный был паренек.
Он медленно прошелся по площадке, задержался на миг рядом с так называемым подарком , а потом вернулся к Тимофею и уставился на него с ненавистью.
— Ты все испортил,— зло прошипел он.— То, что я выстраивал годами, потом и кровью. Оставалось сделать всего лишь шаг на пути к заветной цели. Один единственный шаг. Но появился ты и все испортил...
Тиму хотелось возразить — он-то тут при чем? Его использовали втемную, он сам жертва обстоятельств и интриг более могущественных существ. Но он молчал, так как Учитель не давал ему слова. Он стоял и смотрел, но не на противника, а ему за спину, где успокоившаяся было водная гладь снова начала закипать, пузырясь и пенясь.
— Нет-нет, я тебя не виню! Знаешь, каков девиз Полигона? Каждый. Сам. За себя. Тебе выпал шанс, и ты его использовал. Как бы я поступил на твоем месте? Наверное, точно так же. Если бы у меня был выбор. Но, понимаешь, какая штука... Ты ошибся,— сказал он и противно захихикал.— Ты облажался, парень! А я, между прочим, был с тобой вполне искренен, когда говорил о том, что Великая Матерь — это наш единственный шанс пережить Перезагрузку. И вот она умирает. Доволен? Но хочу открыть тебе маленький секрет, раз ты сам до сих пор не понял: если она умрет, ты тоже долго не протянешь. Перезагрузка начнется завтра... Да, у тебя был маленький шанс спастись. Сам понимаешь, о чем я. Но... Я тебе его не дам. В конце концов, своя рубашка ближе к телу. Жаль... Жаль, что все так вышло.— Он окинул взглядом окрестности.— Мне здесь нравилось, а теперь придется уходить в неизвестность. Впрочем, есть еще надежда на то, что живая Легенда сможет исцелить Великую Матерь. Ты даже представить себе не можешь, как я этого желаю. И очень надеюсь, что последняя жертва пойдет впрок...
Он был безумен. Трудно сказать, когда с ним это произошло. То ли в тот самый момент, когда он впервые оказался на Полигоне, то ли уже в процессе превращения Претендента в вожака сектантов и преданного поклонника Великой Матери. В Учителя. А может, он уже давно свихнулся. Не суть. И да, он на самом деле жаждал исцеления своей Госпожи. Не потому что он ее любил. Он просто не хотел никуда уходить с болот, он хотел остаться на Полигоне. Потому что впереди его ждала Неизвестность, которой он страшился больше, нежели гнева чудовищной Гоа. А еще он от всей души ненавидел стоявшего перед ним человека, стараниями которого был разрушен его маленький, пахнущий трупным разложением мирок. И в то же время, он надеялся на то, что его противник в состоянии исправить, если не все, то главное — спасти Великую Матерь.
Жизнь за жизнь.
Он говорил, говорил, говорил... И он не видел, как за его спиной медленно вырастает из воды его повелительница.
Проблема Учителя в том, что он считал именно себя центром мироздания. Думал, что все крутится вокруг него. И саму Гоа он уже давно считал игрушкой в своих шаловливых ручках. А зря. Потому что у Великой Матери были на него свои планы.
Учитель пожертвовал сектой для того, чтобы спасти Гоа. Но это, похоже, не помогло. Почему? Возможно, потому что в живых до сих пор оставался самый главный сектант. Тот, в кого Великая Матерь вложилась больше, чем в остальных. И как знать, возможно, именно эта жертва могла все исправить. Оставалось это лишь проверить.
Учитель был слишком занят обличением своего врага и описанием тех мук, какие предстоит претерпеть Тимофею по пути от зубов до желудка болотного чудовища. И не замечал, как над ним медленно нависла пасть Гоа, обрамленная кольцом острых зубов, растущая прямо из длинной шеи, похожей на трубу диаметром в полметра. Она изогнулась дугой, приготовившись к броску. Лишь когда на темечко Учителя упала тяжелая капля вязкой слюны, он запнулся на полуслове и медленно задрал голову вверх.
И в этот момент Гоа атаковала.
Учитель легко поместился в просторную пасть, сомкнувшую зубы чуть ниже его пояса. После чего шея выпрямилась вверх, дернулась, проталкивая добычу по пищеводу, и медленно, с явным удовлетворением ушла под воду.
Все произошедшее Большаков охарактеризовал одним емким, хотя и нецензурным словом, обозначавшим чрезмерное увлечение тем или иным индивидуумом пустыми разглагольствованиями. В его голосе не было ни восторга по поводу случившегося, ни злорадства. Просто констатация факта. И усталость.
А еще осознание того непреложного факта, что в этом небольшом замкнутом мире он теперь остался совсем один. Сколько их было вначале? 18 Претендентов и два десятка сектантов. И не осталось никого. Кроме него.
Ах, да, была еще Великая Матерь, но ее можно и нужно было отнести скорее к представителям местного фольклора. Что не отменяло сам факт ее существования. И то, что встреча и разговор по душам между оставшимися неизбежны.
