— Да на здоровье! Слушай, а ты бы не могла, по дружбе, тогда слезть с моих колен? Ты уже их совсем отсидела.
— Ой!
До неe только сейчас дошло, что она уютно сидит на мне, болтая ногами и удобно привалившись боком.
— Ой, извини! — вскочила она на ноги, оглаживая сзади юбку и быстро оглядываясь по сторонам.
— Та ладно, не переживай. Все на учeбе.
— А мы? Нам тоже ведь нужно...
— Ну и куда ты сейчас пойдeшь с таким красным носом и опухшими глазами? Единственное разумное — это к себе, пока не приведeшь себя в порядок.
— Я... страшная?
— Если Диний тебя сейчас увидит — ужаснeтся.
На лице Стефи появилось тревожное выражение.
— Ну... я тогда... пойду? Хорошо?
— Иди.
— Ой... а у меня сумка осталась в аудитории...
— Ладно, заберу. Иди. Умойся хотя бы...
В общем, поговорили. На следующий день Стефи пришла на занятия в гораздо лучшем состоянии, чем была. Похоже, эту ночь она спала. Но всe равно — заторможенная.
По-моему, требуется закрепить результат, подумал я и, выбрав время, подвалил к Стефи.
— Слушай, — сказал я ей, — тебе не кажется, что как-то вокруг серовато? Все ходят скучные, вялые, бледные... Нет? Не кажется? А?
— Н-нет... — неуверенно ответила та, выныривая из своих мыслей. Опять о Динии думала. Это мы сейчас исправим...
— А мне кажется! Ты мне не поможешь?
— В чeм?
— Хочу навестить целительниц старших курсов. Они сейчас зелья варят. А их магесса пошла чай пить. Традиции у преподов старших курсов такие. Дают задание, а сами на полчаса — фють! Я знаю. Одиннадцатичасовой чай по средам. Так поможешь?
— Чем?
— Массовку изобразить.
— Массу... что?
— Толпу. Короче, врываемся в двери и шумно дышим, словно быстро бежали. И всe.
— Зачем?
— Ты можешь помочь своему другу? Помочь, не задавая вопросов?
— Да... но... только я...
— Никаких "но"! Даже не обсуждается! Пошли!
Небольшое помещение лаборатории. Пахнет травами, химикалиями и горелым. За длинными узкими столами, поставленными рядом, лицом друг к другу, сидят девушки в зелeных мантиях и косынках, под которые убраны их волосы. На столах, между ними, узкие высокие деревянные полочки, уставленные пробирками, колбами, колбочками и всякими стеклянными трубочками. Перед каждой — небольшой медный котелок, под которым горит масляная горелка. Девушки, внимательно поглядывая на песочные часы, стоящие на каждом столе, аккуратно помешивают кипящее содержимое длинными стеклянные палочками. В лаборатории царит академическая атмосфера трудолюбия, сосредоточенности и служения знаниям. Ну... может быть, она немного портится тем, что девушки слегка болтают. Но это такая ерунда, что про неe и упоминать не стоит!
Бах!
Внезапно с шумом распахиваются обе створки входной двери, ударяясь о стену.
Все вздрагивают и оборачиваются. В проeме — две фигуры в черных мантиях. Обе тяжело дышат, как после быстрого бега. В лаборатории — немая пауза.
— Девчонки, — совладав с дыханием, запанибратски обращается ко всем Эриадор, — тут пара зомби не пробегала? Не видали?
Раздаeтся звук удара о стол стеклянной палочки, выпавшей у кого-то из руки.
— Ну так что? — переспрашивает Эриадор. — Пробегали или нет? Чего молчите?
— Э... ээ... нет... — наконец неуверенно раздаeтся справа.
— Ну вот, видишь? — услышав ответ, говорит Эриадор, поворачиваясь и обращаясь к Стефании. — Я же тебе говорил, что они не сюда побежали! А ты упeрлась: "К толстым побежали, к толстым побежали! Они жирных любят!" — тонким голосом, передразнивая, произносит Эриадор и командует стоящей с обалделым видом Стефании: — Побежали отсюда! Их тут нет!
