— Ничего, — ободряюще произнес я, — немножко потренируешься, и будет нормально!
Я купил четыре пары, заказав обтянуть их тонкой черной кожей. Одну носить ежедневно для тренировки. Вторую для бала и две про запас. Мало ли чего может случиться! Дерево рассохнется или термиты нападут... Может, она каблук сломает? Как в воду глядел. Сломала. Два. И все на правой! Так что к балу имелось всего две пары. Одну Стефи одела, вторую я предложил взять с собой. Опять же, мало ли... Может, у императора паркет кривой? В общем, с обувью я вопрос решил. Потом были еще вопросы с длинными черными перчатками, которые я ввел в образ, дабы избежать трат на кольца, с верхом платья, с прической.
Стефания упорно хотела распущенные длинные волосы, которые никак не подходили к перчаткам и стилю танца.
— Но у нас так носят! — что есть сил, упиралась рогом она. — Это ведь красиво!
— Красиво-то красиво, но для другой ситуации, — уговаривал еe я. — Пойми, в данном случае у тебя другой образ — строгий! И распущенные волосы к нему никак не подходят! У тебя красивая шея. Давай ее покажем? А?
— У меня красива шея? Правда? А где она красивая?
— Везде. Ровненькая, длинненькая и молодая. И это обязательно нужно показать. Вот смотри, как это будет, я сейчас нарисую!
В итоге из волос получился тугой узел на затылке, открывающий стройную шейку Стефании целиком. Еe я еще подчеркнул двумя длинными сережками, свитыми из тонкой золотой и серебряной проволочек, с прозрачными камушками на концах. Дизайн серeжек и деньги на изготовление были мои. Исполнение — местного ювелира.
— Ой, — ойкнула Стефи, когда я сказал: "А ну-ка, примерь!" и открыл перед ее носом коробочку с сережками. — Я не возьму! Нельзя так...
А сама так глазами к ним и приклеилась.
— Голой пойдешь? — поинтересовался я.
— В смысле... голой? — не поняла она.
— Без украшений? На императорский бал без бриллиантов — это все равно что голой прийти. Слышала, бриллианты — лучшие друзья девушек?
— Не слышала... — растерянно ответила Стефи, отрицательно помотав головой. — Но у меня ведь свои есть...
— Ты меня, конечно, извини, но то, что я у тебя видел, в этом только в университет на занятия ходить, но никак не во дворец. Засмеют!
— Да? — набычилась Стефи, наморщив лоб. — Они, конечно, не такие дорогие, как твои... но тоже красивые и они мне нравится!
— Слушай, давай ты не будешь сушить мне мозги! Скажи — ты мне доверяешь или нет? Как другу. Доверяешь или нет?
— Конечно!
— Тогда возьми и примерь! И не доставай меня. У меня просто бездна сил уходит на борьбу с твоим упрямством! Считай, что я дал тебе их поносить. Снял с себя и дал тебе поносить. Потом заберу.
— Ты что сережки носишь? — обалдело посмотрела на меня Стефи.
— Вот пообщаюсь с тобой еще немного и начну! Высушишь мне мозг до конца, надену серьги и начну в них бегать, — делая "страшные" глаза ответил я. — Меряй давай!
Серьги подошли отлично. Нежные такие. Как раз к еe шейке. Стефи была в восторге. Но на занятия она их ни разу не надела. Может, носила только у себя, чтобы не давать повода сплетням. Ну, еe дело. Мне так все сплетни — побоку. А насчет серeжек Стефи подала мне хорошую мысль.
— Что-то совсем я запаршивел... — сказал я, вслух критически разглядывая свое отражение в зеркале. — Ни перстенeчка на пальце, ни клипсы в ухе... и шея голая! Прямо нищебродство какое-то! Мне же тоже в чем-то к императору идти надо! Да и так, просто ходить... Прям, действительно, как голый!