Если бы только можно было этого избежать... Тима трясло от одного вида Гоа, и он ничуть не боялся в этом признаться. Да, возможно, она ослабла, она страдает, она чахнет. Но вряд ли от этого она стала менее опасной. И все же это был тот самый случай, когда встреча должна состояться при любой погоде . Причем, интерес к ней был обоюдный. Тимофею нужен идентификатор. Если он его не добудет, то умрет уже сегодня. С Гоа все было не так однозначно. Возможно, закусив Учителем, она вернула утраченное, и теперь могла спокойно пережить Перезагрузку. Если нет, то ее последний шанс на спасение стоял сейчас в центре ритуальной площадки и задумчиво смотрел на затянувшуюся после последнего всплеска водную гладь.
И все же она не спешила.
Чтобы побудить к действию Великую Матерь, Тим взял с земли камень и бросил его в омут. Он боялся Гоа, но ничуть не меньше он боялся того, что она откажется вылезать. Что тогда делать?
Но она вылезла. Может быть, Учителя для полного исцеления оказалось недостаточно. А может, Гоа решила пойти на личный рекорд, уничтожив последнего Претендента. Причем вылезла она буквально. Если раньше Гоа демонстрировала лишь свои шеи и верхнюю часть тела, то на этот раз она решила предстать пред Большаковым во всей своей красе и медленно поползла на берег.
Было у Тима опасение, что она похожа на растение, прочно сидящее на дне болота. Эдакая репка, которую придется выкорчевывать из земли. Но нет. Великая Матерь, в девичестве Ворска, умела передвигаться, хотя и не особо проворно. Впрочем, это и не удивительно — при ее-то габаритах.
Она была просто огромна. Размером с дом, передвигавшийся при помощи коротких конечностей, похожих на ласты. Проталкивая себя вперед, Гоа полезла на сушу. И чем больше ее появлялось, тем брезгливее становилось выражение лица Тимофея. Страшно, да, но превалировало все же чувство отвращения. Даже Анна в ее новой ипостаси выглядела куда привлекательнее Великой Матери. Если очень грубо, то формами Гоа напоминала гигантскую черепаху с пятью отростками-шеями. Правда панциря, как такового, у нее не было — тело частично прикрывали наросты, похожие на мозолистые образования, частично оно представляло собой рыхлую массу — гноящуюся и отваливавшуюся кусками. Пахла она при этом соответственно. А еще у нее было десятка три глаз. Самый маленький размером с кулак, самый большой — как тыква-рекордсмен. За редким исключением их трудно было разглядеть. Одни тонули в аморфной плоти, другие прикрывали складки наростов. Так что, похоже, несмотря на обилие глаз, со зрением у Гоа были проблемы. Время от времени по телу чудовища пробегали волны судорог, и тогда оно останавливалось и извергало из той или иной пасти поток черной жижи.
Чем больше Гоа выползало на сушу, тем меньше места для маневров там оставалось. Добравшись до середины острова, она отбросила стоявший там подарок в сторону. Тот отлетел на берег и замер, слегка спустившись в воду. Циновка частично сползла, но в сумерках все равно не было видно, что представляет собой последний дар Учителя.
К сожалению, чудовище появилось недалеко от мостков, ведущих на соседний остров, поэтому Большаков не мог отступить, и оказался в своего рода западне. Но духом он не пал, глядя, как медленно двигается Гоа и не спешит применять свои Таланты — коль у нее таковые имелись. Еще в самом начале, как только туша поперла на берег, Тим выпустил в нее первую стрелу. Это был пробный выстрел для того, чтобы проверить реакцию Гоа и прощупать уязвимые места. Стрела чуть ли не полностью погрузилась в рыхлую плоть, Великая Матерь этого даже не заметила.
Вторая стрела ударила по мозолистому наросту и, щелкнув, срикошетила в воду. Выходит, защита у нее довольно прочная, такую и пулей не пробьешь. Третья стрела угодила чудовищу в глаз, и это ему не понравилось. Глаз лопнул, как нарыв, и Гоа заверещала, воздев к небу все свои шеи. При этом из ее пастей ударили фонтаны черной жижи.
Но в целом на ситуацию эта рана не повлияла, и, успокоившись, Гоа продолжила надвигаться на Большакова. Тимофей не стоял на месте. Нельзя. Если Гоа прижмет его к воде, он пропал. Поэтому он перемещался по краю суши, заставляя чудовище поворачиваться следом. А вот и мостки, по которым можно было уйти с ритуального острова. Но стоило Тиму сделать шаг в их направлении, как Гоа атаковала. Двигалась она медленно, зато шеи у нее были очень подвижные, резкие. Тимофей едва не попал под раздачу и лишь чудом успел уклониться от клацнувших над головой зубов.
Великая Матерь, определенно, не собиралась отпускать свою законную добычу.
Сместившись влево, Тим применил еще одну стрелу. Бил прицельно, в один из множества глаз. Промахнуться с близкого расстояния было трудно, главное — выбрать неприкрытый наростом. Эта уловка снова сработала, подарив Большакову пару секунд. Времени даром терять он не стал, подскочил к Гоа, сменив лук на тесак, и рубанул им в то место, где одна из шей соединялась с туловищем. Перерубить похожий на бревно отросток с первого раза оказалось невозможно. Шея была толщиной не менее сорока сантиметров. Лезвие легко рассекло мягкую плоть и увязло, углубившись на ширину ладони.