И ко всем в лаборатории:
— Дамы, мы вас покидаем! Тысяча извинений!
Трах!
Захлопнулись половинки двери. Быстрый топот убегающих ног, и стало тихо.
— Что это было? — наконец озадаченно спросил кто-то пару минут спустя, и все разом заговорили, обмениваясь впечатлениями.
— У них что... Зомби сбежали?
— Они с ума сошли! Некромантия запрещена!
— Может, у них и скелеты есть?
Стройная девушка с красивой фигурой, держа над своим котелком замершую палочку, медленно наклонила голову к плечу и обвела взглядом всех присутствующих
— Это кого она тут жирными назвала? — с искренним недоумением произнесла она.
Летящий под ноги паркет. Свист воздуха в ушах. Рвущийся из груди хохот. Дробный стук каблучков сзади.
— Стой! Стой я тебе сказала! Поймаю — убью!
В развевающейся чeрной хламиде сзади меня чeрным призраком мщения несется Стефания, пытаясь меня догнать. Догнать и убить, за только что учиненную ей подставу.
— Стой, я тебе сказала!
Ага, щас! Что я, дурак, что ли? Поворот! Коридор! Лестница! Прыжок!
— Стой!
Поворот! Закуток! Гардина! Дверь! Заперто! Тупик! А-ааа! Уу-уубийцыыы!
— Ага! Попался!
— Ха-ха-ха! — Не выдерживаю, начинаю хохотать во весь голос. Сзади, по спине, барабанят Стефины кулачки.
— Как ты... мог... такое... сказать! Они... же... меня... теперь...
И отвешивает мне по спине кулачками — тум, тум, тум!
— Ха-ха-ха! Ха-ха!
Выворачиваюсь, перехватываю еe руки и притискиваю к стене.
— Я... тебя... щас... — вырывается она. Я не выпускаю.
Борясь, возимся несколько секунд. Какая она мягкая! И гибкая...
— Гм... Гм! — раздаeтся неожиданно рядом.
Оборачиваюсь. Рядом, непонятно откуда взявшийся, магистр в голубой мантии воздушников. Седые волосы, густые брови и аккуратная бородка. Серые, цепкие глаза. Руки сложены за спиной, лицо строгое, с порицанием. Но в ментале чувствую иронию.
— Гм... — еще раз прочищает он горло. — Молодые люди, я вполне понимаю вашу молодость и восторг. Но всe же, напомню вам, что у нас здесь университет. Прошу вас вести себя... потише. Господа, идут занятия....
— Да, магистр. Прошу простить, — ответил я, выпуская Стефанию и одергивая на себе одежду, — мы несколько увлеклись, обсуждая одну тему... Понимаете, возникли некоторые разногласия...
— Разногласия? — с иронией прищурился магистр. — Да, разногласия, даже среди опытных магов — это сплошь и рядом. Однако, как позволяет судить опыт моих прожитых лет, выбранный вами путь к консенсусу, пожалуй, наиболее правильный... Но прошу вас — потише. Не шумите...
Магистр сделал кивок и, дождавшись от меня ответного знака уважения, солидно двинулся по коридору, всe так же держа руки за спиной.
Стефания, сопя, пыталась расправить закрутившуюся на ней мантию.
— Зачем ты это сделал? — наконец спросила она, приведя себя в относительный порядок.
— Дабы отвлечь тебя, — ответил я, с улыбкой глядя на сердито сопящую Стефи.
— От чего? — надула она губы.
— Всe от того же. От дурных мыслей.
— Вот уж спасибо! — с едким сарказмом в голосе ответила она, поправляя растрeпанные волосы. — И как я теперь буду со старшекурсницами разговаривать? Объяснять, что я тут не при чeм?
— Ну, ты с ними и раньше особо не разговаривала. Так что невелика потеря. Зато когда они тебя "пинать" будут, голова твоя будет занята ими, а не сама знаешь чем.
— Так это что, лекарство такое?
— Ага.
— Спасибо тебе, просто преогромное спасибо! За заботу.
Голос Стефании просто сочился ядовитым сарказмом.
— На здоровье. Только если ты думаешь, что на этом всe закончилось, то это ты зря...