Короче, сережка с черным камнем в правом ухе, такая же, какую я носил на Земле, вызвала фурор не только у Стефании, но и у всего коллектива студентов и преподавателей. Меня все тайком, но с интересом разглядывали. Забавно, но серьги в ушах тут тоже носили мужчины особого вида — "не такие, как все". Причем ношение их прилюдно было чуть ли не на грани скандала
Та ладно, махнул я рукой на это обстоятельство. У меня же не две, а одна! Пусть только кто попробует назвать меня вслух "особенным"! Вызову на дуэль и заоргазмирую до смерти! Будет валяться на земле, воя от восторга и схватившись за свое беспокойство обеими руками, пока не сдохнет. Мне нравится? Нравится! Значит, мнения остальных — лесом!
Но народ на рожон не лез, только приглядывался. Похоже, моя серeжка не совпадала с моим поведением в салоне мадам Мари. Одно с другим не сходилось. Вот все и задавались вопросом: а где, собственно, правда? Забавно, конечно, но пускай мучаются. Не собираюсь ничего объяснять... Это их проблемы и сомнения. А на вопросительный взгляд Стефании я ответил, пояснив: "Мозги ты мне усушила! Почти совсем. Как будет совсем — вторую сережку надену!"
Еще я обзавелся двумя перстнями на каждую руку. Один с большим ярко-красным агатом, а другой — с голубым сапфиром. А сам металл колец велел ювелиру сделать черным. Антуражненько вышло...
С мелодией для танго все оказалось гораздо проще, чем я себе представлял. Естественно, что такой музыки тут отродясь никто не слышал. Мысль о том, что что-то можно по-быстрому насвистеть императорскому оркестру, и он что-то там приемлемое нам сбацает за пару минут, была не то что утопической, а просто глупой.
— Где взять? — спросил я вслух сам себя, имея в виду исполнителя. — Элементарно, Ватсон! — через пару секунд произнес я, найдя решение. — Кто будет играть на балу? Оркестр! Ну, так значит, он танго и исполнит! Ах, он не знает мелодии, говорите? Не знает? Научим! Делов-то!
Я навел справки, собрался, надел мантию целителя, подхватил под мышку гитару и отправился на поиски главного дирижeра императорского оркестра. Поначалу Рудольф Кюндингер, так его звали, отнесся ко мне настороженно. Однако, надетая на мне зеленая хламида, плюс излучение дружелюбия в ментале, плюс белозубая улыбка быстро сломали лед недоверия. Особо не кривя душой, я рассказал ему, что я иностранец, волей судьбы оказавшийся здесь, вдали от родины. И поскольку я чуть ли не с детства занимаюсь музыкой, то могу предложить маэстро несколько новых мелодий, которые (о, я уверен!) тут никто и никогда не слышал.
— Как вы меня назвали? — осторожно спросил Рудольф, вопросительно вытянув шею.
— Маэстро — уважительно-почтительное обращение к мастерам музыки, — пояснил я. — Просто у меня на родине к ним обращаются так.
— Ну, вы мне, право, льстите, молодой человек, — ответил дирижер, но я чувствовал, что он доволен. — И что же это за мелодии?
Я молча расчехлил гитару и, слегка подстроив ее, исполнил пару мелодий, которые, как я знал, неплохо звучат в исполнении струнного оркестра.
— Весьма и весьма интересно... — выпятив губу, задумчиво произнес Рудольф, когда я закончил. — Однако это только гитарный вариант. Для того, чтобы это исполнил оркестр, придется еще весьма и весьма много поработать...
— Никаких проблем, — ответил я, откладывая гитару в сторону и беря в руки принесенную с собой папочку. — Я написал партитуры для инструментов оркестра. Вот, извольте взглянуть...