— А что? Что ещe?
— Срыв занятий у целительниц, который, наверняка, потребуется объяснить преподавателям, а может и ректору, — начал демонстративно загибать я пальцы, — разборки со старшекурсницами, слухи о том, что мы с тобой обжимаемся по углам... Как пить дать кто-нибудь ещe что-то придумает... Короче, ближайшее время ты будешь занята.
— Ах, ты... — задохнулась от возмущения Стефи. — А что я Динию скажу, если сплетни дойдут до него?
— Ничего. Проверишь его на чувства к себе. Посмотришь, кому он поверит... Посмотришь и сделаешь выводы. Нормальный ход.
— Да ты... Знаешь, ты кто?!
Короче, со Стефи мы тогда поругались. Точнее, она поругалась со мной. Но ненадолго. Дня на два. Естественно, на нас нажаловались, и госпожа Элеона, как представительница обиженных целителей, потренировала на нас своe остроумие, подняв нас на ноги перед всем потоком. Наш преподаватель высказался. Ректор прокомментировал. Стефи бледнела, краснела и заикалась. Я же изображал из себя стог сена — всe куда-то проваливается, без отклика. Девочки Стефи "жирную" припомнили. Поцапалась она с ними. Ходила возмущeнная. Но сплетен про нашу с неe возню я по университету не слышал. Похоже, магистр был приличным человеком и делиться увиденным ни с кем не стал. Что ж, гран мерси ему за это! Сплетни, это, пожалуй, было уже лишнее. Ещe с Динием мне разборок не доставало! В общем, теория возбуждения одних зон мозга в пику другим, оказалась правильной. Стефи только и делала, что уворачивалась. На любовные переживания еe уже не хватало. Если и хватало, то сил оставалось на них гораздо меньше. Не скажу, что на еe лице поселилась улыбка, но, по крайне мере, со сном у неe, похоже наладилось. И в учeбу она снова впряглась. Короче, друг спас друга, как говорил Карлсон. В промежутках межу всеми этими событиями я ничем таким особенным не занимался. Рисовал, играл в своe удовольствие на гитаре. Магиею практиковал. Благодаря Стефании с волшебством у меня стало гораздо лучше. Сил прибавилось, и круг доступных заклинаний расширился. Забавным оказался момент с телекинезом. В своe время, в Эсферато, я активно занимался в этом направлении, надеясь заполучить ещe пару конечностей для облегчения себе жизни на арене. С их помощью можно было и оружие противника затормозить, и пихнуть его как следует, да и ударить. Но тогда у меня не очень получалось. Не удавалось мне достичь того уровня контроля или концентрации, при котором эти призрачные руки ощущались бы как свои. Скорость терялась. Как только создашь, так сразу начинаешь тормозить, следя за ними. В итоге — проигрыш. А тут пошло. Когда зубастики вернули мне кинжалы — есссстественно, я решил с ними поупражняться. Да и с Бастианом в спарринге интересно было их попробовать. Ну и как-то вдруг мне пришло в голову взять их призрачными руками. Отлично получилось! Никаких задержек! В руках посох, по бокам, в воздухе, готовые к бою, висят кинжалы. Бастиан выпал в осадок, когда увидел. Я его тогда, благодаря его растерянности, уделал всухую. Интересно, почему так получилось? Дома были проблемы, а тут раз — и нате вам! Странно... Наверное, всe дело в устройстве мозга Эри. Он же художник. Я же рисовать до этого не умел. А рисуя, ты должен представлять, как это будет, видеть создаваемое со всех сторон. Пространственное воображение лучше. Вот это, пожалуй, и сказалось... А что ещe? Больше ничего разумного в голову не приходит...