Рудольф глазам своим не поверил. Однако, как говорится, я пришел подготовленным. Найти в столице музыканта, который объяснил мне основы местной нотной грамоты, труда не составило. Музыканты в основном народ не богатый, что на Земле, что тут. Совсем за небольшие деньги, найденная жертва безответной любви к музыке, дала мне все необходимые начальные сведения. А потом в голове всплыли знания, полученные от Хель. Короче, все сложилось, и мне просто оставалось сделать банальный перевод записи с одного музыкального языка на другой. Так что у меня было чем заинтересовать дирижера. Хотя, положа руку на сердце, можно было обойтись и без партитур. Ведь какова основная проблема исполнителей музыки? А? А их основная проблема в публике, которая постоянно хочет слышать что-то новенькое, А где его столько набрать, этого новенького? Да еще со стопроцентной уверенностью, что выйдет отличная вещь и за нее в тебя не будут кидать помидорами и огрызками яблок. Только представьте, что к вам вдруг приходит человек и говорит, что у него есть просто масса хитов всех времен и народов. И не только говорит, но и воспроизводит новые мелодии! Кто ж откажется от соблазна исполнить их на публике? Тем более что сразу слышно, что это не какая-то там ерунда...
Короче, я договорился с Роберто, что окромя принесенных партитур я распишу ему еще мелодию танго для его оркестра, он еe с ним отрепетирует, а мы со Стефи станцуем. И будет на балу целый номер для императора и публики, которая, несомненно, просто истосковалась по новинкам. Кюндингер очень воодушевился такой перспективой развития событий. Единственно, он потребовал провести совместную генеральную репетицию, чтобы быть уверенным, что он не опозорится. На этом и порешили.
— Ну все, ты попалась! — с совершенно серьезным видом заявил я Стефании, вернувшись с переговоров.
— Как попалась? Куда? — испуганно спросила она, замирая и расширяя глаза.
— Я только что договорился с главным дирижером большого императорского оркестра о нашем выступлении. Он лично проведет генеральную репетицию!
— Ааа...ааа... — только и смогла выдавить из себя Стефи, открыв рот.
— Заметь — лично! — нравоучительно поднял я вверх правый указательный палец, — Так что работать, работать и ещe раз работать, чтобы не опозориться. А ты все руки теряешь!
— Ничего я не теряю! Просто танец непростой. Я не успеваю за ногами и руками сразу следить!
Да, танец еще тот. Если честно, я тоже был не на высоте. Тело-то у меня новое, почти нетанцованное. Так, немного с Эдарией подвигался. Можно считать, что почти ничего. Поэтому приходилось вкалывать наравне со Стефи, чтобы соответствовать. Хотя не сказать, что я был особо этим недоволен. С ней было приятно танцевать. На ощупь она была такая мягкая, теплая и гибкая. Мне нравилось держать ее тело в своих руках.
Мы продолжаем скользить по наклонной плоскости, раздался ехидный внутренний голос в голове в тот момент, когда я понял, что мне это нравится. Все ниже и ниже...
Та пошел ты, ответил я ему, и он заткнулся.
Я теперь постоянно ходил на занятия практической магией, хоть магистр сказал, что мне можно не появляться, а сдать в конце семестра экзамены и все. Однако я ходил, но вместо того чтобы тратить отведенное время только на магию, я там занимался еще и аутотренингом. Зомбировал тело Эри, внушая ему, что у него все есть и ему ничего больше не нужно... не нужно... все есть... все есть... Вроде, как бы стало полегче. На занятиях наблюдал безуспешные попытки Стефи погасить свою свечку. Ничегошеньки у нее не получалось! И так ее это расстраивало, что прямо хоть наглухо закрывайся, чтобы не слышать в ментале этой вселенской печали. Еще и Алистерка еe подзуживала. Хоть она давно уже свою программу-минимум выполнила, но все равно приходила, сидела до конца, в конце занятия зажигала свечу и тут же демонстративно еe тушила, при этом снисходительно смотря, как бесцельно тужится Стефи. Ту просто корежило от ее взгляда.