В общем, я чувствовал себя готовым оправиться на каникулах в путешествие, желательно, с билетом "в один конец", как вдруг, совершенно внезапно, собрав студентов на построение, Мотедиус объявил, что целители первого курса, не дожидаясь окончания учебного года, отправляются на практику. И не куда-нибудь, а на войну! Где-то на краю империи вспыхнул мятеж. Несколько баронов заключили союз и объявили о своeм выходе из еe состава. На что они там рассчитывают — совершенно непонятно. Может, на поддержку соседей? Но вроде воевать сейчас никто не собирается... По крайней мере, я так понял по слухам, циркулирующим по столице. Проверка соседей военной готовности империи? Может быть... Короче, у кого-то свои дела, а крайними оказались мы — я и весь факультет целителей первого года обучения. Ректор, когда сообщил, что мы едем, что-то промямлил о возрождении традиций полевой практики, так что я понял, что сие действо для него так же странно, как для меня и окружающих. Действительно, ну какой толк с первокурсников? Ничего ведь ещe не умеют. Ни лечить, ни воевать. Но нет. Из совета пришла бумага — именно первый курс. А им заявку выставили военные. Странно все это... Может, банально где-то что-то перепутали и просто не хотят теперь в сотворeнной глупости сознаваться? И такой вариант возможен... Но пока бюрократические шестерeнки повернутся в обратную сторону... Наверное, быстрее война закончится, чем кто-то признается в своей некомпетентности. Карательный корпус выступает вот-вот и мы вместе с ним. Но не все. Едут одни "сироты". Узнав про творящиеся дела, подключились родственники, и в итоге оказалось, что в район непосредственных боевых действий едут — мы со Стефанией и ещe пять девчонок, родители которых не имели особых связей или не успели ничего сделать за недостатком времени. Остальные тоже едут, но "оседают" по дороге. В промежуточных пунктах приeма и сортировки раненых. Да... там, конечно, комфортнее будет. Жить не в поле, а под крышей, да и быт получше... Всe понятно с ними, со всеми. Но вот мои планы нарушаются. Сколько там проторчать придeтся? А если всe лето? Попытался было прозондировать почву — а как бы не поехать? Не вышло. Присягу приносил при поступлении? Приносил. Империя требует еe исполнения. Всe! На мои попытки обратить внимание на тот факт, что я вроде бы как бы не совсем целитель, тоже никто не среагировал. Записан как целитель? В списках значишься? На лекции ходишь? Какие ещe вопросы? Вперeд! М-да... Всe через... Что ж? Буду считать, что выезжаю на ходовые испытания своего дома на колeсах. Только это и остаeтся. Для самоуспокоения...
— Я так и знала! Она его, простофилю, за нос водит!
— Да. Похоже на то...
— Похоже? Похоже? Смотри: "...четверть часа сидела у него на коленях. Наблюдаемые сидели, обнявшись, близко соприкасаясь головами...". — Быстро читая, императрица вела пальцем по листу донесения.
— Целовались! — констатировала она.
— Ну, об этом тут прямо не написано... — осторожно сказал Альвеар.
— Что могут делать юноша и девушка, "близко соприкасаясь головами"? А? Особенно если она сидит у него на коленях?
— Ну... наверное, да, — согласился император.
— Нужно это показать Динию.
— Может... не стоит? Зачем травмировать парня? Он и так мрачный ходит.
— Что бы знал, на кого она его променяла! Чтобы не был в следующий раз таким лопухом! Эта тоже хороша. Променять принца на какого-то... какого-то... Эх!
Императрица сделала резкий жест правой рукой, сжимая еe в кулак.
— Но, дорогая, получается, что теперь ты недовольна тем, что Терская предпочла нашего сына другому? Сначала ты была недовольна, что она с ним. Теперь всe наоборот. Где логика?
— Причем тут логика? Я хочу, чтобы наш сын был счастлив! Это всe, чего я хочу! Какая ещe логика?
— А Сюзанна? Она же тоже переживает.
— Да. Девочка плохо ест. Осунулась. У меня сердце кровью обливается, когда я на них смотрю. Альвеар! Мы не можем это так оставить!
— Как?
— Так. Их нужно наказать!
— Кого?
— Терскую и Аальста.
— За что-о? Ну, дорогая... лезть в дела сердечные... — непонимающе поднял плечи император, втянул голову и распахнул глаза, разводя руками. — Это же будет глупо выглядеть! Тем более что мы сами, в общем-то, отчасти виноваты... Мы же запретили им встречаться... С Аальстом-то понятно. Но вот Диний...