— Ой, тут болтали, что Терская отмечена печатью богини, — громким голосом и повернувшись к нам спиной, словно не видя, как-то прощебетала Алистера своим подружкам, когда мы со Стефи проходили мимо. — Я думаю, что это глупая ошибка. Если бы у нее что-то и было, то наверняка уже бы проявилось! А она до сих пор свечу загасить не может!
Подружки еe радостно захихикали.
Угу... угу, подумал я, кинув взгляд на них и на втянувшую голову в плечи Стефи, не по мне, так по моей компаньонке значит? Самоутверждение за чужой счет. Понятно... А действительно, что она там никак не найдет свой источник? Пора бы уж... Может, ей помочь? А то она маг только на словах.
— Чего пригорюнилась? — спросил я тогда Стефанию, когда мы, пройдя мимо сплетниц, вышли во двор.
— Так, — неопределенно ответила она, не поднимая головы.
— Из-за магии?
— Не хотелось бы остаться на второй год... — глубоко вздохнув, ответила Стефи. — Может, со мной действительно что-то не то?
М-да... Второй год это не айс... И комплексы у нее, видать, уже начинаются. Похоже, следует вмешаться...
— Хочешь, помогу?
— Что?
— Магию твою найти.
— Как!?
— Есть способ... — уклончиво ответил я.
Действительно, есть. В Эсферато им пользуются маги, когда нужно кого-то научить, например, воинов, что-то делать не только руками, но и головой. Воины они, конечно, ребята мощные, но голова порой сильнее... А делается это достаточно просто. Маг вступает с учеником в ментальный контакт, устанавливая глубокую телепатическую связь. А потом начинает творить заклинания. Обучаемый при этом становится как бы его дублем, ощущая и переживая всe, что тот делает. Такое обучение после нескольких повторений позволяет ученику запомнить и воспроизвести последовательность действий и создать заклинание. Правда при этом он может только повторять. Это как научившийся играть на синтезаторе для новичков — вовремя нажимать на подверчивающиеся клавиши. Попугай, короче.
Однако тут был один момент. Обучаемый должен иметь не только способности к магии, но и некую особенность мозга, позволяющую ему вступать в телепатическую связь. Не у всех получалось.
Не вдаваясь в подробности, я поведал Стефании, что владею неким тайным знанием, которому меня обучил отец. И я могу помочь ей. И после этого у неe, возможно, все получится.
— А это не опасно? — насторожившись, поинтересовалась Стефи.
— Абсолютно! — с уверенностью сказал я. — Или получится, или нет!
— Ну, хорошо... — подумав пару секунд, решилась она. — Но если ты только совершенно уверен, что это безопасно....
— Совершенно! — ответил я. — Пошли!
— Пойдем.
Как раз был непонятный урок. Ни с того ни с его в расписании появился час занятий темного факультета. На котором мы, вдвоем со Стефи, сидели в совершенно пустой аудитории и изучали книги, полученных по списку деканата в библиотеке. Книги так, не о чeм. Что-то маловразумительное о темной магии. История, общие рассуждения... Стефи читала, она прилежная, а я занимался аутотренингом и немножко рисовал. Зачем нам поставили этот час и для каких целей он нужен, я не понимал. Но в данный момент он был как нельзя кстати.
Мы зашли в аудиторию, поплотнее прикрыли дверь, разложили книжки для маскировки и приступили.
— Иди сюда, — сказал я ей, похлопав левой ладонью по скамейке рядом с собой. — Смотри мне в глаза и не дергайся!
— Ты уверен? — еще раз уточнила она, усевшись рядом.
— Более чем! — ответил я и, повернувшись к Стефи, взял еe голову двумя руками, слегка сжав ладонями виски.
Интересно, выйдет или нет, подумал я, сосредотачиваясь и пристально вглядываясь ей в глаза. Хоть с магией у меня не густо, но это просто ментальный контакт. Должно выйти...
Вышло! Только неожиданно громко.
— А! — диким голосом орала Стефи, впрочем, не пытаясь при этом отстраниться и разорвать зрительный контакт, — аааа!
